Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Фортепьянный концерт для неправильно сросшихся пальцев.
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 05.02.2016, 23:07 | Сообщение # 136 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| metressa, можно-можно 
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 08.02.2016, 13:03 | Сообщение # 137 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Из-за дождя мы паркуемся почти в вестибюле, и колёса кресла даже не успевают намокнуть. Кларенс остаётся в машине на телефонной связи. Уилсон опять в тёмных очках, закрывающих пол-лица. Я не знаю. что он там над собой делал, чтобы уменьшить отёк, но, на мой несовершенный взгляд, выглядит он нормально — значит, в реальности, по крайней мере, прилично. А нервничает, как второгодник перед экзаменом: то руки в карманы сунет, то вынет, то теребит галстук, то чешется, как будто его комары кусают. И руки дрожат. Знаю, почему, хотя это он чересчур.
Пытаюсь абстрагироваться и как бы взглянуть на него со стороны. Нестарый — ещё пятидесяти нет, вежливый, одевается немного старомодно, но дорого, а сейчас, с этими яркими рубашками, даже, пожалуй, оригинально. Лицо умное. Если без синяка, интересное. Нет, с синяком, конечно, ещё интереснее, но это уже интерес другого рода. От лёгкого косоглазия во взгляде растерянность и какой-то особый шарм — это не я придумал, если что — слышал от сотрудниц. Врач-онколог. Зарабатывает много. Поговорить может тоже на разные темы — от классического джаза до «русской угрозы». В постели ловок и внимателен к желаниям партнёрши — это тоже по чужим отзывам, не нужно вскидывать винчестер. Но как-то не складывается у него семейная жизнь, и тут, по чести говоря, довесок в виде друга-колясочника и не при чём. Легко сходится — легко расходится. Со стороны поглядеть: ловелас, пустышка, непостоянный человек... Это Уилсон-то непостоянный? Это мир вокруг него непостоянный. Мир, который кидает замануху с претензией на долгосрочность. А потом показывает ярлычок с просроченной годностью. И этот олух ведётся пятый десяток — вот сейчас повёлся на Нору Кастл, например. Хотя, не возразишь: Нора — девочка умная. И, наверное, красивая — только боюсь, я разучился понимать красоту. Да и как она для меня выглядит: нечто белое, расплывчатое, но не объёмное — блузка, ниже — тёмное, тут контур отчётливее, усечённым конусом, ещё ниже — ноги. Юбка, чуть ниже колен, чёрная или синяя. Лицо овальное. Окружено венчиком вьющихся волос. Глаза большие. Но я не вижу даже, есть на ней макияж или нет- спасибо, что ещё вижу, есть глаза или нет. Я богаче: не имея глаз, могу видеть её глаза. А она, имея глаза, моих видеть не может. А может, послушаться Уилсона и поставить в глазницы стекляшки-протезы? Или всё-таки уломать его на замену трансляторов на внутриглазничные? Вдруг перестанет от тяжести всей этой фурнитуры болеть голова по вечерам? Или ещё сильнее начнёт от тяжести и распирания в глазницах? А вдруг я заставлю себя забыть... Нет. Ну, это уже сказки...
- У тебя какой-то кризис, - вдруг вполголоса говорит мне Уилсон. - О чём ты всё время задумываешься? Ты задумываешься — и трёшь лицо. Ты нервничаешь.
- Я по твоему совету пытаюсь принять себя таким, какой есть.
- И...?
- Ни хрена не выходит. Как и у тебя, впрочем, тоже.
- А я при чём?
- Ты тоже не можешь принять себя, как есть. и с постоянством идиота наступаешь на грабли, пытаясь что-то менять.
- Но нельзя же не пытаться что-то менять. Это абсолютный ноль, безусловный конец света, когда больше ничего не меняется.
- Ты пытаешься что-то менять, ничего не меняя. Работа в больнице, работа сиделки, дежурные комплименты смазливым девочкам, дежурный перепихон со смазливыми девочками, и выпивка. Чтобы от всего этого перестало тошнить.
- От всего этого меня не тошнит. Я, как ты справедливо заметил, вот уже лет двадцать так живу. Привык.
- Вот именно. Двадцать лет изо дня в день.
- Ну, извини, завтра для разнообразия слетаю на Марс. Наш этаж — приехали.
И уже, выходя из лифта, вдруг наклоняется к моему уху, чтобы не слышал Кларенс и быстро говорит мне:
- Я бы не пил, если бы мог быть рядом с тобой и не видеть твоего лица. Если бы я мог хотя бы не думать о том,что тебе больно каждую секунду.
И, выпрямившись, невозмутимо толкает кресло по коридору. А у меня в ушах стоит его тихий, быстро выговаривающий слова голос: «если бы мог быть рядом с тобой и не видеть твоего лица, если бы мог не думать о том,что тебе больно каждую секунду».
Уилсон... Чертовщина какая-то у нас творится, Уилсон. Ведь раньше всё было куда хуже — и ничего. Ты тогда отлично держался, не позволяя себе ни жалости, ни уныния. Что же теперь-то? Может быть, ты просто устал? «Если бы мог быть рядом с тобой и не видеть твоего лица». Но ведь это — моё лицо, что бы там с ним ни было. «Если бы мог не думать о том, что тебе больно каждую секунду». Так не думай. Не думай, как я стараюсь об этом не думать. Мне тяжелее, между прочим — я это чувствую. Не прощу себе, что ударил тебя. Не сам удар — это фигня, ерунда. Не прощу себе повода — потому что ты попытался, как раньше, попытался пренебречь этой кровоточащей ссадиной на моём самолюбии и силой впихнуть меня в своё понятие о счастье, не спрашивая согласия. Сделать так, как всегда делал раньше, как ни разу не позволил себе после «Контракта». А я ударил. Вслепую. Опасно. Как бьют врагов. И ты понял, что я бил тебя, как врага. И что бы я теперь ни сказал, это уже не будет иметь никакого значения.
- Доброе утро, доктор Хаус.
Разнообразие — вместо белой блузки и юбки на ней сегодня спортивный костюм — ярко-зелёный, и похожа она в нём на кузнечика. Банальное сравнение, но ничего не поделаешь — похожа. Рядом и чуть сзади, как телохранитель, невысокий молчаливый парень азиат. Кажется, я его видел в первый день — он и принёс этот «электромиостеп». Молча. Да и сейчас не рвётся завязывать беседу.
- Это Ив-Тун, наш инженер-механик. Познакомьтесь.
Парень изображает что-то среднее между кивком и поклоном, а Нора обращается к нему, понизив голос, словно по интимному секрету:
- Думаешь, разберёшься?
Парень, снова не то кивнув, не то поклонившись, делает шаг ко мне:
- Позвольте посмотреть ваши очки. Возможно, я смогу устранить неисправность, если повреждение чисто механическое.
Любопытно было бы видеть мне лица тех, перед кем я снимаю очки в первый раз. Но увы — это взаимоисключающие друг-друга действия — разве попросить Уилсона снять на камеру, а потом спроецировать с увеличением на экран.
- Аккуратно. - говорю, протягивая очки.
Несколько мгновений парень, видимо, молча, разглядывает устройство. Потом — спокойно и уверенно:
- Ничего сложного. Контакт я поправлю, другая проблема в том, что каркас, на котором крепится аппарат, слишком тяжёлый. Поэтому при нагрузке контакт может погнуться снова. Даже переломиться. С другой стороны. его можно разгрузить за счёт частичного крепления за обруч «электромиостепа». Но для того. чтобы ваше зрение не было привязано к «миостепу», нужно делать подвеску с размыканим, неотягощающую оправу. Я подумаю над этим, если хотите.
- Меня сейчас больше волнует, как скоро и каким способом вы сможете поправить контакт. Потому что на вид, конечно, это всего лишь железка, но один конец этой железки воткнут мне в мозг, и не хотелось бы. чтобы при починке вы что-нибудь там повредили.
- Если бы я думал, что могу что-нибудь повредить, я не брался бы, - в тоне парня появляется вызов, а я же не могу не реагировать на вызовы прыщавых инженеров из Поднебесной.
- Видишь ли, рукастый гастарбайтер, мне не важно, что ты думаешь - мне важно, что ты сделаешь.
- Я поправлю контакт,- терпеливо повторяет Ив-Тун и обращается к Норе. - Доктор Кастл, быстрее и проще сделать это под наркозом. Прямо сейчас, вместо занятий.
«Ещё не хватало!» - я чувствую, как мельчайшие волоски на теле становятся дыбом. Одна мысль о том, что меня сейчас попросту кольнут чем-нибудь через одежду, и я отключусь, а очнусь, быть может, снова безнадёжно слепым, вызывает панический ужас. Я вцепляюсь в обода колёс так, что сводит руки, и хочу потребовать резко и властно, а сам взвизгиваю вместо этого фальцетом, как прыщавый подросток:
- Ну-ка, дай их сюда!
- Всё в порядке, - говорит Уилсон, и я чувствую его ладонь на своём плече. - Никто тебя ни к чему не принудит. Как скажешь. Прошу вас, Ив-Тун, верните очки — вам же ясно сказали...
И Ив-Тун слушается. Уилсона. И очки отдаёт ему — я догадываюсь по звуку, по движению воздуха. Не мне. Теперь паники нет — её сменяет всепоглощающая, захлёстывающая, бессильная злость.
- Ну. тогда давай, надевай их ты, - говорю я Уилсону. - Они ведь тебе нужны — не мне. Так, кажется, считает этот узкоглазый умник.
- Доктор Хаус! - восклицает Нора, интонацией напоминая мне Кадди.
- От безглазого умника слышу, - спокойно, как королевский удав, отвечает Ив-Тун.
- Ив! -с той же интонацией ещё повысила голос Нора, но Ив не обращает на неё внимания, продолжая размеренным тоном:
- А нет бы подумать, что совать незнакомому слепому в покалеченные руки сложный прибор — не самая хорошая идея. Откуда мне знать, что вы можете удерживать, а что нет, сами вы их надеваете или вам надевают? Я, между прочим, уже чинил «электромиостеп» после того, как вы до него дорвались. Хуже трёхлетки, разобравшего мобильник. А нет бы подумать, что при выпрямлении контакта у вас будут молнии сверкать, и это больно — потому я и заговорил про наркоз. А не чтобы вас вырубить и творитьнад вами, что угодно. А нет бы подумать, что просила меня посмотреть контакты доктор Кастл — потому я и обращаюсь именно к ней. Скажите пожалуйста, какой вы обидчивый и раздражённый! Не я вам выкалывал глаза и ломал пальцы, и отдуваться за ваших врагов, глотая ваши насмешки и оскорбления не собираюсь... Чинить контакты или так будете ходить?
- А нет бы спросить прежде чем делать идиотские выводы. - стараясь попасть ему в тон, перебиваю я, неожиданно ощутив, что и паника и гнев улеглись почти совершенно. Делается даже немного смешно — два дурака меряются членами: один — калека, другой — китаец. Напоминает первую строку анекдота.
- Про каждую вашу потенциальную возможность и каждую вашу фобию отдельно спрашивать? Длинный разговор получится — у меня рабочий день до пяти.
И я не выдерживаю — фыркаю смехом. Кстати, с моим лицом без очков смеяться на людях — тот ещё аттракцион. Уилсон привык, а у остальных, я думаю, мурашки бегают. Вот только не у Ив-Туна.
- Ив! - укоризненно говорит Нора уже тише. И по этому градиенту угасания я вдруг понимаю очень многое об отношениях между руководителем проекта и этим парнем — инженером-механиком. Это не Джозайя Бреговиц с его матримониальными установками — с Ивом Нора Кастл, видно, немного покровительственно, но очень тепло дружит.
- Так что там с контактом? Сделаешь? - спрашиваю я. - Только без наркоза и качественно. Что я должен?
- Пойти со мной в операционную, - он говорит «пойти», а не «поехать», что ему тоже в плюс. - Лечь набок на твёрдую холодную поверхность стола, на которой лежать неудобно, а вам, наверное, будет ещё и больно, но не слишком, повернуть голову, как я скажу, а потом минут десять потерпеть неприятные ощущения и помолчать — помолчать потому, что если вы меня достанете, и у меня дрогнет рука, вы как раз получите то, чего боитесь — пару лишних дырок в мозге.
- И что ты будешь делать с контактом? Стучать по нему молотком, ковырять отвёрткой?
- Это — детали, доктор Хаус. Я ничего не испорчу — клянусь вам памятью своих родителей, давших мне образование и врождённую ловкость пальцев. Вы пока наденьте свои очки — я вам всё покажу на месте.
Операционная белая и холодная, как все операционные мира. Стол белый и холодный, как все операционные столы на свете.
- Нужно позвонить Кларенсу, - говорит Уилсон. - Пусть поможет.
- Не нужно, - говорит Ив. - Я помогу вместо него. Нужно лечь на правый бок, доктор.
- Не получится. Я не могу лежать на правом боку.
- Тогда на спину и повернуть голову направо.
- Тоже не выйдет. Я могу лежать на левом боку и на животе — выбирай.
Ив-Тун соображает пару секунд.
- О`кей — не надо лежать. Подкатим кресло вот так. И вы просто положите голову на стол. Прекрасно. Вам удобно?
- А ты как думаешь?
- Ладно. Перефразирую: десять минут неподвижно выдержите?
- Да.
- Тогда поехали. Доктор Уилсон, фиксируйте эту буйную голову неподвижно — работа тонкая.
- И — боль. Свет, пульсирующий, режущий глаза, всплёскивающий под череп, поднимающий одну за другой волны тошноты.
- Пусть рвёт - наплюйте,только не двигайтесь. Здесь ведро. Не двигайтесь, я вам говорю — я почти закончил. Сделаю наклейку-фиксатор — её не снимать — слышите? Будет болеть, чесаться, мокнуть — делайте, что хотите. но фиксатор не трогайте. Ну. Всё, готово. Пробуем?
- Подожди, меня сейчас опять вырвет.
- Нужно было соглашаться на наркоз. Это же как стробоскоп. Ничего, пройдёт через минуту.
- Что ты сделал с датчиком? Выпрямил?
- Скорее, согнул и немного укрепил. Так будет удобнее. Можете потрогать — ему ничего теперь не сделается даже от несильного удара. Сопромат.
- Не хочу ничего трогать — я ещё от твоего троганья не проблевался. Слышишь, Уилсон, на освоение «миостепа» меня сегодня уже не хватит. Я уже могу убраться от этого стола? Где очки?
- Попробуешь надеть? - в голосе Уилсона беспокойство.
- Давай.
Прикосновение металла и пластика. Ещё одна привычная вспышка замыкания контакта... Мир обретает контуры и подобие цвета.
- Уилсон, почему про китайское качество говорят гадости? Мне нравится...
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| ignovi71 | Дата: Понедельник, 08.02.2016, 20:54 | Сообщение # 138 |
|
Новичок
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 16
| чисто физиологический вопрос. А как человека может тошнить ,но он при этом не двигает головой?
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 08.02.2016, 21:56 | Сообщение # 139 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата ignovi71 (  ) А как человека может тошнить ,но он при этом не двигает головой?
Трудно но можно. Если голова повёрнута набок и фиксирована кем-то(например, Уилсоном). Мне даже случалось такое наблюдать на собственном. блин. опыте  Нет, ну. конечно, не совсем не шевельнуться, но. по крайней мере попытаться сохранять заданное положение с чужой помощью можно.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Понедельник, 08.02.2016, 22:00 |
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Четверг, 11.02.2016, 20:12 | Сообщение # 140 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| - Давай, раз уж ты не можешь заниматься, проверим твоё цветоощущение. - предлагает Уилсон, но особого энтузиазма в его голосе я не слышу.
- Давай, если хочешь.
- Ты не хочешь?
- Мне интересно. Только...
- Что?
- Иногда я забываю, какой во всём этом смысл...
- Смысл? - переспрашивает он. - Не знаю. А какой вообще может быть смысл в проверке цветоощущения, кроме, собственно, проверки цветоощущения?
- Ты не моё цветоощущение хочешь проверить — ты хочешь понять, как я вижу. Ты всё равно не поймёшь. Смирись. Тебе не примерить мою шкуру. Дождь кончился — прогуляемся в этом их парке?
Он пожимает плечами и молча катит кресло вперёд.
- Сверни, - требовательно говорю я. - Стой.
Мы останавливаемся на дорожке «Октаэдра», и он ни о чём даже не спрашивает — просто, выпустив ручки кресла из рук, стоит и ждёт, как запряжённая лошадь ждёт пока её снова легонько хлестнут по спине и скажут: «Но-о!»
Небо хмурое, низкое. Словно уже наступила осень. Ветер сушит промокшие дорожки. Он холодный, порывистый. У Уилсона от этих порывов дыбом встаёт упругий чуб, и я вижу. что ему холодно — не до дрожи, но дискомфортно. Не то, что мне в тёплом свитере. И ещё кажется, что холод этот не только от внешних причин. Может быть, конечно, я зря себя накручиваю и ищу то, чего нет, но мне, глядя на него, неспокойно. Настолько, что я решаюсь на то, чего никогда прежде не делал — на эмпатию.
- Уилсон...
- Что?
- Ты... устал?
- Устал? - удивлённо переспрашивает он.
- Ну, не знаю... Грустишь? Расстраиваешься? Замёрз? Горло болит? Выпить хочешь? Что?
- Семь из семи, Хаус. Ты — снайпер, - и вдруг ослепляет меня широкой улыбкой. - Да всё в порядке - правда. Спасибо, что спросил. Серьёзно, Хаус, я рад тому, что ты спросил об этом, и тому. что угадал семь из семи. Спасибо тебе. Без шуток.
- Да тьфу на тебя. - говорю оторопело. - Ты какой-то невсебешный сегодня.
- А, не бери в голову. Это всё суета. Экклезиаст.
Я чувствую, что уже вообще ничего не понимаю. Поэтому перехожу с языка душевных переживаний на язык практических действий:
- Ладно, давай проверим моё цветоощущение. Где тут добыть полихроматические таблицы?
- Не таблицы. Нора говорила, что у них есть специальная программа на проекторе.Ты ведь можешь видеть слайды?
- В «плоском» режиме.
- Ну... хорошо - пусть в «плоском». Послушай, мне надо бы... Нет, вот что: ты меня здесь подождёшь пару минут? Я спрошу Нору, где это всё можно устроить. У них должен быть какой-то экран, проектор... Надо разузнать. - и передёргивает плечами, как будто его кто-то кусает между лопатками. - Ну, подождёшь, да? Это тебя не... не напряжёт, я имею в виду? Просто подождать...
Я прекрасно понимаю, что с Норой Кастл он хочет не только о проекторе говорить. А может, и вообще не о проекторе, но капризничаю:
- Ты надолго? Дождь вот-вот начнётся...
- Да нет, я скоро. Сейчас...
Действительно, возвращается довольно быстро. Но первые капли дождя уже чиркают мне по щеке и по лежащей на колене кисти руки. Крупные и холодные.
- Я же говорил: дождь начинается, - сварливо пеняю я Уилсону. - Мы вымокнем сейчас, как две помоечные кошки. Поехали. Куда нам? Далеко?
- Нет. Не очень. Помнишь павильон с зеркалом?
Он берётся за ручки кресла, делает несколько шагов. Потом вдруг кричит:
- С ветерком! - и переходит на бег.
И ударяет дожь.
Тугие холодные струи лупят наотмашь, подхваченные ветром, как хлестали бы мокрые ладони. Кресло трясётся и подскакивает. Я вцепляюсь в подлокотники, чтобы этот сумасшедший не вытряхнул меня на повороте, а его разбирает какое-то немного истеричное, безбашенное веселье. И он мчится по стремительно намокающему асфальту в залитых водой очках, толком не видя, куда, и вопит что-то нечленораздельное, как мальчишка, дорвавшийся до виртуальной «войнушки».
И я опять чувствую, что что-то изменилось сегодня, сейчас — и в нём. и между нами, и вообще — но не только выразить не могу, даже не могу понять, к лучшему это изменение или нет.
Он останавливается, наконец, с разгону влетев под навес над входом павильона.
- Промок?
- Не успел. А ты?
- Чуть-чуть. Дерьмовая погода. Тебе, должно быть, совсем плохо сегодня, да? - ни тени сочувствия — наоборот, говорит с подъёмом, возбуждённо, словно его в восторг приводит то, что мне дерьмово.
- Интереснее, что с тобой происходит. Не знай я тебя. как любителя длинных прелюдий, подумал бы, что ты сбегал на пятиминутку горячего секса, пока я ждал под дождём.
- Ты не под дождём ждал! - возмущённый несправедливым упрёком, протестует он.
- Забавно, что по первому пункту ты не возражаешь.
- Вот ещё! Возражаю, конечно. За такое время даже мистер Прыткий Вертун не справился бы.
- Как? - ошеломлённо переспрашиваю я. - Как ты сказал? Мистер Прыткий Вертун?
А наш смех на два голоса. оказывается, здорово звучит — давно я не слышал его в таком форте-стереофоническом варианте...
- Хаус... - я вздрагиваю от того, как резко и внезапно меняется его тон на абсолютно серьёзный.
- Что?
Пауза.
Он мнётся, всё ещё с остатками улыбки на губах. приоткрывает рот, как будто хочет что-то сказать, но не решается, трёт ладонью затылок и смотрит, отвернув лицо в сторону — значит. ему не очень нравиться говорить то. что он собирается. Но сказать это он считает нужным.
- Так... просто. Я звонил этим, из «Аргуса», пока ты спал. Узнавал насчёт нового проекта — ну, этого, с внутриглазничными протезами-трансляторами.
Я рывком за колёса разворачиваю кресло так, чтобы он оказался прямо передо мной, жёстко визави.
- Ну?
- Они объясняют то, что первоначальный проект провалился, как раз недостаточной интимностью контактов. Помехи. Вроде бы пропускная способность шины не может сравниться с нервным пучком — тебе повезло, потому что задействовали сохранный нерв. И ещё потому. что ты слепой не с рождения. Этот парень много говорил — я не всё понял. В общем, если монтировать прибор в глазнице, возможно, удастся старую внутримозговую схему даже не трогать — переподключить к новым датчикам — и всё. Это относительно безопасно. Дизайн протеза пока доводится, но они говорят, это будет выглядеть почти как... просто глаза. Нет, я понимаю, что тебе важно, в первую очередь, не это, но я подумал... если они не будут трогать ту часть устройства, которая вживлена в кору, а просто поменяют периферию, может быть, это будет не так...травматично...
- И?
- Я записал тебя на консультацию.
- Когда? Почему меня не спросил?
- Ты спал. На первое октября. Он-лайн. Не захочешь — можешь отказаться. И я тебя спросил — ну, то есть, ты сам сказал... Только нужно залечить глазницу, не то они даже разговаривать не станут.
- Так ты поэтому не в своей тарелке?
- Я в своей тарелке.
- Боишься за меня?
- Я всегда за тебя боюсь. Это не значит... мой страх не значит. Я имею в виду, что ты должен... Ну, в общем, это — твоя жизнь, - он растерянно, скомканно замолкает.
Молчу и я. Хотя испытываю внутреннюю потребность многословно затараторить — нервы он мне несколько взвёл своим сообщением, и хочется разрядки.
- Уилсон... - наконец. не выдерживаю.
- Да?
- Извини меня за тот удар. Я был не прав. Ты хотел, как лучше.
И снова в его тоне появляется ненастоящая лёгкость:
- Принято. Ну что. мы будем проверять твоё цветоощущение или забьём на него до новых протезов?
- Будем. Нужно же будет проконтролировать, не испортили ли чего-то эти аутсайдеры от нейрохирургии. Значит. нужно, как минимум, знать начальный уровень. Вперёд!
В небольшой затемнённой комнате перед экраном я чувствую себя, как на представлении иллюзиониста. В качестве исследователя - этот тип, местный Гарри Поттер.
- Сейчас я буду давать на экран картинки с цветными пятнами. - заученноо бъясняет он суть эксперимента. - Люди с нарушенным цветовым зрением и люди с сохранным цветовым зрением могут увидеть на этих картинках разные цифры или фигуры. Ваша задача — всмотреться и назвать цифры или фигуры.которые вы видите.
- Не факт, что я вообще что-то увижу. - говорю я, почему-то волнуясь до пота. - Но давай уже начнём.
- Поехали. Первый слайд.
Мешанина из бликов, пятен, точек и теней.
- Ни черта не вижу. Вообще цветов не вижу — всё в сепии.
- Не торопись. Привыкни. - советует Уилсон. - Сам же говорил, что трудно переключаться с объёма на плоскость. Дай себе время.
Действительно.постепенно замечаю, что какие-то кляксы ярче, а какие-то тускнее — красный и жёлтый, по всей видимости. Из более ярких складывается что-то угловатое - не то треугольник, не то зигзаг.
- Треугольник. - говорю на пробу.
- Хорошо. Второй слайд.
- Я угадал?
- Нет. Не важно. Просто смотрите и говорите.
- Круг... треугольник... цифра шесть... ничего не вижу... какая-то рябь, волны... четвёрка... нет,треугольник... ничего... опять ничего... девять... четырнадцать... ничего... кажется. тройка... ничего.
- Достаточно. У вас абсолютная дейтеранопия. Доктор Хаус. Но вы немного различаете красную часть спектра. На жизнь хватает. но водительские права я вам не выпишу.
Шутник. Много он понимает.сколько мне надо на жизнь.
- Значит. придётся покупать велосипед вместо «фольксвагена». - ответно с натугой шучу я. «Гарри Поттер» вежливо и тоже напряжённо смеётся.
- Но и всё-таки ты различаешь цвета, - настаивает Уилсон по дороге к машине.
- Достаточно убого. Как и всё остальное.
- Перестань! Дейтеранопией страдает куча людей с невыколотыми глазами. А у некоторых - полный дальтонизм.
- Готов с ними поменяться. Найдёшь желающих?
- Да ты что это, кажется, жалеешь себя?
- Нет. Просто не терплю лицемерия. Сидя по уши в дерьме, можно оставаться стоиком, титаном и финансистом. Но называть это дерьмо сливовым джемом — лицемерие.
- О` кей, ты не лицемер. Ты сидишь не в сливовом джеме. Но ты — стоик, титан и финансист. Ещё и гений в придачу.
- Спасибо, что не сестра Керри.
- Скорее, брат-карри.
- Сам такой. - не выдержал и рассмеялся я — рассмеялся в третий раз за дождливый день. Определённо, что-то изменилось...
- Куда теперь? На физиотерапию?
Я мысленно представляю себе щекочущие датчики и красное кимоно.
- Нет. Домой. Хватит. Я устал — хочу полежать. Один. Без проводов и присосок.
- Но... ты в порядке?
- Это ты сейчас о чём?
- О Ку-Си-Ма. - безжалостно уточняет он.
- А ты в порядке?
- Я — в порядке. Может быть, был не в порядке с утра. Но сейчас я — в полном порядке. А ты?
- Я — в порядке. Хватит играть в слова — поехали домой.
- Но ты злишься.
- Да, потому что ты меня злишь.
- Я просто спросил. Проявил заботу. Людям иногда свойственно проявлять заботу друг о друге. Ты проявляешь заботу, я проявляю заботу - понимаешь?
- Заткнись. - прошу я миролюбиво. - И поехали уже, пока дождь снова не полил.
Но оставленная нами на стоянке машина пуста. Очевидно, Кларенсу надоело дожидаться нас, и он пошёл пройтись — например, к любимому фонтану с рыбками.
- Я сейчас ему позвоню, - предлагает Уилсон и лезет в карман за телефоном. Но не успевает набрать номер — из-за поворота дорожки появляется сам Кларенс в сопровождении Ива. На плече у Кларенса коробка, и Ив что-то говорит ему на ходу, то и дело указывая на эту коробку.
- Что такое? - Уилсон, щурясь, наклоняет голову к плечу.
- Доктор Кастл сказала, - бесстрастно объясняет Ив-Тун, приблизившись, - что вам будет полезно потренироваться пользоваться аппаратом в повседневных условиях, доктор Хаус. пока вы ещё не уехали, чтобы можно было исправить возможные ошибки. Сегодня ночью я кое- что облегчил в конструкции, поэтому модель сделалась немного легче, чем вы привыкли. Пожалуйста, будьте осторожны — особенно первое время. И не мочите её — контакты может замкнуть...
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| ignovi71 | Дата: Четверг, 11.02.2016, 23:23 | Сообщение # 141 |
|
Новичок
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 16
| что-то все страшнее и страшнее читать...что между ними происходит?
|
| |
| |
| drebezgi | Дата: Четверг, 11.02.2016, 23:31 | Сообщение # 142 |
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 3459
Карма: 13464
Статус: Offline
| Цитата hoelmes9494 ( ) вам будет полезно потренироваться пользоваться аппаратом в повседневных условиях, доктор Хаус. пока вы ещё не уехали, чтобы можно было исправить возможные ошибки
о! полевые испытания!
а про протезы глазные - это начало следующего фика? да?
 Работай головой! 2593!!!
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 12.02.2016, 14:13 | Сообщение # 143 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| drebezgi, увы, наверное. нет - я думаю заканчивать с этой веткой.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| ignovi71 | Дата: Понедельник, 15.02.2016, 02:10 | Сообщение # 144 |
|
Новичок
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 16
| с веткой или с героями?
|
| |
| |
| drebezgi | Дата: Понедельник, 15.02.2016, 06:55 | Сообщение # 145 |
|
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 3459
Карма: 13464
Статус: Offline
| Цитата hoelmes9494 ( ) наверное. нет - я думаю заканчивать с этой веткой.
жаль. надеялась на "спелые глазные яблоки" для Хауса "прямо с ветки"
Работай головой! 2593!!!
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 15.02.2016, 08:40 | Сообщение # 146 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| ignovi71, только с веткой.
drebezgi, пусть они останутся в "открытом финале". как "почему бы и нет"
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| drebezgi | Дата: Понедельник, 15.02.2016, 08:48 | Сообщение # 147 |
|
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 3459
Карма: 13464
Статус: Offline
| ааа... "продолжение следует... в вашем воображении".
неплохо! согласна))
Работай головой! 2593!!!
Сообщение отредактировал drebezgi - Понедельник, 15.02.2016, 08:48 |
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 19.02.2016, 23:05 | Сообщение # 148 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| - Почему она переменила решение? Это ты её уговорил? - подозрительно спрашиваю у Уилсона.
- Да. Я сказал, что у нас мало времени остаётся, что мы скоро уезжаем. Хаус... мне нужно поговорить с тобой.
- О чём? - спрашиваю я, и по холке мне продирает холодом, потому что я чувствую, что это — вот оно. То самое, чего я боюсь, и из-за чего он последнее время какой-то раздёрганный, неспокойный.
- Давай сначала вернёмся в номер, хорошо?
Я не отвечаю, потому что это совершенно не хорошо, и он тоже замолкает надолго. Ветер, врываясь на скорости через щель приоткрытого окна, треплет его волосы, и он вздрагивает и пожимается, когда очередной порыв забирается ему под воротник.
-Закрой, - говорю я. - Холодно же — простужаешь свою ангину.
Он послушно закрывает, но всё равно продолжает ежиться.
- До обеда ещё есть время. - говорит Кларенс, глядя на часы. - Я вам прямо сейчас не нужен?
Уверен, он слышал слова Уилсона и сейчас тактично предоставляет нам возможность поговорить наедине. Славный парень. Это его удачно Уилсон выцепил в агентстве. Хотя его больше интересовала тогда физическая сила и опыт обращения с лежачими больными.
- Можешь быть свободен до пяти, - говорю. - К пяти закажи что-нибудь пожевать в номер и сам приходи, договорились?
- Как скажете, док. Понадоблюсь — звоните.
Он уходит, а Уилсон не торопится начинать обещанный разговор — сначала зачем-то включает телевизор, при этом полностью убирает звук, потом останавливается у окна и теребит галстук, потом раздёргивает петлю и стаскивает галстук через голову. Наконец, не выдерживаю я:
- Хватит ломаться, как монашка в публичном доме. О чём ты хотел говорить? Вот - я, и в ушах у меня пока не торчат «ракушки» от плеера. Лови момент.
- Я тут подумал... - говорит он и запинается, очевидно, не зная, как продолжать.
- Начало хорошее. «Подумал» - значит, не всё потеряно. Гораздо хуже, когда начинают словом «натворил».
- Я подумал над твоими словами, - не даёт он себя сбить, - о том, что мы слишком зависимы друг от друга. Это было необходимо и оправданно, пока ты был беспомощным — не мог ходить, не мог говорить, слышать, видеть, нуждался в уходе от и до, как грудной младенец. Кларенс один бы не справился. И тогда у тебя не было перспектив, поэтому я решил похоронить себя заживо у твоих ног... Не перебивай — я не говорю, что сделал это не добровольно или считаю своё решение ошибкой...
- Нет, если ты хочешь покрасоваться сейчас передо мной, покичиться своим благородством и сострадательностью, давай, валяй, пожалуйста. Я даже мешать тебе не буду, - подначиваю я, потому что не хочу — до смерти не хочу услышать, что он там надумал, и предпочёл бы ссору, пикировку, да что угодно предпочёл бы этому сообщению.
Но Уилсон непоколебим и гнёт свою линию, не обращая внимания на мои реплики.
- Ну, ты сам говорил, что нам, может быть, нужно попробовать немного отдалиться друг от друга. Это же ты говорил, верно?
Я молчу, потому что между «говорил» и «хотел» тут пропасть.
- Хаус, я подумал... в общем, я, наверное, перееду в отдельную квартиру, когда мы вернёмся в Принстон. С «электромиостепом» тебе станет легче управляться со всякими мелочами, Кларенс будет помогать, а я... я немного отвлекусь. И ты почувствуешь больше независимости от меня, тебе станет... свободнее. Как тебе эта мысль?
Как мне эта мысль? Сказать по правде, эта мысль вызывает у меня почти классическую панику. Я даже представить себе не могу, как это я буду жить в квартире без Уилсона — без его бритвы и фена, жужжанием будящих меня по утрам, без запаха его старомодного одеколона, без пузатых блинчиков на завтрак - «подожди, Хаус, не трогай — обожжёшься», без вежливо-прохладного: «Нет, это доктор Уилсон. Извините, но доктор Хаус не подходит к домашнему телефону — перезвоните ему на мобильный, пожалуйста», без мягкого настойчивого поглаживаания по спине и плечам, будящего ночью от очередного кошмара - «Тише, Хаус, тише, успокойся. Я — с тобой, всё хорошо. Это просто сон». Конечно, Кларенс будет приходить и помогать, но Кларенс — просто наёмный работник, хотя и симпатичный мне. С ним можно поболтать, даже посмеяться, он поможет одеться и раздеться, привести себя в порядок, поесть. Он довезёт до работы и доведёт до туалета. Но с ним не получится сидеть перед мерцающим экраном телека, молча потягивать по каплям пиво и чувствовать, что мир в полном и абсолютном порядке. Его не захочется внезапно взять за запястье, чтобы ощутить теплоту кожи и биение пулься, чтобы просто ощутить, что он — живой, и что он — рядом.
- Ну что ж. - говорю я, помолчав и отчаянно борясь с собой, чтобы голос не дрогнул. - Я думаю, что это правильное решение. Ты всю жизнь под меня подмял — от расписания рабочих часов до поминутного времяпровождения. Это неестественно и деформирует личность. Так и нужно сделать, Уилсон. Тебе, кстати, нужны деньги на квартиру? Я мог бы...
- Нет, у меня достаточно денег. Я всё уже подготовил, сегодня внесу аванс. Я только боялся сказать тебе об этом всё откладывал. Я, честно говоря, боялся, что ты, может быть, подумаешь, что я поступаю так, потому что ты стал мне в тягость, надоел или вроде того...
- Даже если и так, ты имеешь полное право...
- Но это не так! - почти вскрикивает он. - Я ни за что бы так не поступил ради себя. Но я считаю, что тебе это нужно не меньше, чем мне. Хаус, если ты так не думаешь, тебе стоит только сказать, и я...
- Спокойно, - говорю. - Спокойно. Уилсон, я тоже так думаю.
В самом деле, он прав — сколько можно заедать чужую жизнь. Когда без этого нельзя было обойтись, Уилсон от меня на шаг не отходил, даже по ночам спал вполглаза, всегда был на расстоянии протянутой руки и терпеливо относился ко всем моим выходкам и припадкам раздражения. Сейчас, когда я сам уже худо-бедно что-то могу, когда всё время рядом Кларенс, эта привязанность носит уже, скорее, психологический характер, а раз так, пора признать, что я попросту плотно сижу на чужой шее и не даю Уилсону шага сделать от своей кровати и от своего кресла. А он ведь всё-таки не мой сиамский близнец, и у него могут быть свои дела, свои привязанности, вообще что-то своё.
И весь остаток дня я погружён в эти мысленные споры с самим собой и уговоры самого себя, и когда приносят еду из ресторана, заказанную Кларенсом, мне кусок в горло не лезет — я жую только потому, что Уилсон всегда очень беспокоится о моём пищеварении и, отодвинь я тарелку, немедленно начнёт рвать на себе волосы из-за того, что расстроил меня не вовремя, и я теперь недополучу своих белков, жиров, углеводов и микроэлементов. Впрочем, он и сам в своей тарелке еле ковыряется.
К тому моменту, как приходит Ку-Си-Ма я уже раздёрган настолько, что мне всё больно, и я еле терплю привычный массаж. А может, попробовать завести любовницу? Будет в постели живой человек. Или собаку... Нет, лучше кошку — такую же, как эта узкоглазая гейша с умными руками.
- Ты напрасно пропускаешь физиотерапию, Грегори, - говорит Ку-Си-Ма, терзая мои стопы и голени. - Посмотри, какое напряжение. Мы как будто снова отброшены к началу.
Мне немного смешно оттого, что она зовёт меня по-имени, как будто всё ещё претендует на личные отношения — она же понятия не имеет, что я уже отвёл ей роль кошки у себя в постели поверх одеяла — лучше поверх, и ещё почему-то мне неприятно слышать в её устах собственное имя. Впрочем, я вообще не люблю, когда его произносят вслух, ладно ещё «Грэг»,да и тоне на всяких губах. И массаж становится всё болезненней — мышцы вот-вот скрутит судорогой.
- Сегодня дождь весь день, - говорю я. - В дождь мне хуже. Ты зря выбиваешься из сил.
Она чувствует спазмы, отчаянно, лихорадочно пытается перевести массаж в ласки — без души, уже просто в битве за престиж массажистки. Меня это злит, и от злости и боли, мысли становятся тоже злыми и больными. «А может, и пусть, - думаю я. - Кошка — так кошка. Почему нет? Нужно реально оценивать перспективы. Настоящие отношения с женщиной мне не грозят. Последними хотя бы претендующими на серьёзность мыслями на эту тему была идея склеить Кадди — в той, дотюремной, жизни, а потом,кажется, кроме правого кулака и левой, менее пострадавшей кисти у меня серьёзных отношений ни с кем не было. Секс по телефону Уилсон мне тоже как-то попытался сосватать, но меня на пятой, кажется, минуте, внезапно охватил вдруг приступ такого дикого смеха, что я вынужден был нажать отбой, чтобы не описаться, да и потом ещё с пару минут отдышаться не мог. По-настоящему удовольствие мне впервые доставила Ку-Си-Ма, а раз так, почему бы и не воспользоваться, так сказать, на постоянной основе? В конце концов, я мог бы прикупить себе эту шлюху — вопрос в цене. С моими-то миллионами. Сейчас озвучу сумму и предложу — интересно, откажется? А может быть, согласится? Уилсон съедет, Кларенс не станет по ночам присаживаться на мою постель и держать руку на моём плече, пока я не усну. То есть, может, и станет, если я попрошу. Но я не попрошу...».
Додумать не успеваю — меня вдруг рвёт. Самым натуральным образом, всем насильно съеденным обедом, и Ку-Си-Ма едва успевает отскочить. И не успеваю я сообразить, что это — аура, пролог недетского приступа, как меня скручивает всерьёз. Боль расползается откуда-то из-под желудка нарастающими волнами, ввинчиваясь, как бурав, в глазницы, под череп, в каждое сломанное ребро, в ключицы, набирая силу, вгрызается в правое бедро, продёргивает до ступней. С трудом удерживаясь от крика, сжимаюсь, коллапсирую в себя, как чёрная дыра. Больно! Больно! Больно! Я теряю действительность, трансляторы продолжают что-то транслировать, но мозг отгораживается от них металлическими ставнями. Образы исчезают, звуки сливаются в пронзительный визг. Я больше не чувствую рук Ку-Си-Ма. Ничего не остаётся, кроме боли! Жёстко толкается в плечо и в бок бросившийся навстречу пол — я упал с дивана. Это хорошо — по полу можно кататься, беззвучно распялив рот и обхватив колени. Но кататься не дают — хватают, удерживают силой.
- Кларенс! Кларенс, Скорее!Морфий! Доктор Си, осторожно, его очки!
Руки Уилсона насильно удерживают мою руку разогнутой, жгута не чувствую, но соображаю, что он должен быть. Кларенс иглой ищет вену. Боль пульсирует во всём теле так, словно мои сосуды набиты стеклянным крошевом, боль, словно океанский прибой, заливает и откатывает. В мгновения просветления чувствую, как Ку-Си-Ма растирает мне ноги, Кларенс своими лапищами массирует плечи, Уилсон держит голову, не давая биться. Но морфий уже «пришёл», и каждый следующий накат чуть милостивее, чем предыдущий, чуть тише, чуть короче, уже не выносит на нестерпимый пик — только зубы заставляет сжимать — и откатывает. Ещё легче... ещё... стихает....стихает... стихает... тш-ш... теперь только эхо...
- Всё-всё, он отключается... Кларенс, давай-ка его уложим. Извините, доктор Си, такого уже давно не было...
Они перетаскивают меня на диван. Делается тихо. Кларенс подтирает заблёванный пол, Ку-Си-Ма, кажется, ушла.
- Страшная женщина... Она хочет управлять моим телом... а через тело — мной... ... целиком... всем... «Грегори», надо же! Я не хочу...
- Не хочешь — она не будет. Не вопрос. Поспи.
- Было... очень глупо?
- Нет. Было страшновато, по правде говоря... Ну, как ты? Отпустило? Больше года, кажется, такого не было...
- Я уже забыл... какая она может быть...
- Боль?
- Имя, как удар хлыста... Боль...
- И хорошо, что забыл. И снова забудь.
- Нет, надо попытаться понять... когда она... если снова...
- Ну, хорошо. Но сейчас ты засыпаешь. Мы потом об этом поговорим, ладно? А пока спи — тебе нужно отдохнуть.
Просыпаюсь, как всегда после морфия, совершенно не соображая, где нахожусь и сколько проспал. Снова тошнит, но не до извержения. Хочется пить. Пытаюсь прислушаться — в ушах тонко звенит и мешает.
- Уилсон...
Он не отвечает. Может быть,уже съехал куда-то? А может быть, вообще приснился мне, и это — тюремная камера? Нет, для тюремной камеры слишком мягко лежать. Кое как вытягиваю себя в положение «сидя», привалившись к подушкам, к спинке — значит, диван. Боже, как во рту пересохло — кажется, что язык распух и склеился с нёбом — вот-вот задушит меня сухой наждачной удавкой.
- Уилсон! Уилсон, твою мать!!!
Быстрые шаги.
- Что такое? Ты что, Хаус?
Облегчение, как ведро воды на голову.
- Дай воды. Какой вы дрянью меня накачали? Сушняк, как после недельной попойки.
Слышу как он наливает из графина воду в стакан — пить хочется так, что воспринимаю этот вожделенный звук, как изощрённую пытку.
- Ты скорее можешь?
- Сейчас. Вот, - холодная влажная кромка у губ. Глотаю жадно и хочется, чтобы он наклонил сильнее, чтобы лилось широкой холодной струёй. Кусаю чёртов стакан, губами валю на себя, вырывая у него из руки.
- Ты что?!Спятил?!
Весь перед футболки залит водой. Самое обидное, что в стакане ничего не осталось.
- Дай ещё! Слышишь?!
Он вымалчивает короткую паузу, потом идёт и снова наливает воду из графина. Подходит, садится рядом, обнимает за плечи, удерживая так, чтобы было удобно пить из его рук:
- Успокойся. Пей аккуратно. Это я виноват. Кажется, ты меня всё-таки не так понял.
- Ты? Ты — причина приступа болей у меня? Ты что о себе возомнил, Уилсон?
- Тише... Ты пей. Всё хорошо. Сейчас переоденешься — и постарайся снова уснуть, ладно? Три часа ночи.
- Я не хочу больше спать. Расскажи что-нибудь.
- Хаус, - укоризненно вздыхает он. - Три часа ночи... Я устал...
- Почему мне до этого должно быть дело? Я не хочу спать. Я — слепой, почти не могу двигаться — чем я должен занимать себя, пока ты дрыхнешь?
Теперь он вздыхает обречённо:
- Ну, хорошо, давай я побуду с тобой, если тебе… неуютно. Только я не знаю, чем тебя занять — правда. В голову не приходит. Ты знаешь, из меня рассказчик не очень... Может, послушаешь плеер?
- Хочешь под шумок смыться в кроватку?
В ответ ещё более тяжёлый вздох, перешедший в длинный зевок:
- Было бы неплохо, но, клянусь, я не лелеял таких коварных замыслов, как помешать тебе меня мучить.
- «Мучить»? - переспрашиваю я язвительно. - Что ты вообще понимаешь в мучениях!
- Ну, нет, тут ты не тревожься — я твою пальму первенства оспаривать не возьмусь. Кофе разрешишь сварить или это не входит в дизайн исследования?
- Да иди ты спи, - отмахиваюсь я. - Я пошутил.
Но он не уходит.
- Слушай, если тебе, действительно, не по себе...
- Мне «по себе». Вали отсюда.
Не уходит.
- В тебя что, дух противоречия вселился?
- Хаус...
- Иди отсюда, не мешай мне спать.
- Ты опять себе лицо разодрал. Это уже пунктик у тебя, невроз.
- Не невроз, а чешется. Особенно в дождь.
- И сейчас? Дай-ка...
- Убери свои лапы от меня! Что ты лезешь? Тебе что, заняться больше... Ссс-а-а! Ммм...Чуть сильнее... Ага, так... хорошо...
Кто мне будет это делать, когда он переедет?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Суббота, 20.02.2016, 16:09 |
| |
| |
| metressa | Дата: Суббота, 20.02.2016, 03:51 | Сообщение # 149 |
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| Цитата hoelmes9494 ( ) Кто мне будет это делать, когда он переедет?
Не представляю, как же он будет один 
Цитата hoelmes9494 ( ) я думаю заканчивать с этой веткой
Надеюсь у автора уже есть новые творческие задумки?
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Суббота, 20.02.2016, 16:13 | Сообщение # 150 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата metressa ( ) Надеюсь у автора уже есть новые творческие задумки?
Конечно. У меня они, к сожалению, далеко опережают реализацию
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Суббота, 20.02.2016, 16:20 |
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
