Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Фортепьянный концерт для неправильно сросшихся пальцев.
| |
| drebezgi | Дата: Воскресенье, 31.05.2015, 14:45 | Сообщение # 16 |
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 3459
Карма: 13464
Статус: Offline
| куда уж сильнее? ему их уже отрезали. так пусть хоть в мыслях побудет с музыкой наедине.
 Работай головой! 2593!!!
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 31.05.2015, 23:40 | Сообщение # 17 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Помещение, в которое они меня привозят сегодня, больше всего напоминает спортивный зал — пустой и гулкий. Я не слишком люблю пустые и гулкие помещения, но на полу здесь толстое ковровое покрытие, и это мне нравится. Настолько, что я спускаю ноги с подножки и пробую подошвами упругость ворса.
- Лучше разуться.
Вздрагиваю и чуть не вскрикиваю. Не ждал.
- Правильно, - говорю. - Так и надо. С места в карьер. Чего ещё тратить время на пустые формальности, вроде «здравствуйте» - пусть слепой калека наложит в штаны, когда я гаркну у него над ухом.
- На вас же очки, - виновато и неуверенно возражает доктор Кастл. - Я не думала, что вы меня не видите, доктор Хаус. Здравствуйте.
- Привет. Конечно, я тебя не вижу — это же фотосенсоры, у них нет периферического зрения. Так с чего ты начала?
- Я предложила вам разуться и встать на ковёр босыми ногами. Так вы будете лучше чувствовать подошвы. Не бойтесь, здесь совсем не холодно, и ворс не колючий — мягкий.
Кларенс, тут же припав на колено, как посвещаемый в рыцари, хватается за шнурки моих кроссовок.
- Эй, стоп! - я дрыгаю ногой. - Я ещё не сказал, что согласен. Я подумаю, - делаю паузу и, выдержав с пол-минуты, величественно киваю. - Вот теперь можешь разуть меня.
Но Уилсон берёт Кларенса за плечо и понуждает отодвинуться.
- Попробуй сделать это сам, - мягко говорит он, но я слышу за его мягкостью отдалённый гром листового металла. - Развязать шнурки ты можешь.
Я многое могу. Думаю, зашвырни меня такого в пустыню, где колёса кресла прочно засели бы в песке, я бы всё равно выбрался. Ну, прополз бы сотню-другую миль на колене и локте, помогая другой рукой и покалеченной ногой — не проблема. Но корячиться перед Норой Энн Кастл, пытаясь непослушными пальцами ухватить ускользающий шнурок за кончик...Почему он купил мне эти чёртовы кроссовки с длинными удавками-шнурками, а не простую практичную обувь на липучке? Снова ЛФ? Есть у нас градация этого полезного занятия на обязательную и добровольную части. Обязательная — это ежедневный комплекс упражнений, к количеству повторов каждого из них добавляется по два каждые две недели. Добровольная — это вот как сейчас: хочешь — развязывай шнурки, не хочешь — живи в кроссовках всю оставшуюся жизнь и спи в них же.
Мне трудно. Трудно дотянуться до чёртовых шнурков, трудно ухватить их и потянуть — я, как ребёнок, ещё не обучившийся этой премудрости, только ребёнку не больно, а у меня сводит от напряжения кисти и пальцы. Но я делаю это — дотягиваюсь до концов шнурков, тяну за них и развязываю. Уилсон придерживает за плечо — я сильно наклонился, могу и навернуться с кресла — он страхует. С левой ногой проще — её можно согнуть в колене и подтянуть к груди. Так. Есть! И испытываю удовлетворение от того, что справился. Ненавижу себя за это глупое, инфантильное удовлетворение, но всё равно испытываю. Дальше — проще: стаскиваю кроссовки друг об друга.
- И носки, - командует доктор Кастл.
С носками мне самому не сладить. Но когда Уилсон помогает мне избавиться от них, и я ставлю на ковровое покрытие босые ступни, и чувствую ими мягкий ковровый ворс, его температуру, его упругость, я ощущаю большую, чем обычно, уверенность — кажется, сделай я усилие — и смог бы даже самостоятельно встать.
- Вы чувствуете? - спрашивает Нора Энн Кастл. - А теперь снимите свитер и джинсы — вам будет ещё удобнее.
- Мы играем во что-то на раздевание? - спрашиваю. - Не помню, чтобы я столько проиграл.
- Доктор Хаус, я теперь, согласно контракту, ваш лечащий врач вообще-то. Разве вы не заставляете своих больных раздеваться, если это нужно?
У меня холодеют щёки, и ворс коврового покрытия словно становится более холодным и гладким, утрачивает свою пушистость. Пальцы сами собой без моего волевого участия вцепляются в кисть Уилсона — я, должно быть, делаю ему больно, так сжимая.
Уилсон успокаивающе похлопывает меня другой рукой, мягко высвобождается, покашливает и говорит — негромко и ровно:
- Простите, доктор Кастл, вы не позволите... на два слова...
Они отходят в сторону, но Уилсон недооценивает моего слуха. Я слышу только одним ухом — это правда — но слышу хорошо.
- Так не пойдёт, доктор Кастл, - сердито говорит Уилсон. - Ведь мы говорили об этом с вами. Доктор Хаус делает только то, что хочет — его нельзя заставлять. С ним нельзя говорить о контрактах и обязательствах, требовать исполнения каких-то пунктов...
- Но... - пытается протестовать Кастл.
Я этого не вижу, но наизусть знаю, какой жест — резкий отрицательный жест рукой - делает в ответ Уилсон.
- Доктор Кастл, это не обсуждается. Ещё одна малейшая попытка давления на доктора Хауса, и нам придётся пересмотреть все наши договорённости вплоть до их полного разрыва. Что касается слова «контракт», я настоятельно прошу вас вообще воздержаться от его употребления.
- Но, доктор Уилсон, я всего лишь хотела...
- Я знаю, - говорит Уилсон уже гораздо мягче. - Я знаю, что вы хотели, как лучше, но вы знакомы с доктором Хаусом всего несколько дней, и довольно слабо себе представляете, через что ему пришлось пройти, поэтому просто слушайте, что я вам советую — не давите на него. Ничуть. Никак. Он этого не выносит. И он имеет полное право этого не выносить, поверьте мне.
Видимо, Нора Кастл каким-то образом выражает согласие, потому что они возвращаются.
- Свитер я сниму, - говорю.
Под свитером у меня яркая футболка-поло красно-сине-белая, в цвета национального флага с логотипами бейсбольных команд. Из нагрудного кармана торчит Викодинчик. Правда, правое предплечье у меня слегка искривлено возле запястья, но не особенно, не уродует, а с остальным и вообще порядок — мышцы я подкачал, плечи такие, что рукава облегают их плотно, а не болтаются, как раньше. Даже загорел немного — в начале июня выбрались на пару недель в тихую бухточку, где Уилсон решил снова научить меня плавать — раньше-то я умел, хотя и пришлось учиться дважды: первый раз я научился за неделю, потому что отец обещал, что если через неделю я не поплыву, он столкнёт меня с лодки, второй раз потратил около десяти дней, через год после инфаркта, с резецированной бедренной мышцей. Поплыть — поплыл, но уверенности на воде так и не почувствовал. Ну и вот, третий. Две недели подряд упорно хлебал воду и изображал конвульсивную лягушку под гальваническими токами, но всё-таки кое-как поплыл, нелепо загребая, чем придётся и каждое мгновение ожидая болезненной судороги. Кларенс и Уилсон исполняли на пару роль рыб-лоцманов при моей особе, и когда мне удалось всё-таки выбраться на берег неутонувшим, Уилсон, мне кажется, с трудом воздержался от объятий и радостных слёз. Он сказал, что это — новый шаг в моей эволюции от амёбы к homo erectus, и что теперь грядёт мой выход на сушу в новом качестве высшего позвоночного, а я сказал: «Заткнись», - и ткнул его в бок кулаком, но, в целом, тоже был рад. Жаль только, что плавать можно было исключительно без очков — тонкая настройка фотосенсоров не выносила влаги, и даже после купания прежде, чем надеть их, приходилось долго сушить контакты, лёжа на песке пустынного пляжа. Тогда-то я и загорел.
- Штаны не сниму, - категорически отказываюсь я. Ещё не хватало. Нора, накрученная Уилсоном, не настаивает — только говорит:
- В следующий раз приходите в шортах или тренировочных штанах — вам будет удобнее. Ну а теперь наденем «электромиостеп»?
На этот раз я уже знаю, что и как будет на мне подогнано, затянуто и застёгнуто, поэтому безропотно позволяю всё это проделать и закрепить обруч чудо-интерфейса с накожными электродами на голове.
- Всё в порядке, доктор Хаус? Попробуем? Не торопитесь, хорошо? С левой ноги — не бойтесь опереться на правую — её сейчас удерживает каркас, она не подогнётся, не подведёт вас - крепление надёжное. Вспомните сначала механику шага. Медленно сгибаем левое колено, отрываем ступню от пола, одновременно перенося вес тела на правую ногу, теперь разгибаем левую ногу, ставим на пятку и как бы падаем вперёд, одновременно перенося вес тела снова на левую ногу. Думайте о том, что вы делаете, а лучше пока проговаривайте вслух все элементы движения. Я понимаю, поначалу это может быть неловко — говорить вслух. Давайте вы будете повторять за мной, хорошо? Говорите: я переношу вес тела на правую ногу.
-...на правую ногу... - послушно повторяю я
- Сгибаю левое колено, отрываю ступню от пола...
- Сгибаю...
- Снова разгибаю колено и одновременно падаю на левую ногу...
- ...одновременно па... а,чёрт!
Я, действительно, самым натуральным образом падаю, и снова мои конечности конвульсивно подёргиваются, словно я упавший на спину жук, который никак не может перевернуться и поползти. Больно — искры из глаз. «Мне нужно научиться лучше падать», - мысленно отмечаю я, цепляясь за руки помогающего мне подняться Кларенса.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Понедельник, 01.06.2015, 21:46 |
| |
| |
| metressa | Дата: Понедельник, 01.06.2015, 04:13 | Сообщение # 18 |
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| Цитата hoelmes9494 (  ) Не сердись на Уилсона - это в его духе: упасть до удара, он поэтому и к Хаусу примеривает эту тактику. не со зла - просто он такой, пораженец-перфекционист. Боится, как бы друг не опалил крылья.
Не понятна мне такая философия. Человек не может прожить без надежды, мечты, веры в себя. Сдается мне, что на пианино он у вас все таки сыграет 
Цитата hoelmes9494 ( ) - ...одновременно па... а,чёрт!
Я, действительно, самым натуральным образом падаю, и снова мои конечности конвульсивно подёргиваются, словно я упавший на спину жук, который никак не может перевернуться и поползти. Больно — искры из глаз.
Блин, да сколько можно! 
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Вторник, 02.06.2015, 23:50 | Сообщение # 19 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Вторая попытка удаётся лучше — дрожа и обливаясь потом, я делаю шаг, рискуя каждую секунду потерять равновесие. Теперь стою враскоряку — очень неустойчиво — и не могу перенести вес тела на левую ногу, чтобы шагнуть правой. Балансирую из последних сил — сейчас завалюсь.
- У вас отлично получается, - подбадривает Нора. - Думайте и говорите, что делаете. Не забывайте думать и говорить о каждом движении.
Я и думаю. Думаю, что сейчас потеряю равновесие и ещё разок грянусь об пол.
- Просто подтяни вторую ногу, - советует Уилсон — тот ещё инструктор ЛФ. - Не пытайся выносить её вперёд — пока просто подтяни.
Пробую. Неожиданно получается. А ну-как, ещё шаг... Йес!
Падаю я снова на пятом шаге — просто от изнеможения, перестал чувствовать ноги под собой, как будто на ходулях или протезах. Кларенс и Уилсон поднимают меня и затаскивают в кресло. Оказывается, мы уже полтора часа здесь. Полтора часа на пять шагов — забавно. К старости я эдак, глядишь, доберусь вон до того стола.
- Для первого раза совсем неплохо, - поощряет доктор Кастл. - Но пока, наверное, достаточно — вы устали, доктор Хаус.
«Устал» - это очень мягко сказано. Я полумёртвый от усталости. И хорошо, что снял свитер, потому что футболка — хоть выжимай.
- С завтрашнего дня мы будем заниматься три часа с перерывом — дольше нельзя, вы не будете успевать восстанавливаться. И меньше нельзя — если слишком долго топтаться на одном месте, ваша вера в себя, в то, что вы сможете, может пошатнуться. Но завтра вам будет немного легче — обещаю.
- Откуда вы знаете? - ревниво спрашивает Уилсон.
- Доктор Хаус — не первый мой пациент, - отвечает доктор Кастл, кажется, с улыбкой — я уже не могу вникать в нюансы, на меня наваливается необоримая сонливость, и с Норой я едва прощаюсь, буквально на ходу засыпая и отчаянно борясь за ускользающие обрывки реальности.
Дальше — отрывочно. Лифт, который, кажется, зависает в своей шахте на годы... Автомобиль, трогающийся с места, как гоночный болид - в спортивном стиле Кларенса, и моя голова болтается, словно на ниточках — таких же, какими крепятся к туловищу ручки и ножки тоже взмокшего вместе со мной Викодинчика. Уилсон поднимает стекло, отбивая мои вялые протесты резонным:
-Ты весь мокрый, как мышь. Простудишься — к гадалке не ходи. И будет у тебя флегмона глазницы. Что, хочешь менять контакты? Давно ничего не резали? - а потом властно снимает с меня очки, ослепляя. Нужно запретить ему делать это без спроса. Словно глаза выкалывает...
Но сама кощунственность этой метафоры резко встряхивает — так, что даже сонливость отступает. Господи, что я несу в полудрёме! Не сметь так про Уилсона! Чувствую тоже короткое, как пробежавший озноб, раскаяние.
Как и все слепые, я страстно мечтаю о том, чтобы видеть. Но всё-таки есть кое-что, чего я не видел и ничуть не сожалею об этом. Я сейчас говорю о выражении глаз Уилсона, когда он впервые после тех пяти лет увидел меня в тюремной больнице. Он рассказывал, какое облегчение почувствовал, когда узнал, что я не слышу. Потому что он закричал тогда. Да-да, завопил, как девчонка, увидившая таракана на своём выпускном платье, припомнив весь свое нецензурный арсенал. Я и раньше знал, что можно нецензурно ругаться, даже нецензурно разговаривать, но Уилсон открыл, что, оказывается, и плакать можно нецензурно. Из глаз у него текли слёзы, а изо рта — площадная брань. Хотя его тогда заранее предупредили, что со мной не всё в порядке. «Не всё в порядке» — ха! И ещё потому, что первое время, делая одну за одной безуспешные попытки вступить со мной в контакт, он думал уже, что я окончательно свихнулся. То, что я просто не слышу — просто не слышу — обрадовало его до поросячьего визга.
Слава богу, что всё это уже в прошлом, пройденный этап. Я сыграл в «феникса» сам с собой на щелбаны — и выиграл. А Уилсон — тренер, зритель и партнёр одновременно. И шоколадную медальку за победу нам следует сжевать пополам. Хотя нет. На троих. Ещё и Кларенсу отломить, потому что если мне когда-то повезло с другом, то и с медбратом повезло не меньше. В общем, везунчик я — чего уж!
А в машине я сплю, привалившись к плечу Уилсона, и мне снится ралли на инвалидных креслах — соревнование такое. Только я всех обдурил, потому что к моему креслу приделан мотор от «хонды», и как только выстрелят из стартового пистолета, я рвану с места, красиво войду в поворот — и лови меня. И я жду сигнала, сдвинув на глаза щиток шлема, а Нора Энн Кастл на трибуне смотрит, как я стартую, и сосёт огромный чупа чупс в форме кролика из «плейбоя».
Будит меня Уилсон — как всегда, мягко, и я просыпаюсь медленно, осознавая, что автомобиль уже стоит, дверца открыта, и Кларенс вытащил и разложил моё кресло, ожидая, когда меня можно будет перекантовать на него.
- Где очки? - спрашиваю я, зевая.
- Не надевай пока, - тоном приказа говорит Уилсон.
- Тебя не спросил. Дай сюда, - протягиваю руку.
Ни черта подобного. Рука зависает в воздухе, ничего в ней не появляется.
- Послушай... - начинает он, но я не слушаю, потому что прекрасно знаю всё, что он скажет, потому что дело вообще не в этом, и Уилсон — кретин, если не понимает простых вещей.
- Кларенс, подай мне мои очки, - и «мои» выделяю тоном , чтобы расставить все точки над «i».
- Я не могу, док Хаус, - виновато басит моя «Мамушка». - Они у доктора Уилсона в руках, и он...
- Так дай ему в нос и отбери.
Конечно, я далёк от мысли, что он послушается, хотя я говорю серьёзным тоном, но очки немедленно материализуются в моей руке.
- Так-то лучше, - удовлетворённо киваю я и водружаю их на место. Боль у контакта, кстати, действительно, начинает беспокоить меня всерьёз — надо и впрямь провести курс антибиотика.
- Кларенс, я готов.
Он пересаживает меня в кресло и везёт к гостиничному пандусу, поднимает в номер, и только тут я спохватываюсь:
- Кларенс, а где Уилсон?
- Я не знаю, док Хаус. Он ничего не говорил о том, что собирается уйти.
Это странно. Уилсон обычно проговаривает мне план своих малейших передвижений — даже если просто идёт отлить, а тут...
Но я не подаю вида, что обеспокоен — спокойно позволяю Кларенсу переодеть себя и покормить гостиничным обедом, устраиваюсь на диване с плеером, прослушивая репортаж о том самом НИИ, в котором взялись поставить меня на ноги — упоминается, кстати, и так понравившийся мне октаэдр - «специальный комплекс психологической разгрузки». А Уилсона всё нет. И машиной он не воспользовался — прокатный автомобиль припаркован под окном — я получил специальное разрешение на индивидуальную парковку, как инвалид, и Кларенс, выглянув примерно через час по моей специальной просьбе, сообщил, что машина на месте.
Мало-помалу вечереет. Я чувствую это по мутнеющей картинке очков-трансляторов и по собственной усталости. Неплохо бы ещё вздремнуть, но загадка исчезнувшего Уилсона гложет мне душу, не давая заснуть. Я начинаю беспокоиться всерьёз и, как всегда, когда я беспокоюсь, в голову начинают лезть всякие фантастические ужасы, неизменно начинающиеся словами: «А что, если...» - «А что если запах одеколона был предостережением, ловко рассчитанным ходом?» «Тьфу, параноик! - одёргиваю я сам себя. - Сколько тебе нужно лет, чтобы успокоиться?» Но доводы разума постепенно вянут, и я, наконец, капитулирую, набирая его номер и бормоча про себя: «Ну, только отзовись, сволочь!» Самое худшее, что «сволочь» не отзывается. Кларенс сочувствует мне и высказывает предположения, где может шляться Уилсон и почему он не слышит телефон. Мирные такие предположения...
- Ты ведь ещё не израсходовал весь ативан? - спрашиваю.
И тут он появляется. Сначала я слышу лязганье дверной ручки, с которой он, видимо, забыл, как обращаться, а потом он вваливается, толкая перед собой такую волну проспиртованного дыхания, что кажется, поднеси спичку — и вспыхнет.
- Оп-па! - говорю я. - Кто-то надрался.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| metressa | Дата: Среда, 03.06.2015, 07:08 | Сообщение # 20 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| Цитата hoelmes9494 ( ) - Оп-па! - говорю я. - Кто-то надрался.
интересненько 
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Пятница, 12.06.2015, 22:04 | Сообщение # 21 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Он проходит на середину комнаты и останавливается, слегка покачиваясь и ловя равновесие. Галстук — где-то под ухом, ворот расстёгнут, рукава закатаны, пиджака вообще нет.
- Ты куда пиджак подевал? - спрашиваю.
Картинно, раскатисто, с вызовом:
- Пр-р-ропил...
Ух, ты! Да я его таким в жизни не видел. Ну, и плохо же ему завтра будет с такого диверитисмента!
- Я-а-асно... - тяну, всё больше удивляясь. - А в честь чего была оргия и почему так внезапно?
- Я тебе обязан от...чётом?
- Да нет, - говорю. - Просто спросил. Из любопытства. Имеешь полное право не отвечать.
- Ты — калека! - вдруг резко говорит он, уставив палец на меня обличающе — правда, палец описывает при этом какие-то невнятные круги и синусоиды.
- Если я не нужен, - поспешно говорит Кларенс, - я пойду, пожалуй... Можно, док Хаус?
Правильное решение — его присутствие при наших разборках только всё осложнило бы.
- Проваливай, - говорю. - Не выключай телефон, - излишнее предупреждение, впрочем, он никогда не выключает.
- Ты останешься калекой навсегда, даже если примеришь на себя все протезы мира, - вещает Уилсон, по-прежнему тыча в меня пальцем и даже не заметив ретирады Кларенса.
- Знаю, - говорю спокойно. - Дальше что?
- Я тебе не прислуга — ты хотя бы об этом помнишь? Я твой как бы друг. Это дор.. дро...добровольный статус, - зря он сложные слова выбирает, язык у него не справляется.
- Ты надеешься под это дело апплодисменты сорвать или медаль тебе на шею повесить? - уточняю на всякий случай. - Хочешь, закажу тебе монумент с хвалебной надписью?
- Просто я не ос...соз... навал этого до сих пор.
- Чего «этого»? Того, что медаль — крутая игрушка?
Я посмеиваюсь над ним, издеваюсь, а на самом деле-то сам не свой от страха, потому что понимаю, что он скажет дальше, и панически боюсь этих слов, потому что, кажется, сейчас сбудутся мои худшие опасения, и мой с трудом кое-как наладившийся мир с грохотом рухнет, и рассудок мой, наверное, рухнет вместе с ним, потому что должен же быть предел подлости этого мира — ну, не охватить разумом всю его глубину. И я молчу и жду тех самых слов, и отчаянно трушу — так трушу, что кишки у меня поджались, и пузырь болезненно ноет, как переполненный.
- «Этого» - это того, что и для меня тоже всё кончено, - говорит он, и голос у него пьяный-распьяниющий, но рассудок, кажется, вполне себе здравый. - Я к тебе буду привязан всю оставшуюся жизнь, буду возить твоё кресло, кормить тебя с ложечки, заправлять твою рубашку в штаны, - преувеличивает, между прочим, с последними пунктами я справляюсь... ну, почти справляюсь. - У меня не будет нормальной семьи, детей, свободы передвижений — я всегда, всю жизнь буду привязан к тебе и твоему креслу. Это — довольно серьёзный удар, осознать, что так будет, Хаус. Что это — неизбежно.
- И...? - спрашиваю, с трудом проталкивая воздух через гортань. - Что решил?
- Два пункта, - показывает мне рогатку из двух растопыренных пальцев. - Во-первых, ты этого стоишь. А во-вторых, я этого хочу...
И вот тут уж нервы мои не выдерживают:
- С-сука!!! - и швыряю в него подушку, которая его, пьяного, неизбежно подсекает, и он обрушивается на пол. Облегчение накрывает меня пополам со злостью, и, глядя на него своими трансляторами, как он копошится на полу бесформенной грудой, я чувствую, как капли из оставшихся где-то в рубцах фиолетового мяса протоков слёзных желёз щекочут мне кожу. Но трансляторы — не глаза, им слёзы не помеха, и суррогатное зрение не туманится от них.
И ночью, благодаря этому козлу Уилсону, накрывает меня очередной кошмар — всем кошмарам кошмар. Снится — притом совершенно явственно, словно и не сплю - как будто Уилсону надоело со мной нянчиться, и он сдал меня в какую-то богадельню. Привёз — и ушёл, и я в инвалидном кресле в пустом, холодном помещении с некрашенными стенами и решётками на окнах, и меня, как ознобом прохватывает, узнаванием. Я знаю это место. И никакая это не богадельня, и я начинаю мелко дрожать — труситься, как овечий хвост, а по коридору — издалека, но приближаясь — тяжёлые шаги. Несколько пар ног, и они сейчас войдут, но коридор длинный, и путь их по коридору тоже долгий. Но с каждым шагом всё слышнее и слышнее мне их хозяйская тяжёлая поступь, и я знаю, что едва лязгнет замок и начнёт отворяться дверь, у меня разорвётся от ужаса сердце. И я жду этого — не просто обречённо, но даже как-то отстранённо. Наконец, шаги останавливаются у двери, и замок лязгает... И вот тут вся моя отстранённость обрывается, и я в панике скатываюсь на пол, спеша забиться в угол, и лихорадочно тычусь: ну, куда, куда? Нигде ни ниши, ни выступа в стене — гладкий камень. И светло, я, как на ладони. И уже тянутся, хватают... нет, не хватают — обнимают крепко, но бережно, обдавая смесью перегара до небес и знакомого парфюма — не того, гадкого и резкого, а сдержанного, интеллигентного, почти приятного, если пренебречь дериватами алкоголя.
- Тише, тише, успокойся, Хаус. Это сон, это не по правде с тобой... Ты в гостинице, я рядом, всё хорошо. Тебя никто не обидит, не сделает больно. Тише...
Вцепляюсь в него судорожно сведёнными пальцами — мне сейчас не до соблюдения дистанции, я не могу полностью поверить — я, как шляпу Фредди Крюгера вот-вот выдерну за собой из сна запах пота и сиплое тяжёлое дыхание Томсона. И тогда уже ничего не поможет ни Уилсону, ни мне...
- Это сон. Просто сон, - настаивает он, покачивая меня в объятьях, как маленького. - Ну, всё, всё, всё уже закончилось. Надеть тебе очки? Давай, отпусти меня, я надену тебе очки и включу свет.
Не могу отпустить, не могу разжать пальцев.
- Ты никогда не говоришь о том, что видишь в своих кошмарах. Может быть, напрасно? Может быть, тебе стало бы легче? Ну, хорошо, хорошо, ладно, не хочешь — не говори, - продолжает придерживать за плечи, но уже не так крепко.
Меня начинает, наконец, попускать — медленно, как будто разжимается на горле чья-то стальная хватка. Я даже стон нечаянно пропускаю от облегчения.
Уилсон одной рукой дотягивается до тумбочки у кровати, суёт мне к губам прохладное стекло кромки стакана:
- Попей водички.
Он необычно близок, необычно ласков — похоже, чует кошка, чьё мясо съела. Делаю пару глотков, половину проливаю, но зато окончательно возвращаясь в реальность.
- Слишком много впечатлений, - понимающе говорит он, забирая стакан. - Подожди, футболку переменим.
- Да... И твоё коронное появление вчера было сильнейшим из всех.
Пауза. Кажется, он делает усилие, чтобы вспомнить.
- А что я...
- Да ничего, проехали.
- Подожди... - голос делается мрачным. - Нет, я, кажется, припоминаю... Я говорил... Что, я в самом деле тебе это говорил?
- Ты был в сосиску пьяный, бормотал что-то неразборчиво — я не расслышал.
- Хаус...
- Иди спать, я — в порядке, а ты и сейчас ещё наполовину пьяный.
- Хаус...Хаус, прости, я... - не вижу его, но знаю, что стоит сейчас передо мной — ноги на ширине плеч, мотает головой обречённо — и зря, кстати, очень запросто сблюёт сейчас от такого упражнения на залитый джином вестибулярный аппарат - руки сцепил и сжал перед грудью. - О, боже! Я — скотина. Прости-прости-прости!
- Знаешь, - говорю, - ты с этим своим дежурным «прости» сейчас гораздо большая скотина, чем когда рисовал мне мои, а заодно и свои радужные перспективы. Там ты хоть не врал.
- Хаус...
Не выношу, как зубную боль, эту его интонацию.
- Заткнись. И иди спать. С тобой и с трезвым-то разговаривать занудно.
- Ну, хорошо! - говорит он обречённо и садится снова рядом со мной. - Я должен тебе объяснить...
- Ой, вот только избавь меня от пьяных откровений!
- Что ты меня попрекаешь парой глотков виски — в общество трезвости записался? - не выдержав покаянного тона, огрызается он.
- Меня записали, амиго, - говорю. - Не особо спрашивали.
- Что ты мне всё время тычешь в глаза этой твоей... этим твоим несчастьем? -совсем уже летит с катушек он — вот ведь как иногда бывает полезно растормозить подкорку — где бы ещё я услышал откровения этого человека-чемодана. - Не я над тобой издевался, не я тебя превратил в инвалида — наоборот, я уже несколько лет каждый день, каждый час занимаюсь твоей реабилитацией, на каждое действие, между прочим, уговаривая тебя, увлекая и поощряя сахаром, как будто тебе это в последнюю очередь надо! Ты слышишь, чёрт побери, ты почти видишь, ты скоро сможешь ходить, и ты, конечно, не видишь в этом ни капли моей заслуги, только срываешься на меня, помыкаешь мной, как не позволяешь себе помыкать Кларенсом, и я уже запутался, кто я тебе. Может, это Кларенс — твой друг, а я — наёмная сиделка? Но Кларенс, между прочим, по вечерам идёт домой, к семье...
- Уилсон... - не выдержав, перебиваю я этот словесный поток, потому что знаю, если он завёлся, может толково и обстоятельно втаптывать в грязь, и внешне ни за что не скажешь, что попросту истерит. - Ты чего хочешь-то от меня?
И он вдруг выдыхает — на автопилоте , видимо, не ожидая сам от себя подобного, из той самой расторможенной подкорки — прежде, чем рассудок успевает его ухватить за язык:
- Любви...
Упс! И я остаюсь с полутоткрытым ртом и сбитыми в колтун мыслями, а только что хотел дать ему отпор со всем доступным мне хладнокровием.
Значит, вот оно как... И я молчу, словно язык проглотил, сижу среди повисшей паузы и думаю о Уилсоне. У нормальных людей это называется «пытаться поставить себя на чужое место». Ему пятый десяток. Немного. Но уже начинаешь задумываться о жизни не как о далёком будущем с блестящей карьерой в НАСА, а как о завтрашнем дне, в котором , возможно, будет дождь и придётся мыть машину. В семье он средний ребёнок со всеми отсюда вытекающими. Старших любят за то, что на них можно опереться, младших — за то, что маленькие и слабые. Средняки не попадают ни в ту, ни в другую лузу и остаются неприкаянно кататься по сукну, отвечая за младших, что им часто не под силу, прогибаясь под старших, на которых жаловаться особо некому. И, как альтернатива семье, школа, где тихий вежливый немодный еврей-очкарик со сходящимся косоглазием тоже в лидерах не ходил, привычно заняв свою «среднюю» нишу, но потом, конечно, в старших классах сдержанное уважение к подкачавшемуся «ботанику», который, не смотря на отличную учёбу и вежливость, вгорячах может и в глаз дать. Но на выпускной бал пары ему не нашлось. Ну, вернее, нашлась одна — далеко не красавица, которая комплексовала и грустила, а он пожалел — тем более, что сам был в положении «брошенного ради...» Ну, а потом медвуз, где можно бы было развернуться, но приходилось учиться, а потом вкалывать ради раннего брака, собственного жилья и украшений, так подходящих к лукавым ямочкам на щеках Саманты. Да ещё история с братом и семейный разлад из-за скоропалительной женитьбы и ещё более скоропалительного развода. И, видимо, это с тех пор, он всегда немного невыспавшийся. Хотя Саманта скоро исчезла, сменившись Бонни, потом Джулией, потом они уже неофициально начали мелькать, как спицы в колесе.
Бабник? Пожалуй, но он за сексом никогда не гнался. Чего-то искал? Может быть, как раз этой самой любви. Не находил — и делал так, что очередная пассия испарялась с горизонта, получая в качестве извинения денежное содержание или «пакет услуг а-ля Уилсон».
А теперь добровольный хомут в виде друга-инвалида — капризного и своевольного. И что удивляться, что этот хомут натирает ему шею? А если бы так не нарезался, то и не сказал бы. Впрочем, может, для того и нарезался, чтобы сказать...
- Давай-ка спать, - говорю. - По моим ощущениям ночь кромешная.
Ничего не отвечает, но на колени мне падает сухая чистая футболка.
- Кларенс, - говорю я наставительно, неторопливо разбирая, где какие на футболке швы, - наёмный работник. Как я могу на него орать и срываться - хотя я и ору, и срываюсь, когда это в договор о найме не входит. Ты — другое дело, и ты, может быть, всё-таки понимаешь, что иногда я от боли и ещё от того же чувства, которое погнало тебя за выпивкой, готов на стену лезть или в петлю... Я тебя не держу. Создавай семью, делай карьеру. Я сейчас уже вполне физически обойдусь без тебя. Я не рисуюсь — реально обойдусь, взвесил уже. Хочу, чтобы ты знал. Без разрывов, без обид, без испорченных отношений. Можем просто иногда встречаться и пить пиво перед теликом. А жить каждый своей жизнью, как раньше... Эта поездка — последний этап реабилитации. Потом всё — я буду стабилен и выжму из своей стабильности всё, что смогу — ты знаешь. Деньги у меня есть, проценты капают, смогу нанять полный штат прислуги — от садовника до пяткочесальщика.
- Даже ловца снов? - вдруг спрашивает он. Как-то странно спрашивает, вроде улыбается.
И я вспоминаю, сколько раз за эти годы просыпался от своих жутких кошмаров в его объятиях и под его негромкий успокаивающий голос. Когда у него были ночные дежурства или какие-то другие дела, и со мной оставался Кларенс, я получал успокоительное, но Уилсон старался меня по возможности лекарствами не пичкать — только тихий голос и ладонь, настойчиво скользящая по плечам, по спине: всё в порядке, всё под контролем. Уже несколько месяцев нужды не было, и вот снова...
- Это место я оставлю за тобой. Захочешь вернуться — найдёшь его вакантным.
- Хаус, - окликает он, чуть помолчав. - Хаус, я же никуда не ухожу... Послушай, что ты делаешь с несчастной футболкой? Дай-ка.
В другое время я бы отпихнул его руки, но сейчас позволяю меня переодеть. Вдруг наваливается усталость — такая, словно весь этот разговор бежал в гору с парой гантелей в рюкзаке. Голова не держится, нижняя челюсть отвисает.
- Спать хочешь? - уютно шепчет Уилсон, подвергая меня опасности внезапного воспламенения.
- Да я как сам набрался уже от твоего выхлопа.
- Ложись, ложись...
- Не уходи.
- Не уйду, - усмехнувшись, говорит он. - Я, когда встал к тебе... В общем, мой диван там заблёван сверху донизу.
- Планируешь теперь мою кровать заблевать? - настораживаюсь я.
- Не ссы — уже нечем.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Пятница, 12.06.2015, 22:15 |
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Суббота, 13.06.2015, 22:16 | Сообщение # 22 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
|  док, описала еще одну Вселенную по Хаусу.
ОМГ, трудно уследить, где появится новый пост)))
Атмосфера, гм, тяжеловата, даже по сравнению с "больничкой". 
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 14.06.2015, 22:07 | Сообщение # 23 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Triest5609, ну, это же вселенная "Карандашей" - откуда взяться лёгкой атмосфере?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 08:00 | Сообщение # 24 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| да, надежда умирает последней.
Помню, как полез читать оригинал, потому что у нас на форуме была пропущена глава с паникой Хауса, во время посещения ресторана....глава 32. 
Сообщение отредактировал Triest5609 - Понедельник, 15.06.2015, 08:40 |
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 10:02 | Сообщение # 25 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата Triest5609 ( ) Помню, как полез читать оригинал, потому что у нас на форуме была пропущена глава с паникой Хауса, во время посещения ресторана....глава 32
Вот та же фигня 
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 11:05 | Сообщение # 26 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| *шепотом* я не только прочитал ее в оригинале, я даже перевел ее на русский язык, почти всю.
Только перевод получился топорным, фразы резкие, как дрова из под топора, рваные, нет художественного стиля. Может на досуге причешу и выложу. Мне показалось несправдливым, что мужиков лишили такой радости как побухать в баре. Как восторгался Уилсон от переполнявших его эмоций.
"Хаус в баре, мы вместе пьем пиво, Я в баре с Хаусом!!! Пью пиво! С Хаусом! В баре!"
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 12:49 | Сообщение # 27 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Triest5609, я к вам в личку ломанусь, ага?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Triest5609 | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 13:13 | Сообщение # 28 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 236
Карма: 20
Статус: Offline
| Ok
|
| |
| |
| metressa | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 18:59 | Сообщение # 29 |
|
Невролог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 150
| hoelmes9494, спасибо!
Пьяные излияния Уилсона, сильно напомнили пьяные излияния Хауса перед Кадди, когда он сказал " Я всегда выберу тебя"
Цитата Triest5609 ( ) Помню, как полез читать оригинал, потому что у нас на форуме была пропущена глава с паникой Хауса, во время посещения ресторана....глава 32.
Я переводила этот и прочие пропущенные или непереведенные главы Карандашей, но удовольствие не получила, т. к. не сильна в английском и пришлось пользоваться переводчиком Сильная вещь..
Жизнь надо прожить так, чтобы больше не хотелось
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 15.06.2015, 20:28 | Сообщение # 30 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Цитата metressa ( ) Пьяные излияния Уилсона, сильно напомнили пьяные излияния Хауса перед Кадди, когда он сказал " Я всегда выберу тебя"
Мне тоже. Вот только кажется, что Хаус сначала сказать собирался са-а-авсем другое. Неужели и Уилсон?Добавлено (15.06.2015, 20:28)
---------------------------------------------
Цитата metressa ( ) Я переводила этот и прочие пропущенные или непереведенные главы Карандашей, но удовольствие не получила, т. к. не сильна в английском
Вот как бы Корвинну сподвигнуть на доперевести, а?
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
