Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Пять часов пополудни под созвездием рака.
| |
| Triest5609 | Дата: Четверг, 24.04.2014, 10:29 | Сообщение # 91 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| Кто знает, его же пытались убить, переехали машиной, мало ли потом эти ребята узнав, что Триттер выжил, применили нанохим технологии, чтобы это выглядело как рак;-)
|
| |
| |
| Вера-Ника | Дата: Четверг, 24.04.2014, 14:15 | Сообщение # 92 |
|
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 759
Карма: 85
Статус: Offline
| Цитата hoelmes9494 (  ) Гепатобластома для взрослых нехарактерна
А где он тогда её взял?
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Четверг, 24.04.2014, 16:24 | Сообщение # 93 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата Вера-Ника ( ) А где он тогда её взял?
Из всякого правила могут быть исключения - особенно в медицине 
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Вера-Ника | Дата: Четверг, 24.04.2014, 23:10 | Сообщение # 94 |
|
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 759
Карма: 85
Статус: Offline
| Цитата hoelmes9494 ( ) Из всякого правила могут быть исключения - особенно в медицине
Ясно... Будем считать, что он впал в детство?
Да, а я вдруг вспомнила... А как там у Чейза с Мартой, второй детеныш ведь намечался? Че-то заглохла эта линия, а ведь интересно ж!
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 25.04.2014, 13:20 | Сообщение # 95 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата Вера-Ника ( ) А как там у Чейза с Мартой, второй детеныш ведь намечался?
Ну, она пока вынашивает
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Вера-Ника | Дата: Пятница, 25.04.2014, 15:45 | Сообщение # 96 |
|
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 759
Карма: 85
Статус: Offline
| Цитата hoelmes9494 ( ) Ну, она пока вынашивает
Че, вот так, спокойно, как тысячи тёток, просто себе вынашивает??? Марта?? В этой вселенной? НЕ ВЕРЮ!  
|
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Воскресенье, 27.04.2014, 07:53 | Сообщение # 97 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| Нет уж, пусть пока вынашивает, я лично хочу посмотреть как Уилсон будет сам с себя снимать скальп. *кровожадно потирая руки*
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Суббота, 03.05.2014, 12:31 | Сообщение # 98 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| УИЛСОН
Слава богу, что он ушёл — я боялся, что терпелка моя лопнет раньше, чем это произойдёт, и я как-нибудь выдам себя. С Хаусом никогда не было легко общаться. И порой я готов был прятаться, лишь бы избежать его фантастической проницательности. А тем более теперь. Где же я «засветился», что Блавски заподозрила меня в сторонней связи с женщиной? Мне всегда казалось, что три неудачных брака — отличный тренинг по выкручиванию, умалчиванию и отведению глаз. Хотя... ходоком «налево» я никогда не был. Даже Хаус издевался надо мной: «Ты что, без записи о регистрации брака возбудиться не можешь?» Положим, он утрировал, но что-то в этом всё-таки было. Влюбчивость — одно. Я знаю за собой, что падок на красивых женщин, люблю секс, да и сам любовник, по отзывам, неплохой, но амурничать и флиртовать — это совсем не то, что предавать и обманывать. И уж кому-кому, а Ядвиге я изменять за её спиной точно не стал бы. Потому что была в ней хрупкость и нежность Бонни, изысканность Джулии, азарт и открытость Саманты, жизнестойкость Эмбер и логичность и рациональность... да, Хауса. И я любил её со всей отчаянностью любви, которую копил в себе пятьдесят лет, глядя на детей и цветы, слушая музыку, читая книги и держа за руку умирающих, играя с собственной смертью то в поддавки, то в догонялки, а порой и просто сходя с ума от мучительного несоответствия того, что должен, тому, чего хочется и — уж тем более — тому, что можешь себе позволить — любил так, как никого ещё не любил. Разве что чувства к Эмбер могли бы сравниться с моей любовью к Блавски, но чувства к Эмбер прошли через мощную линзу внезапной и безвременной смерти, которая искажает и увеличивает. То есть, скажи мне это кто со стороны — тот же Хаус — я, в лучшем случае, страшно разозлился бы, но перед самим собой-то хитрить глупо.
И, как оказалось, сама Блавски о моих чувствах к ней даже и не подозревает, раз вот так просто заподозрила меня. Нет, я знал, что со Стейси будет сложно, что я тысячу раз пожалею о своём опрометчивом обещании, стыдясь этого сожаления, что после каждого визита к ней снова придётся глотать метамфетамин, что попытка сохранить всё в тайне от Хауса добавит мне и седых волос, и геморроидальных узлов, но я представить себе не мог, что Блавски заподозрит меня в измене и всех к сему прилагающихся пошлостях... А может, это и не Блавски? Может, Хаус прощупывает меня по собственной инициативе и берёт «на пушку»? Да нет, это вряд ли. Хаус тогда спросил бы, где я бываю или зачем мне списанный морфий — про любовь на стороне он бы не стал — уж кто-кто, а он-то меня знает. Это он явно Блавски транслировал.
И, словно откликаясь моим мыслям, завибрировал в кармане телефон.
- Джеймс? Можешь говорить?
«Нет-нет, не могу, не хочу, внезапно онемел и оглох, сошёл с ума, умер, потому что не только узнаю твой голос, но и вижу, как наяву, всё, что за ним скрывается — белый пустой трубопровод в никуда, по которому ты вот-вот помчишься стремительно, как с горы на лыжах, но вот только в спину толкнуть тебя должен я. И тем самым спасти тебя, и предать тебя, и предать Хауса — мою единственную опору, мой якорь в этом безумии, которое назвают «жизнь», в безумии, которое сейчас не хочет отпустить тебя, но всё равно отпустит, вымотав болью, невыносимой болью натянутой нити. Нить всё равно порвётся, и боль порвётся, но ты не можешь уже сейчас, а я... а у меня найдутся ножницы. Пожалуй, это единственное, что у меня и есть — ножницы и искусство рвать боль натянутой нити. Я, знаешь, поднаторел в этом искусстве».
- Конечно могу, Стейси.
- Я очень устала, Джеймс. Знаю, что резерв ещё есть, но вот силы уже кончились. И я не хочу иссохнуть и изболеться. Радости жизни тоже уже кончились, а боль... зачем мне она? Знаешь, я хочу... ты слушаешь?
- Да-да, я слушаю, Стейси, говори.
- Джеймс, уже пора, и я готова. Когда ты сможешь?
Сердце стукнуло и остановилось. Холодно стало до озноба.
- Когда ты скажешь.
- У тебя есть лекарство для меня?
- У меня всё есть. Всё готово. Я готов. Когда ты скажешь.
- Но ты будешь со мной? Ты будешь со мной до конца, Джеймс? Я... я боюсь этого одиночества... перед ней.
- Да, я буду с тобой. Я ведь уже обещал тебе это — буду с тобой до конца.
- Хорошо бы на этой неделе. Ты приедешь, Джеймс?
- Когда ты скажешь, - повторил я, как попугай, и почувствовал, что вот-вот заору на неё: «Дура непонятливая!Сто раз тебе повторять?» Страшно испугался этого порыва — поднёс к губам раненое запястье и, повторяя подвиг лабрадора, вцепился зубами в повязку. От боли чуть не заорал, но стало легче.
- Давай в среду, хорошо? Ты сможешь в среду?
- Я смогу в любой день, Стейси, не надо ко мне приноравливаться.
- Хорошо. Тогда в среду. Завтра я буду прощаться, а в среду я жду тебя.
- Стейси, ты делаешь ошибку, не позволяя мне рассказать Хаусу...
- Джеймс, ты мне обещал! - повышает она голос. - Это моя последняя просьба — нельзя отказывать человеку в последней просьбе, - и, поскольку я не отвечаю, продолжает так, что мне снова хочется кусать свою повязку. - Я тебя прекрасно понимаю: ты надеешься, что Хаус, узнав, не позволит тебе сделать это, снимет этот груз с твоей души. Я тебя вижу насквозь, Джеймс — ты манипулятор и очень хитрожопая сволочь, только кажешься славным, честным и открытым, но ты — мой друг, и ты сострадаешь мне, и ты поэтому будешь молчать. Да?
«Интересно, я всё ещё кому-то кажусь славным, честным и открытым? Что-то я не замечаю вокруг себя таких людей. Но «хитрожопая сволочь» - это комплимент, большинству я, кажется, кажусь просто жалкой и никчёмной сволочью — вроде вонючей тряпки, как метко заметил в своё время другой умирающий - Триттер».
- Да. Я буду молчать.
«Если Хаус узнает, мне останется только разогнаться и проломить собой перила того моста через каньон. Потому что он не простит мне, а кроме него у меня, действительно, кажется, больше никого и ничего не осталось. Потому что объясняться и оправдываться перед Блавски, перед Чейзом, перед Корвином — я не стану. Не из гордости. Какая там, к чёрту, гордость! Просто это ничего не изменит. Слова — формальность. Сколько слов — и каких — порой мы с Хаусом говорили друг другу. И что они изменили? Теперь не будет слов. Будет дело». Я вспомнил, как мы играли как-то с Тринадцатой в забавную игру на откровенность: «Правда или дело?». Вот сейчас, действительно, выбор за мной: правда или дело. И я, похоже, выбрал дело.
- Ты почему молчишь, Джеймс? Ты сердишься?
- Как я могу сердиться на тебя, Стейси!
- Я жду тебя в среду. Приезжай.
- Хорошо.
Она заканчивает разговор, нажимая «отбой», и я кладу телефон в карман. И бросаюсь к умывальнику — меня рвёт.
Добавлено (03.05.2014, 12:31)
---------------------------------------------
Лбом лежу на холоде эмали, закрыв глаза, и струя воды смывает мою рвоту в урчащий водосток. Руку ломит — я, похоже, кусака похлеще лабрадора, а в голове одна сверлящая беспокойная мысль: « как бы мне устроить так, чтобы до отъезда не видеться с Хаусом?».
Слышу за спиной испуганный вскрик:
- Что с тобой? Тебе плохо?
Марта.
Поворачиваю голову, по холоду на щеках ощущая, какое, должно быть, бледное у меня лицо. Чёрт меня тянет за язык:
- Да вот, что-то тошнит. Может, беременность? - я, похоже, в Хауса превращаюсь с характерными для него шуточками-«огрызалками». Но у него их хроническая боль индуцирует, а я-то с чего? Чтобы хоть немного смягчить впечатление, жалко улыбаюсь. Марта вежливо улыбается в ответ.
- Ты что-то хотела?
- Посмотри, у тебя кровь — повязка промокла.
- Пусть. Мне сейчас небольшое кровопускание только на пользу. Марта... - вдруг вспоминаю.
- Что?
- Ты так и не согласилась обследоваться на органопатологию?
- А зачем, Джейми? Если этот ребёнок сможет родиться и жить, это всё равно будет мой ребёнок, каким бы он ни родился.
- Ты успокоилась бы.
- А я спокойна. Это Боб нервничает. Да ещё Хаус его дёргает. Может, поговоришь с ним?
- С кем? С Робертом?
- С Хаусом. Объясни ему, что...
- Нет, - быстро перебиваю я. - Я не буду ничего объяснять Хаусу. Не сейчас. Я... мы поссорились. И потом, я сам считаю, что уровень фетопротеинов — это серьёзно, и что тебе нужен амниоцентез. Хотя... наверное, на твоём месте я бы тоже его не делал.
Она улыбнулась странной слёзной улыбкой:
- И вот как тебя понимать? Ты же опять говоришь противоречивые вещи, у тебя самого нет мира с самим собой. Ты и с этой опухолью у Триттера, кажется, в раздрай попал, да? Сказал, что Чейз и Корвин просмотрели патологию, а сам ведь так не думаешь... Зачем ты так сказал, Джеймс?
- Я был уверен в своих словах, а не интриговал.
- Эта форма ведь могла прогрессировать очень быстро. Получается, что ты возвёл напраслину на коллег. При Блавски, то есть при главном враче... Плохо выглядит... для всех.
Это моё проклятье, видимо. Что бы я ни сделал последнее время, руководствуясь всем, чем угодно, кроме корысти, со стороны выглядит подлостью и интригой. Почему же я всё не могу к этому привыкнуть? Почему каждый раз перехватывает горло, когда вот так, в глаза, как Корвин...как Марта... Но вот Хаус-то — никогда. До сих пор никогда, а я предаю его. Именно его по-настоящему предаю. И это не то, что случай с Триттером — там я действовал против него в его интересах. Здесь — в интересах Стейси, которая умирает, которая чётко выразила свою «последнюю волю», и можно сколько угодно утешать себя и этим, и тем, что беспокоюсь о «душевном спокойствии» Хауса, но если он узнает... А он узнает.
- Марта... Я ведь ей мог об этом и в постели сказать. Тогда «для всех» вообще бы не выглядело.
Она покраснела — забавно для дважды беременной краснеть при слове «постель».
- Корвин страшно злится на тебя, — сказала она, помолчав. - Он-то знает, что не мог пропустить. Роберт не такой самоуверенный, но и он знает, что не мог пропустить, и тем не менее, они оба знают, что на разбирательстве будут слушать всё равно тебя, а не их... Они думают, что ты настоишь на своём. Предпочтёшь сохранить лицо и наплюёшь на истину ради имиджа. Корвин думает, что ты всегда так поступаешь...
Я знаю, знаю, что Корвин презирает меня, считает чем-то вроде зловредной пиявки присосавшейся к Хаусу. Это ради Хауса он спасал мою жизнь, которую сам считает неважной и никчёмной. А Чейз? Неужели и Чейз? Не хочу так думать, но Чейз под влиянием Корвина — это все знают.
- Вот зачем ты вопросительно смотришь на меня, Марта? Ты и правда ответа ждёшь?
- Я знаю, что это не так. Я знаю тебя лучше, чем Корвин, Джеймс. Ты скажешь на разбирательстве всё, что должен — ведь правда?
- Так ты об этом пришла говорить? Марта, я не буду на разбирательстве. И заключение поручено Лейдингу, а не мне.
- Как это ты не будешь на разбирательстве? Почему?
- Потому что завтра я уезжаю. И не знаю точно, как скоро смогу вернуться.
- Куда ты уезжаешь?
Я некстати вспомнил подозрения Блавски и горько усмехнулся:
- К любовнице.
Кажется, она не поверила, но покраснела ещё больше. А Блавски поверила сразу — прислала Хауса выводить меня на чистую воду.
- Ты не можешь так поступить. Ты же понимаешь, что все подумают! Они решат, что ты уверен в халатности Чейза и Корвина, и уехал просто потому что чувствуешь себя обязанным им и не хочешь прилюдно топить.
- Марта, - сказал я, неожиданно для самого себя — поистине, сегодняшний день у меня проходил под знаком длинного языка. - Если бы Чейз не опередил меня, я бы сам предложил тебе руку и сердце. Ты, наверное, даже сама не понимаешь, какое ты чудо, Марта.
- Я бы за тебя, Джеймс, не пошла — ты слишком эгоцентричен.
- Не слишком, - сказал я. - Надо бы чуточку больше.
И — пережал опять с жалостью к себе — непрошенно дрогнул голос, а у неё «дрогнула» чуйка:
- С тобой что-то случилось, Джеймс? Что-то, о чём Хаус не должен узнать? Ты поэтому отказался говорить с ним, а не потому, что вы поссорились? Или вы потому и поссорились? Ты сам спровоцировал эту ссору?
Хорошим она другом может быть, догадливым и проницательным. Неужели Блавски может быть таким же хорошим другом Хаусу? И неужели точно так же, как Ядвига во мне, в Роберте Чейзе Марта ни черта не понимает? А может, стоило бы совершить такой обмен: подруг — на любовниц, любовниц — на жён?
- О чём ты молчишь, Джеймс?
- Ничего со мной не случилось. Просто надо уехать на пару дней. Может, дольше. А разбирательство без меня ещё лучше пройдёт — Хаус затравит Лейдинга, что бы тот ни говорил. Блавски наверняка на это и рассчитывает. Прозорливость начальства: и волки сыты, и овцы целы. Не переживай ты ни за Роберта, ни за Корвина. Гистоформа — гепатобластома, она могла и без всякого просмотра вырасти.
- А ты что же, не знал, что так бывает?
- Так бывает очень редко. У взрослого, даже пожилого человека гепатобластома — казуистика.
- Неужели большая казуистика, чем халатность двух лучших хирургов штата?
Вот тут она меня к стенке припёрла. А ведь Хаус сразу заподозрил гепатобластому, я уверен. Спорил со мной, когда уже знал заключение Куки — это да, спорит он наверняка. А узнавать зачем пошёл до официальных результатов? Тут только один вариант — проверить себя. Потому что он с самого начала не допускал, что хирурги виноваты в просмотре, и решал уравнение с одним неизвестным — в отличие от меня. Конечно, Чейз — из его команды, его «утёнок», дело чести... А я — так, чужак со стороны? Самому себе, что ли, по зубам съездить или подождать, пока Хаус об эвтаназии узнает — его тогда и упрашивать не придётся, съездит. Да не в том беда, что съездит — это-то пожалуйста, сколько угодно, мне только легче будет. А вот сможет ли потом со мной, как раньше? Едва ли. Так что проколоться мне нельзя — за прокол я дорого заплачу. А если не проколюсь, смогу ли я с Хаусом, как раньше? Тоже вопрос пока... Значит, проколюсь.
- Джеймс, ты меня не слышишь?
- А что ты сказала?
Она сделала шаг ко мне и вдруг взяла моё лицо в ладони, как будто целоваться собралась. Пальцы тёплые-тёплые, сразу мои ледяные щёки согрелись в них.
- Тебе не до Корвина и Чейза, не до Триттера и не до разбирательства, правда? Что случилось, Джеймс? Что с тобой случилось? От чего ты так мучаешься? Что не можешь решить? Из чего выбрать? Почему ни у кого не просишь помощи?
- Я тебя люблю, - сказал я. - Не спрашивай, ладно? Я не могу сказать.
И тогда она потянулась и, силой нагнув мою голову, поцеловала в лоб.
- Спроси себя сто раз, уверен ли. И если уверен, делай. И ни о чём не жалей. Меня так учил папа, а он был самым мудрым из всех, кого я знала.
Словно свежим ветром повеяло. Странно! Ведь ничего не решила, ни в чём не помогла, но стало мне вдруг намного легче.
- Спасибо тебе, Марта.
( не забываем - перебиваем)
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Суббота, 03.05.2014, 16:28 |
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Суббота, 03.05.2014, 19:11 | Сообщение # 99 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| :):-):-):-):-)
Как вот мне нравятся такие люди как Марта - пусть все идет как идет,
Зато вон Уилсону лаботамию сделала, и даже не вспотела:)Добавлено (03.05.2014, 19:11)
---------------------------------------------
Цитата hoelmes9494 ( ) А может, стоило бы совершить такой обмен: подруг — на любовниц, любовниц — на жён?
Вспомнилось:
Приходят две семейные пары к сексологу. Говорят, что удовлетворения не получают. Врач им:
- А вы попробуйте поменяться партнерами.
Через пару недель приходят снова:
- Ну, как у вас дела?
- Спасибо вам большое, доктор, всё просто замечательно, секс улётный и общаться лучше стали.
- Ну и хорошо, а как дела у второй пары?
- Не знаем, мы девчонкам ещё не звонили. ©
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 11.05.2014, 12:22 | Сообщение # 100 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Triest5609,
Добавлено (11.05.2014, 12:22)
---------------------------------------------
Когда уже начинает темнеть, захожу к Триттеру. По себе знаю, сумерки — самый скверный час для онкологических. С первыми нитками вечернего света в щели окон проникает выматывающая, удушающая тоска, поэтому у нас в отделении заведено заранее закрывать жалюзи и включать свет. Но она всё равно пробирается, и вечерний обход — тягостная повинность с рассуждениями о жизни и смерти, последними обетами, исповедями и слезами в нагрузку к обычной врачебной работе. Двенадцать человек в отделении. Триттер — самый тяжёлый. С него я и начинаю:
- Пришли результаты вашей гистологии. У вас гепатобластома. Злокачественная опухоль, и она, увы, уже неоперабельна. Но отчаиваться рано - мы попробуем подобрать химиотерапию.
- И сколько это мне даст?
На такой вопрос всегда трудно отвечать. Сказать правду — всё равно, что убить, сказать больше — можно пережать, и будет выглядеть неправдоподобно. Но я — еврей, я умею торговаться:
- Наверняка этого никто знать не может. Есть определённые прогноза, опирающиеся на статистику, но они тоже весьма приблизительныю
- И всё-таки сколько? Год? Месяц?
- Скорее месяц, чем год...
- Тогда зачем ваше лечение? Я же всё равно умру.
- И я умру. Все умрут.
- Вы прооперированы радикально. Вы ещё не скоро умрёте.
- Я на мотоцикле гоняю с превышением. Иногда под наркотиками. Могу умереть раньше вас.
- Вы? Гоняете? Под наркотиками? - он даже с постели привстал. - Не верю. Вы — законопослушный, осторожный, предусмотрительный, трусоватый обыватель.
- Проеду на заднем колесе под вашими окнами. На спор. У меня на шлеме надпись «Бешеная бабочка» - и это про меня.
Даже на смех его развёл — от недоверчивости. Смеётся невесело, отрывисто, словно кашляет.
- Нельзя полагаться на статистику всецело, детектив Триттер. Взять хоть ваш случай... Такие опухоли встречаются у взрослых людей менее, чем в одном проценте, а вас всё-таки эта напасть настигла. Может быть, вы и продолжительностью жизни удивите медстатистов...
Ход проверенный — надо дать мысль, за которую он зацепиться. Противоречие статистическим выкладкам — не худшая идея-фикс.
- Завтра начнём цисплатин, а там посмотрим. Отдыхайте.
«На второе» смотрю детские палаты. Детей у нас немного — мы ведь апробируем экспериментальное лечение. И хорошо, что немного. Я люблю детей, но только, ради бога, за пределами нашего отделения. Как всегда, на пять-шесть живчиков один потяжелее, а один — безнадёжный, умирающий. У него лицо старика — сухое, морщинистое, и взгляд старика, а если заговорить с ним, то и рассуждает он, как старик.
- Доктор Уилсон, а правда, что душа после смерти вселяется в другого ребёнка?
Сумерки — это и для них сумерки. И неправда, что дети меньше, чем взрослые, понимают в том, что с ними происходит. Ничуть не меньше. Они не могут выразить это многословно и философски, но вопросы жизни и смерти терзают и мучают умирающего Нино Балта семи лет ничуть не меньше, чем умирающего Майкла Триттера пятидесяти семи.
- Правда, - говорю, мимоходом взглядывая в температурный лист.
- А мой друг говорит, что в это не верит.
«Друг» - девятилетний циник Сэм Криви. Наверное, Хаус в свои девять был похож на него — такой же долговязый, светлоглазый, кудрявый — в моих странных снах о мальчишке с велосипедом, во всяком случае, очень похож. Хотя, тот, с велосипедом — постарше. И, вспомнив Хауса, я и отвечаю, думая о нём:
- Мой друг тоже не верит. Не важно, верит ли в это твой друг, Нино — важно, что ты в это веришь. Значит, так оно и будет. Потому что каждый получает по своей вере.
- Я ведь скоро умру, да? Когда я умру?
- А вот этого никто не может знать, разве что бог. Я тоже думал, что скоро умру, но с тех пор уже уйма времени прошла, а я — видишь — живой.
- У вас же не было рака, - пренебрежительно говорит со своей кровати через переборку циник Криви.
- Ошибаешься, Сэмюэль. Вот именно рак-то у меня и был.
- Это вы врёте, чтобы Нино не боялся.
- Клянусь нерушимой клятвой джедая. Ладно, смотри сюда, - подёргиваю рукав водолазки.
- Что это у вас с рукой?
- Пустяки, не важно. Да ты сюда смотри, на браслет. Мелкими буквами читать умеешь? «Экспериментальный круглосуточный мониторинг, пациент м-джи-даблью — один, онкотрансплантологическая группа, Джи Хаус, двадцать девятое февраля». Это я — пациент номер один, а что такое «онко» ты ведь знаешь?
- А почему у меня такого нет?
- Он надевается амбулаторным. Выпишешься — наденешь.
- А вы что, амбулаторный?
- А то как же!
- Вы нас обманываете, врачи не бывают пациентами.
- Эх. Сэмми, кабы это было так... Врачи тоже болеют, как и полицейские бывают преступниками, а у пожарных в домах бывают пожары... Ну, кому «лимончиков»?
«Лимончики» - кислые леденцы против тошноты. Ещё они получают метоклопрамид. Но их всё равно рвёт. Напоследок, прежде, чем выйти, складываю им из пальцев тени на стене: зайца, орла, волка, оленя. Хаус умеет это делать лучше — из двух рук разыгрывает целую пантомиму, надо постажироваться у него. Если, конечно, мы останемся друзьями после завтрашнего дня.
- А покажите раковую опухоль, - просит неугомонный Криви. - Слабо, а?
- Легко, - сцепляю кисти, шевелю полусогнутыми пальцами — на стене не то паук, не то другое многоногое зловещее чудовище.
- Во, точно! Она! - одобряет третий пациент секции, китайчонок Ци-Кун с лимфобластным лейкозом.
- Смотри, что с ней бывает после химии, - говорю. Медленно сжимаю пальцы в кулаки, щупальца твари втягиваются, она съёживается, слабеет и — раз — быстро убираю руки от света. Исчезла.
Нино смеётся. Он не проживёт и пяти месяцев, он неоперабельный. Имею ли я право дать ему этот лживый глоток надежды? Имею. Для семилетнего пять месяцев — много.
Палаты взрослых смотрю, что называется, «на автопилоте». Нервы уже вытянуты и спутаны, как нитка из катушки после игр с нею котёнка. Слава богу, никаких непредвиденных осложнений — подозреваю, что я бы не справился.
У меня же временно лежит и Харт — в гнотобиологии на мощной супрессии. Кэмерон докладывает, что гемодиализ только что закончили, состояние хорошее, анализы — в работе, пациент спит.
- Почему спит? Ещё же рано. С ним всё в порядке?
- Последнее время напряжённый съёмочный график. Мы все старались его щадить, но он сам себя не щадит.
Знакомый мягкий и чуть хрипловатый, на первый взгляд, совсем не певческий, голос за спиной — что они ко мне все подкрадываются со спины! Я не знаю, что говорить, не знаю, как вести себя с ним, я чувствую себя так, словно меня застали врасплох за чем-то непозволительным и стыдным.
- Орли...
- Здравствуйте, доктор Уилсон.
Он не изменился — всё та же приветливая мягкость, всё те же ярко-голубые умные глаза и красивые длинные пальцы, но пожимать протянутую руку мне почему-то уже не хочется. Нет, я всё равно пожимаю. Просто не хочется, и он замечает это:
- Вы осуждаете меня, доктор Уилсон? За мои отношения с Кадди? За то, что мы собираемся их узаконить?
- Я вас не осуждаю, - трясу отрицательно головой. - Я допускаю даже, что вы поступаете правильно. Я допускаю даже, что вы поступаете так в интересах Кадди, которая уже в том возрасте, когда стабильность важнее любви. К тому же, у неё дочь. Но, поступая правильно, вы делаете больно моему другу. А мой друг плохо переносит лишнюю боль. Поэтому я не могу быть на вашей стороне. Но и осуждать я вас не вправе, потому что сам делаю ему больно гораздо чаще, чем это позволительно...
«И сейчас собираюсь сделать ему очень больно — тут вам меня всё равно не переплюнуть», - я едва успеваю поймать эту фразу за кончик и проглотить в несколько приёмов, как длинную вирмешелину.
Боже, как тянет за язык! Как тянет проболтаться кому-то невзначай, чтобы дошло до Хауса, чтобы он успел вмешаться, схватить за шиворот, как цуцика, встряхнуть, остановить, избавить меня. Господи! Да что же я за тряпка, в самом деле, и мысли у меня — тряпочные, и желания — тряпочные. Неужели не могу хоть раз сделать всё так, чтобы всем вокруг было, в чём меня упрекнуть, и только мне — не в чем?
- Я должен сам поговорить с ним.
- Не советую, Орли. Бой быков видели?
- Хотите сказать, что разговор с Хаусом может чем-то напоминать корриду? - улыбается он, но улыбается натянуто, и видно, что ему совсем не весело.
- Да нет, - говорю. - Ничего похожего. Просто почему-то вспомнилось, как бык распарывает брюхо лошади снизу доверху.
Долгий внимательный взгляд:
- А вы изменились, доктор Уилсон. Сделались жёстче. Беспощаднее...
- Ну что ж, - говорю. - Значит, так и есть. Поздравлять с предстоящей свадьбой я вас не буду пока... Думаю, вы не обидитесь... Кэмерон! - окликаю, повысив голос и тем самым давая ему понять, что разговор окончен. - Харту кровь на совместимость с донорской и иммунные комплексы не забудь прямо сразу, чтобы до девяти уже всё полностью готово было.
Оставив Орли, быстро ухожу по коридору, почти бегу, словно убегаю от кого-то или от чего-то. Сам от себя? И почти налетаю на Блавски.
- Ты-то мне и нужен, - говорит. - Я тебя искала. Послушай, Джим, я хочу, чтобы ты поехал на конференцию трансплантологов и хирургов. Это по новой теме. Хаус передаст тебе материалы для доклада, но там кое-что изменилось, вылететь нужно уже завтра вечером — у тебя почти не будет времени подготовиться. Поэтому давай так: я тебя сейчас отпущу с работы, там, в холодильнике, пюре с куриной грудкой — разогреешь себе, поешь и сразу садись за ноутбук. Если нам удастся выбить финансирование под эту новою схему, мы....
- Подожди, - перебиваю я почти удивлённо. - Ты даже не спрашиваешь моего желания, не интересуешься, какие у меня планы — ты посылаешь меня, как полководец посылает в бой новобранцев, в приказном порядке?
- Перестань, - морщится она. - Конференция — не бой. Никто там тебя не подстрелит — потратишь несколько дней и вернёшься.
- А если у меня другие планы на эти дни?
- А какие у тебя могут быть другие планы, о которых я не знаю? Или... могут?
В изумрудных глазах моей любимой холод и подозрительность — чуть не ненависть. Что-то рушится, ломается между нами вот, прямо сейчас, и я позволяю этому ломаться и рушиться — что же я творю? А может, рассказать ей всё? Спросить совета? Нет-нет, уже слишком холодно, слишком отчуждённо — я, кажется, упустил время возврата. И я говорю в сердцах:
- Да ты и никогда ни о чём не спрашиваешь. Подозреваешь молча, переживаешь молча. А потом просто бросаешь в бой полки. Но знаешь, Ядвига, эта тактика только кажется победительной. В ряде случаев она не срабатывает.
- О чём ты говоришь, Джим? Ты обиделся?
Голос дрогнул — пытливо вглядываюсь: что это? Шанс? Нет. Минутный порыв — и снова нарастает вселенский холод. Это не вопрос, про мою обиду — это ирония, едкая, как антисептик на ссадину.
- Я не собираюсь никуда лететь, не собираюсь сочинять доклады, с которыми заявлен Хаус, не собираюсь помогать вам с ним завоёвывать монополию на рынок медицинских услуг в Принстоне. И не собираюсь отчитываться перед тобой, Ядвига Блавски ни в своих планах, ни в своих чувствах.
Она поджимает губы и на мгновение напоминает мне Лизу Кадди, две тысячи девятого года издания.
- В таком случае, - холодно и отчётливо говорит она, - ты уволен. Ты здесь больше не работаешь. Передай дела Лейдингу.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Понедельник, 12.05.2014, 07:56 |
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Понедельник, 12.05.2014, 07:42 | Сообщение # 101 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| ей самой то не смешно?!!
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 12.05.2014, 07:59 | Сообщение # 102 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Она нарочно вредничает, потому что злится. Надеется его выбесить.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Понедельник, 12.05.2014, 08:00 |
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Понедельник, 12.05.2014, 12:32 | Сообщение # 103 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| Ну и дура!(с)
Она не боится схлопотать по фейсу? Да это Уилсон, но как показывает диалог с Триттером, из него сейчас порой вылезает такое.....
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 12.05.2014, 12:48 | Сообщение # 104 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата Triest5609 ( ) Она не боится схлопотать по фейсу?
Ну, схлопотать по фейсу - оно вряд ли, но вообще схлопотать - запросто.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Понедельник, 12.05.2014, 13:11 | Сообщение # 105 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| Гы!)
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
