Самый любимый вопрос доктора Лизы Сандерс звучит как: «Что со мной не так?» Ответ на него – по возможности правильный – самая привлекательная часть ее работы. «До того, как я пошла в медицинскую школу, я думала, что диагностика похожа на таблицу умножения – шесть на восемь равно сыпи», - сдержано смеется она, «но это совсем не так». Для всех, кто смотрит сериал «House», это тоже не так. Сериал, рассказывающий о диагностических загадках великолепного, хотя и не без причуд, доктора Грегори Хауза, (которого играет  Хью Лори), является одним из самых популярных в мире. Лиза Сандерс – тип словоохотливой мамочки из Коннектикута, которая верит, что врач должен сочетать в себе проницательность Шерлока Холмса и умение расположить к себе больного принцессы Дианы, - едва ли может быть его вдохновителем.

«Большая часть столь любимой зрителями медицинской драмы абсолютно не реалистична», - утверждает Сандерс. Но все же, по ее мнению, не следующий общепринятым нормам поведения сардонический мизантроп Хауз демонстрирует «абсолютно правильный подход» к диагностике. «Конечно, в телевизионной версии госпиталя  нет медсестер, и мы не врываемся в дома пациентов. По край мере, я так не делаю».  Тем не менее, она похожа на Хауза в жизни, насколько это возможно. Конечно, у нее нет команды взломщиков, и всего один час («включая перерывы на рекламу», как заметил Лори), чтобы разобраться с ситуацией в общественной больнице, но они оба являются гениальными диагностами, чемпионами в искусстве составления цельной картины о пациенте.

53-летняя Лиза Сандерс, которая является консультантом шоу с 2004 года, недавно написала  книгу "История, которую рассказал пациент: Медицинские загадки и искусство диагностики" (в Великобритании вышла под названием «Диагностика: донесения с фронтов медицинских загадок») о случаях, которые становятся основой для необычных сюжетов. Почему пациент становится желтого цвета, и у него начинают отказывать органы? Почему у него начинаются приступы, при которых он начинает внезапно петь? Странно, но многие случаи, которые, как вам кажется, выглядят на экране немного надумано, базируются на историях пациентов Сандерс и ее коллег. По словам Лизы, ее работа заключается в обеспечении сценаристов «крутыми историями» для работы и проверке сценариев на серьезные медицинские ошибки. «У меня есть кое-что действительно потрясающее на сегодня», - говорит она счастливым голосом. «Это о парне, у которого были приступы, когда он слышал громкие звуки. Они пишут сценарий о полицейском, так что я думаю, это подойдет».

Ее книга – действительно захватывающее чтиво. Она начинается историей Кристалл Лессинг, молодой девушки, чье тело уменьшалось, а кожа стала ярко желтого цвета. Шли дни, а доктора не могли установить, что с ней не так. Ее кровь не сворачивалась, органы отказывали, и ничего из того, что ей давали, не могло остановить стремительный процесс угасания. В конце концов, был приглашен более опытный врач, который выдвинул предположение, что проблема в печени, но анализы крови этого не подтверждали. Тогда доктору пришла в голову интересная идея. Что, если печень была мертва до того, как девушка попала в больницу? И что могло стать причиной этого? В библиотеке ему попалось описание болезни Вильсона, редкого состояния, при котором организм перестает выводить медь и накапливает ее в печени и системе кровообращения. Врач пригласил офтальмолога, чтобы обследовать ее глаза. И что вы думаете, он там обнаружил? Два кольца медного цвета по краям радужной оболочки, безошибочный признак болезни Вильсона. Лессинг была перевезена на вертолете в Нью-Йорк, где ей пересадили печень.

Жизнь Сандерс наполнена подобными «невероятными» историями: пациент с вирусом, атакующим раковые клетки у других людей, которые им заразились, или мужчина с приступом безумия в сауне, потому что он выпил такое количество воды, что вывел из организма слишком много соли, и его мозг начал отказывать. Сандерс также решила «загадку» смерти своей родной сестры, алкоголички, которая умерла при странных обстоятельствах на заднем дворе дома. Через несколько недель Сандерс пришла к выводу, что, поскольку сестра ничего не ела во время запоев, ее низкий калий спровоцировал сердечный приступ.

Однако Лизу интересуют не только подобные драматичные истории. Она утверждает, что даже на самом базовом уровне диагностика является непростым делом, и приводит выдержку из исследования, согласно которому 15 процентам пациентов – как в Великобритании, так и в США – ставят неправильный диагноз на первом обследовании. Эта цифра заставляет волноваться, особенно в стране с эпидемией свиного гриппа (имеется в виду Великобритания – прим. переводчика). Недавно телеведущий Эндрю Кастл обрушился с критикой на министра здравоохранения Великобритании Энди Бэрнхема во время интервью на канале GMTV. Выяснилось, что дочери Кастла был выписан препарат Тамифлю без надлежащей диагностики, а так как у нее была астма, она умерла от остановки дыхания.

Между тем, старшее поколение сообщества британских врачей сетует на то, что из-за сокращающегося времени на обследование  пациента и плохой подготовки искусство диагностики утрачено – особенно когда большинство из нас сами ставят себе диагнозы при помощи старого доброго Доктора Гугла.  «Диагностика – это начальный этап («передовая»), где присутствует элемент наибольшей неопределенности и загадочности. Я всегда поощряю моих подчиненных подтвердить диагноз прежде, чем начать потенциально небезопасное лечение. Тем не менее, мне нравится в сериале то, что когда они ошибаются, то понимают, что это часть процесса. Как врач, вы выдвигаете вашу лучшую догадку, затем лучшую вторую, потом третью, мысленно возвращаетесь к этому снова и снова, пока не найдете решение – но вы будете делать ошибки».

Почему-то это утверждение звучит не так ужасно в устах несгибаемо оптимистичной Сандерс, которая разрывается между медицинской практикой и преподаванием в Йельском университете. В отличие от Хауса, у нее нет ничего от пресыщенности карьерного медика, возможно, потому что она решила стать врачом уже в возрасте за тридцать. Ранее Лиза была продюсером новостей, отмеченных премией Эмми, и специализировалась на медицинских сюжетах в программе «48 Hours» («48 часов», типа «Американской панорамы»). Однажды во время съемок сюжета на лодке она увидела, как ее коллега, доктор и одновременно ведущий программы, вытащил тонувшую женщину из воды и оказал ей помощь на берегу. «Понимаете, за всю телевизионную карьеру я никогда не спасала кому-то жизнь», -  задумчиво говорит она. После этого Лиза решила отказаться от  карьеры и найти работу, где она могла бы это сделать.

Сандерс прошла подготовку в Колумбийском университете и была принята в медицинскую школу Йельского университета.  Конечно, Лиза была самой старшей в своем выпуске, и учиться было очень тяжело (имея 3-месячную дочь, она одновременно работала по 120 часов в неделю), но как только она получила диплом, ей предложили остаться в университете преподавать. Ее муж Джек, писатель, часто приглашал друзей на обед, и с тех пор, как она уже не могла говорить ни о чем, кроме медицины, Лиза стала развлекать гостей рассказами о «крутых» диагнозах. Ее живые монологи привлекли внимание редактора, работавшего в "The New York Times». Смогут ли эти необычные истории заинтересовать более широкую аудиторию?

Так и случилось, - они стали фактически мгновенным хитом – и чуть более года спустя ей позвонили продюсеры «House». «Они описали Хауза как великолепного диагноста, раздражительного и не слишком любящего людей. Я подумала: как же это будет работать? Мне стоит поторопиться заработать на этом денег, потому что долго так не продлится», - смеется она. «К счастью, я ошиблась.  Думаю, причина в хороших сценариях и, безусловно, в Хью Лори».  Она обожает Лори – «он такой милый» - и он испытывает к ней теплые чувства, частично потому, что у них есть что-то общее (по крайней мере, вне экрана). «Его отец был терапевтом, который тоже стал врачом не сразу. Я думаю, он невероятно умен и любезен. Во время презентации моей книги в Калифорнии, я встретила Хью на автограф – сессии, и он сказал мне: «Мне так нравится твоя книга» Я подумала: он действительно читал ее! Я думаю, что это мило, хотя ему потребовалось на это время».

Очевидно, что книга ему понравилась («Фантастическая вещь», - громко заявляет отзыв на обложке). Но помимо увлекательных загадок, Сандерс хочет пролить свет на трудности, с которыми врачи сталкиваются каждый день: «Как поставить диагноз, какими путями прийти к нему, это очень, очень непросто. Однако доктора не желают говорить об этом с пациентами или кем-то еще, кроме друг друга». Когда она начала учебу, то собиралась специализироваться на патофизиологии, которая изучает нарушения при различных заболеваниях, патологических процессах и состояниях. Лиза была увлечена рассказами врачей об интересных диагностических случаях в их практике. Тем не менее, по ее мнению, диагностика мало изучается и недостаточно обсуждается в медицинских школах. Столетия назад врачи всегда проводили физический осмотр пациентов, несмотря на то, что мало чем могли помочь им. Точность их диагноза почти ни на что влияла. Сейчас врачи имеют в своем распоряжении КТ, МРТ, анализ крови и  куда более глубокие знания о человеческом организме, но многие из них не проводят первичный осмотр, ограничиваясь чтением истории болезни и направлением пациента на компьютерное сканирование. Грегори Хауз, замечает она, редко прикасается к пациентам, если вообще это делает. «Он избегает этого».

«Медицина – это искусство рассказа, превращения фактов в историю», - говорит Лиза Сандерс. Нередко доктора создают истории, которые они способны понять, даже если они не слишком соответствуют симптомам пациента. Часто медики вцепляются в конкретный симптом, игнорируя другие результаты, которые они не могут понять или объяснить. Например, 44-летняя женщина попала в госпиталь Waterbury с лихорадкой, сильным жаром и болью в горле. Врачи диагностировали стрептококковую инфекцию.  После этого шея распухла, а на задней стенке глотки появились белые пятна. Ее лечили антибиотиками и стероидами, но симптомы не исчезали. У нее была распухшая шея, жар и боль с правой стороны. Один из ее докторов обратился к своему другу, тоже врачу, и описал ему симптомы. «О,» - быстро ответил тот, - «я думаю, у нее синдром Лемьера. После перенесенного до этого воспаления миндалин бактерии вызвали тромбоз яремной вены. Женщина выжила, хотя провела два месяца в больнице.

Наверное, обычные люди не хотят слышать о том, насколько диагностика неточная наука? «Да, конечно!» - вскрикивает она. «Даже самый лучший доктор не всегда полностью уверен. Нас всех учат искать больше, чем одну возможность. Если вы не научитесь мыслить, то вам остается только…» Она замолкает. «Я не знаю, как это сказать, чтобы никого не оскорбить, но почему бі не стать медсестрой или помощником врача? Причина, по которой вы учитесь четыре года в медицинской школе, а потом проходите практику в течение трех, четырех, пяти или шести лет, это необходимость научиться сомневаться в том, что вы должны делать. Умение задавать вопросы – это основное, что мы делаем как доктора».

«Перед тем, как поступить в медицинскую школу, я действительно думала, что разбираюсь в медицине, потому что занималась этими вопросами на телевидении. Но когда я попала сюда, то выяснила, что самая интересная, самая захватывающая часть того, о чем говорят доктора, это процесс диагностики». Почему она настолько хороша в том, что она делает? «Я доброжелательна с людьми», - говорит она, - «это помогает». В отличие от Хауза? «Ну, я не думаю, что он является образцом для подражания, хотя многим из докторов не хватает социальных навыков. Это какая-то патология, однако, я действительно думаю, что тяжело иметь врача, с которым нельзя установить нормальные отношения».

Как по ее мнению, можно сократить большой процент ошибочных диагнозов? «Во-первых, у докторов должно быть больше времени. Проблема в этом. Пациент заходит, что-то говорит, вы ставите диагноз и прекращаете об этом думать. Потом, когда он возвращается, и ему не стало лучше, вы должны обдумать случай снова с самого начала. Должен быть какой-то способ обеспечить врачам необходимое им время, чтобы записать всю историю и провести полное обследование. Но при моей практике у меня есть 20 минут. У других врачей – 10. А среднее время пребывания пациента в офисе врача, не связанного с преподаванием, составляет 6 минут. Я не могу себе это представить».
Но это не только вина медицинской бюрократии. Она верит, что и от нас многое зависит. «Пациенты тоже должны понимать, что доктор может ошибиться. Ведь если вы думаете, что ваш доктор прав, однако вам не становится лучше, то очень вероятно, что вы ему не позвоните. Но вы должны! Вы - активный участник. Ошибки бывают, все должны понимать это. Решение проблемы», -  глубокомысленно кивая, говорит она, - «заключается в сотрудничестве».

Рэнди Витьер, компьютерный программист из Бостона, отличался отменным здоровьем и собирался жениться, когда несколько лет назад, когда ему было 27 лет, он неожиданно начал все забывать. Однажды в понедельник он отправил e-mail Лесли, своей невесте: «Что-то не так. Моя память накрылась. Я даже не могу сказать, что мы делали на прошлой неделе». Сердце Лесли забилось: «Позвони врачу. Сейчас. Скажи, что это срочно». Врач в отделении скорой помощи больницы «Brigham and Women’s» решил, что проблемы с памятью вызваны снотворным Ambien, и сказал, что состояние должно улучшиться, если он прекратит прием. Через полтора часа Лесли обнаружила Рэнди, бродящего по улице перед больницей, без малейшего понятия, как он здесь очутился и даже как его зовут.

Позже этой ночью врач по вызову позвонил домой неврологу Уильяму Эбенду, чтобы обсудить этот случай. Пациент, ничем не болевший, поступил с жалобами на бессонницу и серьезную потерю памяти. Психиатр его обследовал и не нашел отклонений. Физическое состояние было нормальным. На следующее утро, когда Эбенд попросил  пациента запомнить три слова – автомобиль, бак и ревнивый – тот не смог вспомнить ни одного уже через 30 секунд.
Невролог понимал, что он должен быстро определить, что происходит, прежде чем состояние пациента еще ухудшится.  Спинномозговая пункция не показала наличия инфекции, не было признаков опухоли, инсульта или кровотечения, но на МРТ обнаружились более яркие участки в височной доле мозга. Хотя рак редко дает такого рода симптомы, Эбенд счел его наиболее вероятной версией. Он заказал КТ в полной убежденности, что уже нет времени на ошибки. Результаты тестов исключили вирус и волчанку. КТ грудной клетки Рэнди показало наличие большого образования в средостении, пространстве между легкими.

Биопсия подтвердила окончательный диагноз – лимфома Ходжкина, рак, который поражает иммунную систему. В редких случаях он дает осложнение, при котором антитела начинают атаковать здоровые клетки в мозгу. Рэнди перенес операцию по частичному удалению опухоли и начал курс химиотерапии. Медленно, но уверенно,  его память начала восстанавливаться. Полностью выздоровев, он вернулся на работу через 5 месяцев после злополучных выходных и женился в следующем году.

Перевод: kahlan

Бета: fistashka