Нда, "За закрытыми дверями" - хорошая вещица. Всё-таки уважаю я философов, которые могут выражать свои мысли в литературной форме, так гораздо удобоваримее для простого смертного.

Сначала меня напрягал этот символизм, все эти зеркала да факелы. Кажется, они просто созданы для того, чтобы литературоведы искали в них скрытые глубокие смыслы. Но, пожалуй, у Сартра эти штуки не так уж надуманно выглядят. Вообще минимум левых всяких ремарок и пояснений, так что читается легко. Хотя было бы занятно посмотреть это в театре. С хорошими актёрами, естественно.

Собственно, на кой ляд я пишу тут про Сартра. Пусть этим занимаются люди поумнее меня. Если совсем честно, то из пьесы я вынесла только идею "ад — это Другие", наверное, там есть ещё какие-то хорошие мысли, но до этой части айсберга мне не донырнуть :D

Что касается фика - ну да, понимаю, что у такого начитанного человека, как Anais, жутко чесались руки запараллелить этот её кошмарчик в ванной с гостиничным адом на троих. (О, мне на ум пришла песня Hotel California; ещё чего не хватало, хватит уже с меня на сегодня свободных ассоциаций ). Теперь этот коридорный смотрится, как слишком прямолинейная отсылка, слишком подробное разъяснение идеи. Ну раз так хотелось, то вполне можно было оставить только этот кусок, а после него - больше никаких упоминаний о коридорном:

"Вот он, наш ад на троих.

Выхода нет, несмотря на открытую дверь.

И коридорный не откликнется на звонок.

Старик Жан-Поль знал, о чем писал."

(Строку про коридорного тоже можно выкинуть, как мне кажется, без ущерба для понимания смысла. Возможно, я не всё поняла.)

Знающие люди поняли, на что намёк, прочувствовали сцену в ванной ещё глубже, прониклись, продолжили читать. Не знающие - восхитились ёмкостью выражения "ад на троих", прониклись, продолжили читать. По-моему, этот кусок и так отлично получился, безо всякого Сартра.

А у него мне очень понравилось:

Cпасибо тебе самое огромное из всех возможных за развернутый и бесконечно приятный отзыв.

Что касается критики грамматических и стилистических огрехов - снова благодарю (подобные замечания очень и очень ценны), наматываю на ус и обещаю исправить на "Сказках"- там фик выложен целиком и подлежит редактуре.

Теперь о "проблеме коридорного" ) Этот персонаж появился вовсе не из элитарных или интеллектуальных потуг (хотя, могу понять, почему так кажется). Тем не менее, я ужасно рада, что к "Закрытым дверям" уважаемые читатели приобщились благодаря этому фику. Дело в том, что это просто моя любимая пьеса, которую я не могла не упомянуть в хаусовском, экзистенциальном контексте (Кот-_Гуревич уже привел ниже мои слова о том, что в моем видении, Хаус это персонаж, который больше всего прочегo ценит человеческий выбор).

Я сейчас попробую объяснить необъяснимое, и, возможно, это прозвучит как оправдание, но я снова не могу упустить шанс и не рассказать о том, как у меня пишутся фики. А они пишутся интуитивно. То есть, не думайте, что такой прием, как этот коридорный, появился из-за каких-то глубинных размышлений о том, как стоит выпуклее передать внутреннее состояние Уилсона или как бы позаковыристее замудрить текст. Вовсе нет. Коридорный появился просто потому, что появился, и мне это показалось верным. И только после я могу объяснить, почему это кажется мне верным.

Иногда, в моменты особенного стресса, когда некого винить, у человека появляется потребность в воплощении своих мучителей, которые на самом деле отсутствуют. Быть может, именно поэтому, даже атеисты в моменты острых переживаний невольно начинают молиться. Сознание расщепляется в подобные моменты. Мир делится на черное и белое, на плохих и хороших. Мозг не в состоянии вынести неподлежащую объяснению реальность, в которой страдание беспричинно. И тогда срабатывает примитивный защитный механизм расщепления. Зло обретает форму и личину. Этот пресловутый коридорный, на мой взгляд, является овеществлением уилсоновской потребности свалить на кого-то ответственность за тот ад, в котором он оказался. Не с богом же ему разговаривать в хаусовской вселенной. И вот, под руку, совершенно ассоциативно, попался этот чертенок - олицетворение вселенского зла. В тексте он появляется дважды - в самые переломные моменты, когда Уилсону приходится особенно тяжко. Коридорный помогает ему вынести невыносимое. Разговаривая с коридорным, Уилсон избавляется от переполняющих его сомнений и страхов, ведь до чего сложно признаться, что это он сам не верит в силы Хауса.
При всем этом, я не могу отрицать, что подобый ход утяжеляет текст и усложняет его восприятие. Раз ты так почувствовала, значит и это есть )

Хочу и Bас поблагодарить за столь детальный и продуманный отзыв к этому фику. Любой автор, наверное, знает, до чего приятно, когда к его тексту проявляют подобный подход. Ведь Bы обратили внимание на такие нюансы, о которых я и сама забыла. А Bаша честность - лучший для меня подарок)

О, чуткий читатель , вы совершенно точно описали мои ощущения от написания фика! Первые страницы давались с огромным трудом, потом поймала попутный ветер и корабль поплыл.

Снова не могу не согласиться. Эта проблема тревожила меня не раз. Уилсон в этом фике, действительно, получился довольно жертвенной и даже практически безгрешной особой, не совсем похожий на себя сериального. Честно говоря, я не берусь утверждать, что Уилсон именно так и вел себя в описываемой ситуации. Но мне очень, очень хотелось, чтобы это происходило именно так. Мне хотелось, чтобы у Хауса был друг, который в данной ситуации отдал бы себя ему до самого конца. Иначе я просто не представляю, как Хаус бы все это вытерпел.

Исходя из сериала, Уилсон вообще довольно темная лошадка, и природа их с Хаусом отношений не совсем понятна (мне). Отчасти, с помощью этого фика мне хотелось понять, например, откуда берет корни тот взгляд, который Уилсон бросает на Хауса в финале пятого сезона, когда за Хаусом закрываются двери Мейфилда. Или же откуда берется то остервенение, с которым Хаус бросается на Сэм. Да и вообще, все это почти бессловесное понимание в их интеракции. И почему Уилсон вмешивается в свидание Кемерон с Хаусом, пытаясь уберечь его от этой безвредной девушки. Короче говоря, броманс такой силы между столь разными людьми должен был откуда то, да взятся. Мне показалось, что существует этому потенциальное объяснение: должен был быть в их жизни определенный период, в котором между ними существовала интимность определенного рода, в которой они всецело принадлежали друг-другу. Из ряда вон выходящая ситуация, о которой они теперь никогда не говорят. Возможно, я придумала то, чего быть не могло. Вообще, судя по реакции Уилсона на исповедь Хауса в "Трех историях", тот не присутствовал в жизни Хауса во время инфаркта. Но потом нам рассказали другую историю.

Еще сознаюсь, что я не нашла иного пути, чтобы прочувствовать и показать то, что в моем воображении происходило с Хаусом в описываемый период, кроме как пропустить это через человека, который был все время рядом, который знает его лучше остальных. Мне кажется, что находясь в подобной ситуации, невозможно не позабыть о себе. Особенно такому человеку, как Уилсон. Нам кое что известно о его спасительных фантазиях из серии "Хаус против Бога". Мы, также, знаем, на что он пошел ради какого-то левого друга. Мне не показалось безумной идея о том, что когда Хаусу было настолько плохо, Уилсон превратился в этакого святого, который лишился на время собственный потребностей ради того, чтобы "спасти".
Но, возможно, что я глубоко ошибаюсь.

Что же касается Стейси, у меня у самой существуют сомнения на этот счет. Но тут мне особо нечего возразить, кроме того, что этот ход показался мне интересным и мне удалось в него поверить. Это было еще одна попытка ответить на мучающий меня издавна вопрос: что послужило последней каплей, заставящей Стейси уйти от Любви Всей Своей Жизни? Я даже, в некотором смысле, попыталась этой беременностью оправдать ее уход. Не хочется думать, что она ушла просто потому, что стало невозможно терпеть хаусовские претензии и унижения. Мнения читателей на этот счет разделились, и это вполне понятно.

А вот с этой фразой согласиться не могу, ибо она проистекает из определенной "морально-этической" шкалы, субъективной для каждого. Лично я не рассматриваю аборт как убийство, и этот поступок, равно как и соучастие в нем, не кажется мне преступным или настолько трагичным. Мне кажется, что и Хаус не считает аборт убийством, а, следовательно, близкие люди его окружающее вряд ли будут слишком иначе на это смотреть.

Хм. Не знаю. Снова хочется списать этот порыв на стрессовые обстоятельства. Ведь в порыве отчаяния, паенька Уилсон умеет громить бутылками зеркала. Чем не разрыв взлелеянный стереотипов? )) Но, возможно, что я тут переборщила )

Тайна открылась именно в процессе написания. К этому никакой Фаулз и никакой Михаил Чехов меня не подготовили ) Тут такая штука странная получается. Когда открываешь чистый лист, совершенно невозможно предугадать, что же дальше произойдет. Мамой клянусь, что я практически ни разу не знала, куда меня заведет сюжет и ничего не придумывала заранее. История не планируется, она пишется сама собой.
Не смогу назвать момент, когда именно это произошло, но уже в самом начале, когда Уилсон появился в госпитале, я перестала пытаться диктовать ему реплики. И откуда мне было знать, что он соизволит взять на себя ответственность за решение Стейси?

На самом деле, все очень просто. И тут у автора задача минимальная: поместить героев в ситуацию конфликтную или тупиковую ( а тут мне даже и этого делать не пришлось, ибо ситуация задана каноном) и смотреть, что же будет дальше. Ну и слова подбирать по возможности соответствующие для описания ситуации (но ни в коем случае не для диалогов). Чудо заключается в том, что герои сами находят выход из тупика, сами развивают конфликт и сами его решают. Главное - не оставлять их в спокойствии, не дать им расслабиться. Их просто следует постоянно держать в состоянии противодействия с чем или с кем бы то ни было. Дальше же они все проделывают сами.

Как бы это объяснить? Понимаю, что звучит как глупая и безответственная отмазка, но, тем не менее, это так. Именно благодаря этому и черпается такое огромное удовольствие от творческого процесса. Ведь писать о том, что задуманно заранее, совершенно неинтересно. Этот процесс похож на сон, когда ты уже на грани пробуждения, но можешь заставить себя доснить историю до конца. И кто тогда автор этого сна? Кто налюдатель и кто - творец? Я из этого экспириенса вынесла, что автор только в очень условной степени командует героями и событиями. Когда в воображении существуют более - менее выпуклые образы, они оживают сами собой. Что же говорить об образах, которые существуют не только в авторском воображении, но и в актерской плоти?
Еще до того как началось обсуждение про аборт, я сама засомневалась в этом ходе, и, сознаюсь, даже пробовала переписать этот момент. Да я, черт возьми, сама с ним не согласна! Но у меня ничего не вышло, хоть и идея была довольно заумная. А все потому, что это было бы враньем. У героев есть одна единственная правда, иногда отличная от авторской. Существует только один единственный вариант событий.
Автор он не просто автор, он скорее со-автор своих героев, их переводчик.
Что же касается зрительского/читательского восприятия, так это я просто на своей шкуре прочувствовала невозможность угодить всем, несмотря на острое желание и благие намерения. Но особенно меня поразила полярность восприятий одного и того же события.

Обсуждение собственного фика не похоже на обсуждение сериала или фильма. Тут ведь каждое слово через себя пропускаешь. И только таким образом можно понять, насколько это обсуждение совершенно ни коим образом не связано с тем, что ты на самом деле намеревался донести.
Обсуждается какой-то автор, который якобы выпал из характера персонажа и наплел чушь. Но, блин, как же доказать, что после того, как текст написался (сыгрался) он больше автору не принадлежит. Вернее, не так. После того, как текст был написан, автор исчезает, его больше нет. Автор, как субьект, существует только в процессе самого написания. Дальше существует еще один читатель, который просто ближе знаком с текстом.
Это звучит, как бред, но это не бред, а настоящая мистика