Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Счастливое число Тринадцать
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 10:18 | Сообщение # 16 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (Лаурентина) кто сначала лупит жену до полусмерти, а потом посылает ее за пивом
А кое-кому не повредит  И потом, тебе не показалось, что это всё - игра на Уилсона?
Добавлено (10.09.2012, 10:18)
---------------------------------------------
ХАУС (от первого лица).
Вот бывают же такие вопросы, на которые и не ответишь. Хорошо ли у нас с Кадди... Если говорить о сексе, просто идеально. Мы подходим друг к другу, как ключ к замку, до трёх оргазмов за ночь, и это хотя меня уже стремительно несёт к пятидесяти пяти, да и она уже не девочка и пока не в климаксе. Но мне всё чаще во время самого бурного секса, практически на высоте оргазма вдруг становится... не то, что скучно, а даже как-то остро тоскливо. Я помню, мы остановились как-то с Уилсоном в пригороде Гуаймос в кэмпинге. Он себя чувствовал не слишком здорово — беспокоила одышка, сухой кашель, как обычно бывает при раздражении бифуркации. И вот он лежал ночью и кашлял, а я, закинув руки за голову, смотрел в потолок, и меня «накрыло». Это было, как захлестнувшая рот и нос волна — цунами: а что дальше? Ну вот, будем мы ехать от кэмпинга к кэмпингу, и он будет всё больше кашлять и всё тяжелее дышать, а потом? «Когда я стану совсем загибаться от рака, - сказал он мне ещё в самом начале, - повернёшься и уедешь, ты понял? Не хочу видеть твою рожу до последнего вздоха. Не хочу, чтобы ты закрыл мне глаза. Помни меня живым». Я тогда не очень-то обратил внимание на эту фразу, потому что тогда ещё не было одышки и кашля, но там, в кэмпинге возле Гуаймос, она вдруг меня как под вздох ударила, и я стал грызть кулак — яростно, как собака кость. И ведь изгрыз до крови, а справиться с собой всё-таки не смог, и Уилсон услышал, как я приглушенно скулю и булькаю в прижатые ко рту ладони.
Впрочем, во всём есть светлые стороны — наутро он согласился лечиться, и лечение неожиданно помогло, хоть я и думал, что уже поздно, и ругал его последними словами за промедление, а вернее, за склонность сто раз менять решения.
Вот и кувыркаясь в постели с Кадди, я нет-нет, да и ловлю себя на том, что целую её, заласкиваю до оргазма, и сам захожусь в оргазме от её ласк, а горло прямо во время этого оргазма плотно схвачено тоской: а что дальше? Эти её сны... Иногда мне хочется тоже так же изгрызть кулак в кровь, но я тихо лежу и смотрю в потолок, а утром говорю ей: «Привет», как ни в чём не бывало. Люди даже не помнят значительной части своих снов — скорее всего, не помнит о своих снах и она. Я не делюсь с ней. Потому что это — мои собственные тараканы - не Кадди же в них винить! Она старается быть женой и матерью, мои рубашки впервые за жизнь идеально выглажены, я питаюсь, как гусь, предназначенный на убой, в квартире чисто, и секс по первому требованию. Но утром я беру и надеваю не ту рубашку, которую она мне погладила, а когда она однажды погладила все сразу, я пошёл на работу в свитере. Но не Уилсону же — королю рефлексий — рассказывать о своих рефлексиях! И я отвечаю вопросом на вопрос:
С чего ты взял?
Он подумал, почесался и выдал, как железный аргумент:
- У вас усталые голоса, когда вы говорите друг с другом.
- «Усталые голоса», - передразнил я. - ты на часы посмотри.
И снова он вскочил:
- Я поеду...
- Сядь на место, - я толкаю его, и он плюхается на диван, чуть не свалив тарелку.
Некоторое время мы оба молчим, он — не поднимая головы.
- Я люблю её, - говорю я, и мой голос даже против моей воли смягчается. И она любит меня. Это достоверно, без погрешности, и это не обсуждается... И да, у нас не очень хорошо сейчас.
- Может быть, - осторожно предполагает он, - ты слишком сильно напоминаешь ей Майка?
Я качаю головой:
- Дело во мне а не в ней. Это — мой яд. Я, очевидно, неисправим, как и ты.
- Почему «как и я»?
- Потому что ты пришёл сюда говорить о своих проблемах, а начал снова пережёвывать мои, и я тебя, между прочим, не просил. Пей, давай.
- Я за рулём, - напоминает он.
- Ты не за рулём — ты на моём диване. Пей, если не хочешь, чтобы я повалил тебя и ввёл парэнтерально.
- Звучит двусмысленно, - замечает он, усаживаясь плотнее, но я его шутку игнорирую.
- А ещё у меня всё время болит нога. Зверски. Адски. Так, что невозможно терпеть. Так, что даже не расскажешь никому, потому что не найдётся слов описать эту боль. Ты всегда говорил, что это психосоматика, и ты, наверное, прав. Но если так, что я должен делать?
Он трёт шею и смотрит на свою порцию бурбона, словно там ищет для меня ответ. Наконец, говорит:
- А если я не прав? А если с твоей ногой что-то происходит? Или ты тоже боишься вызвать духов Йо-Йо? Обследуйся. И поговори с Кадди.
- О, как ты меня достал этим своим «поговори»! - взрываюсь я. - Как будто от бла-бла что-то переменится! Просто наши отношения зашли в тупик, и можно смириться с этим и жить дальше, жуя свою жизнь, как мочалку, а можно...
- Что можно?
Я выдыхаю и проглатываю свой бурбон:
- Не знаю...
- Поговори с ней.
- Да тьфу на тебя!
Он, наконец, выпивает бурбон и, расслабив галстук, стаскивает его через голову. Теперь и у него вид усталый и домашний.
- Ты не скучаешь, - обличающе — устало-обличающе — говорит он. - Ты боишься. Боишься, что она тебя бросит, что что-то случится, что-то, что снова сломает всё, а ты уже не выдержишь. Поэтому торопишься сломать всё сам. Скажи ей об этом.
- И что? Она мне скажет: «Не волнуйся, всё будет хорошо», я ей ни на грош не поверю, и я продолжу разрушать всё, к чему ни прикоснусь. Я — антипод царя Мидаса. Тот превращал всё, к чему ни притронется, в золото, я — в осколки. Возьми хоть этого Триттера...
- Тебя мучают угрызения совести за судьбу Триттера? - удивлённо поднимает брови Уилсон.
- А если видишь кого-то во сне, это означает угрызения совести?
- Ты видишь Триттера во сне? - ещё больше удивляется он.
- Не я.
- Кадди?
- Она разговаривает во сне. А у меня болит нога, и я не могу уснуть под эти «О,Майк! О,да! О,нет!».
Ну вот, я это сказал. Проболтался — и кому? Олимпийскому чемпиону, мастеру художественного слива, мистеру «Поговори с ней». Должно быть, бурбона уже многовато.
- Уилсон, - я сгребаю в кулак перед его рубашки и притягиваю его к себе так близко, что чувствую на губах вкус его рыбы. - Если хоть словом, хоть намёком... ты меня понял?
- Пусти, не сходи с ума, - недовольно говорит он, и когда я разжимаю кулак, отряхивает и расправляет рубашку с укоризненным видом. - Чуть пуговицы мне не оторвал... Зачем я буду лезть не в своё дело? Чтобы мне прилетело от вас обоих? Спасибо. Я не такой альтруист. Но учти, что если ты будешь молчать и мучиться, а Кадди, которая не понимает, в чём дело, страдать и обижаться, кончится всё именно так, как ты боишься.
- Знаю...
- Ну и дурак, - беззлобно, даже сочувствующе, говорит он, а сам зевает и трёт глаза.
- Ты спать хочешь, - констатирую я. - Давай диван разложим, и ляжешь.
- Нет уж, я поеду. Вам без меня проблем хватает.
- Брось, куда ты поедешь? Заснёшь за рулём, разобьёшься. Оставайся. Разложим диван — поместимся оба. Дети — с Кадди. Всё нормально.
- Всё нормально... - многозначительно повторяет он, иронично поднимая брови. - Ну ладно...
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Понедельник, 10.09.2012, 20:20 |
| |
| |
| Triest | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 14:22 | Сообщение # 17 |
Аллерголог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 279
Карма: 68
Статус: Offline
| Quote - Всё нормально... - многозначительно повторяет он, иронично поднимая брови. - Ну ладно..
hoelmes9494, вот поэтому я и верю Вам, а не слащщавым сказкам о том как у всех все зашибись.
З.Ы. И все таки хочу получить ответ на свой вопрос(см.пост выше): болезнь 13 обострилась на фоне беременности, или просто решили помучить?
Triest. Специалист в области коммуникаций и дальней связи. Специализируюсь на системах GSM и IP. Люблю оборудование Cisco и Ericsson, являюсь обладателем сертификата ETSI.
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 20:22 | Сообщение # 18 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (Triest) болезнь 13 обострилась на фоне беременности, или просто решили помучить?
Не знаю пока, нужно медицинский обоснуй - почитаю про гентингтон, решу.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Izolda | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 21:30 | Сообщение # 19 |
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 243
Карма: 62
Статус: Offline
| Разговор Хауса и Рейчел - потрясающе!
|
| |
| |
| selena13 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 21:54 | Сообщение # 20 |
|
Педиатр
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 47
Карма: 169
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) «О,Майк! О,да! О,нет!»
Quote (hoelmes9494) Разложим диван — поместимся оба. Дети — с Кадди. Всё нормально.
hoelmes9494, может оптимизма подбавить? совсем все герои закисли, и это мы еще Тринадцать не видели. Кстати, она, судя по названию, главный герой.
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 22:17 | Сообщение # 21 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| selena13, бывают "Оптимистические трагедии" и, наверное "Пессимистические фарсы". Тринадцать - не главное действующее лицо, она часть названия, но это ни о чём ещё не говорит Заявлен всё-таки хилсон в первую очередь, значит, так тому быть. Но и совсем без тринадцатой, конечно, не обойдётся. Добавлено (10.09.2012, 22:17)
---------------------------------------------
Quote (hoelmes9494) изврат какой-то
А в чём, собс-с-сно, вы его видите, изврат?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| selena13 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 22:34 | Сообщение # 22 |
|
Педиатр
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 47
Карма: 169
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) А в чём, собс-с-сно, вы его видите, изврат?
Находясь в братстве Хаддистов, я с удовольствием читаю Ваш фик, даже с учетом того, что Quote (hoelmes9494) Заявлен всё-таки хилсон в первую очередь 
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 22:36 | Сообщение # 23 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (selena13) в самом факте намека на влечение к Майклу Триттеру
Блин, она с ним жила два года!
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| selena13 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 22:40 | Сообщение # 24 |
|
Педиатр
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 47
Карма: 169
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) она с ним жила два года! |
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 22:43 | Сообщение # 25 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (selena13) некоторые действия вызывают и будут вызывать искреннее негодование и ощущение неправильности.
Ой, я уже не буду снова вдаваться в дискуссию, что правильно, а что не правильно. Меня достали споры на эту тему хаддистов и хилсонистов, я - хилсонист, в первую очередь, и фик висит в "Общих", поэтому все пейринговые верю-не верю мне в достаточной степени фиолетовы - пишу, значит, верю. Не обижайтесь, пожалуйста, но это МОЯ НОГА (в смысле, мой фик).
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Конфетка | Дата: Понедельник, 10.09.2012, 22:56 | Сообщение # 26 |
Кардиолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 755
Карма: 1812
Статус: Offline
| hoelmes9494, спасибо Вам! Мне эта история нравится (особенно диалог Хаус-Рейчел). 
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 14.09.2012, 17:54 | Сообщение # 27 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Конфетка, Izolda, спасибо, мне хочется получше прописать здесь пейринг Хаус /дети - не в ущерб остальному, конечно.
Добавлено (12.09.2012, 23:59)
---------------------------------------------
Он быстро засыпает. Я знаю, что так хорошо и крепко он спит только в гостях или при гостях. Наедине с собой он по ночам чаще беседует со «своими тараканами» - вслух или про себя — чем смотрит сны. Наедине с собой он сомневается, рефлексирует, боится, надеется, страдает, при мне — просто спит. Сомневаться, рефлексировать, бояться, надеяться и страдать в эту ночь выпадает мне. Я думаю о детях — своих и чужих, думаю, почему человек, как биологический вид, вынашивает детей внутриутробно так недолго - лишь до жизнеспособного состояния — не более того. До ещё совершенно беспомощного состояния, как в животном мире, разве что, кенгуру. Но те хоть детёнышей в сумке носят.
Я думаю о Триттере, сидящем в тюрьме. Меня не оставляет ощущение, что это я его туда упёк каким-то хитрым, даже подлым способом, хотя это не так, и у меня до сих пор ноет нанесённая им рана, а для хромого неудобно, когда здоровая нога начинает ныть наперебой с больной — появляется этакая развратная, развинченная походка, как у пьяной модели на скользком подиуме.
Я думаю о том, как по разному можно смотреть в лицо смерти. Как Уилсон. Как Тринадцатая. Думаю о том, что каждый человек может быть героем и тряпкой и нельзя презирать человека за то, что он тряпка, а не герой, потому что он и тряпка, и герой одновременно.
Я думаю о Кадди, о том, что половое влечение толкает нас наступать на одни и те же грабли снова и снова, и получать по лбу, и опять наступать до бесконечности, но, может, это и есть жизнь. Любовь-ненависть-любовь... Мы, кажется, заходим на второй круг. Но ненависть — не антипод любви. Антипод любви — равнодушие. Мне явно его не хватает, а значит, ещё ничего не кончилось...
- Не спишь? - лёгкий шелест ткани её халата.
- Нога болит, - на автомате вру я, и только потом понимаю, что не так уж и вру — просто боль притёрлась ко мне, как крышка к флакону, стала неотделима от меня, и восприятие её перешло на какой-то другой уровень, подсознательный.
Она присаживается на край дивана рядом со мной, задумчиво и как-то отстранённо запускает мне руку в волосы.
- Нам надо поговорить...
Знакомая песня.У меня всё внутри сжимается, как часовая пружина, и хочется закричать: «Не надо, не говори», но я лежу и молчу, и терпеливо позволяю ей рыться у меня в волосах. При этом прислушиваюсь к дыханию Уилсона — он сопит, как медвежонок, потому что уткнулся носом в подушку. Если он проснётся, Кадди передумает начинать разговор и уйдёт, но, боюсь, мне не удастся пихнуть его в бок достаточно незаметно.
- Хаус, ты меня любишь?
- Странно, что этот вопрос назрел у тебя ни раньше, ни позже, как в двенадцать минут первого ночи.
- Да знаешь, как-то не хочется с этим тянуть. Сначала ты неделю спишь на диване один, потом приводишь Уилсона. Боюсь, что в следующую ночь это будет проститутка.
- Если будешь называть его по имени, разбудишь, - предупреждаю я, косясь на спящего друга.— У человека слух более восприимчив к своему имени, чем ко всем остальным словам. Хочешь обсуждать нашу любовь при нём или отложим до утра?
- Вставай. Мы поговорим на кухне и никому не помешаем — ни ему, ни детям.
- «Вставай»? Вот как? У меня же нога болит!
- Прими викодин. И перестань прятать голову в песок. Нам надо поговорить.
- То есть, это тебе надо поговорить. Мне — не надо.
- Хорошо. Это мне надо поговорить. Пойди мне навстречу, послушай и поотвечай. Всё равно ведь не спишь.
Ладно, - сдаюсь я. - Подай мне трость.
Мы перебираемся на кухню, и она, собрав волосы в «конский хвост», готовит какао. Молча.
- Ты, кажется, говорить собиралась, - напоминаю я.
- А теперь не решаюсь...
- Ну, вот и хорошо. Пошли спать.
- Подожди... Понимаешь, Хаус... - она мягко берёт меня за руку, и меня ещё больше настораживает эта мягкость. - Я сразу хотела тебе сказать, как только получила первое письмо... Сама не знаю, чего я испугалась...
- Письмо из тюрьмы, наверное... Угадал?
- Да... И... я не могу выбрасывать эти письма, не читая...
- Хорошо.
- Хорошо? - удивлённо переспрашивает она.
- У нас свободная страна. Он имеет право писать тебе письма, ты имеешь право их читать.
Она снова долго озадаченно молчит. И вдруг снова - уже настойчивее - спрашивает:
- Хаус... ты любишь меня?
- Особенно интересна связь между двумя этими темами, - замечаю я, непроизвольно дёрнув губами.
- Не хочешь отвечать?
- Вообще-то нет. А ты уверена, что хочешь, чтобы я ответил?
- Пей какао, - примирительно говорит она и наливает мне его в толстостенную красную кружку с нарисованным Гуфи. Это кружка Рэйчел. У Роберта такая же, но с Пронырой.
- О чём же он пишет? - буднично, как бы между прочим, спрашиваю я. - Я, когда сидел, тоже так и порывался написать тебе письмо, но как-то не сообразил, на какую тему можно оттуда изливаться в эпистолярном жанре. Просвяти.
- На эту тему у тебя всё равно бы ничего не получилось. Он просит прощения.
- У тебя? А что он тебе сделал? - с деланым удивлением интересуюсь я. - Ногу прострелил? Ах, нет, забыл. Это он мне ногу прострелил. А прощения, значит, просит у тебя? Ловко... Ну и как? Ты прощаешь его?
- Почему ты говоришь со мной в таком тоне? - не выдержав, возмущается она. - В чём я перед тобой провинилась?
Мои руки дрожат, но я сжимаю в ладонях горячую кружку с какао, и дрожь унимается. Действительно, в чём она провинилась? В том, что узнала, что я влюблён, и слила меня с потрохами и с моими галлюцинациями Лукасу? В том, что пришла ко мне в минуту моей слабости и сказала, что любит, что принимает таким, какой я есть, со всей моей болью, а потом придралась к первой же попытке приглушить эту боль, когда она стала невыносимой, и разорвала со мной? В том, что, когда я снова попытался заглушить боль забвением, растравила её своими попытками «обсудить», своим враньём, своей изменой, а когда я сорвался, с лёгким сердцем посадила меня в тюрьму? В том, что родила от меня, мне и словом не обмолвившись, и моего ребёнка три года воспитывал этот ублюдок Триттер? В том, что не рвёт, а читает его письма? Или всё-таки в том, что видит его во сне почти каждую ночь.
- Ни в чём...
Хаус... - я вижу, что у неё на языке вертится главный вопрос, который она не решается задать. Но, когда она всё-таки задаёт его, я слегка удивляюсь: разве он — главный?
- Зачем ты всё-таки позвонил мне из Мексики?
Добавлено (14.09.2012, 00:29)
---------------------------------------------
Зачем я позвонил из Мексики? Никому не расскажу правды — ни Уилсону, ни ей. Придумал уже, наворотил вокруг целый курган отборной лжи, даже себя почти обманул, даже снизил дозу викодина, чтобы позволить себе забыть...
А позвонить-то заставила Эмбер. Я вспоминаю, как это было, и словно возвращаюсь туда, в третьесортный маленький отель на берегу океана. Тот вечер был не просто привычно скучным, он был невыносим - что-то с атмосферным давлением, химиотерапия Уилсона ещё не выветрилась, давая знать о себе тошнотой, наступал Новый год, и Уилсон — тоже привычно — затосковал. Я уже взял на себя дурацкое обязательство в такие вечера отвлекать его от мыслей о смерти, как угодно — затевать спор, цеплять за живое — именно за живое — какое меткое словцо — поить, смешить. В общем, средств я не выбирал. Но в тот вечер не на шутку разболелась нога, поэтому я предпочёл злить. Тоже, в общем, нормальный вариант, живая эмоция, если не переборщить. Но я — из-за боли, приправленной викодином, очевидно — перестарался, и он лёг и отвернулся к стене. Некоторое время я молча созерцал его затылок, а потом уснул — викодина было много.
Уснул я в отеле, а проснулся в палате местной клиники, и понял, что всё, что было со мной до этого — отключенный монитор, реанимация, новый цитостатик, заказанный за бешенные бабки у фармацевтического барыги — сон. Никто не отключал монитор — он всё так же натужно попискивал, и никакой барыга не стал бы брать заказ на цитостатики — это ведь не наркотики. Уилсон снова застонал — должно быть, стон и разбудил меня. Его лицо судорожно подёргивалось, пальцы комкали простыню. Вошедший врач поправил капельницу, поглядел на дозатор, но ничего менять не стал.
- Эл муэре1, - сказал он спокойно, как «с добрым утром».
- Ло дуэлэ, - в который уже раз попросил я. - Дад тодавиа лас медицинас2.
- Но. Тода эста эн орден, - отмахнулся он. - Ий дэбе сер3.
На его взгляд всё шло, как положено. Нормальное умирание — «Ла муэрте нормаль».
Я покосился на часы и увидел, что стрелки неумолимо подбираются к верхней черте. Мне это почему-то показалось важным. Я нервничал, словно боялся опоздать, хотя последняя дурость — бояться опоздать со смертью. Но мне почему-то было важно время: новогодняя ночь, ноль часов, ноль минут — безвременье. Как бессмертие. А врач всё не уходил. Бедняга — ему пришлось дежурить в новогоднюю ночь. Да ещё надоедливый «эл американо» со своими назойливыми просьбами прибавить дозу морфия умирающему «эл энфермо онкологико». Я явно его раздражал. Наконец, он запаролил дозатор и вышел.
Вот тогда и появилась Эмбер — в непривычной синей пижаме со следами ожогов на лице.
- Привет. Не удивлён?
- Привет, Беспощадная Стерва. Вообще-то не очень. Всё так паршиво, что и ты лишней не будешь.
- Я — за ним, - она кивнула в сторону корчащегося от боли Уилсона. - Уже скоро.
- Что у тебя с лицом?
- Забыл? Я же была с тобой в горящем доме.
- А у меня... нет ожогов.
- Просто они сейчас не видны. Смотри-ка, как время бежит. Сколько лет назад я умерла? - она встала и подошла к дозатору. - Смотри, как просто. Вот здесь нужно набрать комбинацию из трёх цифр. Он столько раз набирал её при тебе — неужели ты не вспомнишь?
Какая первая? Семь?
- Пять. Семь вторая. А третья... третью я вспомнить не могу. Может быть, три?
- Ты защищаешься от самого себя? Как забавно смотреть! Твой друг умирает, корчится от боли, а ты силишься заключить сделку со своей совестью, и никак не можешь.
- Он ведь и твой друг тоже, - напомнил я.
- Он мне больше, чем друг, он отпустил меня, когда пришло время. А ты не можешь его отпустить, и сколько он ещё будет страдать, потому что тебе, видите ли, неуютно на свете одному?
- Четыре, - вспомнил я.
- Молодец. Осталось совсем немножко. И — пять — семь — четыре. Теперь рычажок... Ну?
- Не хочу умирать, - отчётливо сказал Уилсон, не открывая глаз.
- Я тоже не хочу, чтобы ты умирал, Джей-Даблью, но нас с тобой не спросили. Не бойся — ты просто уснёшь.
- Ещё минуту, - попросил я, сам не зная, у кого.
- Последней минуты всегда будет не хватать, - Эмбер взяла мою руку и поднесла к ползунку дозатора. - давай. Время смерти: полночь.
- Без одной минуты, - хрипло говорю я.
- Ну что такое одна минута, Хаус!
- Странно, - говорит вдруг Уилсон, садясь на своей функциональной койке. - Почему этот чёртов морфий не работает?
- Разве тебе больно? - улыбается Беспощадная Стерва.
- Эмбер?- знакомое изумление. Он недоверчиво щурит глаза и наклоняет голову. - Разве ты... не умерла?
- Нет, я умерла.
- Но... почему же я тебя вижу? Я галлюцинирую?
- Нет. Просто ты тоже умер.
- И что же мы будем с этим делать? - деловито спрашивает он.
- Мы полетим сейчас туда, где у тебя не будет рака, а у меня ОПН.
- Полетим? На чём полетим?
- На зонтике. Как Мэри Поппинс.
- А Хаус? С нами?
- Нет. Он ещё здесь не всё закончил.
- Чего я не закончил? Я такой же мертвец, как и вы! - пытаюсь я протестовать.
- Чёрта с два. Позвони ей.
- О ком вы? Я всё давно вырвал с корнем. Я...
- Ты останешься совсем один, когда я умру, - Уилсон качает головой.
- Джеймс! - возмущённо перебивает Эмбер. - Ты уже умер, и он уже остался один. Чего ты ещё хочешь ему доказать? - и она раскрывает свой зонтик, передаёт его Уилсону, а сама обнимает его за пояс. И Уилсон разводит руками, как бы говоря: «Ну, что я могу поделать?» Плавно, но быстро они начинают подниматься вверх. Теперь то, что они оба — моя галлюцинация, уже бесспорно. И едва осознав это, я стремительно прихожу в себя.
Я по прежнему в палате интенсивной терапии, но монитор воет низко и монотонно, а Уилсон вытянулся на спине, и его рот открыт, но дыхания я не слышу. Ни судорожных подёргиваний, ни усилий вздымающейся грудной клетки, ни подрагивания лёгкой ткани больничной сорочки над сердцем. А кинув взгляд на дозатор, я вижу, что ползунок установлен в крайнее положение. Что это? Это я сделал? Я бросаюсь к прибору и лихорадочно пытаюсь вернуть ползунок на место, но дозатор запаролен. Тогда я прихожу в неистовство, бью кулаком по стеклу, выкрикиваю какие-то ругательства, ору во весь голос. В палату вбегают люди, меня трясут, бьют по щекам, окликают:
- Ме ойс? Кон юстед тодо эста эн орден?4 Си апацикуэн пор фавор5
И откуда-то издалека слабо-слабо доносится:
- По-го-во-ри с ней...
Я постепенно прихожу в себя, кулаки разжимаются. Странно, что на них нет ни единого пореза — я расколотил стекло дозатора вдребезги. Давешний доктор крепко держит меня за плечи:
- Со амиго ха муэрто. Эл эн эл эстадо де ля психозис.6 - говорит перепуганная девушка в халате.- Эс нецесарио эль кальманте7
- Мне нужно выпить, выпить... Бебер эл виски! Йи иламар пор телефоно8.
Я помню номер — сначала всё точно так же, как у меня, и только последние три цифры другие — те самые цифры: пять-семь-четыре. И всё замерло, кроме шелестящего в ухо эфира. « Я слушаю... Это...ты?»...
- Ты что творишь, идиот?! - телефон летит на пол. Я смотрю на свою руку, смотрю на него, смотрю на безвкусные цветочки на обоях. И понимаю, что должен молчать и ни за что не говорить ему, что именно я творю, потому что если я ему сейчас проболтаюсь, следующая остановка — психиатрическая клиника. Ну, или, для разнообразия, наркологический кабинет частнопрактикующего психотерапевта. Сколько же я принял? Пять? Семь? Или всё-таки только четыре?
- Интересно, - говорю я, потирая запястье, - почему моя половая жизнь должна страдать от того, что ты – хреновый диагност? Не помер вовремя, а я виноват?
Добавлено (14.09.2012, 17:54)
---------------------------------------------
1Он умирает
2.Ему больно. Добавьте ещё лекарства
3.Нет, всё в порядке. Всё так и должно быть.
4 Вы слышите? С вами всё в порядке?
5.Успокойтесь, пожалуйста.
6.Его друг умер. Он в состоянии психоза.
7,Нужно успокоительное.
8.Выпить виски и позвонить по телефону.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Пятница, 14.09.2012, 18:17 |
| |
| |
| Лаурентина | Дата: Пятница, 14.09.2012, 18:34 | Сообщение # 28 |
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1153
Карма: 3150
Статус: Offline
| Ну все, теперь это уже "Забриски Пойнт", а не фанф, поток подсознания...
R.I.P. Wilson
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 14.09.2012, 18:37 | Сообщение # 29 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Лаурентина, это экскурс в прошлое - нужна же мне какая-никакая обоснуйка, не то эта недоговорённость будет ползти по всей веточке. А что есть"Забриски Пойнт" ? - я этого не знаю.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Пятница, 14.09.2012, 18:38 |
| |
| |
| Лаурентина | Дата: Пятница, 14.09.2012, 18:46 | Сообщение # 30 |
|
Психотерапевт
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1153
Карма: 3150
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) А что есть"Забриски Пойнт" ? - я этого не знаю.
Фильм Микельанджело Антониони, там тоже такие наплывы реальности и ирреальности
R.I.P. Wilson
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
