SoNata,
Замечательный перевод, спасибо!!!

Кадди была на диване в своем офисе. Она чувствовала, что у нее начинается простуда, и пыталась немного отдохнуть, надеясь справиться с плохим самочувствием. Ее глаза были закрыты, а руки лежали за головой.

Раздался сильный удар в дверь. Она открыла глаза и увидела его, стоящего на пороге. У него, словно был радар, тонко чувствующий, когда она больна или расстроена. Он пользовался им, как преимуществом. Предлагал провести безрассудный тест или операцию, зная, что она согласиться скорее, если будет неважно себя чувствовать.

Она отмахнулась от него и повернулась спиной к двери. Хотя, знала, что он, все равно зайдет, что он, собственно, и сделал. Ей ни чего не оставалось, как повернуться и посмотреть на него. Он усмехнулся и уселся в кресло напротив.
Он понял, что она уже почти сдалась. Он всегда чувствовал, когда она может сдаться.

Это был один из тех поздних, по особенному холодных вечеров. Она не видела его уже около недели, и это начинало ее беспокоить. Но она пришла к заключению, что он нашел себе новую женщину для преследования, и убедила себя забыть его и идти дальше, в любом случае, он слишком надоедлив.

«Лиза…»: голос соседки вывел ее из полусна.

Она пошевелилась и перевернулась на спину, вглядываясь сквозь темноту на соседку по комнате.

«Какой-то идиот, назвавшийся Прекрасным Принцем разбил камнем наше окно»: сообщила соседка: «Он говорит, что хочет тебя увидеть».

Кадди застонала и села. Пытаясь пригладить рукой волосы, она соскочила с постели и накинула жакет поверх пижамы. Она скользнула в пару кроссовок и схватила свои ключи от комнаты. Ее соседка вернулась в кровать.

«И скажи ему, что если мы ответственны за разбитое стекло, то платить ему»: сообщила она, прежде чем Кадди успела закрыть за собой дверь.

Она ступила на холодный ночной воздух, медленно осматривая пустынную территорию. Он вышел из тени, улыбаясь и высоко подняв голову.

«Твоя соседка, стерва»: сказал он, пряча руки в карманы.

Она злобно взглянула: «Ты разбудил ее и разбил наше окно. Чего ты хочешь?».

«Как насчет того, чтобы прогуляться?»: предложил он, указывая кивком головы в сторону кампуса.

Она скрестила руки на груди: «Не особенно».

«Ты расстроена»: заметил он, подходя ближе.

«Ты разбил наше окно»: ответила она, нахмурившись.

Он покачал головой: «Это не из-за окна. Что-то случилось?».

Она молчала, пытаясь скрыть, то, что ее тревожило. Она, просто хотела пропустить это, оставить. Однако он понял, что прав и ждал, наблюдая за ее реакцией. Если она хочет пропустить это, он пропустит…пока.

«Прекрасно, давай погуляем»: и она повернулась в сторону, в которую он указывал.

Он шел рядом и смотрел на нее: «Готов поспорить, тебе интересно, где я был».

«Нет»: быстро отвергла она, заставив его улыбнуться.

«У меня был проект»: сообщил он, зная, что она заинтересовалась: «Мы ездили изучать кое-какие трупы в Детройте. Пять дней обучения и уйма исследований».

Она обдумывала информацию, обрадовавшись, что была причина его внезапного исчезновения из ее жизни. Теперь она чувствовала себя спокойней.

«Мне это не интересно».

«Уверен, это не так»: он спустился со ступенек, хрустнув подошвами.

«Нет, не интересно»: повторила она, следуя за ним.

Когда они вышли на ровную тропинку и, вновь, пошли рядом друг с другом, он замедлил шаг. Она, неосознанно, подстроила свой шаг под его.

«Эта неделя и, возможно, прошлая были тяжелыми для тебя»: сказал он.

«Потому, что ты уехал?»: она вскинула брови: «Нет».

«Я не ссылался на себя»: ответил он, встретившись с ней взглядом.

«Впервые»: ответила она.

Он подошел к скамейке и сел, и, указывая на свободное место рядом с ним, предложил ей сделать то же самое. Но она отказалась и осталась стоять.

«Ты расстроена»: повторил он, сказанное ранее.

Она медленно покачала головой и произнесла устало: «Нет, не правда».

«Моей храброй Кадди сегодня здесь нет»: он поднял на нее взгляд:«Что унылая Кадди сделала с ней?».

Она сузила глаза: «Ты разбудил меня. Я устала, понятно?».

Он потряс головой: «Нет. Та Кадди, которую я знаю, долго не ложиться спать и до последнего сидит за учебниками. Такое, прямо скажем, впервые».

«Я истощена»: ответила она.

«Потому, что…»: он поднял брови и посмотрел на нее.

Она вздохнула и посмотрела вдаль, затем, подошла к скамье и опустилась на нее. Он продолжал рассматривать ее, но она отказывалась взглянуть на него.

«Кое-что в семье, дома происходит»: сообщила она: «Я…это так тяжело, быть далеко от них, когда там так много проблем. Я бессильна и не могу помочь».

«Поэтому тебе надо быть дома, чтобы чувствовать контроль над ситуацией»: легко вычислил он.

Она подняла на него глаза, удивленная, что он понимает: «Да».

«Ты не можешь все контролировать, Кадди»: ответил он: «Иногда, нужно позволить пещам происходить. Позволить им идти естественным курсом. Если ты будешь пытаться все контролировать, то, в конце концов, сгоришь от напряжения».

«Легче сказать, чем сделать»: она посмотрела вверх, заметив несколько звезд, проглядывавших сквозь тонкие облака.

«Я всегда решаю проблемы там. Когда я дома, то всегда могу направить происходящее в более спокойное русло. С тех пор, как я далеко от них…Я чувствую, словно я предаю их. Стремясь к успеху и думая о своем успехе, я предаю их».

«Ты их не предаешь»: ответил он. Она не могла понять, почему он, вдруг, стал таким милым. Она предположила, что он чувствует вину за то, что уехал, не сказав ей. Он наклонился ближе: «У тебя есть стремления, амбиции, и ты настоящая стерва, которая знает чего хочет. Они счастливы, что ты здесь. Ты не должна слишком беспокоиться, а то на твоем прекрасном лице могут появиться морщины».

От воспоминаний о семейных проблемах, слезы навернулись ей на глаза, но она, все равно, посмотрела на него, не стесняясь своих эмоций: «Ты действительно так думаешь?».

«Крест на сердце и чтоб я сдох»: он начертил «Х» на груди и изобразил лицом, как будто бы действительно умер.

Она попыталась сдержать улыбку и сморгнула слезы: «Я думаю, нам пора возвращаться». Она встала со скамейки. Он, минуту поразмыслив, тоже поднялся.

«Давай, я провожу тебя»: предложил он.

«Нет»: она взмахнула рукой: «Мне лучше вернуться одной. Спасибо тебе за заботу. Только не бросай больше камни в мое окно».

«Постараюсь»: ответил он, усмехнувшись, и спрятал руки в карманы.

Она улыбнулась ему и отступила назад, все еще глядя на него.

«Я смогу присмотреть за тобой в комнате отдыха, завтра около двух?»: спросил он.

«Посмотрим, скользкий тип».

С этими словами она повернулась и ушла. Он плюхнулся обратно на скамейку, довольный собой.

Пугающей частью их отношений было то, она была в этом убеждена, что он так много знал о ней. Он был рядом в трудные времена.
Сейчас, если бы она напомнила ему про тот особенный вечер, он отвесил бы пару непристойных комментариев, утверждая, что просто хотел залезть ей под юбку.
Но ей, несомненно, было известно лучше. Она не спрашивала потому, что не хотела, что бы он лгал ей, о том, что не помнит той доброты, которую подарил ей тем вечером.

Она не знала, почему решила задержаться в комнате отдыха. Возможно, оттого, что знала, если он не увидит ее здесь, когда придет, то, вероятно, снова попытается бросить камень в их окно. Она пыталась сфокусироваться на своей работе, чтобы сдержать рыдания, но слезы, все равно, предательски катились по лицу. Каждый раз, она оттирала их, осознавая, что тем самым, только делает глаза более красными и распухшими.

«Аллергия?»: спросил он, как обычно показываясь в дверном проеме.

Она глянула на него из своего кресла и быстро отвернулась. Он не заходил, не желая приближаться. Он не помнил, когда последний раз видел кого-то таким расстроенным. Его друзья ни когда не плакали, и ни кто в семье никогда не показывал «мокрых» эмоций.

Она вздохнула: «Моя бабушка умерла».

«Не аллергия»: он медленно покачал головой.

«Нет»: согласилась она, все еще не поднимая головы.

«Семейные проблемы?»: он сделал шаг в комнату, но не более того.

Она кивнула в ответ. Он ни как не мог заставить себя подойти ближе, вместо этого, он принялся разглядывать картинки и объявления на информационном стенде. Спорт, потерянные вещи, объявления о работе.

«Даже если бы ты была там»: заговорил он, не оборачиваясь: «ты бы, все равно, не могла остановить ее смерть. Все умирают. Мы рождаемся для этого».

«Мы рождаемся для этого?»: она подняла залитое слезами лицо: «Тогда для чего все это? Зачем ходить в школу? Становиться врачом?».

Он обернулся: «Это довольно скучно, ни чего не делать, и просто ждать смерти».

Она молчала, обдумывая это. Он, вновь, переключился на информационный стенд. Она откинулась на спинку дивана и внимательно посмотрела на него.

«Ты веришь в жизнь после смерти?»: спросила она: «Может быть не в рай, или что-то, а…просто, во что-нибудь?».

Он не стал смеяться над ней, а повернул голову и, глядя ей прямо в глаза, ответил: «Нет».

«Как ты думаешь, что происходит?»: ей было любопытно.

«Мы умираем»: произнес он уныло: «Вот и все. Разлагаемся».

Она нахмурилась: «Это попытка утешить меня?».

«В действительности, нет»: ответил он, и, снова, повернулся к стенду, не смея смотреть на ее печальное лицо: «Возможно. Зависит от того, кто ты. Я могу понять людей, которые не хотели бы вечно жить в постоянном блаженстве».

«Ты?»: в ее голосе, внезапно, прозвучала враждебность, которую она не смогла скрыть.

Он пожал плечами в ответ: «Сожалею о твоей бабушке, но люди умирают, Кадди. Ты должна привыкнуть к этому. Этого никогда не изменить».

«Не называй меня Кадди»: она сузила глаза.

Он посмотрел на нее: «Кадди сильная личность. Принцесса воинов».

«Прекрати меня так называть!»: крикнула она.

«Кадди или принцессой воинов?»: он подошел ближе.

«Обеими»: ответила она, нахмурившись.

«Ты злишься на ситуацию»: он кивнул: «Понимаю».

«Я злюсь на тебя»: ответила она, недовольно и злобно продолжила: «Оставь меня одну».

«Вот моя принцесса воинов!»: он улыбнулся и плюхнулся в кресло.

«Ты не собираешься уходить»: она уставилась на него.

«Мама говорила, ни когда не оставлять плачущую женщину»: он, снова, пожал плечами.

«Я разрешаю»: ответила она, дерзко подняв подбородок.

«Не отвертеться»: он покачал головой: «Извини».

«Ты меня бесишь»: ей хотелось ударить его или пнуть, но она не решила, что из этого больнее.

Он откинулся на спинку стула: «Кроме того, ты была здесь, когда я пришел. Я даже был немного удивлен, что ты не ушла, особенно когда узнал о смерти твоей бабушки».

Она сердито взглянула: «Я подумала, что ты снова разобьешь это чертово окно».

«Я мог»: кивнул он в знак согласия.

Она вздохнула и, наклонившись вперед, поставила локти на колени и положила голову в раскрытые ладони. Он, тоже, подался вперед.

«Ты теперь поедешь домой?»: спросил он, раздумывая, поехал бы он, оказавшись в подобной ситуации. И был более чем уверен, что нет.

Она кивнула: «Да, сегодня, после занятий».

Кадди подняла голову и пристально на него посмотрела. Он не отвел взгляда и встретился с ней глазами.

«Ты действительно не веришь в жизнь после смерти?»: спросила она медленно, пытаясь понять, как можно жить с такими мыслями.

«Не верю»: ответил он, к ее удивлению довольно весело.

«Но, как?»: она была шокирована: «Я пытаюсь понять, что ты думаешь о том, для чего мы здесь? Зачем приходить в эту жизнь, если все это бессмысленно?».

«Я ни когда не говорил, что все это бессмысленно»: ответил он поспешно.

«Это лицемерно»: сказала она: «Ты заявил, что там ни чего нет, и мы просто разлагаемся. Ты сказал, что жизнь, это просто сосуд для смерти, подразумевая, что все наши действия здесь бессмысленны. И после всего этого, ты веришь, что это имеет значение?!».

«Это имеет значение»: он сделал паузу для эффектности: «Потому, что человечество воспроизводиться. Конечная цель в жизни достичь бессмертия. Прогресс в науке и медицине способствует достижению этой цели. Может быть не для меня, но для будущего поколения Земли».

«Это»: она обдумывала его слова, нахмурившись: «…действительно печально».

Он пожал плечами и встал: «А, ты думала я светлая и добрая личность?»

«Пожалуй, нет»: ответила она.

«Я провожу тебя до твоего корпуса»: он протянул ей руку.

Она проигнорировала протянутую руку, встала и собрала свои книги. Он заметил, что она не отвергла его предложение, и это заставило его улыбнуться.

Они шли в тишине, но его это не особенно беспокоило. Он, все еще, был удивлен, что она не отказалась от предложения проводить ее. Он уже начал терять надежду, но сегодня все изменилось.

Она, с другой стороны, просто была рада компании. У нее было не много друзей в кампусе, а ее соседка была не лучшим советчиком в личных проблемах. Он сумел увлечь ее разговором и немного облегчить страдания, даже не смотря на то, что это было не самое великолепное утешение. И, тем не менее, этого было достаточно, что бы почувствовать его заботу.

Когда они подошли к дверям ее корпуса и посмотрели друг на друга, повисла неловкая пауза.

«С тобой все будет в порядке?»: спросил он, беспокоясь о ней.

Она кивнула: «Да, все будет прекрасно. Спасибо».

Он не был уверен в том, что делает, когда обнаружил себя склонившимся к ней. Она не отошла назад и ни чего не сказала. Она просто позволила этому случиться. Когда их губы встретились, он подарил ей один легкий поцелуй, а затем быстро отступил.

«Спокойной ночи»: он шагнул назад.

«Спокойной ночи»: прошептала она и скрылась внутри здания.

Добавлено (01.08.2008, 10:21)
---------------------------------------------

Кадди еще не раз приходилось скорбеть по умершим. При ее профессии она постоянно сталкивалась со смертью. Ей часто приходилось перебирать и заполнять карты и файлы людей, умерших в госпитале.

Она не помнила, когда впервые научилась не принимать все близко к сердцу. Но, она отчетливо помнила, как во время траурной церемонии и похорон бабушки, твердо решила, что такой вид скорби не для нее. Ей не нравилось подробно останавливаться на всем этом.

Члены ее семьи не понимали, почему она не уделяет должного внимания погребальным обрядам и не наносит траурных визитов. Горечь этого факта была в том, что в отличие от ее семьи, он понимал ее необходимость сдерживать себя.

Она не видела его неделю. После похорон бабушки Кадди вернулась в школу более опустошенная и подавленная, чем была, когда уезжала. Если он и заметил это, то не подал вида. Вся нежность и сочувствие, которое он показывал ранее, остались в прошлом, он, снова, стал прежним.

Было поздно, как обычно, и она была по горло завалена работой. Она очень устала, но не могла позволить себе отдых, поскольку ей необходимо было наверстать пропущенные занятия. Кадди сидела за столом и переписывала на чистый лист термины, которые использовала утром, готовясь к тесту. Она уже была на середине hepatic encephalopathy, когда услышала его голос.

«У кого наибольшая вероятность стать проституткой»

Она подняла взгляд. Он стоял в дверном проеме и улыбался, свет из коридора освещал его фигуру.

Он ступил в комнату: «Поздравляю. Кампус проголосовал, ты победила»

«Какая честь для меня»: ответила она, саркастично.

Она вернулась к книге, ища определение, на котором остановилась. Найдя нужное место, она продолжила писать. Он подошел, плюхнулся на диван и растянулся, закинув ноги на спинку дивана.

Послушав несколько минут царапанье ее карандаша, он не выдержал: «Не могла бы ты уже заткнуться? Я ни как не могу ввернуть словечко».

«Это не социальное обязательство»: она продолжала писать: «…и у меня завтра сложный тест».

«И ты сдашь его, что принесет тебе высшую оценку в классе»: он закати глаза: «Но, в этом нет необходимости, ведь всем известно, почему ты так долго задерживаешься с профессором Джекобсоном. Не нужно этого стыдиться. Если ты можешь предложить товар за высшую оценку, то почему бы этим ни воспользоваться, Кад Кад».

«Кад Кад?»: это заставило ее поднять взгляд на его ноги на спинке дивана.

«Работаю над новым прозвищем»: он опустил ноги и сел, глядя на нее: «Тебе не нравиться?»

«Нет»: она уставилась на него.

Он шлепнулся обратно: «Как насчет…Кадди-медвежонок?»

«Дай мне передохнуть»: она вернулась к книгам, но, конечно же, он не дал ей сконцентрироваться.

«Обнимашка?»: спросил он: «Мне нравиться Обнимашка»

Она нахмурилась: «Мне даже Кадди не нравиться»

«Это твоя фамилия»: напомнил он.

«Я предпочитаю имя»: ответила она.

«Прости, Обнимашка, не слишком хорошо разбираюсь в «фамильных» вопросах»: он повернулся посмотреть на нее, но кресло впереди загораживало весь обзор, а подниматься с дивана ему было лень.

«Не сомневаюсь»: пробормотала она достаточно громко, чтобы он услышал.

«А, какое прозвище есть у тебя для меня?»: спросил он с любопытством, надеясь на что-нибудь хорошее: «Я уже придумал для тебя четыре. Попробуй догнать».

«Скользкий тип»: последовал немедленный ответ.

Он поднял брови: «Первое».

«Сволочь»: добавила она.

Он закусил губу и поднял два пальца, заставив ее улыбнуться.

«Греггерс»: это следующее, что пришло ей в голову.

«Секси»: он ухмыльнулся: «Не ты, я имею в виду Греггерс. Не хотел сбивать тебя с толку».

Он продолжал улыбаться, но она не растерялась: «Подонок».

«Три»: он посмотрел в потолок, заметив на штукатурке пятно от воды: «Это не так уж трудно, верно?»

«Ты невыносимый»: он вздохнула

«Невыносимо остроумный»: быстро ответил он.

Она медленно покачала головой и склонилась над книгой. Кадди перевернула страницу и взяла карандаш, приготовившись писать.

«Знаешь, что мне всегда казалось странным?»: ответил он с дивана: «Почему у слова funeral (похороны) корень fun (забава). Не буду утверждать, что за этим кроется большое значение, но это довольно интересно».

«Забавно»: она сузила глаза и посмотрела в сторону дивана, надеясь, что он почувствует ее взгляд:«…что у слова assailant (противник) корень ass. Совпадение?»

«А, я твой противник, Обнимашка?»: он сел и посмотрел на нее: «Я польщен»

«Прекрати называть меня Обнимашка»: приказала она.

«Хорошо, Кадди»: он пожал плечами.

Она снова вздохнула. Все же Кадди было лучше, чем Обнимашка. Он поднялся с дивана, а она смотрела на него, ожидая, что же он будет делать дальше. Ее глаза продолжали следить за ним, пока он усаживался в кресло, напротив нее.

«Это действительно необходимо?»: спросила она.

Он пожал плечами: «Что? Просто подумал, что могу помочь».

«Если мне нужно будет нарушить какие-нибудь правила или позлить кого-нибудь я позову тебя». Она вернулась к книгам, но ни как не могла сконцентрироваться, пока он сидел напротив.

Он потянулся через стол и схватил ее за руку. Она попыталась освободиться, но он был сильнее и крепко держал ее запястье. Быстро, он схватил карандаш свободной рукой и повернул ее руку ладонью вверх.

Убедившись, что она не сможет подсмотреть то, что он пишет, как бы не пыталась, он стал осторожно выводить что-то на ее ладони. Она силилась подглядеть, но он оказался хитрее и загородился. В конце концов, он отпустил ее запястье и положил карандаш на стол. Она посмотрела на ладонь и уставилась на цифры, которые он написал. Она подняла на него насмешливый взгляд.

«На тот случай, если решишь нарушить какие-нибудь правила»: сообщил он с игривым выражением лица.

С этими словами он поднялся из-за стола и покинул комнату, ни оглянувшись и не попрощавшись. Она смотрела на телефонный номер, написанный черным карандашом на ее ладони, и пыталась удержать улыбку.

Добавлено (01.08.2008, 10:25)
---------------------------------------------
примечание: идею перевести Cuddles, как Обнимашка подчерпнула у Nuage (фанфик Oversized T-shirt).

Понять Грегори Хауса было не так уж сложно. Кроме тех случаев, когда он совершал поступки, выходящие за рамки нормальности. Обычно это были глупые вещи. Например, неоднократно оскорблять полицейского и тем самым рыть себе яму, ругаться с пациентами, пока те, в конце концов, не схватятся за оружие, чтобы пристрелить его или втыкать металлические предметы в розетку.

Все это ужасно ее расстраивало. По большей части из-за того, что она не понимала, что заставляло его делать все это. Тем не менее, временами он удивлял ее и с хорошей стороны. Например, когда держал рот на замке и помогал ей с инъекциями во время ее лечения и попыток забеременеть. В такие времена вся предыдущая злость и обида на Хауса куда-то улетучивались. Но, порой, когда он долго не показывал свою хорошую сторону, она осознавала, что нуждается в передышке.

Кадди знала, не важно как долго она будет избегать его, он, всегда найдет возможность вернуть ее благосклонность. Она понимала, что питала слабость к нему. Было что-то, с чем она ни как не могла справиться. Даже тогда, когда он впервые резко оскорбил ее, и ей казалось, что все теперь перемениться. Но, она не могла отвергать его вечно. Такова была жизнь.

Она направлялась в класс. Тяжелые книги оттягивали руки, а солнце нещадно светило в глаза. Но, она продолжала свой путь, зная, что цель уже близко. Ей пришлось остановиться, так как кто-то встал у нее на пути. Она подняла глаза и увидела перед собой, как всегда ухмыляющегося, Грегори Хауса.

«Яркий солнечный свет?»: спросила она, щурясь от солнца: «Полагаю, ты можешь превратиться в пыль».

«Это только для вампиров, дорогая Кад Кад»: ответил он, сжав губы.

«Я направляюсь в класс»: сообщила она, обходя его, чтобы продолжить путь.

Он поймал ее за руку: «Подожди секунду. Я рискнул своей репутацией, чтобы поговорить с тобой среди бела дня, а ты собираешься прогнать меня? Я так не думаю».

Она повернулась, и высвободив руку, произнесла обиженно: «Я ни когда не просила тебя быть моим другом».

«Кто сказал, что мы друзья»: быстро ответил он. Как только слова сорвались с его языка он, сразу же, раскаялся в них.

Она кивнула, скрыв обиду за понимающей улыбкой: «Я так и думала доктор Хаус».

С этими словами, она развернулась и направилась в класс. Он вздохнул и, злясь на себя, направился в противоположную сторону. Он был уверен, что большее не побеспокоит ее.

Она проснулась. Это была холодная октябрьская ночь. Начались экзамены, и комната отдыха была теперь почти всегда заполнена занимающимися. Ее любимая комната отдыха была занята. Она чувствовала, будто ее вытолкнули из собственного дома, и была огорчена так, словно эта комната была ее личной территорией. Как бы то ни было, она покинула ее на время экзаменов, утешая себя тем, что через неделю комната снова будет в полном ее распоряжении.

Уже прошел месяц с момента их последнего разговора. Она видела его еще дважды. Первый раз, когда пришла в комнату отдыха раньше обычного потому, что у нее было много домашней работы. Он был там с друзьями и быстро ушел после ее появления. Второй раз, одиннадцать дней назад. Они прошли мимо друг друга по коридору, и он даже не потрудился на нее взглянуть. Сейчас, лежа в кровати, она удивлялась, почему это так сильно ранит и беспокоит ее.

Она вернула себя из задумчивости и села. Всмотревшись сквозь темноту в противоположный конец комнаты, она отметила, что ее соседка крепко спит. Кадди соскочила с кровати и на цыпочках подошла к столу. Она осторожно выдвинула ящик стола и извлекла маленькую книжечку в черном переплете. Раскрыла ее и благодаря необычайно яркому лунному свету, нашла то, что искала.

Боковым зрением, она отметила, что соседка продолжает спать, подошла к телефону и сняла трубку. Она набрала номер и стала ждать. Кадди была уверена, что не услышит ответа, но попытаться, все же, стоило.

«Алло?»

Она похолодела и с трудом сглотнула. Это был он.

«Кому я отплачу уважением за этот бестактный ранний звонок?»

«Ты сказал звонить, если я, вдруг, решу нарушить правила?»: она прошептала в телефон, ее сердце готово было выпрыгнуть из груди.

На другом конце провода повисла тишина, затем раздался его голос: «Буду через пять минут».

С этими словами он отключился. Она подержала трубку несколько секунд и положила на рычаг. Она провела рукой по волосам, обдумывая, что делать дальше. Торопливо, натянула джинсы, рубашку с длинными рукавами и пальто, обулась и, схватив ключи, выскочила из комнаты.

Она ждала его у дверей корпуса внутри здания, не решаясь выходить на холод. Заметив его приближение, она вышла из здания. Ее легкие, словно, сжались, когда она вдохнула ледяной воздух.

«Милая ночка»: сказал он, выдохнув облачко пара.

«Да»: ответила она, выдохнув облачко чуть поменьше.

«Какой вид правил ты решила нарушить?»: он сдержал усмешку, но в его взгляде отразилось удовольствие.

Она покачала головой: «Не знаю. Подумала, может, ты мне что-нибудь покажешь или приведешь пару примеров».

Он посмотрел на нее и, в конце концов, улыбнулся: «Уверен, можно что-нибудь организовать. О каких правилах мы говорим, кампуса, города, штата или, может быть, страны? Или о моих любимых, отборных, персональных правилах?».

«Персональных правилах?»: переспросила она и поежилась от холода.

«Правила, которые ты установила для себя и поклялась ни когда не нарушать». Это действительно был его любимый вид правил. Хотя, как ему было известно, это очень ранит, когда они нарушаются.

«Холодно, стоять здесь»: она снова поежилась: «Давай, пройдемся и я решу».

Он согласился, повернулся и пошел, она пристроилась рядом. Пока они шли, она удивлялась, куда он ее ведет. Ей не было страшно, просто любопытно.

«Я не часто ломаю правила»: призналась она.

«Предполагается, что я должен удивиться, принцесса воинов?»: спросил он, глядя на нее.

Она улыбнулась, покачав головой: «Нет».

Она хотела спросить, почему он избегал ее, хотела знать правду потому, что совершенно запуталась. Однако, слова застряли в горле. Он ни чего не заметил, и остановился у входа в здание. Она перевела взгляд со здания на него.

«Холодина»: сказал он: «Ты сошла с ума, гуляя в такой одежде. Моя комната на втором этаже. Мы можем обсудить нарушение правил там».

Он направился к двери. Она задержалась, сомневаясь. Заметив, что ее нет рядом, он остановился и посмотрел на нее.

«Слишком горда, чтобы пройти в комнату?»: спросил он.

«Нет»: ответила она, и прошла мимо него, показывая, что он ошибся.

«Хорошо»: он открыл дверь и повел ее вверх по лестнице.

Она осторожно проследовала по коридору в его комнату. Он распахнул дверь и пропустил ее в темное помещение. Он не потрудился включить свет, а, просто, взял ее за руку и провел через комнату и короткий коридор, прежде чем впустил в свою спальню. Он закрыл за ней дверь и включил маленькую настольную лампу.

«Это твоя комната?»: спросила она, осматривая его владения. Его постеры с мускулистыми актерами, его гитара, его пластинки, его книги. Вещи, которые делали его Грегори Хаусом.

Он пересек комнату и остановился позади нее. Она почувствовала его присутствие и повернулась, оказавшись в опасной близости с ним. Он опустил мягкий поцелуй на ее губы, согревающий ее изнутри и она, совершенно забыла, что еще секунду назад содрогалась от холода.

«Я не могу перестать думать о тебе»: прошептал он в ее ухо, прежде чем его губы скользнули ниже, лаская ее шею: «Я пытался».

Она не собиралась сдаваться, но ее решимость таяла с каждой секундой, пока их тела оставались в контакте. Оторвавшись от его губ, она произнесла: «Это правило…»

«Хорошая вещь, которую ты нашла, чтоб нарушить»: ответил он, прежде чем его губы снова встретились с ее.

Она всегда замечала в Хаусе недостаток нормальности, но это не удивляло ее. В конце концов, она поняла, что причина этого берет начало в его детстве и юности. Она почти понимала его необходимость отгородиться от реального мира. Это был его способ сберечь себя таким, каким он был. Это был единственный известный ему способ.

Может быть, это и удивляло ее в начале, но она всегда его понимала, даже если и не могла описать точных эмоций. Да, она испытывала разные чувства, но ни одно из них не было удивлением.
Ее удивляло только то, что когда нормальных людей часто поражали поступки Хауса, она даже не признавала, что тоже могла бы вести себя с ним совершенно иначе.

Грегори Хаус, явно, намеревался избегать ее. И это ранило. Но, на третий день, она заставила себя оправиться от этого потому, что это могло плохо отразиться на ее учебе. Она убедила себя забыть его и справиться с ощущением глупости оттого, что поверила и доверилась ему с самого начала.

На двенадцатый день она была на диване в комнате отдыха. Кадди закрыла глаза и растянулась, раскрытая тетрадь лежала у нее на животе. Она чувствовала себя очень утомленной. Последнее время она спала не так спокойно, как раньше.

«Вот»

Она подскочила, услышав голос и, немедленно, села. Это был он. Хаус поставил холодный контейнер на маленький столик перед диваном. Она изумленно уставилась на пыльный контейнер, а затем перевела взгляд на Хауса.

«Что это?»: любопытство затмило все остальные эмоции, включая злость и обиду, которые она испытывала из-за того, что он избегал ее.

«Мозг с ленточным червем»: ответил он сияя.

Она вытаращила глаза:«Ты серьезно?!»

«Я не думаю, что может быть что-то менее серьезное, чем это»: заявил он.

Она откинулась на диванные подушки. Кадди ни как не могла поверить в это, не могла поверить ему. Что-то было не так с этим парнем?

«Давай на прямоту»: она подняла руку: «Ты соблазнил меня в своей комнате, мы спали вместе, ты оказывал мне холодный прием, почти две недели, а, затем, ты принес мне мозг с ленточным червем, в надежде вернуть все обратно?»

Он пожал плечами: «Я не знал, что это была проблема».

«Что не так с тобой?»: она встала с дивана и зашагала по комнате, не в силах оставаться рядом с ним. Она посмотрела на него: «Если есть какие-то проблемы продолжать это, я должна знать».

На его лице не отразилось ни какой реакции: «Я думаю, что мне необходим переводчик, чтобы понять, что ты сейчас сказала. Или ты пытаешься запутать меня своей женской логикой?».

«А, как ты полагаешь, что это значит?»: она обиделась и положила руки на бедра.

«Это значит»: начал он: «…что ты сожалеешь о попытке превратить это в один из тех разговоров, приводящих людей, находящихся в романтических отношениях, к расставанию»

«Кто говорит о романтических отношениях?!»: она повысила голос: «Да, у нас был секс. Тоже мне, черт возьми, большое дело. Я говорю о дружбе. Это то, что ты явно, не понимаешь».

«Верно, потому, что ни кто не стремиться дружить с кем-то подлым и циничным вроде меня»: кивну он: «Я понимаю».

Она вздохнула и прекратила злиться: «Я не хочу ссориться с тобой».

«Да, это действительно бесспорно»: бросил он последнюю колкость, прежде чем тоже расслабиться.

«Грег…»: она глубоко вздохнула, пытаясь контролировать эмоции: «Я не хочу продолжать это. Это утомительно и вредно. Я не могу продолжать быть твоим другом, если ты мне не позволяешь. Нужно либо, что-то менять, либо прекращать».

«Перемены это интересная вещь, Кадди»: ответил он, беспокойно следя за ее перемещениями по комнате: «Не у всех есть силы что-то менять».

«А, у тебя?»: спросила она.

Он улыбнулся уголком рта, но не ответил. Она поняла это, как нет. Вздохнув, она пересекла комнату и стала собирать свои вещи. Он скрестил руки на груди.

«Так, это все, тогда?»: его глаза не оставляли ее.

Она подняла голову и встретилась с ним взглядом: «Да, должно быть».

«Так, ты просто использовала меня для секса?»: если это было так, он хотел понажимать на эти кнопки несколько дольше. Он не мог просто так позволить ей уйти.

«Нет»: она не смотрела на него, продолжая забрасывать вещи в сумку. Кадди изо всех сил пыталась справиться с румянцем на щеках: «Я имею в виду, не секс, мы не говорим о сексе. Это ни как не связано с сексом».

Он положил ладонь на ее руку, останавливая ее нервные передвижения. Ее взгляд скользнул по его руке, прежде чем переместиться на его лицо.

«Это всегда связано с сексом»: он усмехнулся.

Она резко взглянула, он хотел рассмеяться, но подавил это желание ради нее. Она не поняла бы его смеха в данный момент. Кадди перекинула ремень сумки через плечо и слегка коснулась его. Он почувствовал желание схватить ее и поцеловать, ему просто необходимо было удержать ее.

Однако эти чувства так и остались нереализованными потому, что он знал, что она не остановится без причины. Она вышла за дверь. Ему нужно было найти какой-то предлог, чтобы остановить ее. Как только он придумал, он поспешил за ней. Хаус обнаружил, что она уже выскочила из здания и была на полпути в свой корпус. Ему пришлось бежать, чтобы догнать ее. Ее плечи опустились, как только она услышала его приближающиеся шаги.

«Подожди»: скомандовал он.

Она обернулась, а он замедлил шаг и остановился перед ней. Он пытался восстановить дыхание и не выронить грязный контейнер.

«Ты забыла свой мозг»: сообщил он, протягивая контейнер.

Ей пришлось подхватить контейнер, так как Хаус быстро убрал руки, а она не хотела, чтобы образец упал на землю. Она опустила контейнер: «Ты должен положить его назад в тело, которому он принадлежит».

«В этом нет необходимости»: он пожал плечами: «Он мертв»

«Зачем ты это делаешь с трупами?»: спросила она, качая головой: «Крадешь мозги. Если бы ты спросил, я бы ответила, что это ненормально».

«Я не собираюсь спрашивать тебя»: ему было обидно оттого, что она не понимает. Он надеялся, что она поймет, что все это необходимо для получения знаний, правды, ответов. «Кроме того, как я еще могу учиться, Кадди. Эти люди жертвуют свои тела для меня. Я провожу эксперименты, решаю загадки».

«Они жертвуют свои тела для тебя?»: она насмехалась: «Вот поэтому я не могу тебя видеть. Ты надменный, ведешь себя так, будто все остальные вокруг тебя лишь субъекты, вот почему ты никогда не подпустишь ни кого так близко, что бы узнать тебя. Я поняла, что это не изменить. И вот почему наши отношения теперь будут строго профессиональными».

Она протянула ему контейнер, но он подтолкнул его обратно к ней.

«Мозг рассматривается в медицине, как профессиональный материал, если тебе это не известно»: сообщил он: «По крайней мере, поврежденный мозг».

«До свиданья, Грег»: она поставила контейнер на бетонную дорожку, а затем, повернулась и ускорила шаг.
Он провел рукой по волосам и вздохнул. Это не последний раз, когда она слышит его, он поклялся себе в этом. Подняв контейнер, он пошел другой дорогой в свой корпус, убедив себя не бросать последнего взгляда в сторону ее удаляющейся в темноте фигуры.