Окончание 
Обещанный мной когда-то хэппи-энд впрочем, жанр фика сей факт оправдывает 
Поэтому большая просьба тапками за ООС не швыряться 
Несколько дней спустя.
Учебный госпиталь Принстон-Плейнсборо.
Офис Кадди, 21:05.
- Вот видишь, а ты так боялась. Оказывается, ты та ещё трусиха. Доктор Кадди, декан медицины, администратор госпиталя – и трясётся от страха перед советом, который обычно ходит у неё по струнке. И начинает говорить и делать глупости. А всё любовь, любовь ко мне! Ммм, а я ведь ещё толком не испытал свою власть над тобой. Как думаешь, я…
- Отстань, - Кадди беззлобно отмахнулась от шутливых рассуждений Хауса. –Полюбить тебя - самая большая глупость, которую я совершила, а признаться тебе в этом - самая большая глупость, которую я сказала.
«Да и вообще, дурак, я полюбила тебя, когда ещё была молоденькой студенткой, только поступившей в мед».
Они удобно устроились на диване: Хаус сидел, расслабившись, откинув назад голову, закрыв глаза; Кадди, сбросив туфли, лежала, вытянувшись во весь рост, положив голову ему на колени.
У них выдался насыщенный день, и они оба сегодня задержались на работе. У Хауса был очередной пациент, пока ещё не умиравший, но находившийся в тяжёлом состоянии. Однако, по словам диагноста, загадка почти решена: нужно было всего лишь провести 23 анализа да покопаться в картотеке в поисках информации двадцатилетней давности, и тогда он со стопроцентной уверенностью может сказать, чем болен пациент.
Ранее днём.
- Конечно, я могу назначить лечение прямо сейчас, но ты ведь не дашь мне своё согласие, правда?
- Делай анализы. Подтверди диагноз. Пока я ничего не услышала, кроме твоих голословных предположений. Если бы ты сам был уверен, даже не имея доказательств, то ты бы не спрашивал у меня согласия, ты бы его требовал. Более того, ты бы кричал, размахивая тростью, не забыв назвать меня пару раз «идиоткой». И, ничего не добившись, попытался бы действовать в обход меня, не так ли?
Хаус хмыкнул. Хорошо она его изучила. И была права. Он действительно не был настолько уверен, чтобы рисковать. К тому же, пациент пока не умирал, и они могли позволить себе спокойно провести анализы, отметая варианты, пока не останется единственно верный ответ. Но Хауса заинтересовал сам случай столь необычного проявления разнообразных симптомов, под которые подходят много какие болезни, но всегда есть не вписывающийся в общую картину элемент, который можно объяснить теми или иными обстоятельствами. Естественно, пациент не мог болеть всем сразу. Отработав свои два часа в клинике, Хаус остаток дня и занимался тем, что искал информацию по подобным случаям в интернете, наткнувшись на ряд интересных статей. Закончив чтение и посмотрев на часы, Хаус спустился к Кадди, задаваясь вопросом, что же её сегодня задержало на работе. Ведь было почти девять вечера, а она к нему пока не заходила.
По пути он заглянул в лабораторию, куда отправил команду делать анализы и собирать данные. Выяснив, что им осталось ещё провести 23 теста, Хаус, улыбнувшись, пожелал им доброй ночи и, провожаемый мрачными взглядами Формана, Тауба и Чейза, вновь оставил их одних.
- Доброй ночи, как же, - буркнул Чейз. - Он сейчас прямиком в постель Кадди отправится…
- Или она к нему, - вставил Тауб.
- …А нам тут до самого утра торчать.
- Что, у тебя были планы на вечер, а Хаус тебя обломал? Не та ли красотка с мальчишника Уилсона? – ухмыльнулся Форман.
- В отличие от некоторых, у меня есть личная жизнь и красотки в ней, - не остался в долгу Чейз.
Что касается Кадди, то она и впрямь была занята весь день. Утром у неё состоялась встреча с представителем страховой компании, с которой у больницы заключен договор. Затем она занималась текущими административными делами, а в три часа, почти сразу после разговора с Хаусом, ей необходимо было присутствовать на заседании правления. Тот самый совет госпиталя. И сегодня ей предстояло кое-что им сообщить.
Хаус и Кадди перестали скрываться ещё пару месяцев назад, но по-прежнему (может, в силу привычки) не особо афишировали свои отношения. Их так называемый первый «выход в свет» в качестве пары состоялся на свадьбе Уилсона три дня назад. И теперь, когда они официально вместе, Кадди собиралась поставить в известность об их отношениях совет. По мере того, как приближался этот момент, она начинала всё больше переживать. Вот уже началось заседание, а вот и обсудили все главные вопросы.
Представительный мужчина средних лет, сидевший напротив Кадди, предложил было поставить точку:
- Уважаемые члены правления, я так понимаю, на этом мы можем закончить наше сегодняшнее собрание. Доктор Кадди?
Кадди, откашлявшись, почти совладав с дрожью в голосе и нервно сцепив руки перед собой, наконец произнесла:
- Напоследок я бы хотела вам кое-что сказать…
Собравшиеся выжидающе смотрели на неё.
«Давай же, хватит тянуть, просто скажи им, и всё».
- Это личный вопрос.
На лицах присутствующих отразилось удивление.
- Разумеется, подобные дела обычно касаются только конкретного человека и не являются предметом обсуждения, и я последний человек, который будет распространяться о своей личной жизни, но в данном случае, я так полагаю, вы должны знать, так как…так как речь идёт о работе. Точнее, моя личная жизнь непосредственно соприкасается с моей работой. Хотя я уверена, что могу отделять профессиональную сферу от личного…
- Доктор Кадди, мы всё прекрасно понимаем, - мягко произнёс всё тот же мужчина напротив. Он, как и остальные, открыли для себя новую сторону Кадди. Они знали её как прирождённого руководителя, деловую, всегда уверенную в себе женщину, убедительную в своей настойчивости. И вдруг она сидит перед ними, чуть покраснев, с трудом подбирая слова.
- Я предпочитаю сама вам сообщить, прежде чем вы узнаете об этом как-то ещё. Дело в том, что я и доктор Хаус…, - она опять запнулась.
«Что же со мной такое творится, волнуюсь, как перед выпускными экзаменами. И то, тогда у меня не так поджилки тряслись. Если вообще тряслись. Ты же смелая, возьми себя в руки».
Уже полностью владея собой, Кадди хотела продолжить, но тут голос подала женщина, сидевшая с краю – единственная женщина в правлении, не считая Кадди.
- Что вы и доктор Хаус спи…встречаетесь? – спросила она.
В её голосе Кадди почудилась скрытая насмешка. Она смерила женщину ледяным взглядом. «Вот змея, достаточно один раз показать свою слабость, так они уже начинают наглеть. Не дождётесь».
Кадди поочерёдно оглядела всех членов правления. Если кто и был в изумлении, так это она. Одни улыбались. Одни безразлично смотрели на неё, не выказывая ни капли удивления. Одни, казалось, удовлетворённо кивали, как бы в подтверждение своих мыслей. Словом, ни для кого новость о том, что Кадди встречается с Хаусом, новостью не являлась. И вовсе не потому, что они уже об этом успели узнать не от неё. Общее мнение вновь озвучил мужчина, сидящий по центру.
- Доктор Кадди, раз уж вы сами затронули эту тему…Честно говоря, большинство из нас, если не все, всегда были уверены, что вы и доктор Хаус…что между вами что-то есть. То, как вы его всегда защищаете…Так защищают близких людей. Не думаю, что теперь, когда у вас действительно отношения, что-то изменится. Едва ли доктор Хаус может нас удивить своими выходками. Мы ко всему привыкли. А вы и так неизменно поддерживали его.
Все улыбались. Кадди пыталась понять, хороший ли это знак или плохой.
- Прекрасно, - сказала она. Её голос вновь звучал твёрдо и уверенно. Совет, как и прежде, видел перед собой администратора, сильного и никому не дающего спуску. – Теперь не осталось никаких недосказанностей, а главная проблема, исключительно из-за которой я и заговорила с вами об этом, устранена, ещё даже не успев возникнуть. Исходя из ваших слов, доктор Браун, у вас нет причин считать, что мои личные отношения с доктором Хаусом будут каким-либо образом влиять на моё профессиональное мнение. Вам всегда было известно, что я уважаю доктора Хауса как блестящего врача и ценю всё то, что он делает для госпиталя. Он один спасает столько жизней, сколько не спасают все остальные врачи, вместе взятые. Ладно, допускаю, что в вопросе о количестве спасённых жизней моё мнение несколько предвзято, - улыбнулась Кадди, получив ответные улыбки членов правления. – Что ж, полагаю, мы можем закончить. Спасибо и до следующего собрания. До свидания.
И Кадди, собрав свои папки, первой покинула зал. Оказавшись у себя в офисе, она позволила наконец дать выход скопившемуся внутри напряжению. Ноги у неё подкосились, и она почти рухнула на диван. «Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Отлично». Кадди приложила ладони к лицу, ощутив, как у неё горят щёки. «Дура! Выставила себя идиоткой!». Но, успокоившись и ещё раз обдумав произошедшее, пришла к выводу, что всё обернулось не так уж плохо, а даже как нельзя лучше. И сказать им всё равно самой нужно было. Она не потерпит никаких намёков и двусмысленности. Наоборот, будто камень с души упал, больше никаких тайн и пряток.
Времени на отдых ей не дали. Вскоре Кадди помчалась в родильное отделение, где вышло из строя оборудование, и, кроме того, со скандалом уволились два акушера. Разборки затянулись до позднего вечера. Когда Кадди, уставшая, снова вернулась к себе, её там уже ждал Хаус.
Офис Кадди, 21:10.
- Ты говорил с Уилсоном, кстати? Наверно, хорошо им там сейчас, на Гавайях. Вот бы так же вырваться куда-нибудь на недельку, отдохнуть…
- Так же? То есть в свадебное путешествие? – Хаус прикусил язык, разозлившись на самого себя. Он прекрасно знал, что Кадди ничего такого не имела в виду. Не дав ей ответить, он быстро добавил:
- Он вчера мне звонил. Захлёбывался от восторга. Какая замечательная погода, какая приятная вода в море, какое тёплое солнце. Не то, что в Принстоне. И как они с Сэм радуются жизни. Минуты через две мне надоело слушать его счастливые излияния, и я отключился.
- Ясно, - кивнула Кадди. - Завидую я им.
Они молчали какое-то время. Каждый размышлял о своём, но одновременно – об одном и том же.
Хаус упомянул слово «свадьба», и Кадди тут же подумала о его странном разговоре с Уилсоном в день свадьбы последнего.
- Не пройдёт и года, как ты разведёшься. Спорим? Твоя ставка?
- Спасибо, Хаус, очень милое поздравление. Самое оригинальное из всех, что я сегодня слышал. Знаешь, все как один желают мне счастливых и долгих лет брака. Немного скучно, не правда ли?
- Ну, так что?
Кадди отметила тогда про себя, что Уилсон несколько секунд испытующе смотрел на Хауса, прежде чем ответить.
- Скорее ты женишься на Кадди, нежели я разведусь с Сэм.
- То есть ты хочешь сказать, что этого никогда не случится?
- Что? Твоя свадьба или мой развод?
- Случится, Уилсон, случится.
Кадди отчётливо помнила, как загадочно улыбнулся Хаус, сказав это, а потом схватил её за руку и потащил к столу с закусками. Но, уходя, она обернулась и увидела, что Уилсон так и остался стоять на месте, озадаченно глядя другу вслед, пока к нему не подошла Сэм и не увела его к гостям.
«Интересно, они всё-таки заключили потом пари?»
Хаус тем временем тоже вспоминал свой разговор с Уилсоном, но не на свадьбе, а вчерашний, по телефону. Кое-что он скрыл от Кадди. Уилсон не только расписал ему красоты Гавайев, и какой кайф они получают вместе с женой на отдыхе, но и напомнил Хаусу про пари.
Днём ранее.
- Хаус, кстати, я согласен с тобой поспорить.
- И сколько ты ставишь? Только не мелочись.
- Подожди. У меня есть одно условие.
- Какое?
Хаус насторожился. У него было плохое предчувствие.
- Значит, ты ставишь на то, что через год я разведусь с Сэм.
- Меньше, чем через год.
- Неважно. Я предлагаю увеличить срок до двух лет.
- И это твоё условие? Усложняешь себе задачу? Мне всё равно, год, два или сорок лет. Ты и года не продержишься.
Хаус вздохнул с облегчением.
- Для тебя стараюсь. Но это так, предложение. А условие следующее. Я не буду спорить с тобой на деньги. Точнее, я готов тебе заплатить в случае проигрыша. Сколько ты хочешь?
- Тысячу долларов.
Хаус ответил на автомате, ему уже не было никакого дела до суммы. Он, кажется, догадывался, какое именно условие хочет выдвинуть Уилсон.
- А ты не продешевил?
«Стёр бы я эту ухмылочку с твоего лица, если бы ты был здесь», - со злостью подумал Хаус. Впрочем, злиться ему оставалось только на себя.
- Говори уже своё условие.
- Хорошо. Если же проиграешь ты, то женишься на Кадди.
Вот оно. Как он и думал. Расставить ловушку и самому в неё попасться. То, что началось, как шутливый спор, переросло в это. Хаус не собирался сдаваться.
- Уилсон, я не принимаю твоё условие.
- Позволь поинтересоваться, почему?
- Мы должны спорить на что-то одно. На деньги. «Тысяча долларов» и «женитьба на Кадди» - разные понятия.
- Это кто сказал? Хаус, не придумывай. Как главному спорщику, тебе ли не знать, что нет такого правила.
- Уилсон, спор отменяется. Я не согласен.
- Нет-нет-нет. Сам предложил, а теперь на попятный. Хаус, я начинаю думать…Ох-хо-хо.
Уилсон победно рассмеялся. Хаус буквально заскрежетал зубами.
- Прекрати ржать. Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя на редкость противный смех?
- Ты начинаешь злиться.
«Катись ты к дьяволу, Уилсон».
- А ты, кажется, слишком радуешься. Непонятно чему.
- Знаешь, Хаус, тот факт, что ты отказываешься спорить, может говорить лишь об одном: ты боишься проиграть. В чём дело? Ты так уверенно заявил, что мы с Сэм быстро разведёмся, чего же тебе бояться? Неважно, какое условие ставлю я, ведь ты всё равно уверен в своей победе, так? Или всё-таки важно? Если бы я тоже ставил на деньги…
«Как же меня бесит его довольный тон. Он говорит, что я трус? Что я отказываюсь от своего слова? Празднует победу? Ни за что». Хаус рявкнул:
- Заткнись, Уилсон.
- А, я задел твоё самолюбие. Сэм, кстати, уже смеётся вместе со мной. И правда, кому расскажи – смех, и только. Хаус струсил. Представляю, как Кадди повеселится, узнав про наш несостоявшийся спор…
- Достаточно, Уилсон. Не хочу разрушать твои иллюзии, но ты заблуждаешься на мой счёт. Я не люблю играть нечестно, а ты сейчас играешь нечестно.
- Постой, Хаус, от тебя ли я это слышу? Ты больше всего на свете любишь игры, а твоя цель – победа любой ценой. Или я что-то путаю?
- Путаешь. Исключительно из этого принципа я отказался от спора. Но сейчас мне больше всего хочется сбить с тебя спесь, поэтому я соглашусь. Не воображай ничего, Уилсон. Я не сомневаюсь, что прав, и уж тем более не боюсь.
«У тебя просто нет выхода, Хаус, кроме как согласиться», - подумал Уилсон, а вслух сказал:
- Предлагаю считать днём отсчёта мою свадьбу.
- Хорошо.
- Хаус.
- Что ещё?
Хаус старался, чтобы его голос звучал бесстрастно, но получилось недовольное бурчание.
- Какой подарок ты хочешь на свадьбу?
- Лучше заранее отложи мою тысячу.
Уилсон захихикал, и Хаус - с мыслью «вот засранец» - тут же отсоединился.
Уилсон, удовлетворённо улыбаясь, повернулся к Сэм, которая слышала весь разговор от начала до конца.
- Милая, через два года мы с тобой будем гулять на свадьбе Хауса и Кадди.
Офис Кадди, 21:20.
Кадди первой нарушила молчание:
- Поехали домой. Уже поздно.
- У нас два дома. К тебе или ко мне?
- К тебе. Марина сегодня посидит с Рейчел.
Кадди к этому времени уже успела сменить позу. Она теперь сидела рядом с Хаусом, положив голову ему на плечо. Хаус одной рукой обнимал её, другая его рука покоилась, как и раньше, на спинке дивана.
- Знаешь, а мы никогда этим здесь не занимались, - как бы невзначай заметил Хаус.
- И не будем. Ты же знаешь, что я против. Если для тебя слова «профессиональная этика» - пустой звук, то для меня – нет. Или ты уже забыл, что было в мужском туалете, когда ты меня туда затащил в самый разгар рабочего дня? На твоё счастье, в туалете никого не оказалось. Зато люди в коридоре насладились зрелищем сполна.
- Такое забудешь, - проворчал Хаус. – Ты меня чуть полным инвалидом не сделала. Шипела и царапалась, как дикая кошка.
- Чтобы в следующий раз неповадно было. Но ты преувеличиваешь, я была ещё очень нежна.
- Так нежна, что я от боли пополам согнулся.
- Ладно тебе, той же ночью тебя было не угомонить.
- Я же должен был отомстить. Кадди, не будь такой занудой. Сейчас никого нет, дверь закрыта на ключ, жалюзи опущены. А то вдруг мне уже расхочется, когда мы до дома доберёмся, - небрежно бросил Хаус.
- Тебе? Расхочется? – Кадди села к Хаусу на колени, почти вплотную к нему прижавшись. Хаус тут же переместил руки ей на талию.
- Ты всегда, - она стала снимать с него пиджак.
- Меня, - Пиджак был отброшен в сторону. Её же пиджак стараниями Хауса уже валялся на полу.
- Хочешь, - выдохнула Кадди и принялась нарочито медленно целовать его.
Хаус не ожидал, что Кадди так быстро уступит – и что вообще уступит. Но ему было не до размышлений о внезапной перемене в её настроении – разве можно на чём-то сконцентрироваться, когда эта женщина оказывается в его объятиях.
Они страстно целовались, одновременно избавляясь от одежды. Кадди уже полностью расстегнула рубашку Хауса и, задрав вверх его футболку, провела ладонями по его груди, спускаясь всё ниже. Хаус сдёрнул с неё блузку и нащупал застёжку лифчика. Кадди расстегнула пуговицу на его джинсах и принялась за ширинку. Она улыбнулась, чувствуя, как он возбуждён. Но, прежде чем Хаус успел снять с неё бюстгальтер, Кадди резво соскочила с его колен и, поправив лямки лифчика, подняла с пола блузку и свой пиджак.
Она весело рассмеялась при виде ошарашенного лица Хауса и показала ему язык:
- Это тебе за трусиху.
Кадди надела блузку. Хаус тоже поднялся с дивана, но одеваться не спешил. Он застегнул джинсы, а рубашку, наоборот, снял. За ней последовала футболка.
- Решила меня подразнить, - в глазах Хауса вспыхнул огонёк.
Кадди инстинктивно попятилась к столу.
- Ты права: я всегда тебя хочу. Например, я хочу тебя сейчас.
Кадди упиралась спиной в стол. Хаус, вопреки её ожиданиям, просто встал сбоку от неё. Он переставил на подоконник фотографию в рамке, затем, бросив взгляд на всю канцелярию, бумаги и папки, лежавшие на столе, он сказал отрывисто:
- Надейся, что там ничего важного.
- Хаус, не смей этого…делать.
Её голос потонул в грохоте, поднявшемся от падающих на пол предметов, которые Хаус одним движением руки смёл со стола.
- Потом придумаешь, как меня наказать.
И с этими словами он приподнял Кадди и усадил её на теперь уже свободную поверхность стола. Хаус второй раз за вечер снял с неё блузку, затем, задрав юбку, раздвинул ей ноги и завёл их себе за спину.
- А теперь мы можем продолжить то, на чём остановились.
Добавлено (14.11.2010, 03:17)
---------------------------------------------
Два года спустя
Франция, Нормандия.
Мон-Сен-Мишель.
09:45.
Кадди сидела на балконе и пила кофе. Из их номера открывался фантастический вид на залив. Кадди была давно влюблена в этот райский уголок и мечтала однажды посетить его. И теперь её мечта стала реальностью. Благодаря ему. Мужчине, которого она любит. Когда-то она и представить не могла, что они будут вместе. Точнее, что смогут быть вместе. Но они вместе уже давно, и они счастливы. И пусть их счастье не назовёшь безоблачным, и пусть иногда оно больше напоминает несчастье – они нашли друг в друге то, что всегда искали. Своё особенное, единственно возможное счастье.
Хаус, выйдя из душа, присоединился к Кадди.
- Красивый вид, - Хаус не мог не отдать должное величию первозданной природы.
- Очень, - прошептала Кадди. - Спасибо, что привёз меня сюда.
- Пожалуйста.
- Хаус, кажется, у тебя звонит телефон.
Он неопределённо пожал плечами и промолчал.
- Ты не собираешься отвечать?
- Нет.
Кадди вернулась в комнату на несколько секунд и вновь появилась на балконе с телефоном в руке.
- Это Уилсон.
- Я знаю. Поэтому и не хочу брать трубку.
- Ты не можешь вечно его избегать.
- Могу. Во всяком случае, пока мы вдали от Принстон-Плейнсборо. Я видеть не в силах его довольное лицо. А слушать его злорадные разглагольствования по телефону я тоже не намерен.
- Злорадные? Он же счастлив за тебя. За нас.
- Он просто лопается от самодовольства, потому что выиграл.
Кадди вздохнула.
- Ты опять про пари.
Двумя неделями ранее.
Принстон.
Уилсон рассказал всё Кадди незадолго до свадьбы. В день мальчишника, если говорить точно. Они тогда вдвоём с трудом довели Хауса до машины. Он был мертвецки пьян, едва держался на ногах. Уилсон – на удивление – был почти трезв. Кадди никогда раньше не видела Хауса в таком состоянии.
- Готовится к самому страшному дню в своей жизни, - пошутил Уилсон, но по лицу Кадди понял, что шутка вышла неудачной.
Они уложили Хауса в кровать, он тут же захрапел. Уилсон хотел уйти, но Кадди попросила его остаться. Они сели в гостиной, она налила им обоим выпить. Уилсон видел, что Кадди чем-то сильно опечалена, но всё равно был шокирован, когда она вдруг разразилась слезами, закрыв ладонями лицо. Её горькие всхлипывания тронули бы даже каменного, а Уилсон таким не был. Он обнял её, принялся утешать, пытаясь разобрать в бессвязном потоке слов, что же случилось.
-Я не понимаю…Зачем он сделал мне предложение…Я же не слепая…Я его ведь не заставляла под венец идти…Он сам…Я не говорю, что этот день должен быть самым счастливым в его жизни…Но он ведёт себя странно последние недели…Ещё до того, как сделал мне предложение…Такое чувство, что для него нет большего наказания, чем эта дурацкая свадьба…Не будет ничего…Никакой свадьбы…И вообще ничего не будет…Я так больше не могу, - рыдала Кадди.
Уилсон не на шутку перепугался. «Хаус, ты просто идиот!» - мысленно обругал он лучшего друга. Он налил Кадди воды, заставил её выпить маленькими глоточками, чтобы унять истерические всхлипывания.
- Лиза, послушай, - ласково заговорил Уилсон. – Хаус – идиот. А ведёт он себя странно просто потому, что боится. Это же его первая свадьба, у такого закоренелого холостяка, как он. Ты даже не представляешь, как я трясся, когда первый раз женился на Сэм.
- Джеймс, я ведь не дура. Могу отличить обычный приступ паники у мужика перед свадьбой от того, что творится с Хаусом. Он будто себя заставляет это делать. Он что-то скрывает, что-то недоговаривает…Он стал каким-то…чужим.
- Лиза, да ты не представляешь, как он волновался, когда покупал тебе кольцо и когда собирался делать предложение. Неужели ты сомневаешься в том, что он любит тебя?
- Нет…Да…Я не знаю…
Её глаза опять были полны слёз.
«Пусть она перестанет со мной разговаривать. Пусть со мной перестанет разговаривать Хаус. Я сам не знаю, зачем я это делаю. Но я ей скажу. Она заслуживает знать правду».
И Уилсон рассказал ей про пари. О чём сразу же пожалел.
Кадди сначала побледнела, потом позеленела, и, наконец, покраснела. Она уже не плакала. Глаза были сухие. Ноздри чуть подрагивали от злости. Но голос звучал на удивление ровно, когда она произнесла:
- Ах, вот, значит, как. Уилсон, оставь меня, пожалуйста, одну.
- Кадди, постой, выслушай. Хаус просто злится на меня. И он мучается, что скрывает от тебя правду…
- Мне всё ясно, - оборвала его Кадди. - Я хочу побыть одна. Уходи, пожалуйста.
Уилсон не стал больше возражать и ушёл, как она его просила. Он был готов удушить себя собственными руками за то, что, кажется, окончательно всё испортил.
После ухода Уилсона Кадди вновь опустилась на диван, подтянула ноги к груди, обхватила их руками и тихонько начала качаться взад-вперёд. Она не знала, куда деться от боли, готовой растерзать ей сердце на тысячи кусочков. Вскоре она вновь расплакалась. Слёзы градом катились по щекам, она не хотела их сдерживать. Ей необходимо было выплакаться. Ей действительно стало легче, намного легче, и боль отступила.
Кадди думала над тем, что сказал Уилсон. Думала над тем, как вёл себя в последнее время Хаус. И как он вёл себя всё то время, что они встречались. Разве до этого она сомневалась, что он её любит? Нет. Но ведь любить и жениться – это не одно и то же. Хауса с трудом можно представить в роли мужа и семьянина. А что изменится? Ничего. Они и так живут вместе. Просто штамп в документах появится. Решено. Она останется здесь, она не поедет к себе. Она поговорит с Хаусом. И если слова могут лгать, по его глазам и лицу она поймёт правду. В конце концов, они просто могут отменить свадьбу.
Кадди устроилась спать на диване, но так и не сомкнула глаз.
Хаус проснулся утром с дикой головной болью. Он смутно помнил, что было накануне, и совсем не помнил, как он очутился дома. Он помнил, что вчера был мальчишник, что он много выпил, а потом, скорее всего, Уилсон и Кадди дотащили его до дома. Кадди. Где она сама? Хаус с удивлением отметил, что её рядом нет, а простынь с её стороны даже не смята. Он не без труда поднялся с кровати.
«Как же голова раскалывается», - поморщился Хаус.
Кадди он увидел в гостиной. Она сидела на диване, где, судя по всему, и провела ночь.
- Доброе утро. Я ни черта не помню.
- Ещё бы. Ты вчера так напился.
- Мне бы что-нибудь от головной боли принять.
- Сейчас принесу.
И только тут Хаус обратил внимание, что голос Кадди звучит бежизненно, отстранённо, а она сама избегает смотреть ему в глаза.
«Надеюсь, я не натворил и не сболтнул ничего спьяну».
Он перехватил её по пути в кухню.
- Посмотри на меня. Что-то случилось?
«Она как будто плакала. Глаза красные и слегка опухшие».
- Ничего. Кроме того, что Уилсон рассказал мне про ваше пари.
«Уилсон, тебе не жить».
Хаус бы предпочёл, чтобы она разозлилась. Чтобы рвала и метала. А не стояла с таким убийственно-равнодушным видом.
Кадди всматривалась в его лицо. Он явно встревожен. Раскаивается.
- Выходит, это всё фарс? Ты женишься на мне потому, что проиграл пари?
Хаус не сразу ответил.
- Нет, - тихо, мягко произнёс он. – Нет. Я это делаю, потому что люблю тебя.
«Врёт. Из-за пари. Не будь его, ты бы никогда не осмелился. Но твои глаза…Они говорят правду».
- Я верю тебе. Я хочу тебе верить, - почти торжественно произнесла Кадди. – Потому что люблю тебя. Но ты не обязан, я не хочу тебя заставлять. Мы можем отменить свадьбу. Всё будет, как раньше.
- И ты представляешь, сколько поднимется сплетен? И что ты скажешь моей маме? А что ты скажешь своей? Нет, Кадди, ровно через три дня мы поженимся. Я хочу этого.
Хаус обнял её, а Кадди плакала, уже который раз за последние несколько часов. Только теперь это были слёзы радости, а не горя.
Кадди до последнего опасалась, что Хаус просто-напросто сбежит со свадебной церемонии, потому что для него всё происходящее было настоящим стрессом. Мертвенно-бледный, он шепнул Кадди, когда наконец они оба закончили принимать поздравления:
- Дорогая жёнушка, я надеюсь, наша первая брачная ночь будет стоить этого ада, через который мне пришлось сегодня пройти.
- Ты лучше на свою мать посмотри. Она плачет от счастья.
- Твоя тоже. Может, нам тоже поплакать, за компанию? Ведь мы здесь, по идее, самые счастливые.
- Хаус! Перестань! А то будешь сегодня спать на коврике возле двери.
- Мне неважно, где, главное - с тобой.
Кадди, растроганная, слегка сжала его руку.
- Я первая составлю компанию нашим матерям. Я самая счастливая.
- После меня.
Франция, Нормандия.
Мон-Сен-Мишель.
09:45.
- Прости, - смягчился Хаус. – Но я и правда не хочу с ним разговаривать. Если хочешь, сама с ним поговори. И, кстати, не понимаю, почему он трезвонит в такое время. Сейчас в Принстоне глубокая ночь.
- Может, случилось чего. Надо ему перезвонить!
Хаус мигом выхватил у неё из рук свой телефон.
- Не будешь ты никому звонить. Кадди, Принстон и всё, что с ним связано, за несколько тысяч километров отсюда! Брось паниковать.
Хаус, - Кадди ахнула и присела на стул. – Кажется, я знаю, в чём может быть дело…Сэм.
- Что Сэм? Родила, что ли? – буркнул Хаус, не подумав, и вдруг понял, что попал в точку.
- Или рожает, - кивнула Кадди. Как раз её срок подошёл. Я сейчас вспомнила.
- В любом случае, мы ничем не можем им сейчас помочь.
- Но…
- Никаких «но». Позвонишь вечером.
Хаус начал медленно подталкивать Кадди к выходу с балкона.
- К слову, о детях, - они уже стояли возле постели, всё ещё неприбранной после сна. - У меня есть идея, чем мы могли быть сейчас заняться.
Хаус потянул на себя пояс её халата, и мгновение спустя этот предмет одежды лежал бесформенной кучей у ног полностью обнажённой Кадди.
- Попробую угадать, - сказала Кадди, произведя аналогичное действие с халатом Хауса. – Поработать над созданием ребёнка? Рейчел как раз недавно сказала, что хочет братика или сестрёнку.
- Так давай не будем разочаровывать Рейчел, - улыбнулся Хаус, нежно поцеловал Кадди и опустил её на постель, тут же устроившись рядом.
The End.
P.S. Спасибо всем, кто читал и комментировал!
Но опять же, я уже ищу логику и объяснение её поведению и кое-что нахожу. И ещё хочу дождаться следующей серии, чтобы составить окончательное мнение на сей счёт 
