-19-
Кадди не могла объяснить, почему она так преданна ему. Она полагала, что это из-за того, что знала его много лет, или потому, что он помогал ей в прошлом, или просто потому, что все в медицинской сфере преданны друг другу.
В любом случае, она понимала, что быть преданным кому-то вроде Хауса, это верх безрассудства. Тем не менее, в редкие вечера, когда память возвращала ее к тем событиями, которые она старалась не анализировать, Кадди радовалась этой преданности, зная, что даже если Хаус ни когда не признает этого, он отвечал ей той же самой преданностью.
Она сидела на диване в комнате отдыха с книгой на коленях, когда в помещение вошли двое молодых людей и женщина. Она посмотрела на них, удивившись, что они делают здесь в такое время. Не заметив у них учебников, она ощутила беспокойство.
Группа уселась за стол, что заставило ее нервничать сильнее, поскольку она оказалась сидящей к ним спиной. Они стали о чем-то шептаться, не смотря на ее усилия, ей не удалось расслышать их разговор.
«Человек вечера!»
Она подняла взгляд и увидела Грегори Хауса, стоявшего в дверном проеме и смотревшего мимо нее на стол, откуда прозвучал голос.
Он спокойно вошел, и, проигнорировав ее присутствие, направился к столу.
«Что вы здесь делаете?»: обратился он к группе.
«Сейбл говорил, что ты приходишь в комнату отдыха по ночам»: сказал мужской голос, очевидно, он был у них главным: «Как видим, это правда».
«Сейбл болван»: ответил он: «Пустая трата времени, слушать его».
«Тогда, что ты здесь делаешь?»: поинтересовалась женщина, подняв брови.
«Мы слышали, что ты сделал с Эдом»: раздался резкий прокуренный голос другого мужчины: «Чувак, он жутко напуган. Вот почему его сейчас нет в кампусе».
«Ты всегда собираешь сплетни и веришь слухам»: ответил он, не двигаясь с места.
«Да, ладно, Грег, это был Эд»: сказала женщина, злобно: «Он не врет».
«Да»: поддакнул Прокуренный.
Он вздохнул и обвел взглядом комнату, прежде чем снова посмотреть на них: «Это была шутка».
«Шутка?!»: переспросил Главный: «Он написал завещание».
«Ну, я не ожидал, что он так легко купится на это»: начал спорить он. Ему хотелось бы знать, как много она может услышать с дивана.
«В любом случае он был тебе для чего-то нужен»: бросил Главный.
«Так, для чего?»: женщина попыталась задать вопрос безразличным тоном, но получилось довольно резко.
«Да»: кивнул Прокуренный.
«Ни для чего»: он пожал плечами.
«Мы пока только спрашиваем потому, что хотим войти»: жестко сказал Главный.
Он поднял брови: «Потрудись объяснить это».
«Эд рассказал обо всем, что ты с ним делал, и мы думаем, что ты к чему-то идешь»: объяснил Главный: «Если ты экспериментируешь, мы хотим участвовать».
«Если бы я и был замешен в чем-то, я бы не стал подключать к этому ни кого из вас»: ответил он.
Женщина практически подпрыгнула на своем стуле: «Грег…»
«Ой, да ладно, неужели вы думаете, что я стал бы?»: спросил он их: «Если вы не заметили, то вы всё на том же самом игровом поле, когда я обошел вас».
«Обошел нас?»: переспросил Прокуренный.
«Вы бы стали ныть, что это неэтично, если бы мне представилась возможность вскрыть кого-нибудь или забросать пилюлями»: произнес он в ответ.
«Ты всегда действуешь неэтично, разве не правда, Грег?»: женщина уставилась на него.
«Дай, догадаюсь, ты реформатор»: он наклонился в ее сторону.
«Ты просто не хочешь говорить потому, что мы не одни»: ответила женщина, указывая взглядом на сидящую на диване Кадди: «Эй, ты, с волосами».
Она слышала разговор и поняла, что не сможет притвориться, как будто это не так. Поэтому она повернулась и посмотрела на обратившуюся к ней женщину.
«Ты студент медик?»: спросила женщина.
«Да»: уверенно ответила Кадди.
«Первокурсница, верно?»: женщина ждала ответа, но получила только подтверждающий взгляд. «Ха, понятно. Слушай, мы выпускники, так, что убирайся отсюда. Здесь сейчас старшие».
«Знаешь, выгнав новенькую, ты все равно не заставишь меня рассказать о моих дьявольских экспериментах, учитывая то, что я ни чего подобного не делал»: вмешался он.
«Верно, значит Эд, был лишь попыткой эксперимента над человеком?»: саркастично заметил Главный.
«В любом случае, почему это вас так интересует?»: обратился он к троим: «Вас ужасают мои действия, да и руководство колледжа тоже не особенно благодарно мне за это. Исключение для них не просто слово, они просто колебались, пока я не нашел способ выкрутиться. И вы хотите присоединиться к этому?».
«Мы знаем, что ты идешь к какому-то открытию и думаешь, что находишься здесь под наблюдением»: Главный поднялся на ноги: «Посвяти нас, и мы ни чего не скажем Декану».
«О, вы разыгрываете меня»: он закатил глаза: «Угрожаете? Хотите, чтоб вас исключили?».
«Пусть первокурсница будет нашим свидетелем»: Главный указал на сидящую на диване. «Или ты посвятишь нас в свое открытие, или мы поспособствуем твоему исключению. Мы хотим, чтобы наши имена были в твоем исследовании».
«Это потому, что вы фиговые врачи»: он не мог сдержать оскорбления: «И первокурсница будет свидетелем вашего шантажа».
«Да, ты думаешь, что такая, как она, действительно пойдет против нас»: женщина бросила раздраженный взгляд в сторону дивана.
Кадди наблюдала за всей этой сценой, прикусив язык. Она надеялась, что они скоро уйдут потому, что не могла просто сидеть и молча смотреть на это дальше.
«Видишь?»: женщина посмотрела на Грега: «Она так запугана, что даже слово боится сказать».
«Эй»: слова вырвались у нее, когда она поднималась с дивана: «Фактически, я не такая уж беззащитная первокурсница. Я получаю высшие оценки, и при этом не пытаюсь спереть идеи и открытия у других достойных докторов».
«Достойных?»: спросил Главный: «Очевидно, она не знакома с методами работы Грега Хауса. Ты ведь слышала имя Грег Хаус, верно?».
«Конечно, я слышала. И он станет лучшим врачом, что вам даже и не светит»: бросила она. «Несомненно, он высокомерный, неуправляемый и грубый, но его разум выше ваших вместе взятых, не стоит даже сравнивать. И он ни когда не попытается использовать чужую работу».
Гланый хихикнул: «Грег, это выглядит так, словно первокурсница влюблена в тебя».
«Заткнись, Арчи»: он грозно взглянул в строну Главного.
«Я слышала, как вы шантажировали его, и я не думаю, что я не соберусь…». Она поймала взгляд Грега, который просил ее остановиться. Что она и сделала.
«Не соберешься, что?»: спросил Прокуренный: «Ты пытаешься нас запугать?».
«Это не стоит того, чтобы тратить время на таких ненадежных докторов, как вы»: она подняла подбородок: «Это действительно жалкое зрелище».
Прокуренный поднялся: «Может, мы лучше выпроводим тебя».
«Я буду, счастлива, уйти сама»: бросила она и захлопнула книгу.
Не глядя на него, она вышла из комнаты. Оказавшись на улице, она остановилась и сделала глубокий вдох. Она до сих пор не могла поверить в то, что эти трое сказали Грегу.
Она заметила приближающуюся тень, и быстро спряталась за колонной. Трое покинули здание, один из них закурил сигарету. Она проводила их взглядом, и стала ждать, надеясь, что и он скоро появиться.
Спустя минуту, он вылетел из здания и с силой ударил по колонне, за которой она пряталась. Она поспешила за ним.
«Грег»: позвала она вы темноте и поравнялась с ним.
«Эти трое, ублюдки»: сообщил он, не встречаясь с ней взглядом. Он все еще был взбешен.
«Да, я заметила»: ответила она: «Они выпускаются с тобой?».
«Эти ублюдки, настоящие отбросы»: сообщил он: «В будущем они будут шантажировать, спать с медсестрами и брать взятки, не считая это зазорным».
«Как это ни отвратительно, но это действительно так»: она положила ладонь на его руку, останавливая его. Она смягчила тон голоса: «Я не могу поверить, что они думают, что могут спокойно прийти с подобной угрозой».
Он посмотрел на нее: «Это не важно, принцесса воинов».
Он, неожиданно, улыбнулся: «Ты действительно ловко справилась».
«Они думали, что я никчемная первокурсница»: она скрестила руки на груди.
«Говорю же тебе»: он пожал плечами: «Они ублюдки».
«Ты заметил, что мы не показали, что знаем друг друга»: она опустила руки: «Это было так…словно, что-то переключилось».
«Как ты можешь хотеть, чтобы кто-то узнал, что ты дружишь с кем-то высокомерным, неуправляемым и грубым»: повторил он слова, которыми она его охарактеризовала.
«Ты знаешь, что это правда»: ее улыбка стала шире: «Кроме того, ты не хотел бы, чтобы кто-то узнал, что ты дружишь с запуганной первокурсницей».
«Верно»: он кивнул.
«Верно»: согласилась она и вдруг, не поняла, как его губы оказались на ее губах. А, впрочем, в следующий момент, это было уже совершенно не важно.
Добавлено (19.08.2008, 11:24)
---------------------------------------------
-20-
Кадди понимала Хауса, это было так просто. Когда она увидела его много лет спустя, лежащего на больничной койке с инфарктом, она хотела узнать много вещей, не относящихся к медицине. Она хотела бы знать помнит ли он ее, и конечно же, какой он ее помнит, изменился ли он за это время.
Достаточно быстро, Кадди обнаружила, что он совершенно не изменился. У него остались те же самые интересы и он, по-прежнему, поражал людей своим интеллектом. Он стал немного старше, немного резче, и возможно немного сложнее. Но, не смотря на все это, Кадди все равно понимала его потому, что он остался тем же человеком, которого она знала много лет назад.
«О, Боже, что случилось?!»: Она вскочила из-за стола, за которым сидела в комнате отдыха.
Он улыбнулся ее заботе, переставляя костыли и делая первый шаг. Она быстро пересекла комнату и уставилась на его забинтованную лодыжку.
«Растяжение»: сообщил он: «После того, как я пообщался с группой бойскаутов, я помогал их чудесной мамаше с ее бакалей. И на свое несчастье, не заметил и споткнулся о продуктовую тележку. Упал и растянул лодыжку».
Она хитро на него посмотрела, положив руки на бедра: «Это до того, или после, когда ты спас щенка из горящего здания?»
«После»: ответил он, так словно это и так очевидно. «Я не могу хорошо прыгать с больной лодыжкой из горящего здания, спасая щенка и младенца».
«А, ну, конечно»: ответила она, направляясь к столу: «Ты ни когда, ни чего не делаешь, не подумав, не так ли?»
«А ты рассчитывала на меньшее?»: ответил он, медленно следуя за ней на костылях.
«Нет»: ответила она усаживаясь.
Он доковылял до стола и стал смотреть на нее, пока она не подняла глаза. «Напомни мне, чтобы я убил себя, если однажды мне придется снова использовать, что-то похожее на костыли».
Она закатила глаза и с улыбкой покачала головой. Он уселся за столом напротив нее. Он прислонил костыли к столу, и с раздражением посмотрел, как они соскользнули и с громким стуком упали на пол.
«Фантастика»: пробормотал он, и попытался поднять их с пола.
«Я потом их тебе подам»: быстро сообщила она: «Не упади со стула. Тебе уже будет лучше, чтобы ты мог подняться на сцену?».
«Я хожу так уже две недели, Кадди»: он выпрямился на стуле: «Я буду в порядке».
«Просто хотела убедиться»: она пожала плечами: «Будет досадно, если ты не сможешь прийти на выпускной».
«Почему?»: он нахмурился.
«Это важный день»: ответила она: «Твои родители придут?»
«Нет»: ответил он.
«Правда?»: спросила она огорченно: «Это…»
«Я солгал»: перебил он уныло.
«Ох»: сказала она: «Иногда я не могу понять, выдумываешь ты или нет».
Он наклонился вперед: «Это прекрасная ложь».
Она покачала головой: «Ложь не может быть прекрасной».
«Твое мнение»: подчеркнул он и отклонился назад: «Так, я получу подарок или что-нибудь еще?»
Она нахмурилась в растерянности: «За что?»
«За мой ’важный день’»: произнес он с неизменным сарказмом.
«Нет, от меня не получишь»: ответила она, медленно отклоняясь назад.
«Я думал, что в ’важный день’ я достоин награды»: ответил он.
«Ты можешь прекратить говорить подобные вещи»: сообщила она: «Я не дам тебе ни чего из того, что рождается в твоих грязных мыслях».
«Почему ты думаешь, что это грязно?»: изобразил он смущение.
«Напомни мне, с кем я сейчас говорю»: она нахмурилась: «Ты пялишься на мою грудь!»
«Извините?»: он перевел взгляд на ее лицо: «И, Хаус».
Она улыбнулась, а он нахмурился: «Что?».
Ее улыбка стала шире: «Ты сказал Хаус, не Грег».
«Все то ты слышишь»: он сменил тему, указывая на рисунок в ее раскрытой тетради: «Что это, черт возьми?».
«Что?»: она опустила взгляд на тетрадь.
«Вот эта штука, похожая на мутанта Дон Кихота»: ответил он.
«Это кошка»: пробормотала она.
«О!»: он отклонился назад: «Это кошка Пикассо».
«Это не смешно»: она приосанилась, защищаясь.
«Это хорошо, что ты умная потому, что художником тебе ни когда не стать»: он поднял брови и облегченно выдохнул, изображая, будто бы она только, что спаслась от гибели.
Она резко захлопнула тетрадь: «Ладно, я поняла».
Он поднял голову и сменил выражение лица: «Это означает, что Лиза Кадди рисует на занятиях?»
«Я нарисовала это перед занятиями»: проинформировала она.
«Правильно»: кивнул он: «Ты ведь приходишь на двадцать минут раньше».
«На пятнадцать»: поправила она, и добавила немного тише: «Я люблю сидеть впереди».
«А, ты знаешь»: он сделал паузу, удерживая ее внимание: «где вообще зад».
Она поставила локти на стол и положила лицо в ладони, а затем, вздохнула, глядя на него.
«Что?»: спросил он с раздражением.
Она вздохнула сильнее: «Ничего».
«Ох, ради Святого Петра»: он закатил глаза.
Она опустила руки и хихикнула: «Ради Святого Петра? Правда?».
«Моя мама так говорит»: объяснил он.
«Ты цитируешь свою маму?!»: кивнула она, делая отчаянное усилие, чтобы не рассмеяться.
«А, ты использовала манипулирующий женский вздох»: обвинил он.
Она подняла брови: «Что я?»
«Ты сделала это дважды»: заметил он.
«Я сделала?»: спросила она простодушно.
Он посмотрел на нее с осторожным подозрением: «Что ты этим хотела сказать?».
Она опустила плечи и тихо произнесла: «Ничего. Просто подумала о том, что ты мне говоришь и, что этого скоро не будет».
«Верно»: он не мог не закатить глаза: «Выпускной. У меня еще две недели, чтобы доставать тебя, расстраивать и изводить. Так, что ты получила еще не весь спектр».
«Меньше чем две недели»: сказала она.
«Лааадно»: он растягивал слова: «Тогда, тринадцать дней».
«Я не печалюсь»: сказала она: «Хочу заметить, я счастлива за тебя, что ты выпускаешься, и будешь делать карьеру. Просто для меня, это будет уже совсем другой учебный год, вот и все».
«Готов поспорить, он будет немного легче»: ответил он: «Больше работы, но ты будешь быстрее справляться с ней, без моего отвлекания тебя каждые три минуты».
«Это был»: она помолчала и слегка улыбнулась: «Веселый год».
«Мы еще не прощаемся, дорогая Кадди»: он оперся на стол, чтобы подняться: «Костыли, пожалуйста».
Она вскочила и быстро обошла вокруг стола. Она подняла костыли и подала ему, а он разместил их подмышками.
«Спасибо тебе»: сказал он и наклонился вперед: «И у нас еще целых тринадцать дней для веселья».
Он повернулся и поскакал из комнаты. Она усмехнулась, почти печально, понимая, что, не смотря на, обещанные тринадцать дней, вполне возможно, что ей больше не удастся его увидеть. Она очень надеялась, что это не последняя их встреча. Кадди обошла стол и снова уселась за книги, стараясь сосредоточиться на учебе.
-21-
Кадди не знала, какой будет их совместная работа, после их прошлых взаимоотношений. Она нервничала и немного волновалась, но, в конечном счете, решила оставить это ему. В конце концов, это ему придется работать в новом окружении.
Прошло совсем немного времени, и Кадди поняла, что работать с Хаусом, (если не брать во внимание его непослушание, и грубо говоря, отсутствие всякого уважения) было так, словно завернуться в старое любимое одеяло; знакомое и удобное, совершенно изношенное, но, в конечном счете, дающее необыкновенное чувство защищенности.
Тринадцать дней пролетели в одно мгновенье, ей удалось увидеть его еще трижды. Они не избегали друг друга, просто оба были очень заняты. Сейчас, было уже довольно поздно, и ей казалось, что он уже не придет. В конце концов, он только что выпустился и более предпочтительно для него было праздновать и не беспокоиться о своих необычных взаимоотношениях с будущей второкурсницей.
Она приходила на его выпуск. Конечно, там было столько народу, что ей не удалось поговорить с ним. Последний раз она видела его несколько дней назад, когда готовилась к экзаменам, а он продолжал отвлекать ее.
Она хотела бы, увидеть его еще раз. Сейчас, это была хорошая возможность, но она сомневалась, что Грегори Хаус придет попрощаться. Она подскочила, увидев знакомый силуэт в дверном проеме.
«Бу»: он ступил в комнату.
Она посмотрела на него, скрестив руки на груди: «Я не была уверена в том, что ты, все же, придешь».
«Ненадолго»: ответил он: «Мои друзья уже вышли. Я должен буду присоединиться к ним через несколько минут».
«Конечно»: она понимающе кивнула: «Это твой праздник».
«Что-то вроде того»: он пожал плечами.
Ей не понравилась повисшая между ними тишина: «Твои родители были здесь?».
«Да»: ответил он: «Сегодня я их не разочаровал».
«Ты их не разочаровываешь»: она послала ему взгляд, показывающий, как абсурдно его заявление.
«Ты не видела моего отца»: ответил он, склоняясь ближе к ней.
«Он думает, что ты его разочаровал?»: она была удивлена, что не выяснила этого раньше и очень опечалена.
«Предполагается, что это должно быть счастливое событие»: сообщил он: «Так, что, да, давай поговорим обо всех негативных аспектах моей жизни».
«Прости»: быстро извинилась она, покачав головой.
«Я пошутил»: он поднял брови и усмехнулся.
«Верно»: согласилась она: «Я буду скучать по этому болезненному юмору и безжалостному сарказму».
«Нет, не будешь»: он подошел к дивану и плюхнулся на него.
«У тебя уже назначены собеседования?»: она последовала за ним: «Есть предложения о работе?».
«Я не ты, доктор Кадди»: он вытянулся, положив руки за голову: «Я предпочитаю жить на краю без чувства защищенности».
«Я думаю, что ты получишь много предложений»: она села в кресло: «Ты можешь быть настоящей сволочью, но ты знаешь, что делаешь».
«Тебе не обязательно льстить, чтобы залезть мне в брюки, доктор Кадди»: он подарил ей глупую улыбку: «Я думал, ты и так это знаешь».
«Прекрати называть меня доктор Кадди»: она нахмурилась.
«Ты не хочешь, чтобы я звал тебя доктор Кадди?»: спросил он: «Что за перемены принес этот год?!»
«Тебе обязательно надо быть таким самодовольным?»: она выпрямилась в кресле, скрестив руки на груди.
Он замер и посмотрел на нее: «Что?»
«Только потому, что ты получил диплом, это не дает тебе права выказывать везде свое самодовольство»: сообщила она.
«Я знаю»: он закатил глаза: «Я всегда выказываю свое самодовольство всякому, кто будет слушать. К несчастью для тебя, ты единственная в этой комнате».
Она не дослушала: «Ты хочешь поддерживать связь?».
«Как гром среди ясного неба»: сказал он
«Это не гром среди ясного неба»: ответила она. «Это последний раз, когда мы видим друг друга. Мы можем поддерживать связь, на случай, если нам понадобиться, помощь, консультация или просто поговорить»: она помолчала: «Я имею в виду, как бы меня не расстраивали разговоры с тобой, я наслаждаюсь ими».
«Ты не захочешь общаться со мной за пределами этого места»: сказал он, нахмурившись.
Она тоже нахмурилась: «Почему нет?»
«Ты даже здесь не хотела связываться со мной»: сообщил он.
Она опустила руки: «Это было …»
«Нет, не было»: перебил он.
«У меня и в мыслях не было общаться с тобой в такие поздние часы за пределами здания»: честно сказала она.
«Ах, но мы с пользой провели эти ночи»: он откинулся назад на диванные подушки.
Она прищурила глаза: «Ты отвратительный…»
«Не то, что я имел в виду»: быстро перебил он.
«О?»: она подняла брови
«Ты думаешь, что у нас может быть что-то подобное, если мы вынесем наше общение за пределы?»: он кивнул на дверь.
«Что ты имеешь в виду?»: она смотрела на него.
«Если мы выйдем и раскроемся перед этими болванами»: начал он объяснение: «ты думаешь, это будет правильно?»
Она покачала головой, растерянность отразилась на ее лице: «Я не…»
«Твои друзья постараются отговорить тебя от всякого общения со мной, на профессоров это произведет неправильное впечатление, тебя станут избегать»: заверил он: «Что касается меня, то мои друзья начнут воротить носы, обвиняя меня в том, что я использовал свои идеи на впечатлительной первокурснице и, совратил хорошую девочку. Не то чтобы я особенно возражал против последнего обвинения».
Он подмигнул. Она хмурилась, обдумывая его слова. Она знала, что он был прав, но не была полностью убеждена.
«И ты думаешь, что в реальном мире будет тоже самое?»: спросила она.
«Конечно»: ответил он: «Люди есть люди, Кадди. Она не меняются, даже с годами».
«Так, значит, я тебя больше не увижу»: заключила она.
«Если только судьба снова не сведет нас вместе»: ответил он.
«Как, ты веришь в судьбу?!»: ее глаза расширились.
«Ты знаешь меня слишком хорошо, доктор Кадди»: он ухмыльнулся, и она почувствовала, как защемило сердце.
«Твои друзья, наверное, могут уйти без тебя»: сообщила она.
«Они могут»: кивнул он.
«Тебе нужно идти»: она встала с кресла.
Он тоже поднялся: «Да».
«До свиданья, Хаус»: она остановилась перед ним: «Удачи во всем».
«До свиданья, Кадди»: ответил он: «Будь моей принцессой воинов и стервой, знаю вы обе здесь».
Она кивнула в ответ. Она не собиралась плакать, она сказала себе, что не будет. Не перед ним. Он притянул ее к себе и обнял. Она поднялась на носочках, обвила его шею руками и крепко обняла в ответ.
«Я уже заставил тебя полюбить меня?»: прошептал он в ее волосы.
Она отступила и подарила ему последнюю прощальную улыбку: «Никогда».
The End.
Добавлено (19.08.2008, 11:30)
---------------------------------------------
Вот и все, немного грустно, но, не зря говорят - никогда не говори никогда. 
. Может быть подумала, что Хаус слишком сложный, и она с ним не справиться, а может быть ей, как и ему, по каким-то причинам сложно строить отношения, боиться полюбить, довериться кому-то и зависеть от кого-то. По-моему им обоим надо поменьше думать 
