Добавлено (27.07.2009, 16:05)
---------------------------------------------
Lils, ты накаркала. Вот вам и трагедии...

Любовь - история в жизни женщины и эпизод в жизни мужчины. (с)

Наверное, триместра?

Уилсон вез Кадди домой. Поначалу между ними повисло неловкое молчание из- за отсутствия одного из членов их компании. Он не упомянул о Хаусе, потому что не хотел расстраивать ее, описывая его реакцию. А Кадди не упомянула Хауса, зная, что Уилсон этого не хочет. Они так и сидели, не упоминая про него, но воцарившаяся тишина говорила сама за себя. Она держала руки на коленях, а он вел машину, не сводя глаз с дороги.
В конце концов ему надоела вся эта неловкость.

--Что сказал доктор?
Кадди вздохнула с облегчением, оттого что Уилсон заговорил, и заговорил не о Хаусе.
-- Ультразвук не показал никаких отклонений, все в пределах графика, а постельный режим прописали просто как меру предосторожности.
-- Я тут вдруг понял, что так и не поздравил тебя. – Он ласково улыбнулся и посмотрел на нее.
Она улыбнулась в ответ.
-- Лиза, я по-настоящему счастлив за тебя.
-- Спасибо.

Уилсон помог ей добраться до кровати, принес легкие закуски и бутылку воды и пообещал вернуться позже с обедом. Кадди обняла его, поблагодарила за доброту и улеглась в постель.

Но как только дверь за ним захлопнулась, все проблемы навалились разом. Ее сердце ныло, мозг усиленно работал, и физически она была истощена. Собственное тело стало для нее бременем, и даже держать веки открытыми и то было утомительно.

Мысли ее вновь вернулись к Хаусу. Кадди знала его, понимала, и осознавала, что это все слишком тяжело для него, но не собиралась больше искать ему оправданий. Теперь это касалось не только нее, но и их ребенка. Она откинулась головой на мягкую подушку и закрыла глаза.

Хаус сидел в гостиной, отрешенно уставившись в телевизор. На журнальном столике перед ним стояла открытая бутылка односолодового виски. Держа в руке стакан, он уже в сотый раз за последний час посмотрел на телефон. При этом каждый раз Хаус мысленно пинал себя, убеждая, что он глупец, и что в этом нет никакого смысла, потому что ему все равно, но несколько мгновений спустя его взгляд все равно возвращался к телефону.
Он провел руками по лицу, выключил телевизор, и как раз в этот момент его мобильный завибрировал.

Хаус подскочил с тревогой и, раскрыв телефон, пробурчал: ” Что?”
-- Это Уилсон.
-- Да я вроде догадался по определителю номера.
-- Она в порядке.
-- А ребенок?
-- С ним тоже все хорошо.
Услышав, что сказал Уилсон, он почувствовал, как гора свалилась с плеч. Он этого не ожидал. Стало ли ему легче теперь? И из-за чего? Из-за того, что она в порядке? Или ребенок? А может быть, оба?
-- Ей прописан постельный режим на три недели.
-- Спасибо, что позвонил.- Он отключил телефон и плюхнулся обратно на диван.

Хаус не осознавал этого в тот момент, но он улыбался, и его переполняла гордость. Он рассмеялся, только его ребенок мог создать столько проблем из ничего.

У Уилсона было не так много вариантов, чтобы найти кого-то, кто бы помог вернуть Кадди ее машину. Он мог бы попросить Хауса, но знал, что лучше не подливать масла в огонь, тем более не был уверен, что Кадди вообще хочет его видеть. В данной ситуации ему не хотелось привлекать кого-то, кто мог бы вторгнуться в ее личную жизнь и уж точно не мог позволить, чтобы машину буксировали к ее дому. Оставалась только Пейтон, которая и так уже была привлечена, и если уж она не смогла перемножить дважды два к данному моменту, то, возможно, слишком тупа и для того, чтобы сделать это в дальнейшем. Хотя ее IQ в 158 баллов оставлял мало шансов на то, что она еще не догадалась, что происходит. Итак, от Кадди он отправился обратно в госпиталь и спросил Пейтон не сможет ли она поехать с ним и забрать машину, а потом вести его машину обратно до дома Кадди. Она была счастлива помочь и согласилась без колебаний.

На самом деле, Уилсон никогда не говорил с ней, если не считать интервью и приветствий в коридорах. Все, что он знал о Пейтон, он слышал от Хауса, и то совсем немного, потому что она была хороша в том, что делает, и Хаусу не в чем было жаловаться. Итак, он совершенно не знал, о чем с ней говорить. Слава Богу, ему и не пришлось.

Она начала разговор вскоре после того, как они сели в машину, и не стала при этом ходить вокруг да около, а сразу перешла к сути.
-- Это ведь ребенок Хауса, так?- произнесла Пейтон очень спокойно и попадая прямо в точку.
Уилсон посмотрел не нее удивленными глазами, он не ожидал, что беседа так быстро примет подобное направление после того, как они пытались сломать лед светскими разговорами о погоде и прочих приземленных вещах.
-- Все в порядке, вы не обязаны отвечать. Это скорее утверждение, чем вопрос.- Она скрестила руки на груди и посмотрела на него, оценивая его реакцию.
Уилсон пожал плечами.
-- Ну, чьим-то он должен быть, правда?- Произнес он, улыбаясь со знающим видом.
-- Это не мое дело, но сегодня Кадди заслуживала лучшего.
Уилсон ничего не ответил, но не мог не согласиться.
-- Есть кто-нибудь, кто сможет присматривать за ней? Я имею ввиду, кто-то кроме донора спермы.
Он чуть не захихикал, но, поразмыслив, ответил:
-- Не думаю. Полагаю, я буду приезжать дважды в день, чтобы убедиться, что ей не приходится вставать слишком часто. А зная Кадди, могу с уверенностью сказать, что она по-прежнему будет пытаться править миром со своей постели с помощью верных слуг: телефона и ноутбука.
-- Как вы думаете, она не будет против, если я зайду и попытаюсь немного помочь?
-- Нет, не думаю. Мне бы тоже во многом помогло, если бы ты заезжала время от времени или в тех случаях, когда я с пациентом и сам не смогу. Всегда полезно иметь запасной вариант.

На его лице промелькнула усмешка, и Пейтон тепло улыбнулась в ответ. До конца поездки они составляли расписание, по которому будут навещать Кадди и привозить еду, поболтали немного о госпитале и пациентах, и к тому времени, как беседа вновь начала касаться Хауса, они уже подъехали к его дому.

Уилсон посмотрел на его квартиру и был готов поклясться, что в какой-то момент почувствовал на себе взгляд Хауса со стороны одного из окон. Это длилось всего пару секунд, и когда он развернулся, то уловил легкое колыхание занавесок, а потом все вернулось на место.

Они вернули Кадди машину, и Уилсон отвез Пейтон обратно в госпиталь, чтобы она могла закончить дежурство в скорой.

Первая неделя, проведенная в кровати, оказалась настоящим адом. Кадди умудрилась очень хитрым способом сообщить правлению, что не появится в офисе в ближайшие три недели. Ей не хотелось информировать их о своей беременности до тех пор пока не достигнет срока в 12 недель, но не приводить никаких причин того, что все переговоры будут вестись по телефону и через интернет, тоже было невозможно. Помог Уилсон, сообщив всем, что она повредила спину и нуждается в постельном режиме. Итак, Кадди с ноутбуком и телефоном на расстоянии вытянутой руки неистово пыталась управиться с госпиталем. Так продолжалось до тех пор, пока Уилсон не перестал приносить ей входящую корреспонденцию и не начал перехвачивать ее многочисленные звонки ассистенту, приговаривая, что ей следует больше отдыхать и меньше работать.

По крайней мере, одним из преимуществ была стряпня Уилсона. Он каждый вечер готовил ужин и сохранял остатки для завтрака. Ее аппетит вернулся, а утренние недомогания исчезли, и Кадди обнаружила, что настолько изголодалась, что готова наброситься на любую пищу. Ее беременность становилась все более очевидной и, без сомнения, вкусная еда и недостаток физической активности, способствовали набору дополнительных килограммов.

Уилсон купил ей в спальню телевизор, назвав его подарком для ребенка. После обеда и мытья посуды он иногда оставался посмотреть кино или поиграть в карты. Пейтон обычно заходила днем, чему Кадди в первый раз очень удивилась, а потом обнаружила, что наслаждается ее компанией. Она часто приносила что-нибудь почитать или развлечься. Их беседы по обыкновению заканчивались обсуждением малышей, и вскоре стало очевидным, что у Пейтон много опыта во всем, что касается маленьких детей. Но Кадди никогда не заостряла на этом внимания, полагая, что это, возможно, слишком личное.

Ко второй неделе она официально вступила в период второго триместра. Ее нервы немного успокоились от осознания того, что риск выкидыша существенно снижается с каждым последующим днем. Но скука сводила ее с ума, и Кадди обнаружила, что ее мысли опять переключились на Хауса. Она поняла, что не только не получала от него никаких вестей, но, что более важно, не получала и вестей о нем. Она расспросила Пейтон о его пациентах и о том, и о том, работает ли он на самом деле. Оказалось, что он выполнял всю свою работу, и ему не было нужно от нее абсолютно ничего. Кадди понятия не имела, что чувствовать по этому поводу. Ей, конечно, абсолютно не хотелось связываться с ним сейчас, но не хотеть иметь с ним дел и не иметь в этом необходимости - две совершенно разные вещи. С одной стороны, ей было больно, а с другой она чувствовала облегчение. И в добавок ко всему, Хаус, который ведет себя совсем не так, как Хаус, немного пугал ее.

Спасибо за проду.

Уилсон был с пациентом, когда зазвонил его сотовый. Посмотрев на имя звонившего, он закатил глаза и переключил телефон на голосовую почту. Получив еще два сообщения, Уилсон включил виброзвонок и, когда 20 минут спустя провожал пациента к выходу, телефон буквально выпрыгивал из-за пояса от непрерывных вибраций.

-- Неужели нельзя было подождать 20 минут?- спросил он.
-- Почему ты не отвечал?- в трубке раздался голос Хауса.
-- Был с пациентом. Что такого срочного?
-- Придешь на покер?
-- Нет, не смогу.
-- Ах, ну да, я забыл, что ты нянчишься с увеличивающейся задницей нашего бесстрашного босса.
Уилсон раздраженно выдохнул в телефон.
-- Хаус, что ты хочешь?
-- Раз уж заговорили об этом толстопопике, как он?
-- Как она? Она ждет от тебя ребенка.
-- Ааа, ну да.
-- Если хочешь узнать, иди навести ее. Я устал потакать твоей нехватке ответственности. Прекрати мне звонить, притворяться, что тебе все равно, а потом спрашивать, как она. На протяжении вот уже двух недель ты каждый день выдумываешь повод, чтобы спросить о ней. Мне надоело уступать тебе. Если хочешь что-то выяснить, иди сам проверь.
-- Но твоя добродушная природа не позволила бы тебе НЕ позвонить мне, если бы что-то случилось, так ведь?
-- Я не был бы так уверен в этом.- С этими словами Уилсон отключился.

Хаус сидел, уставившись на свой телефон. Он знал, как ему следовало поступить, что необходимо делать, но его зад оставался крепко прижатым к дивану. Ему ужасно хотелось позвонить ей или просто пойти к ней домой и быть рядом, но он не мог. Как это возможно: быть с ней и не являться тем, кто ей нужен, тем, кем она бы хотела его видеть. Хаус убеждал сам себя, что одной ей будет лучше, но сам не знал, верит ли в это.

Следующая, совершенно иная, дилемма, вставшая перед ним, касалась ребенка. Хаус взглянул на снимок ультразвука, лежащий на кофейном столике; срок составлял ровно двенадцать недель. Риск выкидыша становился все меньше и меньше. Он станет отцом. Хаус гордился тем, то его ребенок оказался бойцом и не собирается уступать в борьбе за жизнь. В этом и состояла проблема: его малыш заслуживал большего, чем Хаус мог бы ему предложить. Он был достоин лучшей жизни, чем была у него, а, значит, и лучшего отца, которым он не был уверен, что сможет стать. Хаус уже напортачил, а ведь ребенок еще даже не родился. Как он сможет стать тем, кем нужно, если сам себе не может доказать, что справится со всем.

Прошедшие две недели казались самыми длинными в его жизни. У него было три пациента, последним из которых стал мальчик трех лет, которого он отказывался осматривать до тех пор, пока Пейтон не пригрозила позвонить Кадди. В итоге Хаус сделал то, чего никогда прежде не делал: сдался без боя.

На протяжении всего дня в клинике Пейтон бросала на него злобные взгляды. Она ставила под сомнение все его идеи и спорила о каждом диагнозе, ясно давая понять, каким ослом его считает. Но она ни разу ни о чем не упомянула, не говорила с ним, а просто сделала свою работу и ушла домой. Для остальных членов команды становилось очевидным, что что-то происходит, но ни один из них не подал виду и не нашел в себе смелости поднять эту тему.

Хаус ненавидел каждую минуту диагностирования маленького мальчика, ему никак не удавалось сосредоточиться, и Пейтон, казалось, наслаждалась этим. Каждую секунду лечение малыша напоминало ему о том, что, возможно, наступит день, и ребенок, носящий его гены и похожий на него, будет нуждаться не только в необходимых в первую очередь любви, внимании, понимании и терпении, а и в человеке, обладающем качествами отца. Была еще семья, стоявшая неподалеку и наблюдавшая за тем, как Хаус ломал голову, пытаясь спасти их мальчику жизнь. Ведь появится и человек, которому он дал жизнь, а вместе с ним появится и вероятность того, что он лишится ее, поранится или заболеет. Где он будет находиться в тот момент? И будет ли это иметь значение для каждого из них?

Хаус потратил на постановку диагноза больше времени, чем следовало бы, но сумел спасти мальчика. Вот почему он ненавидел привязываться к кому бы то ни было; это эмоционально, а следовательно, иррационально, а потому мешает людям быть объективными. С самого рождения его жизнь была рациональной, все в ней имело логическое обоснование. Но дети не рациональны и любовь тоже. Вот почему он спрашивал себя, готов ли он к иррациональности и, если да, то в кого он тогда превратится.

Лиза Кадди задремала. Она обнаружила для себя, что это случается с ней все чаще, особенно теперь, когда совершенно нечего делать, кроме как лежать в постели. Она уютно устроилась под мягким ватным одеялом, и крепко заснула, растянувшись на спине и обняв руками подушку. Ей снился сон: она держит ребенка, ощущает тепло маленького тела, прижатого к груди, наклоняется, чтобы поцеловать его в лобик, но мгновение спустя чувствует, как что-то теплое и такое привычное обхватывает ее, и ребенок исчезает. Кадди узнала хорошо знакомый аромат мужчины, рука которого притянула ее к себе и обняла. Она почувствовала, как его лицо зарывается в ее кудри, его дыхание на своей шее и ощутила спокойствие и защиту. Но внезапно события последних двух недель вновь нахлынули на нее. Она распахнула глаза в тот момент, когда его рука скользнула ниже, обнимая ее за талию. Его голова приподнялась, а руки покоились у нее на животе, нащупывая изгиб, который теперь выдавался еще сильнее. Он откинул одеяло и наклонился над ней, разглядывая ее животик.

-- Ты на самом деле располнела. Чем Уилсон кормил тебя?- Хаус ухмыльнулся и рассмеялся, глядя на нее сверху вниз.
-- Для тебя же будет лучше, если в том шкафу найдется что-то, чтобы прикрыть это, иначе тебе придется выдумывать объяснения в следующий понедельник.
--Ох, но это… настоящее произведение искусства,- произнес он, потянувшись к ее налившейся груди.
Кадди перехватила его руки прежде, чем они достигли цели.
-- Зачем ты здесь?
Их глаза встретились, и его лицо стало серьезным.
-- Это имеет значение?
-- Да, имеет.
Ему потребовалось некоторое время, чтобы обдумать ответ.
-- Хаус, дело не в том, чего я хочу или чего хочешь ты. Дело в нем, только ОН теперь важен.- Она взяла его руку и снова приложила ее к своему животу.
По его взгляду было ясно, что он понял значение ее слов.
-- Так не пойдет. Ты не можешь просто появляться, а потом вновь исчезать из наших жизней, когда тебе вздумается. Нельзя убегать каждый раз, когда становиться тяжело, а потом возвращаться как ни в чем ни бывало.
Она пристально посмотрела в глаза Хауса и увидела в них боль.

Он-то думал что в него все еще есть время, но Кадди уже использовала слово “наших”, говоря о себе и ребенке, имея ввиду, что все, что происходит между ними отныне определяется жизнью, которую они создали.

Вот и закончились все переведенные на данный момент главы . Продолжение будет в выходные.