я имела в виду сам текст, а не автора, и уж, тем более, не переводчика.
как говорится, the messenger is a message, а логика нам говорит, что обратное тоже верно. так что, "если ты ходишь по грязной дороге, ты не можешь не выпачкать ног" (с).
Цитата (lava)
Анаис бы, наверное, объяснила, какие свои комплексы отрабатывал его создатель
знаешь, неинтересно. испытываю примерно те же ощущения, когда вижу ДТП, дизастер, кровь-кишки, а какие-то чуды стоят и на мобильник снимают, что творится. я оператор, блджад.
Цитата (lava)
"Карандаши" - про возвращение из ниоткуда.
отработка тех же комплексов, вид сбоку. и ощущения те же самые Gimme fuel, gimme fire Gimme that which I desire
Ну, я профессионально выгораю в других областях. Скажите мне что-нибудь про вектор модерности современного человека - и я забьюсь в падучей. А здесь мне нормально.
Тому, что найден способ общения с Хаусом, Уилсон обрадовался даже сильнее, чем ожидал. Да, Хаус говорил мало. Да, Уилсон в разговорах не упоминал ни Томпсона, ни Контракт, ни тюрьму. Если Хаус захочет, то сам найдет время рассказать. Можно расценивать его скрытность в положительном смысле: как свидетельство, что Хаус остался прежним, не склонным к излиянию чувств. В пятницу утром, в один из своих выходных, Уилсон вошел к Хаусу. Кларенс по пятницам приходил позже, занимался с Хаусом лечебной физкультурой, давая Джеймсу возможность уйти за покупками. Уилсон раздумывал, что приготовить на завтрак: может быть, омлет или французские гренки. Хорошо бы, Хаус согласился выбраться к кухонному столу. Приятная получилась бы перемена после подносов с едой в постель. Приподнятое настроение улетучилось, когда он увидел сообщение, выложенное издевательски - жизнерадостными яркими буквами: ПОМОЖЕШЬ МНЕ УМЕРЕТЬ? «Черт тебя побери, Хаус». Следовало ожидать чего-то подобного. Слишком хорошо всё стало идти. Уилсон опустился на пол, отчаянно составляя ответ. Он несколько раз возвращался к началу и переделывал, выбрасывая слишком длинные и сложные слова, пока не остановился на: ПОЧЕМУ? ДАЙ СЕБЕ ВРЕМЯ ТЕБЕ СТАНЕТ ЛУЧШЕ. ПОЖАЛУЙСТА. НЕ ХОЧУ СНОВА ТЕБЯ ПОТЕРЯТЬ. Он разбудил Хауса как всегда, поглаживанием спины. Хаус не выглядел тревожнее обычного: выпрямился, перевернулся на спину и чуть ли не улыбнулся. Уилсон взял его за руку и подставил противень с буквами. Хаус прочел, скривился и покачал головой: НЕ СЕЙЧАС ПОЗЖЕ ЕСЛИ – пауза – СТАНЕТ ХУЖЕ. Прошло довольно много времени, пока Уилсон написал ответ: ТЕБЕ НЕ СТАНЕТ ХУЖЕ НО ЕСЛИ ДА И ЕСЛИ МЫ ИСПРОБУЕМ ВСЁ И НЕ ПОМОЖЕТ, ТОГДА – ДА. Хаус кивнул, прочитав: ДОВОЛЬНО ЧЕСТНО. А ТЕПЕРЬ МНЕ НАДО ОТЛИТЬ.
ДОБРОЕ УТРО ДОК ХАУС, - прочел он. Кларенс так его называл. Надо бы напомнить, что он – не доктор. Больше нет. Но всё как-то не удавалось выбрать момент. ДОБРОЕ КЛАРЕНС,- написал он в ответ.- ЛФ СЕГОДНЯ? ДА, ПОСЛЕ ЛАНЧА. ДАМ МИЛЛИОН ЧТОБ НЕ ДЕЛАТЬ Кларенс был мягок и внимателен, пропуская его через череду упражнений, но Хаус все равно не испытывал к ним любви. СОЖАЛЕЮ, ДОК. ПРАВИЛА ЕСТЬ ПРАВИЛА. Хаус знал, что это просто шутка. Подкалывание. Когда-то он сам хорошо это умел. Но горло сжалось, он, задыхаясь, упал вперед, на четвереньки. Ощущение, словно его взаправду пнули в живот. Ему слышался голос того адвоката, истекающий уродливой пародией на сочувствие: «Сожалею, Грегори, но нам следует вспомнить про пункт номер бла-бла-бла подраздел бла-бла. Знаю, тебе будет немножко неприятно, но правила есть правила…». На глазах выступили слёзы. Плохо. Плакать не позволяется. «Ты уже большой мальчик, Грег, но если уж тебе так хочется плакать, давай, дадим тебе настоящий повод, плачь себе». Пол слегка дрогнул – это Кларенс вышел. И опять. Это Кларенс вернулся. Хаус знал, что будет дальше. Он знал оба варианта событий. Как будет, если последние недели – реальность, и как будет, если они ему привиделись. Инъекция, уносящая в спасительное беспамятство, или удары дубинкой по спине, по ребрам и пояснице. Он забыл, какая реальность главная, где он сейчас. Он почувствовал чью-то руку на своем плече и рванулся, насколько мог сильно. Потом была инъекция, и он полетел вниз, вниз, вниз в темноту.
Уилсон вернулся, нагруженный пакетами. В попытке вернуть настрой, пропавший утром, он купил всем подарки: Кларенсу - большую банку французского печенья, его любимого; для Хауса - пару мягких футболок и мячик, похожий на тот, что был у него когда-то; себе – несколько кинофильмов. - Не очень-то хороший у нас сегодня день, - сообщил Кларенс, едва он переступил порог. Уилсон осмотрелся и увидел Хауса, свернувшегося в бассейне-манеже, служившем лежбищем в гостиной: - Выглядит он нормально. - Мне пришлось сделать ему укол. Уилсон нахмурился. До сегодняшнего дня неделя выдалась хорошей. - Всё шло, как следует. Что случилось? - Думаю, это моя вина, - признался Кларенс. – Мы говорили про лечебную физкультуру. Он предложил мне миллион, лишь бы не делать упражнения. Уилсон улыбнулся. Да, это на Хауса похоже. - А я сказал… ну… - Противень с буквами лежал на кофейном столике, Кларенс подал его Уилсону. – Я не подумал. Уилсон прочел и поежился. ПРАВИЛА ЕСТЬ ПРАВИЛА. Нетрудно вообразить, почему это так расстроило Хауса. - Мне очень жаль, - сказал Кларенс. - Не изводи себя. Казалось, что он хорошо держится. Они не привыкли осторожничать, разговаривая с Хаусом, потому что не привыкли разговаривать с ним. - Мне следовало догадаться. - Всё нормально. Когда это случилось? - Перед ланчем, - ответил Кларенс виновато. Они оба понимали, что пропускать прием пищи Хаусу не на пользу. – Около двенадцати. Значит, скоро он должен очнуться. Можно успеть приготовить какой-нибудь вкусный питательный перекус и перенести ужин на пару часов. Уилсон отправился разбирать покупки. У него был неплохой набор сыров (можно нарезать кубиками, с крекерами и ломтиками салями). Он купил клубнику (помыть, выложить в миску, Хаусу легко её есть). Можно сделать нарезку из свежих овощей: мини-морковки, сладкий перец, зеленый горошек (потереть сверху сыр для привлекательности). Разложив покупки, он вернулся в гостиную. - Хотите, я останусь, пока Док Хаус не проснется? – предложил Кларенс. - Думаю, у нас всё будет в порядке, - ответил Уилсон, протягивая ему банку с печеньем. – Это тебе и твоей семье. Увидимся в понедельник, да? - Конечно. Скажите ему, мне жаль, что напугал его. - Я ему передам.
Всё было в порядке, пока Уилсон был рядом. Но, когда он встал (за едой или напитками, он не сказал), Хаус почувствовал себя чересчур уязвимым. Он сидел на диване впервые за неизвестно-сколько-времени. Точнее, в углу дивана, опираясь на подушки. Поза не отличалась от обычной, в углу комнаты, но он знал, что находится выше уровня пола, и это ему не нравилось. Голова кружилась, словно взобрался на высокое дерево. Упадешь – разобьешься. Паника уже подступала, когда Уилсон вернулся. Сразу стало лучше. Уилсон похлопал его по руке и помог сменить позу, теперь Хаус сидел, привалившись к нему. Уилсон что-то вложил в его руку. Нет, не пластиковая чашка, это была бутылка. Стеклянная бутылка с бумажной этикеткой. Он понял, что это, еще до того, как Уилсон помог ему сделать глоток. Боже, он не пил пива так давно, он совсем забыл вкус. Удивительно, что Уилсон его дал. Он всегда сетовал, что Хаус мешает алкоголь с викодином, а сейчас букет лекарств был намного богаче. Черт, да ему же вкололи что-то, чтобы отключился – ативан или его сородича – не далее, как сегодня утром! Но по сочетанию дивана, пива и запаху орегано с разогретым сыром он догадался, в чем дело. Он отдал пиво Джимми и жестом попросил поднос с буквами. Получив, набрал: ЧТО МЫ СМОТРИМ? Уилсон любит ритуалы, а пиво с пиццей всегда означало киновечер. Уилсон ответил: ДВОЙНУЮ СТРАХОВКУ. Уилсон и старые кинофильмы. Он даже расстроился: это насколько надо страдать от одиночества, чтобы устроить гротескную пародию на их прежнюю жизнь? С другой стороны, как ни неприятно было иметь в лице лучшего друга этакий ограничитель и придерживатель, самому этому ограничителю тоже было несладко. Теперь всё по-другому. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ФИЛЬМ ВЫБИРАЮ Я, - написал он. ОК. ЧТО ЗАКАЖЕШЬ? Шутить так шутить. Я ПОДУМАЮ.
Плохой выдался день. Встал Уилсон в неоправданно хорошем настроении, и оно быстро улетучилось от хаусовского вопроса о смерти. Он едва пришел в себя, когда, вернувшись домой, узнал, что у Хауса опять случилась паническая атака. Хаус, наверное, думает, как жалко всё это выглядит: притащил его на диван, лицом к фильму, которого он не видит и не слышит. Но ему так плохо без Хауса, так больно сидеть перед телевизором в одиночестве. Скоро Хаус снова будет слышать, тогда в таких посиделках будет больше смысла, но и сейчас в его присутствии рядом было некое обретение правильного порядка вещей. Звякнул таймер в кухне, и он поставил фильм на паузу. ВОТ И ПИЦЦА, - сообщил он Хаусу. – ЧЬЯ ОЧЕРЕДЬ ПЛАТИТЬ? ХАХА, - ответил Хаус. – ВСЕГДА ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ. Улыбаясь, Уилсон пошел за пиццей. Как и можно было предположить, управляться с пиццей Хаусу было нелегко. Он делал, что мог, ухватив остуженный кусок пальцами правой руки и подперев снизу кулаком левой, сильнее пострадавшей. Несколько раз кусок выпадал, но Уилсон возвращал его обратно. Когда с пиццей закончили, Уилсон спросил: ДЕСЕРТ? ЕСТЬ МОРОЖЕНОЕ-СЭНДВИЧ. ОК ШОКОЛАДНО-ВАНИЛЬНОЕ ИЛИ МЯТНОЕ С ШОКОЛАДНОЙ КРОШКОЙ? Хаус повернулся к Уилсону. Это был бы недоверчивый взгляд, если бы это был взгляд. С КАКИХ ПОР ДЕЛАЮТ ТАКОЙ ВКУС? ГДЕ-ТО С ПРОШЛОГО ГОДА. СКОЛЬКО Я ПРОПУСТИЛ. МЯТНОЕ ПЛЗ. Уилсон принес угощение и включил фильм дальше. Хаус съел совсем немного и отодвинул. НЕ ПОНРАВИЛОСЬ?-спросил Уилсон. НЕГОЛОДЕН. ТЫ ОК? ЧУДНЕНЬКО. Хаус отвернулся к телевизору, демонстрируя, что уилсоновские приставания отвлекают его от кинопросмотра. Очень убедительная пантомима. Была бы еще убедительнее, если бы Уилсон не приостановил фильм, когда начал «разговаривать».
Как ни странно, до момента, когда Уилсон предложил заплатить за пиццу, он ни разу не задумался, на что они живут. О домашнем бюджете и финансах. Он всегда легко относился к своим доходам, они просто были и обеспечивали независимость. Когда он что-то хотел, он мог это купить, вот и всё. Но теперь у него ничего нет. Он не работал несколько лет. Всё что, было у него на счету, должно быть ушло на судебные издержки или на похороны Кэмерон или просто уворовано Томпсоном. Заставить Джимми заплатить за ужин перестало казаться забавной проделкой. Возможно, Уилсон охотно возьмет на себя пожизненную заботу о нем. Он такой. Но если с Уилсоном что-нибудь случится? Тогда он окончит свои дни в каком-нибудь доме инвалидов, под равнодушным присмотром тех, для кого он – еще одно тело для не слишком усердной обработки, а не человеческое существо. Или, что еще хуже, вернется к родителям. Если, конечно, не кончится тюрьмой или еще каким адом, устроенным специально для него. Он так и не верил до конца, что Томпсона больше нет. Хватит думать о будущем. Он продержался все эти годы, потому что не загадывал, что будет потом. Надо держаться этой тактики. Тем не менее, он потянулся за буквами и набрал: У МЕНЯ СОВСЕМ НЕТ ДЕНЕГ, ТАК? Уилсон написал: Я ХОТЕЛ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ. НАДО КОЕ-ЧТО РЕШИТЬ. Ничего хорошего это не обещало. Он шлепнул рукой по дивану, надеясь, что Уилсон поймет: продолжай! СЕЙЧАС ТЫ НА ПОСОБИИ ПО ИНВАЛИДНОСТИ, ХВАТАЕТ НА КЛАРЕНСА И НА ЧАСТЬ КВАРТПЛАТЫ. Инвалидность. Просто здорово. Но что решать? Может, он не прав насчет Уилсона, и тот не собирается бесконечно заботиться о Хаусе. ШТАТ НДЖ И НАСЛЕДНИКИ ТОМПСОНА ПРЕДЛАГАЮТ ВЫПЛАТУ КОМПЕНСАЦИИ. 5 МЛН и 12 МЛН. МОЖЕШЬ ПРИНЯТЬ ИЛИ ЗАПРОСИТЬ БОЛЬШЕ. Неожиданно. ОК, написал он в ответ. ХОЧЕШЬ СЕЙЧАС ОБСУДИТЬ ДЕТАЛИ? Детали? Да, конечно, там наверняка оговорены условия. Наличие, отсутствие, подписи. Пункты, разделы, параграфы. А они, между прочим, остановились посреди фильма. НЕТ СЕЙЧАС МЫ СМОТРИМ.
Добавлено (20.04.2013, 07:59) --------------------------------------------- Dixi et animam levavi
Сообщение отредактировал Korvinna - Суббота, 20.04.2013, 21:26
Должно быть, Уилсон ушел на работу. Он ощутил гордость за себя, за то, что догадался. Это происходило во внешнем мире, а он про это знал
Цитата (Korvinna)
Уилсон убедил их отвязать одну руку, Хаус ткнулся рукой ему в живот, уцепился за галстук и сдавленным хриплым голосом сказал: «Уилсон». Уилсон рассказывал, что скоро его освободят, что он – Уилсон – будет заботиться о нем… Тогда еще не знали, что Хаус не слышит.
Ужас
Цитата (Korvinna)
Его по-прежнему не заботило, что именно он принимает. Что там вообще могло быть? Антибиотик или два антибиотика, его легкие были всё еще забиты, а запястье – там, где след от наручников – никак не заживало. Что-то обезболивающее. Может, даже викодин. Мультивитамины, у него был дефицит всего.
Значит все-таки не совсем не заботит? *ищет хоть-что нибудь хорошее*
Цитата (Korvinna)
ГОВОРИЛ С ТВОЕЙ МАМОЙ СКАЗАЛА ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Хаус понял, но всё равно спросил: ОНА ЛЮБИТ ИЛИ ТЫ? Уилсон чуть содрогнулся, засмеялся, должно быть: МЫ С НЕЙ. Конечно, любит. Если Хаус не понимал этого раньше, то знал теперь. Он уронил голову на плечо Уилсона и вскоре уже спал.
Конечно, любит
Цитата (Korvinna)
по сочетанию дивана, пива и запаху орегано с разогретым сыром он догадался, в чем дело... ЧТО МЫ СМОТРИМ? Уилсон любил ритуалы, а пиво с пиццей всегда означало киновечер. Уилсон ответил: ДВОЙНУЮ СТРАХОВКУ. Уилсон и старые кинофильмы. Он даже расстроился: это насколько надо страдать от одиночества, чтобы устроить гротескную пародию на их прежнюю жизнь? С другой стороны, как ни неприятно было временами иметь в лице лучшего друга этакий ограничитель и придерживатель, самому этому ограничителю тоже было несладко. Теперь всё по-другому. В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ФИЛЬМ ВЫБИРАЮ Я ... Хаус, наверное, думает, как жалко всё это выглядит: притащил его на диван, лицом к фильму, которого он не видит и не слышит. Но ему так плохо без Хауса, так больно сидеть перед телевизором в одиночестве. Скоро Хаус снова будет слышать, тогда в таких посиделках будет больше смысла, но и сейчас в его присутствии рядом было некое обретение правильного порядка вещей
Что-то меня этот отрывок про фильм совсем подкосил
Цитата (Korvinna)
ПОМОЖЕШЬ МНЕ УМЕРЕТЬ?
Как водой холодной окатили охххх, не знаю, кому из них тяжелее.
Robert Sean Leonard - he's a man I would put my life in his hands, and almost have on occasion (с) H. Laurie
Сообщение отредактировал Ginger82 - Суббота, 20.04.2013, 08:48
Ginger82, не плачь, знаешь, для меня вот это вот место "Должно быть, Уилсон ушел на работу. Он ощутил гордость за себя, за то, что догадался. Это происходило во внешнем мире, а он про это знал"(с) - как раз источник оптимизма. Dixi et animam levavi
Сообщение отредактировал Korvinna - Суббота, 20.04.2013, 08:55
Ну да, понемножку - «Маленький шаг для человека, большой шаг для человечества». Просто такой маленький повод для гордости - настолько бледная тень всего прежнего... Но он есть.
Цитата (Korvinna)
даже если сделает тимпанопластику и вернет слух, всё равно он больше не врач. Он – слепой калека, он с трудом может самостоятельно есть, он не может работать.
Хаусу нужно напомнить о Стивене Хокинге
Robert Sean Leonard - he's a man I would put my life in his hands, and almost have on occasion (с) H. Laurie
Это здорово. Да. больно, страшно, жутко совершенно, но... всё равно оптимистично. Становится лучше. И, уж будьте уверены, эта парочка выжмет из сволочи-судьбы всё досуха и весь потенциал реабилитации. И Хаус будет жить и получать от жизни удовольствие всегда, когда есть хоть минимальный шанс хоть на тень этого удовольствия, потому что хромой и несчастный (а здесь и вовсе жутко искалеченный), он всё равно Самый ЖИЗНЕЛЮБИВЫЙ И СВЕТЛЫЙ ЧЕЛОВЕК НА СВЕТЕ. Лишь бы Уилсон - его трость - не сломался. Но у него тоже неплохая закалка - он онколог и друг Хауса. Так что, не смотря ни на что. я надеюсь на лучшее.
Корвина, спасибо тебе. Оль!
Добавлено (20.04.2013, 12:30) --------------------------------------------- И ещё: мне кажется, неправы те, кто утверждает. будто фики. в которых речь идёт об унижениях, мучительстве и пр. плохи уже тем. что автор "перешёл на тёмную сторону". Я не знаю. как это объяснить. Бывает самый мрачный и тёмный ангст. дарковый ангст пробуждает чувства не просто глубокие и сильные. но и. как это ни странно. светлые. Тогда как порой невинная на вид н-ца вызывает тягостное недоумение или ощущение запачканности. Этот фик больно читать, но это не вредная боль, я не испытываю чувства унижения или льющейся грязи - сострадание и уважение, вот это вернее. И - да - жалость. А часто ли мы можем похвастаться тем, что испытываем жалость. сострадание и одновременно уважение к кому бы то ни было? Так что, имхо. стоит ловить момент. Korvinna, вы делаете доброе дело. знакомя русскоязычную аудиторию с такими вещами. Ещё раз спасибо и... хочу дальше!!!
И вот ещё что: когда нам в жизни приходится сталкиваться с чем-то ужасным - вот вроде того, во что превратился Хаус в фике, наша очень частая реакция - зажмуриться ("дайте мне это развидеть"). Но даже в человеке с повреждением мозга, не говоря уж о случаях с сохранным мозгом, остаётся их "Я", пусть униженное. истерзанное, поруганное. но живое и жаждущее нормальной жизни, обычных радостей. любви и счастья. И только принимая их такими, какие есть, не закрывая глаз, а широко открывая их, мы можем быть человечными. Давайте воспринимать дарковые фики, как тренинг наших "нежнофиялковых" душ на любовь и уважение, отринув брезгливость и желание оградить себя от "некрасивого". а душу от "душещипательно - сострадательного". И особенно это важно, имхо. нашим соотечественникам - россиянам. потому что нигде нет такого неправильного отношения к дарковости жизни(болезни, уродству, просто попаданию ближнего в глубокую и дурнопахнущую задницу) , как в Росссии. Мы или начинаем воспринимать человека, как убогонького, ограждая его от жизни. а по сути, исключая из неё, или притворяемся, будто ничего вообще не изменилось, и ставим перед ним непосильные условия, или вообще делаем вид, будто его не существует. Тогда как нам нужно просто признать и перестроиться так, чтобы максимально брать от жизни для себя (если в заднице мы сами) или близкого нам человека (друга, родственника. соседа. сотрудника). Чтобы он чувствовал себя слепоглухим ЧЕЛОВЕКОМ. а не уродом, человеком ограниченных ВОЗМОЖНОСТЕЙ. а не полных невозможностей.
Я, конечно, много тут нафлудила, но мне важна эта тема. меня. что называется "цапануло", так что извините за многабукофф. Уберу под спойлер. ОК? Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Суббота, 20.04.2013, 18:31
*задумчиво* ну да, Хаусу ж мало было инвалидности, одиночества, психушки, тюрьмы... чего там ещё, не знаю - давайте на нём эксперименты и дальше ставить... Или за 8 лет он вам всё-таки уже доказал, что он сильный и выкарабкается из любого г...на?
Цитата (hoelmes9494)
И, уж будьте уверены, эта парочка выжмет из сволочи-судьбы всё досуха и весь потенциал реабилитации. И Хаус будет жить и получать от жизни удовольствие всегда, когда есть хоть минимальный шанс хоть на тень этого удовольствия
hoelmes9494, да я как-то и не собиралась сомневаться. И про увечных и несломленных я тоже читала (не фанфики, естессно) - например, "Белым по чёрному" Рубена Гальего. Я только не понимаю, зачем эти "прелести судьбы" вываливать ещё и на Хауса. Мало того, что во мне это вызывает внутреннее содрогание, так это ещё и однобоко выглядит. Сила Хауса не только в умении терпеть любую боль, Вы это не хуже меня знаете.
Добавлено (20.04.2013, 19:21) --------------------------------------------- И ещё. Знаете, я не противник ангста как такового (если уж так он сильно обусловлен сюжетом), но в разумных пределах. Ту же "Руку, протянутую в темноту" прочитала взахлёб. Но вот это... У меня слова кончились, простите. И я даже не хочу пытаться спорить на эту тему. Слишком больно.
Добавлено (20.04.2013, 19:25) --------------------------------------------- И сорри за оффтоп.
Сообщение отредактировал Конфетка - Суббота, 20.04.2013, 19:34
Я только не понимаю, зачем эти "прелести судьбы" вываливать ещё и на Хауса.
Ну, это сделали ещё до этого фика. как я поняла. Автор же "выкарабкивается". а не нагнетает - я очень понимаю его чувства - возникает желание. прочитав что-нибудь эдакое, реабилитировать героев. насколько возможно. Сама бы так сделала (да и делала уже как-то). А фик классный - читается легко. без пережимов, и чувства подлинные.
И как всегда. когда меня цапануло. образовался стиш - кому интересно. загляните под спойлер
Просто будь рядом со мною. Я окружён тишиною в непроницаемом мраке - в мире, где люди — собаки, сгрудившиеся над трупом - мною, счастливым, вчерашним, в счастьи едва ль понимавшем...
Знаю, ночные кошмары Мне не подскажут ни слова. Сердце не держит удара. Разум утратил основу. Я, словно домик песчанный, насмерть подмытый приливом. Пусть я останусь несчастным. Было б насмешкой — счастливым.
Только будь рядом со мною ласковым лёгким касаньем, тёплым и влажным дыханьем, ритмом вибрации сердца. Будь мне желаннее смерти. Как наркотической дозы, Боль слишком давит на жалость. Сколько бы мне ни осталось, Дай мне любви, как наркоза.
В Бога поверить? В того ли, Кто меня дал на закланье? Тяжкое непониманье... Я содрогаюсь от боли. Кто я, актёр или зритель? И для кого представленье? Ты ли, мой ангел-хранитель, сделка на жизнь за мгновенье?
Я ни о чём ни по просьбе, ни под калёным железом не расскажу тебе: в прозе - пошло, в стихах — бесполезно. Лучше, молчанием скрою То, что нуждалось в ответе... Просто будь рядом со мною. Не отдавай меня этим...
Сила Хауса не только в умении терпеть любую боль, Вы это не хуже меня знаете.
Здесь не столько боль, сколько утрата коммуникативности. А её налаживание всегда интересно. Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
На следующий день, после завтрака Уилсон сказал Хаусу: У ТЕБЯ ЗАВТРА ГОСТЬ. КТО? ТВОЙ ПСИХОТЕРАПЕВТ. ЕЁ ЗОВУТ ЭЛИЗАБЕТ. НЕТ, - ответ последовал немедленно. ОНА ОЧЕНЬ МИЛАЯ, ПРИХОДИЛА НА ПРОШЛОЙ НЕДЕЛЕ… Хаус нащупал его руки и оттолкнул от недописанной строчки. Первыми попавшимися под руку буквами он выложил большое НЕТ. Уилсон вздохнул, расчистил место и написал: ПОЧЕМУ НЕТ ОНА МОЖЕТ ПОМОЧЬ. Прочитав, Хаус ответил, с силой хлопая каждой выкладываемой буквой о поверхность: МОЗГОПРАВ НЕ НУЖЕН Я НЕ ПСИХ. Я ЗНАЮ, НО ПОГОВОРИТЬ ПОМОГАЕТ. РАЗГОВОРЫ ВЕРНУТ МНЕ ЗРЕНИЕ? НЕТ, НО… У МЕНЯ ВСЁ В ПОРЯДКЕ ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ. Уилсон похлопал Хауса по плечу и оставил в покое.
Требование отстать-и-оставить-в-покое было более выигрышной стратегией в прежние времена. Тогда ему было доступно разнообразное времяпрепровождение: смотреть телик, слушать музыку, играть в видеоигры, лечить пациентов. Теперь выбор сводился ко сну, разговорам с Уилсоном и перекатыванию нового мячика от одной руки к другой. Для того, чтобы уснуть, он недостаточно устал, а мячик уже надоел. Даже если Уилсон вернется уговаривать, он не передумает. Как объяснить? Уилсон, что, верит в разговоры, которые превращают произошедшее в неслучившееся? От разговоров будет только хуже, лишний повод ощутить лишнюю боль от того, что случилось, случилось именно с ним, не с кем-нибудь, и, значит, он сам виноват.
Уилсон пытался придумать, как убедить Хауса. Может, сказать, что Элизабет – горячая штучка? Но Хаус не в том состоянии, чтобы это оценить. Можно попытаться объяснить, что он, Уилсон, беспокоится и чувствует себя недостаточно квалифицированным, чтобы справиться с психологическими последствиями. Хаус сделает ему одолжение, если согласится на пару встреч с психотерапевтом. Ну да, Хаус так беспокоится о чувствах окружающих, это его основная мотивация! Он усмехнулся своей наивности, тут же вспомнил, почему с Хаусом всё это случилось, чем ему грозили и шантажировали, и одернул себя. А что, если Хаус не столько против психотерапевта, сколько хочет, чтобы это было его собственным решением? Тогда можно отступить и выждать. Проблема в том, что Элизабет всё-таки придет завтра. Стольких хлопот стоило и ему, и Кадди, и самой Элизабет договориться и утрясти расписание визитов на дом. Ладно, если Хаус не хочет с ней встречаться, это не значит, что Уилсон не может. Да, так будет правильно. Уилсон не будет давить на него, но может быть Хаус сам придет к мнению, что вместо того, чтобы его обсуждали, так сказать, за спиной, лучше присоединиться к обсуждению. Может быть, когда он снова будет слышать. Пока что он просто обсудит с Элизабет общее положение дел Как раз, когда он пришел к такому умозаключению, послышался шум. Он понял, что это Хаус выбрался из своей комнаты. Хаус двигался ползком, пользуясь левой ногой и правой рукой, дополнительно опираясь на левый локоть. Когда случался приступ паники, адреналин придавал сил, и он был способен быстро перемещаться в направлении предполагаемого безопасного места. Но в остальном – что неудивительно – он редко передвигался самостоятельно, позволяя Уилсону и Кларенсу помогать ему на маршруте постель – ванная – гостиная. Тяжело это видеть (даже если не воображать обличающие газетные заголовки: «Почтенный Врач Заставляет Своего Искалеченного Друга Ползать По Квартире!»), но пока другого выхода не было. Потребуется несколько операций на руках и ногах, прежде чем Хаус сможет пользоваться тростью или костылями. Инвалидное кресло служило для поездок в больницу и прогулок с Кларенсом, но самостоятельно Хаус с ним управляться не мог. Хаус подтащил себя к бассейну-манежу и устроился в нем с удовлетворенным вздохом, натянув на себя одеяло. Уилсон не знал, пригнала ли Хауса какая-то серьезная причина, и, если так, не потратил ли он столько сил, на то, чтобы добраться сюда, что позабыл о ней. Он присел рядом и опустил руку Хаусу на плечо. Хаус выпростал свою из-под одеяла и накрыл ею уилсоновскую. Уилсон понял: останься.
Когда он проснулся, Уилсон помог ему перебраться на диван и положил на колени поднос с буквами. Понятно, Уилсону хочется поговорить про психотерапевта. Не дожидаясь начала, он выложил первым: ПЛЕВАТЬ КАКАЯ ОНА МИЛАЯ Я НЕ БУДУ. К его удивлению Уилсон ответил: Я ЗНАЮ, ВСЁ ОК. МНЕ НЕ НУЖНА ПСИХОТЕРАПИЯ, - повторил он. Он не удивлялся, что Уилсон думает: нужна. Уилсон и раньше считал, что Хаусу нужен психотерапевт, а сейчас всё неоспоримо хуже, чем тогда. Викодиновой зависимости, может, и нет, ему ее обменяли на ночные кошмары и панические атаки. Выгодная сделка, никто не скажет, что чего-то не додали. ОК ХАУС ТЫ НЕ ОБЯЗАН ДЕЛАТЬ ТО ЧЕГО НЕ ХОЧЕШЬ. Хаус перечитал дважды, чтобы увериться, что ничего не пропустил. ГДЕ ПОДВОХ? Уилсон поглаживал его руку, пока набирал ответ: БЕЗ ПОДВОХА. ТВОЙ ВЫБОР. НАДЕЮСЬ ПОЗЖЕ ТЫ ПЕРЕДУМАЕШЬ НО ЗАСТАВЛЯТЬ НЕ БУДУ. Какая приятная перемена. ОК ХОРОШО. Но Уилсон еще не закончил: НО ОНА ПРИДЕТ. Я ПОГОВОРЮ С НЕЙ ТЫ НЕ ОБЯЗАН. А, вот и подвох! ХОРОШО ТЕБЕ ТОЧНО НУЖЕН МОЗГОПРАВ. Поспорить можно, что Уилсон вздохнул с отчаявшимся видом и потер шею, прочитав это Хаус усугубил: ТЫ ВСЕГДА ГОВОРИЛ ЧТО БОЛЕЗНЬ БОЛЬШИЙ СТРЕСС ДЛЯ ТОГО КТО УХАЖИВАЕТ. ПАРИ ДЕРЖУ ТЕБЕ ЕСТЬ О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ. Ответ Уилсона состоял из одного слова: ХАУС! Он улыбнулся. Так трудно притворяться собой прежним, но и очень приятно тоже. КАКИЕ ПЛАНЫ НА СЕГОДНЯ? ТВОЙ МЕДОСМОТР. Уилсон осматривал его часто, но точнее Хаус сказать не мог. Выслушивал сердце и легкие, брал кровь на анализ. ВЕСЕЛО, - сказал Хаус. ЧТО ПОТОМ? МОЖНО ПРОГУЛКУ. ОБОЖАЮ, НО У МЕНЯ НОГА ХРОМАЯ. Не перебор ли, подумал Хаус. Пожалуй, да. У него теперь всё хромое. В КРЕСЛЕ, ГЕНИЙ. СВЕЖИЙ ВОЗДУХ, СОЛНЦЕ ИТД. Свежий воздух, солнце, глазеющие на него люди… НЕТ СПАСИБО. Уилсону потребовалось много времени, чтобы ответить: ОК. Хаусу стало интересно: если бы Уилсон стал возражать, он уступил бы и согласился? Вероятно. СКОЛЬКО Я СПАЛ ПРОПУСТИЛ ЛАНЧ? Он был уверен, что нет. Если да, то он пропустил бы прием лекарств, и боль усилилась бы. К тому же, Уилсон в таком случае сразу бросился бы его кормить. Нет, похоже, он проспал меньше, чем обычно по утрам. НЕТ СЕЙЧАС 11 НО ТЫ ПРОСПАЛ ВАННУ ИТД. Верно. Он поискал, что ответить: НЕБРИТОСТЬ МНЕ ИДЕТ. ХОЧЕШЬ ВАННУ СЕЙЧАС? Принятие ванны не вполне укладывалось в понятие субботних развлечений, но других вариантов не было. ИДЕТ. ОК ПРИГОНЮ КРЕСЛО. Да, диван в гостиной слишком далеко от ванной, Уилсону его не дотащить.
Когда Хаус был вымыт, побрит, одет и причесан, ему потребовалось еще отдохнуть, но спал он недолго и неглубоко. У него прибавлялось сил. Уилсон был уверен, что это ему не мерещится. ОСМОТР? – спросил Хаус, проснувшись. ЕСЛИ ТЫ ГОТОВ. ДА ХОЧУ ЗНАТЬ КАК ДЕЛА. Уилсон начал с выслушивания грудной клетки. ЕЩЕ ЕСТЬ КРЕПИТАЦИЯ В ЛЕГКИХ, - сообщил он Хаусу, - НО УЖЕ ЛУЧШЕ. СЕРДЕЧНЫЕ ШУМЫ ТОЖЕ ОСЛАБЛИ. Хаус кивнул. КАК ЧУВСТВУЕШЬ, РЕБРАМ ЛУЧШЕ? ДА. Хаус сделал глубокий вдох в подтверждение. Потом он померил давление и сообщил показания. НИЗКОЕ НО ВЫШЕ ЧЕМ В ПРОШЛЫЙ РАЗ. ХОРОШО. ПРОПАЛЬПИРУЕМ ЖИВОТ, ДАЙ МНЕ ЗНАТЬ ЕСЛИ БОЛЬНО. Он прощупал живот. Хаус сначала дернулся, но тут же отмахнулся успокаивающе: ничего, всё нормально. БЕРЕМ КРОВЬ ГОТОВ? Хаус кивнул, но опять взмахнул рукой и потянулся к буквам: ТЫ ПРОВЕРЯЛ ГЕПАТИТ ВИЧ ИТД? Уилсон старался, не очень успешно, не задумываться, что подразумевает этот вопрос. Он сделал тесты на ВИЧ и ЗППП в первые дни и больше эти мысли к себе не подпускал. Хаус сейчас напомнил. ДА, ВСЕ ОТРИЦАТЕЛЬНЫ, - ответил он. КОГДА ПОВТОРНЫЕ? ЧЕРЕЗ 4 МЕСЯЦА. НАДЕНЬ ПЕРЧАТКИ Уилсон понимал, что Хаус прав. Но почему-то не хотел этого делать. Я БУДУ ОСТОРОЖЕН. ТЫ БУДЕШЬ В ПЕРЧАТКАХ. Поколебавшись, он нашел в аптечке пару перчаток. ОК НАДЕЛ. Хаус потрогал его руки, чтобы убедиться, и только тогда подставил свою. Уилсон взял пробы и сказал: ТЕПЕРЬ ПОСМОТРИМ ЗАПЯСТЬЕ. Похоже, Хауса приковывали за правое запястье, и попытки высвободиться стесали кожу до незаживающей раны. Сейчас рана выглядела, по крайней мере, чистой. ВЫГЛЯДИТ ЛУЧШЕ ОСТАВИМ БЕЗ ПОВЯЗКИ ПУСТЬ ПОДСОХНЕТ ОК? ОК ПАХНЕТ ЛУЧШЕ, - ответил Хаус, и Уилсон еще раз оборвал мысли, которые не хотел додумывать: каково по запаху понимать, что у тебя нагноилась рука. Он проверил пульс и цвет слизистых. ЦИРКУЛЯЦИЯ В НОРМЕ. ОК. ПОЧКИ? В НОРМЕ ПОСЛЕДНИЕ ТРИ НЕДЕЛИ. СКАЖЕШЬ МНЕ НОВЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ КОГДА ПРИДУТ. ОК. ПЕЧЕНЬ? Уилсон рассказал о всех результатах предыдущих обследований и ответил на все вопросы Хауса. ДУМАЮ ЖИТЬ БУДУ,- заключил Хаус.
Это не оффтоп. Это высказывание позиции, имеющей право быть. И у читателя всегда есть неотъемлемое его право высказаться, а также право не читать. Dixi et animam levavi
А, вот и подвох! ХОРОШО ТЕБЕ ТОЧНО НУЖЕН МОЗГОПРАВ. Поспорить можно, что Уилсон вздохнул с отчаявшимся видом и потер шею, прочитав это Хаус усугубил: ТЫ ВСЕГДА ГОВОРИЛ ЧТО БОЛЕЗНЬ БОЛЬШИЙ СТРЕСС ДЛЯ ТОГО КТО УХАЖИВАЕТ. ПАРИ ДЕРЖУ ТЕБЕ ЕСТЬ О ЧЕМ ПОГОВОРИТЬ. Ответ Уилсона состоял из одного слова: ХАУС! Он улыбнулся. Так трудно притворяться собой прежним, но и очень приятно тоже.
Даже я улыбнулась Как это знакомо!
Цитата (Korvinna)
НАДЕНЬ ПЕРЧАТКИ Уилсон понимал, что Хаус прав. Но почему-то не хотел этого делать. Я БУДУ ОСТОРОЖЕН. ТЫ БУДЕШЬ В ПЕРЧАТКАХ. Поколебавшись, он нашел в аптечке пару перчаток. О К НАДЕЛ. Хаус потрогал его руки, чтобы убедиться, и только тогда подставил свою.
И как это показательно.
Цитата (Korvinna)
ДУМАЮ ЖИТЬ БУДУ,- заключил Хаус.
Самое главное. Korvinna, а какой здесь таймлайн хотя бы приблизительно? Я придумываю, или ты говорила, что события Контракта - после 3 сезона? hoelmes9494, спасибо за стихотворение
Цитата (Korvinna)
да, исходные данные - не самое главное, важнее то,что автор из них делает.
Да. Фик все же не о садистском смаковании изуверств, а о силе и преданности и преодолении. Для меня...
Robert Sean Leonard - he's a man I would put my life in his hands, and almost have on occasion (с) H. Laurie
- Чашечку кофе? Чаю? Что-то еще? – спрашивает Уилсон у Элизабет. Он предварительно позвонил ей утром и предупредил, что Хаус к ним не присоединится. Она сказала, что всё будет хорошо, но он вдруг разнервничался. - Нет, спасибо, - ответила она, усаживаясь на диван. – Всё хорошо. Она выжидающе смотрит на него. Он тоже садится: - Хаус… Он всегда недолюбливал психотерапевтов. - В этом нет ничего необычного, - сказала Элизабет. – Так вы и Хаус дружите уже много лет? Он кивнул: - Почти семнадцать лет. Считая те пять. Элизабет кивнула в ответ: - Должно быть не так вы себе представляли, как всё будет. - Не так, - согласился он. Никто не мог бы такое себе представить. - И как вы себя чувствуете в связи с этим? - Отлично. Уилсон сам слышал, что прозвучало совершенно неубедительно. - Я имею в виду облегчение. Я всегда верил, что он невиновен. Ужасно, что это случилось с ним, но я рад, что могу помочь, что он теперь в безопасности. Я очень люблю его. Уилсон улыбнулся. Получилось глуповато. - Понимаю, звучит как-то странно, но это так. Он – мой лучший друг. Я уже думал, что потерял его навсегда и… Элизабет возвращает улыбку. - Иногда ухаживать за любимым человеком – стресс даже больший, вне зависимости от силы любви, - предполагает она. Он знает. Да он писал про это на сайте информации для пациентов и организовывал группу поддержки на эту тему! - Ему нужно много заботы, и это сильно перекроило мою жизнь, но я рад. - Что изменилось в вашей жизни? - Ну, я… А почему мы говорим обо мне? - Потому что было бы очень непрофессионально с моей стороны тратить занятие на разговоры о самой себе. Уилсон сделал вид, что улыбается этой чахлой шутке: - Мы здесь из-за Хауса. - Вы не чувствуете, что вам самому нужна какая-либо поддержка, - перефразирует Элизабет. - Честно? Не чувствую. Если бы он сам получил такой ответ от кого-то из близких пациента, он не принял бы его на веру, но его ситуация – совсем другое дело. Так или иначе.
- Доктор Уилсон, результаты тестов как раз пришли, - сказала одна из медсестер, вынимая из принтера распечатку, когда он проходил мимо сестринского поста. - Да? Чьи? - Грегори Хаус, - прочитала она с распечатки. Она была новенькая и не знала Хауса, она произнесла его имя, как будто это был просто еще один пациент. - Очень хорошо, - он прислонился к картотечному шкафу, просматривая результаты. Уровень лейкоцитов всё еще повышен, антибиотики надо продолжать. - Как он? – спросила Лора, другая медсестра. Она работала здесь больше пяти лет и знала, кто такой Хаус. - Лучше, - ответил он, подняв взгляд, - я имею в виду: в процессе. - Я рада это слышать. - Спасибо, - он вернулся к просмотру результатов. Почки всё еще функционируют не в полную силу, хуже, чем он думал, но вне опасности. Печень… Три вещи произошли так быстро, что слились в одно. Раздался громкий металлический «Бах!», рука Уилсона взорвалась болью и медсестра – та, новенькая - отпрянула от вывалившегося ящика картотеки, причитая «Ох, боже мой, доктор Уилсон! Простите!». Следующие несколько секунд Уилсон чертыхался, зажав левую руку правой, а медсестры сгрудились вокруг. - Что случилось? – спросил кто-то. - Я уронила картотечный ящик ему на руку, - объяснила…Фрэнси, кажется, так ее зовут, - Доктор Уилсон, как вы? - В порядке, - ответил он, глубоко вдохнув. Слезы выступили на глазах от боли, но он не хотел, чтобы она чувствовала себя хуже, чем уже есть, - Всё нормально, не переживай. - Эти ящики такие тяжелые, - сказала она всем вообще. Послышалось согласное бормотание. - Дайте взглянуть, - сказала Лора. Уилсон охотно протянул руку. – Смотрите, как опухло. Надо сделать рентген. - Мне так жаль, - сказала Фрэнси. - Всё нормально, не думаю, что есть перелом, - соврал он. – Но рентген, пожалуй, надо. Просто, чтобы убедиться. Он направился к лифту, сопровождаемый стайкой медсестер, но от большинства из них удалось избавиться напоминанием, что множество настоящих больных на этаже действительно нуждаются во внимании. Кончилось тем, что в приемное за ним последовала только Лора. Он мог бы обойтись без этого эскорта, он надеялся оказаться в лифте в одиночестве и еще немного посквернословить. - Думаю, что перелом всё-таки есть, - сказала Лора, когда они оказались в лифте. - Тоже так думаю, - ответил он сквозь сцепленные зубы. - Вы сказали, что нет. - Я соврал. Они вышли на первом этаже, и Лора передала его медсестре из приемного. Его отвели сразу в смотровую ( выгода травмы на рабочем месте в больнице – обслуживают вне очереди). Медсестра из приемного хлопотала над ним. Его осмотрел интерн, который, показывая рентгеновский снимок, долго перечислял все кости полными именами, словно надеялся, что Уилсон будет впечатлен его познаниями. - Просто забинтуйте, - сказал он коротко, едва упомнив добавить, - Пожалуйста. Когда он заплакал, он подумал, что это от боли или от воспоминаний о тех случаях, когда, бывало, Хаус оказывал ему мелкую медицинскую помощь. Если бы ничего не случилось, если бы Хаус был прежним и работал рядом, за стеной, не было бы надобности идти в приемное. Хаус наложил бы ему повязку у себя в кабинете, дал бы полтаблетки викодина от боли да еще высмеял бы за то, что не смотрит, куда сует руки. Он думал, что плачет поэтому, пока не заметил, что интерн смотрит на него с выражением близким к ужасу, тогда понял, что нет, дело не в этом.
Кадди не была уверена, вызвали ли ее в приемное отделение к Джеймсу Уилсону в качестве начальника или в качестве друга. Она постучала в дверь смотровой и вошла: - Джеймс? Она не знала, вернулся ли он к обращению «Уилсон». Последние годы он предпочитал, чтобы к нему обращались «доктор Уилсон» или «Джеймс». Прямо он не говорил, но всякий раз, когда слышал «Уилсон», лицо у него становилось такое, что постепенно до людей дошло. Как бы то ни было, сейчас он сидел на полу, колени прижаты к груди, лицо спрятано в ладонях. - Всё нормально, - сказал он, - оставь меня. - Приемному отделению нужна смотровая, - мягко ответила она. Он виновато поднял глаза, отер лицо руками: - Извини. Она протянула руку, чтобы помочь встать: - Взять тебе чашку кофе в кафетерии? Он встал, она повернулась к раковине и включила воду. Неуклюже, правой рукой, он умылся и повторил: - Всё нормально. На нормально он не выглядел. Она решила взять кофе из автомата в фойе и вместе уйти к ней в кабинет, чтобы не толкаться в кафетерии. Оказавшись у себя в кабинете, она озадачилась, не зная, как начать разговор на тему что-собственно-произошло, но оказалось, что в этом нет надобности. - Никогда не задумывался, каково это, - сказал он, глядя в кофе. Он отставил кофе и большим пальцем потеребил перевязку: - У него столько переломов. Представляешь, каково это? - Нет, - честно ответила она. - Я тоже - нет. Я не могу, - он помотал головой. – Так больно, а я обезболивающее принял, и повязку сразу наложили. Я просто… Он неопределенно повел рукой, ему не хватало слов. - Я понимаю, - сказала она. У неё было подобное, но в другом роде. Месяц назад ей позвонили из детского сада, сказали, что Лили заболела, а у нее была важная встреча. Пришлось отсидеть до конца, хотя всё, чего она хотела – это броситься на другой конец города к дочери. А потом, когда уже можно было уйти, она почему-то – так и не поняла, почему – вспомнила о матери Хауса, о том, какой ад она пережила, зная, что ничем не может помочь. Она разрыдалась тогда и долго не могла остановиться. - Тебе надо перестать думать об этом, Джеймс. Вы не можете оба провести остаток ваших жизней, свернувшись в углу, раскачиваясь и стеная. - Он не стенает. - Извини. Но ты понимаешь, о чем я. Если ты будешь постоянно об этом думать, ты ничего не сможешь. Просто потому, что слишком ужасно. - Не думаю, что это правильно, - возразил он. – Просто выкинуть из головы и всё. В его словах был смысл, но Лиза сказала: - Я уверена, что он старается так поступить.
Хаус ждал, когда Уилсон придет домой. Забавное чувство: с удовольствием предвкушать будущее. Он не очень доверял этому чувству. Суеверие подсказывало, что, если не ждешь плохого, оно обрушивается на тебя с большей вероятностью. Поэтому он не удивился, когда обнаружил, что Уилсон пришел травмированным. Уилсон поздоровался с ним, как обычно, потирая ему спину. Хаус не спал и сразу ощутил, что что-то не так. Он перевернулся на спину и взял руку Уилсона в свои. Два последних пальца на руке Уилсона сбинтовали вместе и наложили шину. Кажется, выполнено профессионально. По крайней мере, Уилсону хватило ума попросить помощи, а не пытаться справиться самому. Всё это отметила та малая часть его сознания, которая не ударилась в панику. Вот так начиналось с ним. Мелкие травмы: синяки, ссадины, переломы фаланг. Он пошарил в поисках подноса с буквами. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? – спросил он. КОЕ-КТО УРОНИЛ НА МЕНЯ ЯЩИК ИЗ КАРТОТЕКИ. ВСЁ ОК. КТО? МЕДСЕСТРА. НОВЕНЬКАЯ ТЫ ЕЕ НЕ ЗНАЕШЬ. Медсестра. Случилось на работе. Несчастный случай. Но он тоже всем говорил, что ничего не происходит, просто несчастный случай, и все верили. ЭТО ПРАВДА ТАК БЫЛО? ДА. ХАУС ЧТО НЕ ТАК? Что не так? Что не так, когда у него даже способа проверить нет, не вернулся ли кошмар опять, только уже не к нему! Уилсон – прекрасный кандидат на роль приносящего себя в жертву. От него-то никто такого не ожидал. Но Уилсон! Только тернового венца не хватает для полного соответствия. Он потянулся к буквам – еще не зная, что сказать – но не рассчитал и опрокинул поднос, все перемешав. Он не слышал шума крови в ушах – так странно, что он этого не слышит – но чувствовал, как бешено колотится сердце.
Korvinna, а какой здесь таймлайн хотя бы приблизительно? Я придумываю, или ты говорила, что события Контракта - после 3 сезона?
Да, этот фанф датирован весной 2007г.
Цитата (Конфетка)
*задумчиво* ну да, Хаусу ж мало было инвалидности, одиночества, психушки, тюрьмы... чего там ещё, не знаю - давайте на нём эксперименты и дальше ставить... Или за 8 лет он вам всё-таки уже доказал, что он сильный и выкарабкается из любого г...на?
(не менее задумчиво) Получается, случилось еще до психушки и прочего. Паралелльный мир. Dixi et animam levavi
Сообщение отредактировал Korvinna - Воскресенье, 21.04.2013, 07:13
Конечно, это АУ. Но всё вхарактерно. То есть. ситуация нетрадиционная, но реакции вполне вканонны, зная характеры героев. Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Данный проект является некоммерческим, поэтому авторы не несут никакой материальной выгоды.
Все используемые аудиовизуальные материалы, размещенные на сайте, являются собственностью их изготовителя (владельца прав) и охраняются Законом РФ "Об авторском праве и смежных правах", а также международными правовыми конвенциями. Эти материалы предназначены только для ознакомления - для прочих целей Вы должны купить лицензионную запись.
Если Вы оставляете у себя в каком-либо виде эти аудиовизуальные материалы, но не приобретаете соответствующую лицензионную запись - Вы нарушаете законы об Интеллектуальной собственности и Авторском праве, что может повлечь за собой преследование по соответствующим статьям существующего законодательства.
Невыносимо печально 
