жизнь
ожидание
заколка
ключи
уверенность

Кадди, тяжело дыша, стояла на пороге собственного дома.
Она только что приехала из Трентона.
Ее ждал серьезный разговор с Лукасом.
Разговор, который изменит в ее жизни все.
"Нет, - поправила она себя, - моя жизнь уже изменилась, осталось лишь сообщить ему об этом".
Несколько секунд ожидания собственных действий, несколько секунд, подаренных самой себе.
Кадди глубоко вздохнула и вошла с дом.
Привычным жестом бросила ключи на зеркало, машинально взяла лежащую там же почту, прошла в темную гостиную. На автомате распустив волосы и бросив заколку на журнальный столик, она прошла в детскую, няня и Рейчел мирно спали, поцеловав дочку, он пошла дальше. Лукаса в спальне не было.
Кадди села на кровать, опустив глаза, она увидела, что все еще продолжает держать в руках разноцветные конверты. Уверенность начала покидать ее. Нет, не уверенность в своих чувствах, у них-то она как раз не сомневалась. Слишком много спокойных ночей они у нее забрали, слишком часто не давали совершить взвешенные взрослые поступки, слишком сильно, загнанные в самый темный уголок ее души, измотали ее за последний год. Нет. В своей любви она была уверена. Она была уверена, что уже пора все прояснить. Она была уверена, что должна сказать Хаусу о своей безнадежной живучей привязанности.
Но...
Стоит ли вот так сразу сжигать все мосты? Стоит ли уничтожать даже возможность вернуться?
Кадди встала и начала стаскивать с себя темный плотный комбинезон.
Хаус...
Нет никаких гарантий, что он ответит на ее признание. Учитывая опыт их общения до его Мейфилда, она бы даже сказала, что вероятнее противоположное. Она была не нужна ему многие годы. Она очень долго была для него лишь сексуальным объектом.
Совершенно некстати вспомнился их разговор после ее свидания с Уилсоном. Сколько лет назад это было?
"Хаус, ты как в песочнице, взяли игрушку, и она тебе сразу же понадобилась".
Он изменился.
Он изменился...
Он изменился?
Кадди бросила комбинезон на кровать, посмотрела на себя в зеркало.
Усталое лицо с морщинками, пыльные волосы, мятый розовый костюм.
Лукасу она нужна и такая...
А Хаусу?
Кадди подошла к зеркалу, снова забрала волосы. Лукаса она увидит утром. Через несколько часов.
Неужели, когда речь идет о расторжении помолвки, несколько часов так важны?
"Это нечестно", - шепнула ей ее совесть.
Нечестно? По отношению к кому? К Лукасу? Если она вернется от Хауса еще более разбитая, чем сейчас, зачем ему вообще знать о ее желании изменить свою жизнь? Если она от него так и не вернется, она поговорит с Лукасом утром, через несколько часов.
Несколько часов. Что они изменят?
Нечестно по отношению к Хаусу? Он первый, кто посоветовал бы ей рассуждать головой, а не эмоциями. Циник до мозга костей, он первый, кто скажет ей, что она сейчас совершенно права.
Кадди снова посмотрела на себя в зеркало. Несколько часов. Может быть они вообще ничего не изменят...
Она вышла из спальни, взяла с зеркала ключи и закрыла за собой входную дверь.
Она вернется сюда. Через несколько часов.

Добавлено (26.07.2010, 10:21)
---------------------------------------------
Так, у нас там еще синяк, ужас и рассол...
Хм...
Пошла думать, но, чувствую, будет забавно

Добавлено (26.07.2010, 16:02)
---------------------------------------------
Что-то у меня так лихо ответ написался...
Ну, бред, конечно, но пусть будет. Нравятся они мне))) Оба)))

синяк
лысина
ужас
рассол
тапки

Так...
Я явно лежу.
Уже хорошо, хотя бы один ориентир в пространстве.
Тело затекло. Значит, лежу давно. Можно считать это ориентиром во времени?
Пытаюсь повернуться. Черт, все тело болит, будто меня всю ночь били. А кстати, может быть... Надо будет проверить, нет ли синяков. О, Господи, что за ужасы тебе приходят в голову с утра пораньше, кто может тебя бить?
Но все мышцы болят. Явно натружены. Особенно на ногах. На спине. На руках. Твою мать, почему такое простое движение, как перевернуться с живота на спину доставляет столько боли?
О... В глаза как будто рассола налили. Щиплет. Или это просто такой яркий свет? Веки приходится только что не руками разлеплять. Черт. Плевать. Не буду пока открывать.
Я выдыхаю, морщась от того, что даже это крохотное действие включает в моей голове пожарную сирену, набат и установку по забиванию свай одновременно. У меня ощущение, что не только моя голова, но и все тело разодрано на части. Без анестезии. Изверги. Те, кто придумал алкоголь.
Так, а в честь чего вчера собственно была пьянка?
Ммм... На работе? Нет, вроде, все в порядке... Уилсон? Нет... Ай, точно... Мы ж с любовью моей, прости Господи, поругались. Дались мне эти отношения... Нормальная жизнь была, так ведь нет...
А чего это мы поругались? Ммм... Ладно, черт с ним, потом вспомню...
Кое-как, с третьей попытки, я все-таки сажусь. Скидываю ноги на пол. Вообще-то, я думаю, что за это мне положена золотая Олимпийская медаль, как минимум. Я шевелю ступнями в поисках тапок.
Нет.
Нобелевская.
Мне обязаны вручить Нобелевскую премию. Только я не знаю, в какой категории. Или там номинации?
Твою мать.
Тапок нет. Я все-таки разлепляю глаза.
Черт.
Знакомая прикроватная тумбочка.
Черт.
Я совершаю еще один подвиг и поворачиваю голову.
Черт. Черт. Черт.
Знакомый до боли затылок.
Твою мать. Боли вообще-то мне и так хватает.
Я старательно пытаюсь заставить свои залитые алкоголем извилины шевелиться. Они упираются. Ну, понятно, им и так хорошо. Я пытаюсь вспомнить, как я здесь оказалась. Никаких мыслей. Я начинаю думать, что я вообще могу делать в этой квартире. Идей по-прежнему никаких.
Я вспоминаю о дочке. Охнув, тянусь к телефону, но, потеряв равновесие, падаю с кровати, громко чертыхнувшись.
Я не вижу, сидя на полу, но слышу, как моя вторая, чтоб ее, половина просыпается, довольно громко простонав проклятие в мой адрес.
- Сам дурак, - отвечаю я, прислушиваясь к чужому скрипучему голосу, который почему-то говорит мои слова, - мне нужно позвонить домой.
- Няня будет с Рейчел до 10-ти.
- Откуда ты знаешь? - я кое-как опять вскарабкиваюсь на его постель. Черт, ну зачем люди делают такие высокие кровати, ну не все же рождены альпинистами.
- Ты вчера сказала, - он тоже с явным трудом поворачивается и проводит руками по лицу. - Ты чего такую рань вскочила?
Я молча роняю голову на подушку, мечтая лишь о том, чтобы прямо сейчас в квартиру ворвался серийный маньяк-убийца и пристрелил меня. На Хауса мне плевать. Пусть сами договариваются. Кстати, зная его, они вполне могут расстаться друзьями. Но меня... Меня... Пристрели меня, пожалуйста, милый маньяк.
- Что я здесь делаю?
- Прямо сейчас, судя по виду, метаешь о смерти.
Ненавижу его.
- Давно я здесь?
- Не помню. Ты приехала явно после 12ти. С двумя бутылками виски. Одна была у тебя в руках, вторая, по-моему, уже булькала в тебе.
- Я не пила виски.
- Тогда понятно, почему ты мечтаешь умереть. Мама не учила тебя, что не стоит смешивать красное вино и виски? И вообще смешивать что-либо алкоголесодержащее, иначе как в бокале.
- Заткнись. У тебя есть обезболивающее?
- И как ты предлагаешь мне ответить, учитывая твою просьбу перед этим?
- Гад, - я снова поворачиваюсь. Снова это простое действие дается мне с трудом.
Несколько минут я молча смотрю в потолок.
- Странно все это.
- Угу, вообще-то по закону жанра, проснуться мы должны в разных постелях. И НЕ друг с другом.
- Думаешь, меня радует видеть твою лысину?
- Ну, вообще-то это ты ко мне приехала.
- Ммм, - морщусь я как от боли. - Я сказала вчера, зачем?
- Да. Но неясно.
- То есть.
- Там было что-то типа, "Люблю тебя, скотина, убью сейчас, давай помиримся, ненавижу"
- С половиной из этого я согласна и сейчас. Мы помирились?
Он задумчиво приподнимает одеяло и смотрит вниз.
- Кажется, да.
Я приподнимаю одеяло над собой.
Нда... Похоже на правду. Кажется, мы помирились.
Я поворачиваю голову и смотрю на него. Знакомый издевающийся взгляд, саркастичная улыбка уголком рта.
Ненавижу его.
- Я сварю кофе, Обнимашка. Не шевелись пока, - он встает и, хромая, ковыляет на кухню.
Как же я его люблю.

синяк
лысина
ужас
рассол
тапки

- Кто взял мои тапки и выпил весь рассол? – с ужасом в голосе спросил Форман, потирая лысину.

Ответом ему было зловещее молчание. Он медленно обвёл глазами комнату, стараясь восстановить в памяти события предыдущего вечера. Вся мебель была беспорядочно свалена у входа, как будто здесь пытались забаррикадироваться… Причём, безуспешно, судя по тому, что дверь была открыта настежь. «Всё-таки, Тринадцать - несчастливое число», - запоздало подумал Форман, рассматривая свою коллекцию галстуков, которые кто-то связал в одну длинную верёвочку и протянул её через всю комнату. Форман знал, что это был один из типичных симптомов коварной болезни Гентингтона, поэтому совсем не удивился. На самом деле, он давно ждал чего-то подобного, и предусмотрительно заныкал самые ценные галстуки в книгу о волчанке. Для этого, правда, пришлось выкинуть лежащие там таблетки. Кстати, куда же он их выкинул? Холодея от ужаса, Форман вдруг вспомнил, что положил их цветочный горшок, откуда они потом загадочным образом исчезли. «Неспроста это…» - думал Форман, чувствуя, что этот факт имел таинственную связь с сегодняшним явно ненормальным состоянием комнаты и с непривычным вкусом кофе, которым с ним поделился Хаус накануне вечером.

Неожиданно открылось окно, как будто с порывом ветра. Хлопнула входная дверь. Форман вздрогнул и обернулся. Он побелел от ужаса – в комнату медленно вползало облако пара, которое постепенно приняло очертания светловолосой женщины. На шее у неё был синяк… Или след от удавки. «Скучал по мне?» – нежно спросила она, наматывая на палец янтарный кулон.

Добавлено (29.07.2010, 08:27)
---------------------------------------------
Из интервью Михаила Пореченкова:
- Говорят, "Доктор Тырса" - это наглый и незаконный плагиат на популярный сериал "Доктор Хаус"?
- Это наглая клевета и мерзкая ложь, которую распространяют в этом вашем Интернете блоггеры, которым проплатили западные компании за этот, как его, черный PR. Они ведь понимают, что русскому человеку не нужен "Доктор Хаус", что там нет никакой русской идеи.
- А насколько образ доктора Тырса похож на Грегори Хауса?
- Не знаю, я никогда не смотрел этот ваш сериал. Но говорят, что доктор Хаус злой, лысый, с синяками под глазами, наводит ужас на своих пациентов, палкой их бьет, обманывает. А доктор Тырса он, это самое, не такой - он свой, он русский, ходит по больнице в домашних тапочках, с пациентом и выпьет по-дружески и опохмелиться рассолом-то на следующее утро.
- Доктор Хаус тоже с пациентом пил текилу - в лечебных целях.
- Видите, никакой русской идеи, а у нас - не текила какая, а наша, беленькая, и целей никаких не надо, а так - просто хряпнуть. Вот он какой - доктор Тырса.

Ну разве Пореченков не прелесть? Срочно бросаю смотреть Хауса и перехожу на Тырсу!!

Кот_Гуревич, я тебя просто обожаю. Все слова в одном предложении! Круть!

Добавлено (29.07.2010, 17:59)
---------------------------------------------
Мой любимый жанр "мало, непонятно и бестолково", говорят, у нормальных людей ЭТО называется Драббл.
Сама не знаю, я так близко к нормальным не подходила

Как хорошо, что условия игрушки позволяют такое выкладывать...

ноутбук
подушка
усмешка
удивление
бумажка

- Хаус, какого черта!
Кадди влетела в его кабинет, едва не снеся двери с петель.
- Подпиши, - он протянул ей листок бумаги, даже не подняв глаза.
- Что это? - она удивленно остановилась. Нет, все-таки как же наивна она была в молодости, считая, что человеческие наглость и хамство имеют границы.
Хаус упрямо смотрел в ноутбук, держа листок в вытянутой руке. Кадди осторожно подошла к нему.
- Зачем было цирк устраивать? - она уже поняла, что сейчас будет очередной раунд их бесконечной игрушки "Ну и кто здесь папочка?" и оттягивала момент, когда придется начать. - Не проще было просто зайти ко мне и сказать, что я тебе нужна...
- Прямо в такой формулировке? - он наконец-то поднял на нее взгляд. - Побоялся, что тут же затащишь меня в свое логово и подвесишь вверх ногами.
- Да, ты меня раскусил, это моя многолетняя эротическая фантазия, я уже и крюк в подвале организовала.
- В подвале? Хм, вообще-то я не любитель садо-мазо, но...
- Не переживай, ты до садо- не дотянешь, ты будешь исключительно пассив.
- В том, что ты садистка, я убеждаюсь постоянно. Вот сейчас, например, - он встряхнул листок в руке. - Я инвалид, а ты заставляешь меня так напрягаться.
- У тебя нога болит, все остальное должно быть в норме. - Кадди сделала еще шаг и взяла листок. - Кроме характера, с ним тебе явно не повезло.
- Неее, это тебе не повезло. Меня в моем идеальном ангельском характере утраивает абсолютно все, - он встал и обошел главврача, встав за ее спиной чуть ближе, чем позволено подчиненному.
Она внимательно читала небольшой текст.
- Хаус, нет, - подняла она на него глаза и, повернувшись, машинально сделала шаг назад, чтобы отодвинуться.
- Причина есть?
Кадди приподняла брови, глядя на него с сарказмом.
- Тебе какую из трех сотен? А впрочем, давай по порядку. Номер первый. Твое отделение не заработало на такую, - она встряхнула листком, - роскошь.
- Это не роскошь.
- Новые подушки в гинекологию - это не роскошь, новые каталки...
- Это не роскошь, - упрямо повторил Хаус.
- Ты прав, - кивнула она, - это не роскошь, это, - она с силой прижала раскрытой ладонью к его груди несчастный листок, - глупая блажь. И я не намерена это обсуждать, - она выпрямилась, дожидаясь, когда он отойдет и даст ей пройти. Хаус все так же стоял перед ней. - Хаус, - возмутилась она, - выпусти меня.
- Сначала подпиши.
Кадди оглянулась. Она стояла в ловушке между стеной и его столом, сзади было окно и выход на балкон.
- Хаус, это глупо.
- Непохоже на меня, правда?
Она медленно подняла на него глаза. Он внимательно смотрел в ее лицо, прикидывая ее возможную реакцию.
- Ну что? Полезешь через стол? - он приподнял одну бровь. - Эх, жаль, я камеру на запись не включил. Подождешь, пока я билеты быстренько распространю?
- Ты, как всегда, - с издевкой только что не пропела она, - не просчитываешь все варианты, - она развернулась и вышла на балкон.
Хаус похромал следом, с удивлением наблюдая, как Кадди вплотную подошла к довольно высокой для ее роста каменной перегородке.
- Она не ниже стола, - с усмешкой заметил он, поняв наконец ее идею.
- Зато уже, - Кадди повернулась к препятствию спиной и, уперев кисти в каменную кладку, легко запрыгнула на него.
Довольно улыбнувшись взлетевшим вверх бровям Хауса, она перекинула ноги на другую сторону балкона и так же легко спрыгнула.
- А из бумажки, милый, - повернулась она от двери в кабинет Уилсона, - сможешь сделать самолетик. И, солнышко, не отвлекай больше мамочку, хорошо? Мамочка занята.