18 мая 2010 года. Квартира Хауса, 10 утра.
Хауса разбудил настойчивый писк будильника. В полусонном состоянии, не открывая глаз, он вытянул руку и наощупь отключил ненавистный аппарат. "Уфф, тишина", - облегчённо вздохнул Хаус. - Чёрт возьми, я, что, опять вчера надрался?" Он попытался собраться с мыслями и вспомнить, что же было накануне. Память почему-то пребывала в отключке. Хаус по-прежнему лежал с закрытыми глазами, чувствуя себя совершенно разбитым. Однако он точно был уверен, что находится у себя дома - это уже радует. Хаус никак не мог понять, хочет ли он вновь погрузиться в сон или же пытается стряхнуть с себя его остатки. Всё тело было будто бы налито свинцом. Голова гудела. Саднило плечо. Стоп. "Почему у меня болит плечо? Нога болит - это само собой. Но плечо?" Хаус открыл глаза. Сон как рукой сняло. Он вспомнил. События предыдущего дня калейдоскопом проносились перед ним. Рухнувший кран – пострадавшая женщина – нога – смерть пациентки. Кадди и её помолвка с Лукасом. Его отчаяние. Он чуть было не сорвался. Но тут внезапно появилась она...
Хаус улыбнулся. На этот раз это не галлюцинация. И не сон. Кадди была реальна. Она пришла к нему. Ради него. Ради себя. Ради них обоих.
Хаус повернул голову и посмотрел на Кадди, свернувшуюся калачиком рядом с ним. А ведь он впервые за долгие годы просыпается в одной постели с женщиной. С любимой женщиной.
"Ха, дрыхнет без задних ног. Даже будильник ей нипочём". Хаус чуть было не поддался импульсу растормошить Кадди, стащить её с кровати, вылить на неё холодной воды, сыграть ей серенаду, громко стуча по клавишам пианино или терзая гитарные струны, или даже просто крикнуть ей что-нибудь в ухо, чтобы её разбудить - в общем, задействовать свой излюбленный арсенал дурачеств. Как же он обожает выводить Кадди из себя (а она ещё больше бесится от того, что ему это нравится). "Ты сейчас похожа на дикую кошку, нет, на разъярённую пантеру, - говорит он ей в таких случаях, - что очень возбуждает, между прочим".
Однако ничего из этого Хаус делать не стал. Не сегодня, не сейчас. Менее всего ему хотелось нарушить открывшуюся его взору идиллию. Хоть картину маслом пиши. Никогда ещё Кадди не казалась Хаусу более прекрасной, чем в данный момент, мирно спящая в его постели. Сама безмятежность и грация. Распущенные тёмные волосы чуть спутались, частично рассыпавшись по подушке, частично закрыв лицо. Хаус окинул взглядом стройную, будто девичью фигурку Кадди, её соблазнительные ножки, с удовлетворением отметив, как ей идёт его рубашка небесно-голубого цвета. И чего она там ворчала, переодевая свою запачканную больничную униформу?
"Нет, Хаус, ты только посмотри, твоя рубашка на мне как мешок болтается! Она мне почти до колен доходит, а рукава вооон на сколько закатать пришлось. У тебя вся одежда такого большого размера? Поменьше ничего не найдётся?"
"Она ещё и недовольна! Бери, что предлагают. Не все же такие миниатюрные, как ты. Впрочем, с последним я бы поспорил, глядя на твою задницу и грудь."
"Хаус! Ну, тогда я лучше пока останусь в больничном."
"Так, женщина, даже думать об этом забудь. Грязнуль я к себе в постель не пускаю. Я необычайно брезглив и чистоплотен. Знаешь, я могу тебе предложить ещё один вариант. Лично мне он больше всего нравится. Зачем тебе вообще одежда? Ложись спать голой. Будет холодно - папочка с радостью согреет мамочку".
"И не мечтай! Я решила, останусь в рубашке". Хаус ухмыльнулся, Кадди состроила недовольную гримасу, но он мог поклясться, что она с трудом сдерживает улыбку. Даже губу прикусила.
Он так соскучился по этим их перепалкам! Как и Кадди, впрочем - цеплялась почти к каждому его слову, напрашиваясь на ответный удар. А сама так и светится от счастья. Интересно, он тоже? Потому что он определённо счастлив. Он и не помнит, когда в последний раз ему было так хорошо и спокойно. Какой трудный выдался год. Вчера он вообще дошёл до точки. Его склеенный по кусочкам мир грозился вновь рухнуть. Ему ли не знать, что значит пройти через ад. И как трудно из него выкарабкиваться. Но сегодня утром эта спящая красавица помогла ему помочь себе, как бы странно это ни звучало. Лиза Кадди, луч света в тёмном царстве Грегори Хауса. Она, как и он, хочет верить, что у них всё получится. Его Кадди. Его женщина. Его.

Между тем, пока Хаус упивался своим чувством собственника и новоприобретённым счастьем, Кадди проснулась. Вид довольного Хауса наполнил её сердце радостью. Очень редко она его таким видит. Теперь она будет делать всё от неё зависящее, чтобы он как можно чаще пребывал в хорошем настроении. Ведь что есть любовь? Не иначе как желать счастья любимому человеку.
- Привет, - улыбнулась Кадди Хаусу. - Который сейчас час?
- Доброе утро, солнце. - Хаус не преминул отметить, что, несмотря на всего три часа сна, Кадди выглядит очень свежо. Даже без грамма косметики. А вот про него, наверно, трудно сказать то же самое. - Хорошо, что ты сама проснулась. А то, боюсь, мой способ разбудить тебя ты бы не оценила. Сейчас десять часов восемь минут.
- Десять часов во...Что!?? - Кадди молниесно вскочила с кровати. - Что!? Хаус! Да ты...Я...Ты...
- Милая, ты решила повторить личные местоимения английского языка? Гм, странное время ты для этого выбрала. Ну ладно, я согласен. Только хочу тебе напомнить, что их явно больше двух.
- Хаус!
- Помочь? Он, она, мы...
- Хаус! Мне. Сейчас. Не до шуток.
- А кто шутит?
- Хаус. Не заговаривай мне зубы, я прекрасно знаю все твои уловки. Я просила тебя поставить будильник на восемь часов. И что же?
- Я поставил его на десять. Лечь в семь утра, а встать в восемь - форменное издевательство. Я подумал, что пара лишних часов сна нам не помешают. Правда, я всё равно ощущаю себя развалиной, а ты ничего, прям как огурчик.
- Зелёная и в пупырышках, ты имеешь в виду? - усмехнулась Кадди. Затем, картинно воздев руки к небу - точнее, к потолку - добавила. - За что мне такое наказание! Я безнадёжно опоздала на работу. Ты, кстати говоря, тоже.
- Упс. Я же действительно прихожу обычно вовремя. Какая незадача. Мне так стыдно.
- Хаус, в больнице до сих пор много пострадавших из Трентона. Некоторые в тяжёлом состоянии. Да там сейчас настоящий аврал. А администратора и одного из лучших врачей госпиталя нет на месте.
- Кадди, тебе не о чем волноваться. Я уверен, все сотрудники прекрасно без тебя справляются. Ты же никому проходу не даёшь, всюду суёшь свой нос, работать мешаешь, ну просто шило в заднице. Или что, это только я пользуюсь твоим особым расположением?
- Хаус... - простонала Кадди и с обречённым видом села обратно на постель. Хаус придвинулся к ней, протянул руку и стал ласково, осторожно перебирать ей волосы. Вся злость Кадди мигом куда-то испарилась. От его нежного жеста у неё перехватило дыхание. Невозможно на него долго сердиться. Он как большой ребёнок, её ребёнок, и она его очень сильно любит.
Учебный госпиталь Принстон-Плейнсборо. Кабинет Уилсона, 10:15 утра
Джеймс Уилсон сидел у себя в кабинете и перебирал папки пациентов. На столе стояла уже третья за утро чашка кофе. Уилсон работал вторые сутки подряд, провёл бессонную ночь в больнице, помогая оказывать помощь пострадавшим в результате трагедии в Трентоне. Кофе мало помогал, ему хотелось спать, хотелось домой, к Сэм. До этого ей пришлось дежурить на работе двое суток, они не виделись уже четыре дня.
Помимо всего прочего, Уилсон волновался из-за Хауса. Он был всерьёз обеспокоен. Форман ему рассказал о случившемся, и Уилсон боялся, как бы Хаус не вернулся к викодину, или не произошло ещё чего похуже. Он чувствовал перед своим лучшим другом вину за то, что так мало уделял ему в последнее время внимания. Хаус как никто другой требует повышенного интереса к своей персоне, ведь это один из его способов бежать от одиночества. Но всё так сложно. В жизнь Уилсона вновь вошла Сэм, неожиданно и, как он надеется, надолго. Угасшая давно страсть вспыхнула с новой силой и захватила их обоих с головой. Он двигается дальше, Кадди с Лукасом создаёт семью, а Хаус…
Надо его срочно разыскать. Мобильный не отвечает, по всей видимости, он его вырубил. «Чтобы Уилсон не доставал», конечно же. Домашний же телефон ему отключили за неуплату. Команда Хауса известий о своём начальнике также не получала. Пора обращаться к тяжёлой артиллерии. То есть к Кадди. Уилсон было поднялся из-за стола, намереваясь зайти в офис главврача, как вспомнил, что он сегодня её тоже не видел. Более того, не далее как час назад, когда он проходил возле отделения аптеки, ему случилось услышать перешёптывания медсестёр. Одна говорила о чём-то, что ни под каким предлогом не должна узнать Кадди. Вторая её успокаивала, мол, наша стерва ещё не приходила, авось, удастся утрясти дело по-тихому. Но, как справедливо подумал Уилсон, за час многое могло измениться. Он позвонил из кабинета в приёмную и спросил, не появилась ли Кадди, на что получил отрицательный ответ. Тогда Уилсон набрал её мобильный. Абонент выключен, недоступен или находится вне зоны действия сети. Кадди отключила сотовый?! Если это так, то он Грегори Хаус.
Уилсон вновь сел, в задумчивости провёл руками по столу, затем откинулся на стуле, сложив руки на груди. Мда, всё это действительно очень странно. Если отсутствие Хауса ещё можно как-то объяснить, то где же черти носят Кадди? Уилсон даже не мог припомнить случая, чтобы она хоть раз опоздала на работу без предупреждения. Можно было бы попробовать позвонить ей домой, но она ведь переехала, а он, как назло, не удосужился до сих пор записать её новый номер. Нет, эти двое его определённо сведут сегодня с ума, а он и так едва мозгами шевелит.
Тут зазвонил телефон. Уилсон снял трубку.
- Алло. Да, здравствуйте, миссис Джоунс. Нет, результаты ваших анализов ещё не готовы. Но я на всякий случай проверю. Будьте добры, подождите секунду.
Квартира Хауса, 10:30 утра
- Ай! Ты мне чуть в глаз не попала.
- А ты не дёргайся, сиди смирно.
- Хорошо же тебя в меде учили, раз ты глаз от щеки отличить не можешь. Ах да, я и забыл, долгие годы игры в большую начальницу даром не проходят. Хотя я-то всегда был уверен, что врач из тебя средней паршивости вы…Ай!
- Заткнись, Хаус. А не то я тебе действительно сейчас глаз продезинфицирую.
- Да чего ты вообще с этой щекой возишься? Подумаешь, царапина! Боевые ранения украшают мужчину, знаешь ли.
- Шрамы, ты хотел сказать.
- У тебя случаем не было в школе прозвища мисс Зануда? Так вот, как тебе мои знаки отличия, нравятся? Я кажусь уже тебе самым красивым мужчиной на земле?
Хаус повертел головой в разные стороны, надул губы и сделал такое комическое выражение лица, что Кадди не выдержала и расхохоталась.
- О да, ты мой герой, - она погладила его по щеке. – Осторожность никогда не помешает. Водой и даже мылом всех микробов не убьёшь. Тем более, ты вчера в такой грязи и пыли ползал. Теперь, когда со всеми твоими царапинами на лице покончено, давай я посмотрю плечо, не надо ли ещё раз перебинтовать.
- Ты его уже перебинтовывала.
- Ну, ведь – сколько там? – около четырёх часов прошло. Рана у тебя достаточно глубокая, вдруг опять кровоточить начала.
- Я бы почувствовал.
Но Кадди, тем не менее, проверила перевязку. Убедившись, что всё пока в порядке, она сказала:
- Ладно, ты прав, в госпитале позже перебинтуем. А теперь нам пора. Мне надо ещё к себе заехать, - тут Кадди замерла, будто что-то вспомнив. - Боже мой, нужно срочно позвонить в Принстон-Плейнсборо. Они там уже, наверно, места себе не находят из-за моего необъяснимого отсутствия.
- По-моему, кое-кто страдает манией величия.
Кадди пропустила последнее замечание Хауса мимо ушей.
- Где же мой сотовый. Странно, неужели никто ещё не звонил, или я просто звонков не слышала. А, вот он, нашла. Проклятье, батарея разрядилась! Хаус, дай мне свой телефон.
- Я его выключил.
- Ну, так включи.
- А что мне за это будет?
Кадди выразительно подняла брови.
- Ладно, я с твоего домашнего позвоню.
- Не сможешь. Его отключили за неуплату. Квартира же несколько месяцев пустовала, за счета я не платил.
- Тогда дай мне сюда свой сотовый.
- Не дам, - чуть ли не с наслаждением произнёс Хаус. Кончики его губ поползли вверх.
Кадди медленно, но верно начинала закипать. Улыбка Хауса становилась всё шире. Он уже решил, как он хочет провести следующий час. Он и так ждал этого слишком долго. Больше ждать не намерен.
Кадди оглянулась в поисках мобильного Хауса. К её разочарованию, нигде на видном месте телефон не лежал. Не станет же она рыться в его вещах, это слишком. Кадди посмотрела на Хауса, открыла рот, собираясь что-то сказать, но передумала.
- Что? Мы не будем играть в местоимения? – Хаус открыто забавлялся.
У Кадди даже глаза чуть сузились от гнева, и участилось дыхание. «Точно пантера», - подумал Хаус. Она стояла посреди комнаты, уперев руки в боки, босоногая, с распущенными, в вольном порядке рассыпавшимися по плечам волосами, по-прежнему в его рубашке – настоящая дикарка, восхитительная в своей ярости.
- Кадди, ты просто представить себе не можешь, как ты сейчас сексапильно выглядишь, - чуть хрипло проговорил Хаус и, не дожидаясь её ответа, – если она вообще собиралась что-то сказать – подошёл к ней, взял за руку и отвёл обратно к кровати.
- А теперь, женщина, ты сядешь, успокоишься и послушаешь, что скажет тебе мужчина – на правах главного, кстати. У себя в больнице ты можешь устраивать матриархат, но в наших отношениях царит патриархат. Ты работаешь, как вол, 24 часа в сутки, семь дней в неделю, 365 дней в году. Ты клинический трудоголик, и я не знаю, кто без кого больше не может обойтись – больница без тебя или ты без неё. Склоняюсь ко второму варианту. Даже твоё подобие личной жизни подчинено работе. Ни Рейчел, ни Лукас – да, Лукас – этого не изменили. Поэтому ничего страшного, если ты позволишь себе полдня отгула. Небеса не рухнут, земля не разверзнется. А если ты позвонишь в Принстон-Плейнсборо – на тебя сразу же вывалят все проблемы, и ты со всех ног помчишься их решать. Кадди, я ещё не закончил. Откровенно говоря, всё, что я только что сказал, меня мало волнует. Я просто ужасно тебя хочу, и ты никуда сейчас не поедешь.
- А как же твоё плечо, твоя нога? Не ты ли мне с самого утра жалуешься, что буквально на части разваливаешься? – тихо спросила Кадди. Глаза её уже не метали молнии. В них плясали весёлые искорки. Так Хаус действовал на неё всегда: в одну секунду она его убить готова, в другую – расцеловать в приливе нежности.
- Вот, умная девочка, понимаешь, что спорить со мной бесполезно. А что касается моего состояния, не переживай, на это у меня сил хватит. Ты ещё пожалеешь, что засомневалась во мне. Пощады будешь просить. И продолжения.
И в тот же момент Хаус повалил Кадди на кровать, но не сразу поцеловал её, как она того ожидала. Его манящие голубые глаза были так близко, ей казалось, что она начинает тонуть в их глубине. Хаус провёл рукой по её лицу, по каждой чёрточке такого родного лица, заставив Кадди таять от этих прикосновений. Ей очень хотелось услышать от него заветное «я люблю тебя» - и накануне, когда она после стольких лет призналась ему в своих чувствах, и сейчас. Но Кадди знала, что он не скажет этих слов. Он ещё не готов. Да и зачем – она читала их в его взгляде. Она чувствовала его любовь каждой клеточкой своего тела. На какое-то время весь окружающий мир перестал для них существовать.
Учебный госпиталь Принстон-Плейнсборо. Кабинет Уилсона, 11:00 утра.
- Алло, мистер Кримсворт, здравствуйте, это доктор Уилсон. Я хотел…
Дверь кабинета резко отворилась, и влетел Форман – ну точь-в-точь как Хаус, тоже без стука.
- Простите, мистер Кримсворт, я вам перезвоню. – Уилсон с лёгким недовольством посмотрел на Формана. – Что случилось?
- Я хотел спросить, не объявлялся ли Хаус. Я надеюсь, с ним всё в порядке. И он нам срочно нужен.
- Нет, Хаус всё ещё не приходил.
Когда за Форманом закрылась дверь, Уилсон вновь набрал номер.
- Мистер Кримсворт, это доктор Уилсон. Так вот, я хотел уточнить, будете ли вы…
Дверь кабинета ещё раз открылась. Вошёл Чейз.
- Прошу прощения, я вам через пять минут перезвоню.
Уилсон почувствовал, что начинает терять терпение. Господи, что сегодня за день! Сумасшедший дом какой-то.
- Прости, что помешал. Есть новости о Хаусе? – спросил Чейз.
- А Формана ты не встретил?
- Нет, я только что из лаборатории…
- Ясно. Нет, я сам понятия не имею, где Хаус.
После ухода Чейза Уилсон в третий раз потянулся к телефону. Не успели на другом конце провода ответить, как его опять потревожили. Теперь это был Тауб.
Уилсон повесил трубку. Всё, с него хватит.
- Я знать не знаю, где сейчас Хаус! Пожалуйста, дайте работать! И неплохо было бы стучаться, перед тем как войти! – Уилсон с удивлением понял, что почти перешёл на крик, а это для него редкость.
Тауб ошарашено посмотрел на него, а потом своим обычным спокойным тоном сказал:
- Да я, собственно, всего лишь проконсультироваться хотел. Я думаю, что это рак, а Форман со мной не согласен.
Уилсон, успокоившись, несколько смущённо и устало протянул руку и взял у Тауба снимки.
- Ну, давай посмотрим, что там у вас…
Квартира Хауса, 11:40 утра.
Они лежали, обнявшись, каждый погружённый в свои мысли. У Кадди на губах играла счастливая улыбка, Хаус, напротив, был серьёзен. Рядом, на полу, в беспорядке была разбросана одежда.
Кадди, по-прежнему нежась в объятиях Хауса, приподняла голову и посмотрела на него. Увидев, что он чуть ли не хмурится, она ощутила лёгкое беспокойство.
- Всё хорошо? Скажи мне, о чём ты думаешь.
- Ммм… – Хаус очнулся от раздумий, улыбнулся и поцеловал её. – Всё отлично, не переживай. – И тут же вновь посерьёзнел. Казалось, он хочет что-то сказать, но не решается. – Я просто…
Кадди выжидательно смотрела на него.
- Лиза, я хочу знать, что произошло с Лукасом.
Она не знала, что подействовало на неё сильнее – звук её имени в его устах или внезапное упоминание о Лукасе. Лиза. Почему, когда она услышала, как он произносит это простое слово из четырёх букв, у неё сердце сжалось от мучительно-сладкой боли? Прошло более двадцати лет с тех пор, как он последний раз обращался к ней по имени. Но даже тогда они предпочитали Хауса и Кадди Грегу и Лизе. Это выходило само собой, она не могла объяснить причину. Грегори. Как странно, но она не представляет теперь, что может назвать его Грегом. Будто чужое имя. Зато Хаус – родное, привычное. Однако для них обоих начинается новая жизнь, не время ли что-то менять? Лиза. Только он один умеет так произносить её имя. Невыразимо мягко и чуть-чуть нараспев. Лиза.
Хаус, почувствовав, что Кадди напряглась, стал успокаивающе поглаживать её по плечу. Она хранила молчание, и он продолжил:
- Для меня это важно. Но, конечно, я пойму, если ты не хочешь говорить об этом. Знаешь, что я думаю? Недосказанность всегда была одной из главных проблем в наших отношениях. Ещё со студенческих времён. Пора избавиться от неё.
«Пожалуй, он прав. Вполне понятно, что он ждёт объяснений. Целый год он пытался мне показать, что изменился, что готов для отношений, что хочет их, а я не желала этого видеть, потому что так было проще, старалась держаться от него подальше, потому что так было безопасней. Всякий раз, когда он делал попытку к сближению, я боялась, что могу утратить над собой контроль. И мчалась как можно дальше, заставляя себя верить, что так надо, что я поступаю правильно. «Хаус - ненадёжный и заведомо проигрышный вариант, Лиза. Тебе ли этого не знать. Не смей поддаваться ему, не подпускай его к себе. Он уйдёт, а тебе останутся в наследство от этих отношений лишь боль, пустота и одиночество». Эти слова, будто мантру, я повторяла изо дня в день. Если я была бы по-прежнему одна, я бы сдалась, наверно, без боя – лишь один его взгляд, одно слово и его близость решили бы всё.Но у меня появился Лукас, и я пыталась наладить с его помощью свою личную жизнь».