Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
У АНГЕЛОВ ХРИПЛЫЕ ГОЛОСА.
| |
| metressa | Дата: Суббота, 04.06.2016, 05:39 | Сообщение # 76 |
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| hoelmes9494, ну очень интересно читать историю их дружбы! 
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| Дилетант | Дата: Суббота, 04.06.2016, 18:24 | Сообщение # 77 |
|
Мед. брат/сестра
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 39
Карма: 90
Статус: Offline
| До чего ярко и интересно. Как будто снова смотришь сериал. Пошла пересматривать соответствующую серию. Спасибо!
Как здорово, что все вы здесь...
|
| |
| |
| Вера-Ника | Дата: Суббота, 04.06.2016, 21:51 | Сообщение # 78 |
|
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 759
Карма: 85
Статус: Offline
| Я тоже, у же в который раз, подумала, что не тех людей продюсеры берут в авторы сериалов, ну совсем не тех... Такие ресурсы зря пропадают. 
|
| |
| |
| ignovi71 | Дата: Воскресенье, 05.06.2016, 21:42 | Сообщение # 79 |
|
Новичок
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 16
| А уж какое беспокойство у нас-читателей...
|
| |
| |
| Tani | Дата: Воскресенье, 05.06.2016, 21:52 | Сообщение # 80 |
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 534
Карма: 765
Статус: Offline
| Нуууу, человечество склонно периодически пересматривать принципы бытия подстраивая их под свои сиюминутные нужды, так же как и менять трактовку знаков природы. Так что природа может быть спокойна за свои тайны.
Sometimes reasonable men must do unreasonable things©
...милосердие в каждом движеньи, а в глазах, голубых и счастливых, отражаются жизнь и земля©
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Среда, 08.06.2016, 11:30 | Сообщение # 81 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Днём, после разговора с Хаусом, он ещё долго слонялся по берегу в одиночестве и видел детей, играющих в мяч, но голубоглазого паренька среди них не было — все смуглые, темноглазые, загорелые под южным солнцем до черноты. Только какая-то молодая женщина с неожиданно светлыми волосами.выкладывала у кромки воды из камней замысловатый орнамент. Она подняла голову, когда его теньт упала на камни перед ней, и, улыбнувшись, сказала ему несколько слов на местном наречии.
- Но компрендо эн испано, - сказал Уилсон разводя руками. - Ми де лос эстадос унидос Америка.
- Слово, - сказала девушка по-английски с сильным акцентом. - Сложить слово. Ля эстернидат вечность. Королева дарить всё совсем, - она широко махнула рукой, охватывая этим жестом горизонт, - и новый... патинос. Такой эль куэнто.( патинос - коньки, куэнто - сказка, история)
Она весело засмеялась и движением головы отбросила волосы за спину.
Уилсон ещё раз посмотрел на составляемую мозаику, силясь понять, о чём она.
- Не повезти с погодой? - сочувственно спросила между тем женщина, видя, как он кутается в свою ветровку. - Сентис фрио? Не есть... как это... резистент эль фрио? Холод, да?
С неловкой улыбкой недопонимания он присел на корточки и внимательнее присмотрелся к её работе. В рисунке угадывалось солнце и раковина, накладывающиеся друг на друга так, что лучеобразные выросты раковины могли быть лучами солнца.
- Мюи бьен. Хермозо, - вспомнил он слово похвалы.хорошо, красиво
- Жизнь выходить из водная элементо, - попыталась объяснить смысл своего рисунка девушка. - Вечер в море тонуть солнце и утро опять, - она не вспомнила нужного слова и показала рукой, как солнце поднимается всё выше. - Ля эстернидат.
«Вечность», - сообразил Уилсон, частично догадавшись, частично вспомнив сказку.
- Ве-ечносьт, - повторила девушка, растягивая незнакомое слово. - Сложить своя вечносьт, - и показала Уилсону на груду разноцветных камней, приглашая, видимо, и его заняться мозаикой.
- Весь мир и новые коньки, - пробормотал Уилсон, задумываясь и вспоминая сказку. - Немного за вечность...
Женщина порылась в куче камней и вдруг протянула Уилсону... "Не может быть", - внутренне ахнул он. Это был тот самый, прозрачный овал, который Хаус зашвырнул в воду. А если и не тот, то разительно похожий.
- Эл регало ля мемория, - сказала женщина и, наморщив лоб, вспомнила по-английски: - На п`амьять.
В отель он возвратился к обеду, хотя есть не хотел — просто подумал, что Хаус будет волноваться из-за его долгого отсутствия. Он очень устал. Его шатало от усталости, но это было и к лучшему. Усталость вытесняла беспокойство, сожаление, панику.
Хаус, сдвинув очки для чтения на кончик носа, сидел перед ноутбуком, делая какие-то пометки в дешёвой ученической тетрадке — видимо, из ближайшего киоска. Кровяные прожилки опутывали белки его глаз — следствие практически бессонной ночи - и, по всей видимости, он просидел так всю первую половину дня, не отрываясь.
- Вот и ты, - сказал он с необычной для него приветливой, даже ласковой интонацией, поворачиваясь к вошедшему Уилсону. - Есть хочешь?
- Нет. А вот ты, наверное, проголодался... Пойдём?
По правде сказать, ему страшно не хотелось ещё куда-то идти — хотелось рухнуть на постель и пролежать несколько часов неподвижно с закрытыми глазами, но ради Хауса он мог и пойти в кафе при отеле и даже попытаться что-то сжевать. Хаус окинул его оценивающим взглядом и решил:
- Лучше закажу еду в номер. Сибаритствовать — так сибаритствовать. Господи! Что это у тебя?
Только теперь Уилсон сообразил, что всё ещё сжимает в руке подарок Снежной Королевы, как он успел про себя окрестить женщину со светлыми волосами.
- Ты нашёл где-то космический синтезатор, чтобы испытывать моё терпение? - продолжал допытываться Хаус. - Или сам их делаешь? Ну, не могла же какая-нибудь услужливая рыба достать тебе эту штуку из океанских глубин.
Уилсон таинственно улыбнулся:
- Ты же любишь головоломки. Вот и ломай голову, - но тут же сам рассказал. - Не больше твоего понимаю. Какая-то женщина дала мне это на берегу. Она складывала рисунок из камней, я подошёл, мы попытались поговорить, насколько нам позволяло знание языков, и в конце она подарила мне эту штуку «на память». Может, тут таких много?
- Ты неисправим, - вздохнул Хаус. - Приехал сюда умирать, но всё равно продолжаешь клеить женщин. Она тебе телефончик оставила?
Уилсон покачал головой. Хаус не понимал его. Встреча с женщиной казалась продолжением той встречи с мальчиком — Уилсон испытывал странное ощущение, будто кто-то неведомый плетёт вокруг него некую психоделическую сеть, в которой он запутывается и в которой, в общем, не против запутаться, потому что за хитросплетением всех этих встреч, предметов и символов ему угадывается какое-то смутное, но оптимистическое обещание, намёк на будущее, которое, какое бы оно ни было, всё-таки лучше, чем ничего. Он вспомнил, что несколько дней назад случайно поймал на свой телефон радиопередачу по рассказу Рэя Брэдбери, и строчка стихотворения «будет ласковый дождь» назойливо вертелась и вертелась у него в памяти таким же многозначительным символом, но в ней всё же было слишком много горечи безвозвратной потери, а глаза мальчика и светлые волосы женщины вязали его к этому миру прочно. И он снова погладил раковину, нуждаясь в прикосновениях к ней, как Антей нуждался в прикосновениях к земному грунту.
- Я только что говорил по скайпу с доктором Кавардесом, - сказал Хаус, возвращая его в реальность. - Тебе нужно залечить пневмонию и сделать кое-какие анализы. В понедельник первая процедура — термотерапия. Ты не передумал?
- Теперь я уже не передумаю, - покачал головой Уилсон.
Он вспомнил свои ощущения ночью, когда Хаус воткнул ему в вену иглу, и он почувствовал ток препарата. Его снова вдруг тряхнуло крупной дрожью, и он снова, уже привычно, зябко обхватил себя за плечи.
- Это же юг. Почему здесь так холодно? - вырвалось у него.
- Здесь не холодно, - ответил Хаус, протягивая руку, чтобы потрогать его лоб. - Это тебе холодно, потому что ты болеешь. Смотри, опять температура повысилась — тебя не продуло на берегу? Чего, интересно, ради ты слоняешься там часами?
Он сжал губы и помотал головой, не умея найти слов, чтобы объяснить.
- Я не знаю...
Не раздеваясь, только скинув кроссовки, он прилёг на кровать, надеясь немного отдохнуть, пока доставят заказанную Хаусом еду, но его сразу закачало, закружило, повлекло в липкую темноту бессознания и утянуло, как в омут, куда-то в глубину, глубже океанского дна, где навалилась на грудь толща воды.
Он проснулся от тягостного чувства удушья. В номере было жёлто и розово от заката, и Хаус, стоя к нему вполоборота у стола, набирал что-то в шприц из флакона. Это зрительное впечатление накрыло Уилсона спросонок таким жутким дежа-вю, что он не спросил, а вскрикнул:
- Что ты делаешь?!
Хаус обернулся в мгновенном недоумении, а потом в его глазах, как в зеркале, отразилась боль понимания.
- Это аугментин, - сказал он. - Очередная инъекция — нужно же прикончить твою пневмонию, наконец, - помолчал и добавил: - Ты пока больше о том... другом... не думай, ладно?
«“Пока”, - молотом отозвалось у Уилсона в виске. - А когда снова придётся начать об этом думать?» - и он внутренне содрогнулся, но постарался скрыть это от Хауса.
- Ты плохо дышишь, - сказал Хаус. - Нужно сделать визуализацию лёгких, хотя, как я подозреваю, это — миастения.
- Я тоже это подозреваю, - согласился Уилсон. - С лёгкими мне лучше, а слабость нарастает. Это проявления тимомы, Хаус. И это, между прочим, не так уж плохо — свидетельствует о какой-никакой дифференцировке опухоли.
- Придётся отменить всё, что угнетает дыхательный центр. Твой кашель станет хуже.
- Это ничего, - ответил он, поворачиваясь на бок, чтобы подставить Хаусу известное место под укол.
- Может, всё-таки поешь чего-нибудь? - безнадёжно спросил Хаус, выбрасывая использованный шприц в корзину для бумаг. - Я не стал без тебя. Там салат: креветки в авокадо, мясо со специями... И творожный десерт с клубникой, если хочешь полегче. Поешь?
- Поем, - вздохнул Уилсон, у которого даже мысли о еде вызывали тошноту. «И это до начала химиотерапии», - тоскливо подумал он.
Салат не пошёл, мясо неприятно жгло язык, но творожный десерт оказался неожиданно вкусным, и он, к радости Хауса, умял и свою, и его порцию, соверщив взаимовыгодный натурообмен на мясо и салат.
- Ну, слава богу, хоть что-то съел, - сказал Хаус, - а то я уже прикидывал, какие ты собираешься выдвигать политические требования. Как хочешь вечер провести?
- Пойдём на берег, - попросил он. - Как твоя нога?
- Как обычно. Но... ты же не собираешься в пику эволюции потихоньку деградировать и улезть обратно в водную среду? А то, я смотрю, тебя к воде прямо магнитом тянет.
- Тянет, - согласился он и всё-таки попытался объяснить Хаусу, что чувствует. - Понимаешь, там до горизонта водная гладь и никого. Так... ну... величественно, что ли... что вся наша суета теряет смысл. И даже время становится... необязательным. Как будто уже сложил слово «вечность», как будто всё статично и, в то же время, живёт... всегда. И я — часть этого... Что? - спросил он, обеспокоенный непонятным взглядом Хауса.
- Не нравится мне твоё настроение, - покачал головой Хаус. - Отдаёт духовными ценностями эмо-кидов.
- Значит, у меня не получается объяснить тебе, - отчаялся Уилсон. - Слов не хватает. Эти четыре месяца, когда мы гоняли на мотоциклах по всем дорогам штатов, ночевали, где придётся, пили всё подряд и снимали девочек на одну ночь, я гнал от себя все мысли о том, как скоро и чем всё это закончится. И эти четыре месяца... они были... как мальчишник перед женитьбой, последний шанс оторваться до того, как остепенишься. Но рано или поздно всё равно вспоминаешь о том, ради чего всё затевалось, и стриптизёрши и выпивка отходят на второй план, а ты начинаешь задумываться о серьёзных вещах.
- Например, не поспешил ли с помолвкой? - подсказал Хаус.
- Я тебя люблю, - неожиданно для него самого, очень искренне вырвалось у Уилсона, и у Хауса от понимания этой искренности заныло где-то в глубине переносицы. И только потом оба вдруг сообразили, какой второй, бытовой, смысл можно придать этой фразе во всём контексте разговора, переглянулись и захохотали.
Внутривквеливание 3 «Мальчишник»
- Ты уверен? - хмуро спросил Грег, разглядывая фотоснимок. У девушки на нём было на первый взгляд нежное беззащитное лицо, но за беззащитностью угадывался сложный и непостоянный характер.
- Ага, - с беззаботной лёгкостью ответил Уилсон и, крутнувшись на табурете, взял какой-то совершенно немыслимый аккорд на пианино.
- Оставь инструмент, если не умеешь, - добродушно проворчал Грег.
- Почему сразу «не умеешь»? - обиделся Уилсон. - Я, между прочим, учился в музыкальной школе почти полтора года. Вот слушай, - и он, то и дело ошибаясь, но с энтузиазмом наиграл какой-то разухабистый мотивчик.
- Оставь инструмент, если не умеешь, - повторил Грег, продолжая разглядывать фотографию. - Как её зовут?
- Бонни.
Уилсон произнёс имя благоговейно, даже чуть прикрыв глаза, но Грега эта благоговейность в заблуждение не ввела, и он только фыркнул в ответ.
- Кажется, по-шотландски это означает что-то вроде «миленькая дурочка». На твоём месте я бы не клевал на кажущуюся безобидность. Посмотри, какой у неё взгляд: не успеешь оглянуться, и твои яйца окажутся в лоскуты разодраны шпильками её туфель.
- Уверен, что ты преувеличиваешь
- Даже преуменьшаю. Где ты, кстати, её склеил?
- На рождественском благотворительном балу, на который ты, кстати, совершенно зря не пошёл. Пропустил такое зрелище: наш главврач в мини-юбке и декольте... такое, знаешь... - Уилсон попытался показать руками, как гладил бы два среднего размера арбуза.
- Подожди, а эта твоя там каким боком? Она что, ещё и медик?
- Нет. Она сотрудничает с фармкомпанией — наружняя реклама или что-то в этом роде. Она, кстати, хорошо рисует, и я вас должен познакомить, причём не позже этого воскресенья.
- Да? - насторожился Грег. - Это почему вдруг такая срочность?
- Ну, потому, что с понедельника начинается рабочая неделя, потому что в следующую пятницу у нас уже назначена свадьба, а ты — мой друг и, мне кажется, неплохо бы тебе познакомиться с моей невестой всё-таки до неё.
Фотокарточка выпала из ослабевших пальцев Грега и осенним листком, кружась, спланировала на пол:
- То есть, как это «в пятницу»? - ошеломлённо переспросил он. - В ту пятницу, и ты только сейчас мне об этом говоришь?
- Не драматизируй, - поморщился Уилсон. - Я всё рассчитал. До пятницы тебе как раз хватит времени на то, чтобы ты увидел её, прошёл все стадии от отрицания до депрессии и смирился, и, надеюсь, его не хватит на то, чтобы ты успел мне всё испортить.
- А чего как скоропалительно, то? - Грег нагнулся и поднял фотографию с пола. - Благотворительный бал был всего три месяца назад. Она что, залетела от тебя?
- Не неси ерунды. Во-первых, у неё, если хочешь знать, твёрдые религиозные принципы, во-вторых, я не настолько безответственный, чтобы забывать о контрацептивах... Ты чего? - спросил он подозрительно, приглядываясь к переменившемуся выражению лица Грега.
- Ничего... Пытаюсь мысленно представить: твёрдые религиозные принципы плюс контрацептивы — это как? Она по вечерам молится, а ты стоишь рядом в парадном презервативе?
По-видимому, после этих слов у Уилсона тоже возникла перед мысленным взором соответствующая иллюстрация, потому что он прыснул смехом и покраснел.
- А мама-папа в курсе? - спросил Грег, снова разглядывая фотографию, словно она могла дать ответ на мучающий его вопрос.
- Мои или её?
- Тоже хорошее уточнение. Ну, допустим, твои?
- Прилетают в понедельник из Чикаго. Ну, не то, чтобы они так уж безоговорочно рады, но возражать не будут... Хаус?
Он поднял голову, наконец оторвав пытливый взгляд от фотографии. Уилсон смотрел настороженно и тревожно, как будто думал, что у него что-то болит и хотел утешить.
- Что?
- Ты в порядке?
- Ну, не я же женюсь на следующей неделе на «смертоносной яйцекромсальщице» из Шотландии.
- Мне показалось, ты расстроился. Или она тебе, действительно, совсем не понравилась?
- Мне кажется, если бы она мне понравилась, это не понравилось бы тебе. Или ты только и думаешь, как бы сбыть её с рук?
Уилсон потеребил ухо:
- Просто мне... - запинаясь, проговорил он, - ну... мне небезразлично твоё мнение. И то, как ты будешь относиться потом к ней и к нашему браку, мне тоже не...
- Знаешь, - перебил Грег, возвращая фотографию. - Я, как и твои родители, не то, чтобы так уж безоговорочно рад, но возражать не буду. Кстати, как ты собираешься ознаменовать расставание с холостяцкой жизнью? Мальчишник когда планируешь? В четверг?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Среда, 08.06.2016, 11:38 |
| |
| |
| drebezgi | Дата: Среда, 08.06.2016, 21:53 | Сообщение # 82 |
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 3459
Карма: 13464
Статус: Offline
| мальчишник ^_^
а дальше?
 Работай головой! 2593!!!
Сообщение отредактировал drebezgi - Среда, 08.06.2016, 21:53 |
| |
| |
| Tani | Дата: Четверг, 09.06.2016, 00:12 | Сообщение # 83 |
|
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 534
Карма: 765
Статус: Offline
| Ура, мальчишник!
А Бонни Уилсон о Хаусе уже поведал? Или решил - пусть сюрприз будет? 
Sometimes reasonable men must do unreasonable things©
...милосердие в каждом движеньи, а в глазах, голубых и счастливых, отражаются жизнь и земля©
|
| |
| |
| drebezgi | Дата: Четверг, 09.06.2016, 01:06 | Сообщение # 84 |
|
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 3459
Карма: 13464
Статус: Offline
| Цитата Tani (  ) А Бонни Уилсон о Хаусе уже поведал? Или решил - пусть сюрприз будет?
страшно интересно, как произойдёт знакомство! Хаус - это незабываемое потрясение!
Работай головой! 2593!!!
|
| |
| |
| metressa | Дата: Четверг, 09.06.2016, 03:09 | Сообщение # 85 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| hoelmes9494, спасибо! Ждем смачного описания мальчишника! 
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| Вера-Ника | Дата: Четверг, 09.06.2016, 23:26 | Сообщение # 86 |
|
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 759
Карма: 85
Статус: Offline
| Цитата metressa ( ) Ждем смачного описания мальчишника!
Могу себе представить...
У меня тоже слюнки капают!
|
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Пятница, 10.06.2016, 12:12 | Сообщение # 87 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| мальчишник....ну да Уилсон себя показал. Представляю, как веселился РШЛ отыгрывая этот эпизод)
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Вторник, 14.06.2016, 21:33 | Сообщение # 88 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| К дипломатической встрече своей невесты и своего лучшего друга на нейтральной территории кафе с нейтральным же названием «Летний вечер» Джеймс готовился с трепетом. Бонни казалась слишком нежной и ранимой, а Хаус... Хаус оставался Хаусом.
«Он может показаться циничным и насмешливым, - старался Джеймс подготовить будущую спутницу жизни, - но он — мой друг, и мне бы очень хотелось, чтобы вы обошлись без конфронтации». «Чего ты боишься? - удивлённо раскрывала глаза Бонни. - У меня ещё никогда не было проблем с парнями». «Будут», - обречённо и прозорливо подумал Джеймс — и не ошибся.
Хаус появился с пятиминутным опозданием, что для него можно было считать верхом пунктуальности. Джеймс это зачёл. К тому же, на нём был приличный — даже очень приличный — костюм, белоснежная рубашка, галстук и... кипа. Курчавые буйные пряди обрамляли её, как волны одинокий утёс, а с висков свешивалось что-то мокрое, мышастенькое, подозрительно похожее на редуцированные пейсы, разглядев которые Джеймс издал звук всасывающего воду унитаза и приготовился к худшему.
На Бонни кипа, кажется, тоже произвела неизгладимое впечатление, но, сделав усилие над собой, она всё же улыбнулась и протянула руку лодочкой:
- Бонни.
- Клайд, - немедленно откликнулся Хаус и, наклонившись, галантно поцеловал её руку, ввергнув этим Джеймса в состояние лёгкого шока. - Как смотрите на прогулку на автомобилях с автоматами наперевес? Скажите правду: вы любите убивать людей? Самки каракурта находят особый цимес в том, чтобы убивать самцов после первой же брачной ночи. Забавный обычай, не находите?
- Он шутит, - быстро сказал Джеймс.
- Думаешь, она могла и за чистую монету принять? - обернулся к нему Хаус и, понизив голос, «по секрету» сообщил Бонни:
- Невысокого же он мнения о ваших умственных способностях. И что, в кино тоже говорит, в каких местах смеяться? Здорово мешает, должно быть?
Джеймс понял, что идея познакомить Бонни и Хауса до свадьбы была ошибкой — если Хаус продолжит в таком духе, свадьба может и не состояться. Но Бонни несколько натянуто улыбнулась и сказала, что самки каракурта много теряют, ограничиваясь единственной брачной ночью, а потом спросила про кипу и пейсы: «Джеймс не говорил, что вы придерживаетесь иудейской веры».
- Он — гой, - сердито сказал Джеймс. - И он вообще не верит в бога. Просто выпендривается.
- Ты сам мемзер, - немедленно «обиделся» в ответ Хаус. - Это разные вещи: вера и нация, а если обратиться к дошедшим до нас историческим источникам и посмотреть миграционные маршруты того же Моисея, который сорок лет выписывал кренделя по пустыне, не владея ни основами навигации, ни здравым смыслом, то вообще не факт, что богоизбранный народ — тот, который себя таковым называет, - и немедленно принялся отстаивать свою теорию, цитируя наизусть целые куски из ветхого завета и книг тора и набрасывая какие-то схемы огрызком карандаша на салфетке. При этом он неожиданно увлёкся — тем более, что Бонни демонстрировала заинтересованность, задавая неглупые вопросы и приводя неглупые возражения в нужных местах, и они заспорили почти дружелюбно — так, что Джеймс, наконец, смог несколько расслабиться, снова чуть напрягшись, когда Хаус, едва принесли горячее, потыкал пальцем в свою тарелку, спросил: «это кошерное?», палец облизал, а потом попытался этим же пальцем проверить на кошерность порцию Бонни. Джеймс был начеку, больно хлопнул его по руке, улыбнулся и сказал, что у неё в тарелке то же, что и у него.
- Я хочу поднять этот бокал, - начал тогда Хаус, звонко постучав вилкой по стеклянной ножке, и у Джеймса снова заныло под ложечкой, но продолжение тоста прозвучало почти безобидно, - за вас двоих, ребята. За вашу любовь, за ваше взаимопонимание, за ваш предстоящий брак, за то, чтобы его не постигла участь твоего предыдущего брака, - Джеймс понял, что рано расслабился, а Хаус продолжал: - По крайней мере, не так скоро, о`кей? Быт — убийца чувств, и все эти вонючие носки, забытые на спинке кресла лифчики со следами пота, немытые чашки и неопущенное сидение унитаза могут разрушить самые крепкие любовные узы. Хочу, чтобы вы не забывали об этом ни говоря священнику «да» в ответ на его дурацкий вопрос, не по ошибке ли вы сюда забрели, ни, тем более, после того, как «да» уже сказано, подарки распакованы и билеты для свадебного путешествия куплены. Лучше взвесьте все «про» и «контра» заранее, чем потом разбивать друг другу сердца — у вас ещё для этого почти целая неделя впереди. Итак, за ваше благоразумие и умение вовремя остановиться! - и он лихо опрокинул свой бокал, оставив их с бокалами в руках и полным непониманием, что с ними теперь делать.
- За наш предстоящий брак! - наконец, вычленил удобную часть тоста Джеймс и выпил.
- За нашу любовь! - подхватила Бонни.
- Очень извиняюсь, но мне нужно отлить, - сказал Хаус с приятной улыбкой, вставая.
- Наверное, это интересно: дружить с сумасшедшими, - заметила Бонни, когда он скрылся за низкой дверью в углу, позволив им передышку. - Надо будет попробовать. Где ты его только откопал, такого?
- Мы работаем вместе, - объяснил Джеймс и, чтобы не получилось, будто он оправдывается, заступился за Хауса. - Он очень умный.
- Я заметила, - кивнула Бонни. - И совсем не хочет тобой со мной делиться.
- Ему придётся, - веско сказал Джеймс.
Остаток вечера прошёл, слава богу, не хуже, чем начало, и даже более мирно — Хаус, кажется, выдохся и устал, поэтому они болтали на нейтральные темы вроде бейсбола, собак и женского и мужского равноправия.
Однако, после того, как Джеймс отвёз Бонни домой, он, вопреки первоначальным планам, у неё не остался, а развернул автомобиль и поехал к Хаусу, которому ему не терпелось сказать несколько слов — в частности, по поводу пейсов и сидения унитаза.
На звонок никто не ответил, но Джеймс не собирался просто так сдаваться, поэтому надавил на кнопку и держал, слушая, как звонок истерически заливается механическим хихиканьем.
- Я уже лёг, - сказал, наконец, Хаус из-за двери.
- Или, вернее, боишься схлопотать в глаз за свои художества, - предположил Джеймс. - Не без оснований, кстати. А ну, открой!
Ещё немного помедлив, Хаус дверь открыл.
- Врёшь, что лёг, - уличил Джеймс. - У тебя телевизор работает, и ты одет.
- Собирался лечь, - уточнил Хаус. - Ты чего явился? Самка каракурта выставила?
- Она... Бонни, я имею в виду, кстати, как раз уговаривала остаться, да я торопился к тебе. Очень хотел спросить: какого чёрта ты устроил это представление? Пейсы, например...
- Хотел выглядеть правоверным иудеем. Хотел понравиться...
- Ты выглядел правоверным идиотом, и меня тоже, видимо, хотел перед невестой идиотом выставить? Зачем? За что? Так друзья не поступают.
- Пива хочешь? - спросил вдруг Хаус, смерив его оценивающим взглядом с головы до ног. Этот вопрос прозвучал так неожиданно мирно и расслабляюще, что Джеймс только в это самое мгновение вдруг понял, каким напряжением дался ему вечер, как он устал, и как хотел бы расслабиться. И даже то, что напрягся он, собственно, как раз из-за Хауса не помешало ему почувствовать благодарность за так кстати поступившее предложение.
Он шагнул через порог, и Хаус посторонился, пропуская его.
- Должен же я был провести тест-драйв твоей подружке, - как о само собой разумеющемся проговорил Хаус, усаживаясь рядом и протягивая ему запотевшую банку «будвайзера». - Чипсы или сухарики?
Джеймс распустил галстук, расстегнул воротник, одну об другую сковырнул с ног тесные туфли — и в таком виде выходка Хауса вдруг стала ему казаться никакой не вопиющей, а просто забавной и безобидной.
- Ну а вообще, как она тебе? - спросил он расслабленно, прихлёбывая упоительно-холодное пиво.
- У неё красивые сиськи, - сказал Хаус. - Это несомненный плюс. И она не глупа. Ну, то есть, конечно, глупа, но, по крайней мере, не клиническая дура. В общем, могло быть хуже. Ты, конечно, вообще зря это всё затеял, но, реально, могло быть и хуже.
ххххххххх
Последнюю инъекцию аугментина Хаус ему сделал вечером в четверг, а в пятницу с утра нужно было ехать сдавать кровь. Уилсон заметно нервничал — ещё более бледный, скованный, он то и дело зевал и поёживался, стоя рядом с Хаусом на автобусной остановке. Автобус не шёл. До больницы было недалеко - сам, без Хауса, он легко добрался бы пешком, но Хаус пешком ходить не мог, а одному, без Хауса, ему было бы совсем неуютно. Да и, в конце концов, это же Хаус договаривался с Кавардесом. Поэтому Уилсон безропотно ждал, но долгое ожидание выматывало ему натянутые нервы.
- Как ты в прошлый раз туда добирался? - спросил он, когда очередной клуб пыли на дороге оказался обманом — фермерским грузовичком.
- Туда поймал попутку, а оттуда ждал проклятый автобус, наверное, целую вечность... Ты чего жмёшься? Опять температуришь?
- Нет, - сказал он и снова судорожно зевнул.
- Сейчас-то чего волноваться, - понятливо успокоил Хаус. — у тебя просто кровь возьмут. Все процедуры ещё только с той недели.
Уилсон пожал плечами. Он, действительно, не вполне понимал, что заставляет его сердце замирать, но поделать с собой ничего не мог.
Наконец, подкатил пыхтящий и хромающий на все четыре колеса автобус. В салоне было пусто. Хаус сразу плюхнулся на переднее сиденье и стал яростно тереть бедро. Уилсон покосился на него с молчаливым состраданием — нога, почти переставшая болеть под влиянием стресса от пожара, в котором Хаус чуть не погиб, в последние дни напоминала о себе всё сильнее. Хаус снова стал принимать наркотические анальгетики по четыре-пять таблеток в день, с трудом сдерживаясь, чтобы не увеличивать дозу. Ради Уилсона он не мог себе позволить сейчас неясности сознания.
В отличие от обычного человека, не врача, чью робость бы только усилил больничный запах и вид казённых шкафчиков для хранения медикаментов и регистрационных карт, Уилсон, втянув ноздрями знакомый букет ароматов больницы, скорее, успокоился. Во всяком случае, зевать и передёргиваться в ознобе перестал. Хаус сказал несколько слов по-испански девушке за стойкой регистратуры, та понятливо кивнула и пошла по коридору, жестом поманив их за собой.
- Пошли, - подтолкнул Хаус.
Их провели в небольшую квадратную комнату - судя по всему, здешнюю манипуляционную.
- Ожидаль, - сказала девушка-регистратор, жестом указывая Уилсону на клеёнчатую кушетку, а Хаусу — на стул.
Уилсон сел, сцепив пальцы рук на коленях. Хаус остался стоять, опираясь на левую ногу и палку.
Буквально через минуту в комнату вошла смуглая молодая женщина в голубой хирургической пижаме, шапочке и маске.
- Закатайте рукав выше локтевого сгиба, - сказала она по-английски, надевая присыпанные тальком перчатки, вытащенные из стерилизационного бикса. - Я возьму у вас кровь.
Уилсон молча и послушно обнажил проекцию кубитальной вены, и Хаус снова поморщился от вида того, какой бледной сделалась его кожа, как похудели когда-то мускулистые руки. На какой-то миг сомнение в правильности того, что они делают, накрыло его с головой: «Он умирает. Зачем ты хочешь его мучить? Отдай ему его последние недели без страданий и помоги уйти». Хаус мотнул головой, отгоняя эти мысли.
Пробирка наполнилась кровью Уилсона, девушка-медсестра закрыла её, не глядя, сунула в штатив и взяла следующую. Крови брали много — на целую батарею анализов. Уилсон прикрыл глаза.
- Вам нехорошо? - тут же встревожилась медсестра. - Я уже заканчиваю.
- Нет-нет, - поспешно откликнулся Уилсон. - Всё в порядке.
- Вот, согните в локте руку и подержите в таком положении. На сегодня это всё, а в понедельник...
Она не успела договорить — в манипуляционный кабинет вошёл доктор Кавардес тоже в хирургической пижаме, только сиреневого цвета.
Он с ходу собирался сказать что-то, но увидел Уилсона - и у него язык присох к нёбу. Уилсон тоже смотрел на своего врача, широко раскрыв глаза и расслабленно отвесив челюсть.
- Значит, - наконец, проговорил Кавардес без выражения, обращаясь к Хаусу, - ваш страшно далёкий от медицины брат — врач-онколог Джеймс Уилсон из Чикаго?
- Лукас Ковард? - проговорил Уилсон таким странным голосом, что у Хауса засосало под ложечкой. - Я думал, что ты в тюрьме.
- Нет, - усмехнулся Кавардес. - Я в медицине. И особенно забавно, что ты теперь мой пациент, несмотря на все твои моральные и нравственные принципы. Как видишь, жизнь всё расставляет по местам.
Уилсон опустил голову так низко, что пряди волос закрыли его глаза.
- Да, - глухо сказал он.- Чертовски забавно...
Хаус молчал, не зная, что сказать. Он просто чувствовал что сейчас, именно в этот миг, происходит что-то непоправимое, и у него от чувства бессилия кулаки сжимались.
- Пойдём, - сказал ему Уилсон и, не разгибая согнутой руки, быстрым шагом пошёл прочь из манипуляционной.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Среда, 15.06.2016, 08:46 |
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Вторник, 14.06.2016, 23:50 | Сообщение # 89 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| - Ещё помолчи пару минут, - сказал Хаус, - и я тебе зубы выбью.
- Хаус...
- Полсотни лет Хаус. Дальше что?
Уилсон смотрел в сторону, и видно было, что ему чертовски не хочется говорить то, что он должен сказать.
- Послушай, - Хаус придвинулся ближе — навис над ним, пользуясь той разницей в росте, которая у них имелась. - В понедельник ты придёшь туда на процедуры и забудешь все разногласия, которые у тебя были с этим врачом когда-то before christ. Сейчас ты просто пациент, а он...
- Нет, - едва заметно качнул головой Уилсон.
- Что, мать твою, «нет»?
- Я не стану лечиться у Лукаса Коварда.
Уилсон говорил тихо, но в его голосе Хаус услышал те самые хорошо знакомые нотки, которые означали, что Уилсон упёрся на своём мёртво. Хаус почувствовал, что готов или расплакаться, или врезать Уилсону, как следует, по зубам.
- Здесь нет другого врача, практикующего эту методику, - вместо этого хмуро сказал он.
Уилсон пожал плечами. Хаус скрипнул зубами.
Всё было плохо — хуже некуда: снова поднимался ветер, этот придурок умирал, нога отчаянно болела, и он не видел выхода.
Подошёл автобус, и Уилсон молча полез в него, и снова Хаус едва удержался, чтобы в сердцах не треснуть как следует палкой по его отощавшему заду.
«Может, позвонить его родителям? - лихорадочно соображал Хаус, пока автобус трясло и подбрасывало на раздолбанной дороге. - Мать уломает его, если он раньше не доведёт её до инфаркта. Но нет, так нельзя, это уже на крайний случай. А сейчас не крайний? Постой, но ведь он даже ничего не объяснил толком».
- Ты, может быть, - сдержанно начал он, - хоть что-то мне всё-таки объяснишь?
- Конечно, объясню, - тихо откликнулся Уилсон, не поднимая головы — он выглядел очень виноватым. - Когда приедем в отель, ладно?
- Ну, я подожду, - зловеще пообещал Хаус. - И, честно говоря, лучше бы для тебя, чтобы твои объяснения были исчерпывающими.
«А что это изменит?» - тут же подумалось ему.
Автобус выплюнул их на нужной остановке и, медленно переваливаясь, потрюхал дальше. Уилсон побрёл, не оборачиваясь, но не к отелю — на берег. Хаус молча следовал за ним, мысленно проклиная Уилсона, его тимому, свою больную ногу и идиота — Кавардеса, которого угораздило в молодости чем-то насолить Уилсону, да так, что тот и через много лет забыть не может. А может, и не в молодости? Что он там говорил насчёт тюрьмы?
- Если ты собрался по периметру совершить между делом кругосветку, - наконец, не выдержал он, - то не забывай, по крайней мере,что твой спутник- хромой. Или ты меня пристрелишь на втором круге?
- Ох, Хаус, извини, - сказал Уилсон и остановился. - Я задумался.
- Что мне делать с твоим извинением? Я жду, ты мне расскажешь, какая очередная муха тебя укусила за задницу, но я не собираюсь ждать бесконечно, таскаясь за тобой на верёвочке. Ну?
- Около десяти лет назад... - проговорил Уилсон и стал яростно тереть ухо.
- Ну? - снова подстегнул Хаус. - Что он тебе сделал? Совратил твою сестру? Отравил твою собаку? Чем он так нагрешил, что ты лишаешь себя единственного шанса продлить своё существование и предпочитаешь умереть в мучениях, лишь бы только он не осквернил тебя своим нечестивым прикосновением?
- Он проводил эксперименты над детьми, больными раком, - сказал Уилсон, глядя в сторону. - Без информированного согласия родителей, вообще не афишируя, что именно делает.
- И только-то? - фыркнул Хаус.
- Нет не «только-то», - передразнил Уилсон. - Результаты оказались не теми, каких он ждал. Некоторые из его пациентов умерли. Тогда было громкое дело, медицинская общественность его осудила, и я выступал за обвинение. Он... он оправдывал себя тем, чем принято оправдывать в таких случаях: «статистические выкладки говорят, что»... «благо человечества выше благополучия индивидуума»... «если бы все рассуждали так, у нас бы не было ни одной современной разработки» - в общем, демагогия.
Хаус пожал плечами. Он ничего не мог возразить против демагогии Кавардеса — в целом, тот был прав.
- Эти наработки...этот метод, возможно, тоже получены им ценой жизней подопытных. Такими плодами я пользоваться не стану.
- Ты идиот, - тоскливо сказал Хаус.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Среда, 15.06.2016, 08:44 |
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Вторник, 14.06.2016, 23:50 | Сообщение # 90 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| Карма, судьба, рок.
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
