Sure, Robert Sean Leonard is, as usual, great in this episode but seriously, what is the damn point of that storyline? Is it to show that House, possessive and immature, wants to demonstrate to Wilson that he’s the only faithful companion he’ll ever have? Or that Wilson, resilient and profoundly masochistic, will never, ever find it in him to put a definite stop to House’s sadistically manipulative games?

Don’t we already have, like, gazillion proves already that Wilson, no matter how sick House’s jokes can be, will NEVER have the guts to leave anyway? House forged Wilson’s signature to prescribe himself Vicodins and got his friend almost send in jail by Tritter for that. Still there! House drugged Wilson on countless, sometimes dangerous occasions. Still there! House was indirectly responsible for Amber’s death. Still there! House almost rolled over Wilson with his car. STILL THERE! So what’s new? How is it serving this season’s storyline? How does it help moving it onward, in an interesting direction? And, but I’m nitpicking, does it matter that, for any other sane, rational human being this, once again, should be the straw that breaks the camel’s back and that Wilson should tell House to screw himself, once and for all? Please. What person in their right mind would just shrug when their supposedly best friend confesses to them that they’ve hidden the existence of a child from them for eleven years instead of throwing a rightfully justified tantrum? Worse, what person would not even blink after they learned that said kid is just a child actor that was paid to ridicule what probably is a genuine dormant need to have a child?

I swear I used to love Wilson a lot. I really did. But I just can’t stand his yes-man passiveness anymore. It’s debilitating. Probably for some viewers, it’s still rewarding enough. But for me, it just doesn’t do the trick anymore. I’m watching the episodes, week after week, and I can’t help asking myself: why is Wilson here? What kind of catharsis is he triggering? What kind of clever, sensitive advice does he give?

What kind of foreboding, compelling warning does he threaten House with? There’s nothing. He’s there, lying half asleep in his office’s couch or in his chair most of the time. He has nothing to say, nothing to share, nothing to give. What would it take to have, just once, a plausible reaction from him that would impact House meaningfully? I’d really love to see that. Just once. Instead, after being fooled, mocked, ridiculed and all sorts of other truly fantastic tokens of friendship you can think of, Wilson is THERE, again, cooking pizzas with House, like nothing happened. But maybe, who knows, that’s the point of this season: NOTHINGNESS…

Уилсон слишком благодушен и слишком пассивен. За этим внешним порядком просто обязан скрываться внутренний беспорядок. И мне видится суицид - вот так, на пустом месте, под недоумённые вопросы: "Да с чего он? Да почему? Да кто бы мог подумать?" Суицид не завершённый, и как результат - Уилсон в качестве пациента у команды Хауса, и вот тогда постепенно, как он это обычно делает, Хаус выкручивает, выжимает из него причину самоубийства, ужасаясь тому, что именно здесь он ошибся, недопонял, и попутно понимая, как дорог ему, в самом деле, Уилсон.

Я – не тряпка, и я не святой.
Я такой же, из крови и плоти,
выше горла погрязший в работе,
но дружу с неудобным тобой.
И, дурачества наши любя,
постоянно, всегда, непременно,
безнадежно, безмерно, бессменно,
неусыпно боюсь за тебя.

Да, я влюбчив, но не поступлюсь
никогда заведённым порядком,
буду женщин менять, как перчатки –
и ещё раз пятнадцать женюсь.
Но и ты на порядок вещей
аутист в субклинической форме -
пусть и кажется белое чёрным
в аутичной натуре твоей.

Ты не можешь отдаться добру,
не ломая себя, как лучину,
Ты всегда носишь эту личину,
помня, что «я иду, пока вру»,
А ведь ножик в розетку воткнёшь,
ради глупости встретиться с богом,
ты всегда на себя слишком много
или слишком поспешно берёшь.

Ты ведешься на ставки игры,
нам навязанной кем-то там, свыше,
кто мольбы молчаливой не слышит
и скупится на счастья дары.
Ты с ним хочешь на равных, скорбя
по убогости нашей натуры.
Но ему нужно в жертву фигуры.
Друг мой, как я боюсь за тебя!

Я тебе бы и больше простил,
если б мог быть уверенным в завтра,
но когда ты во власти азарта,
как стоять у тебя на пути?
И поэтому я и не злюсь
на твои фортеля и разводы,
что люблю я тебя, идиота,
за тебя, идиота, боюсь.