Я поржала над тем, что он адвокатом хотел быть. Хорошо, что не стал, это страшные люди на самом деле.
А гейские песни вообще - шЫдервр.

Добавлено (22.03.2009, 15:16)
---------------------------------------------

Добавлено (22.03.2009, 16:04)
---------------------------------------------

Добавлено (22.03.2009, 16:24)
---------------------------------------------

Добавлено (22.03.2009, 17:22)
---------------------------------------------

Вы как-то говорили, что французское кино разучилось взрослеть. Что вы имели в виду?

Кристоф Оноре: Раздражает стремление некоторых французских режиссеров поучать зрителя при помощи пыльных клише и банальностей. Вот в фильмах «новой волны» ничего такого не было — была грубость, подростковое невежество. Они перескакивали с сюжета на сюжет, не беспокоясь о всяких скучных формальностях. Мне нравится это ощущение незаконченности, кино, которое постигает само себя по ходу действия.

Но ваши-то фильмы как раз полны всяких сложных формальностей — возьмем, например, сложный панорамный проход с Людвин Санье в «Песнях..»!

К.О.: Это аллюзия на «Орфея» Жана Кокто и на «Шербургские зонтики», герои на пути из царства мертвых или на пути туда, как в «Песнях».

Говорят, «Песни» снимались очень быстро…

К.О.: Да, старались побыстрее и подешевле. А это не так просто, если съемки происходят в Париже. В первый день у нас была назначена съемка на конкретном тротуаре, для которой специально было получено разрешение от мэрии. А я решил снять на всякий случай сцену и на противоположной стороне улицы. Через пять минут примчалась полиция, ушел целый час на споры с ними. А мы всего-то перешли на другую сторону!

Луи Гаррель: Парижане терпеть не могут съемки кино о Париже и всех киношников считают какими-то особо привилегированными людьми из шоу-бизнеса. Как будто мы не для них все это снимаем! За паразитов нас держат!

В музыкальных номерах нет танцев как таковых, однако некие хореографические элементы все же присутствуют. Как вам удалось их так тонко подать?

К.О.: Бесконечные репетиции. Например, в сцене с двумя мальчиками в постели пришлось прописывать буквально каждый жест. Когда актерам нужно было петь, мы либо ставили заранее записанную музыку через колонки, либо надевали на них наушники, если требовалась тишина в студии. Еще я запретил актерам прохаживаться в ритм музыке — терпеть не могу, когда так делают.

В сценарии Исмаэль, герой Гарреля, — дядька сорока лет (в фильме ему лет 20 — Прим. Time Out). Если бы все так и сняли, что изменилось бы в истории?

К.О.: Ну, его отношениями со старшеклассником могла бы заинтересоваться полиция. Забавно, что именно подросток выбрал Исмаэля, который влюбился в него как идиот (смеется). Обычно в кино эпизод, когда герой заявляет о своей гомосексуальности, связан с внутренним конфликтом: появляется юный гей, герой борется с искушением, он как-то должен заявить о себе, ну и так далее. А в нашем фильме все по-другому, как мне и нравится, — Исмаэлю это просто по барабану. Тут вообще все персонажи обладают сексуальной свободой, пусть даже это и выглядит утопично. Надеюсь, что не излишне гармонично — меня всегда настораживала гармония в сексуальной сфере (смеется).

Еще одно сходство с «новой волной»: вы снимаете быстро — три фильма за три с половиной года.

К.О.: С французским кино сейчас дела обстоят так: либо ждешь удачных условий и снимаешь один фильм четыре года, либо идешь на любые риски и прешь вперед. Честно говоря, второй вариант довольно утомителен. Но по фильму в год мне делать нравится, это не так напряженно. Да вот и Годар как-то сказал: «Я не понимаю, как можно доверить что-нибудь режиссеру, не снимавшему пять лет. Это все равно, что доверить самолет пилоту, который пять лет не летал».

Луи, к актерам это тоже относится?

Л.Г.: Мне не нравится сниматься слишком часто — когда видишь кого-нибудь в каждом втором фильме, трудно сосредоточиться на сюжете. Поэтому я стараюсь не мельтешить.

К.О.: С другой стороны, очень интересно было наблюдать, как Депардье снимается одновременно у Бертолуччи и Марко Феррери. Если вы работаете с двумя очень разными режиссерами, то все в порядке. А вот смотреть на Изабель Карре в 20-ти совершенно одинаковых картинах невыносимо скучно.

Л.Г.: Когда ты снимаешься в фильме, ты вкладываешь в него все, из чего состоит твоя жизнь: воспоминания, жесты, мысли. Если вся эта жизнь состоит из съемок, то вкладывать приходится переработанные остатки с предыдущих съемок. Получается зеркало, в котором отражается другое зеркало. Так жить нельзя.

Источнег