Мини-чат | Спойлеры, реклама и ссылки на другие сайты в чате запрещены
|
|
|
Онкология на двоих
| |
| hoelmes9494 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 00:07 | Сообщение # 91 |
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| MarishkaM, да я бы, наверное так и сделала - просто не подумала, что будет мешать. Сейчас попробую перенести. Но... я честно, в самом начале предупреждала, что могут быть ответвления - например, как "Поехали" , "Квиты"или вот это... 
Перенесла по адресу, в хадди-мини-фикшен. Увы, не всегда, начиная, знаю, что из этого выйдет. В любом случае, каждая отдельная вещичка может быть очень отдельной. Вот "Сердце" - это да, там одна история.Добавлено (09.06.2012, 22:56)
---------------------------------------------
MarishkaM, абстрагируйтесь, а то как вы будете продолжение читать? Добавлено (10.06.2012, 00:07)
---------------------------------------------
прода
Название: Сердце для Уилсона.
Автор:hoelmes9494
Пейринг Хаус/Уилсон
Жанр: броманс
Размер: миди(?) - пока точно не знаю
Саммари: то , что осталось за кадром
Дисклаймер: и не пытаюсь
Весь остаток ночи Уилсон всеми силами старается сдерживать кашель, потому что Хаус спит, уютно уткнувшись лицом в его шею, а когда Уилсон кашляет, его сон становится беспокойным и поверхностным, и Уилсон боится, что он проснётся. Никакой медициной этого не объяснить, но от тепла его дыхания, горло совсем перестаёт болеть, а отёк спадает. Уилсону становится лучше, и под утро он тоже, наконец, крепко засыпает. Дыхание у него тихое и ровное, а лоб прохладный.
Слава богу, с ангиной, кажется, покончено. Зайди речь о каком-нибудь другом, рядовом пациенте, первое, что сделал бы Хаус - подошёл бы к своей знаменитой доске и вычеркнул исчезнувшие симптомы, чтобы получить «сухой остаток» для очередного тур-де-форса диагностики. Но в случае Уилсона диагностировать нечего. Диагноз ясен, прогноз неблагоприятен. Вот только почему Хаусу уже в который раз приходит в голову случай с той онкологической малышкой, которой они делали топографическую диагностику тромбоза мозговых артерий во время реперфузии при остановленном сердце? Жаль, но её, конечно, уже давным-давно нет на свете – чудес не бывает.
Почему же память так настойчиво возвращается к ней, и он снова видит вестибюль, полный белых халатов и улыбок, и смущённого Чейза с конвертом: «Если захочешь посмотреть настоящих бабочек...». И свои неожиданные слёзы, которые он отчаянно старался скрыть, и даже, кажется, преуспел. «Хорошая погода – не пойдёте гулять?» Кажется, именно после этих её слов, он впервые задумался о том, что не все ограничения, наложенные его больной ногой на его жизнь, так уж нельзя обойти. Фактически, из-за неё у него появилась красавица - «хонда». Да что там! Из-за неё и у Уилсона появился «харлей-дэвидсон», да и, пожалуй, сама идея попробовать обогнать ветер.
Он всё же хотел бы спросить проснувшегося Уилсона о её судьбе, но вдруг понимает, что не может вспомнить, как её звали, и что глупо интересоваться судьбой человека, чьё имя не можешь вспомнить.
- Привет, - сипловато говорит Уилсон, щуря не совсем ещё расклеившиеся глаза. – Как ты? Не выспался, да?
- Если тебе неловко за твою ночную истерику... - начинает Хаус.
- Мою ночную истерику... – эхом повторяет Уилсон почти без выражения, но этого «почти» достаточно для того, чтобы Хаус покраснел и передумал заканчивать фразу.
Повисает молчание. На этот раз заговаривает Хаус:
- Как твой кашель?
- Прошёл пока.
- А горло? Температура? Ну-ка, дай пульс, - он протягивает руку и ухватывает Уилсона за запястье. – Девяносто два – девяносто шесть, где-то так...
- Я – в порядке. Мы можем ехать дальше.
Хаус кивает и надолго задумывается. Его глаза из голубых становятся тёмно-синими, такими же индиго, как он сам.
- Уилсон...
- Да, Хаус?
- Куда мы едем?
Уилсон узнаёт интонацию – с такой же Хаус спросил его: «Что мы здесь делаем?» - перед той отчаянной попыткой справиться с опухолью двойной дозой химии. Сейчас-то Уилсон понимает, что вдохновило его на то безумие – случай с Такером. Тогда это сработало. Почти сработало. Если бы не отказ печени. Но ведь всё обошлось.
- ...умерла конечно?
Он вздрагивает. Оказывается, Хаус что-то говорил ему, спрашивал о чём-то... о ком-то...
- Прости, я задумался...
- Та лысая крошка, из которой мы выкачали кровь, а она в отместку совратила моего австралийского подкидыша? Я понимаю, ты будешь шокирован моим равнодушием, но её ник я не запомнил.
- Напротив, я удивлён твоим НЕравнодушием. Она умерла в двенадцать с половиной, в Иллинойсе. От рака, естественно. Ты подарил ей три с половиной года.
- Немного...
- Ты не прав. Иногда три с половиной года - очень много. А вот Такер жив до сих пор.
- Плевать мне на Такера! Кому нужны фальшивые друзья, растаскивающие тебя на запчасти!
- А тебе? – помолчав, вдруг спрашивает Уилсон.
- Никому.
- И ты не отдал бы мне часть печени, если бы я умирал?
- Уилсон, ты и так умираешь, но тебе не нужна моя печень. Зачем ты задаёшь вопросы, ответы на которые ничего не значат? Я могу соврать, и ты даже не узнаешь, врал ли я.
- Ты прав, - Уилсон опускает голову. – Не узнаю...
Почему-то его огорчает это обстоятельство.
Хаус не знает, что сказать, и просто вертит в руках трость – красивую, новую винтажную трость со змеёй, почти как у Асклепия.
- Хочешь, отдам тебе леденцы? - неожиданно спрашивает он.
- На которые у тебя аллергия? И потом, ты мне их уже отдал.
- Хочешь, - на ходу меняет условия Хаус, - съем их все вместе с обёрткой?
- Зачем?
- Не знаю. Просто это так же глупо, как отдавать часть печени человеку, которому она не нужна.
- И, главное, так же не проверить.
Вместо ответа Хаус высыпает несколько леденцов из пакета на ладонь и спокойно кидает в рот.
- Выплюнь, дурак! – пугается Уилсон. – Отёк Квинке будет.
Хаус тут же послушно выплёвывает леденцы в пепельницу. Но Уилсону всё равно неспокойно – за короткое время он успел их изрядно облизать.
- Супрастин есть у тебя? – настойчиво спрашивает он. - Прометазин? Прими сейчас же. И чего ты доказал этим, интересно?
- Ничего. Просто сейчас я сделаю для тебя всё, что ни попросишь.
Он говорит это буднично, без малейшего пафоса, даже устало. И поэтому Уилсону невольно верится. И, как это ни нерационально, он выдыхает с видимым облегчением:
- Я тебя уже прошу: прими супрастин.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Суббота, 09.06.2012, 22:55 |
| |
| |
| kekika | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 02:43 | Сообщение # 92 |
Аллерголог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 305
Карма: 550
Статус: Offline
| Мне очень нравится то что пишите. Вам изумительно удается создать.. настроение что-ли, - когда я читаю вас, то ощущаю цвета и слышу запахи., а главное - я ИХ вижу.. Будто фильм закончился, а теперь - началась уже настоящая жизнь.., ну как-то так. 
Читаю, а хочется одного, чтобы рассказ не заканчивался как можно дольше...
Спасибо вам. И спасибо, что убрали "то что на букву Ха"  , просто и правда уж как-то совсем это не уместно было здесь. Извините, но возникло какое-то странное чувство.. Как.. Вот помните момент из "Войны и мира" (из фильма, в книге немного по-другому), когда в полутьме гостинной сидят Наташа, Николай, Диммлер, Соня и философствуют о вечности, сновидениях, о бессместности души, всю ту невероятную атмосферу.. И вдруг! врывается Петя Ростов с криком «Ряженые!».. 
Как там всех передернуло!  А как Наташа отреагировала - "Дурак! " (ой, надеюсь вы поняли, что это о неуместности той "веточки", извините за уточнение) Я это к тому, что вот сижу я вся такая погруженная в историю, переживаю, а меня вдруг - ба-бах, за шкирку и вон за ворота - "нечего тут рот раззевывать, это ж всё не по-настоящему, ты что совсем того" :(
С нетерпением жду проду 
Единственный предел — это небо. Ваше небо. Ваш предел.© Т.Х.
Сообщение отредактировал kekika - Воскресенье, 10.06.2012, 13:25 |
| |
| |
| Андрей305 | Дата: Воскресенье, 10.06.2012, 07:57 | Сообщение # 93 |
Иммунолог
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 2178
Карма: 11407
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) - И ты не отдал бы мне часть печени, если бы я умирал?
на мое имхо, не задал бы Вилсон такой вопрос
"Я - поверхностный, несерьезный и эгоистичный. И мне это нравится" (с) Х.Лори
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 11.06.2012, 13:10 | Сообщение # 94 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (kekika) Будто фильм закончился, а теперь - началась уже настоящая жизнь.., ну как-то так.
Ой, что вы делаете? Я ж заплАчу сейчас! 
Quote (kekika) И спасибо, что убрали "то что на букву Ха"
Ну это не мне, это Маришке спасибо - я как-то не подумала, что здесь и другие рубрики имеются - привыкла уже всё сюда валить. Разве что "Квиты", которые "вопиют к небесам" на СЛЭШ повесила(не читайте их, кстати - негатива море)
Quote (Андрей305) на мое имхо, не задал бы Вилсон такой вопрос
А это и не было вопросом - это было, скорее, упрёком за огульное "никому". Уилсон считает, что друг вправе требовать определённых жертв, такова его позиция(если вспомнить историю с Эмбер). Он вдруг начинает сомневаться не в том, отдаст ли Хаус печень, а в том, что Хаус признаёт правомочность такой позиции. И Хаус почувствовал это, но дело в том, что и он её признаёт - просто Такер ему активно не нравится(мне тоже), и он демонстрирует Уилсону, что признаёт(жест с леденцами и последующие слова).
Добавлено (10.06.2012, 11:25)
---------------------------------------------
Вдогонку к предыдущему:
Название: Сердце для Уилсона.
Автор:hoelmes9494
Пейринг Хаус/Уилсон
Жанр: броманс
Размер: миди(?) - пока точно не знаю
Саммари: то , что осталось за кадром
Дисклаймер: и не пытаюсь
- Он вызывает у меня неадекватные реакции, - предупреждает Хаус, но таблетку проглатывает. – Ну что, едем?
- Ещё чего! Так я и пустил тебя под супрастином за руль.
- Да брось. Езжу ведь я под викодином.
- Ты живёшь под викодином. Ты к нему привык, как к ингредиентам собственного метаболизма. И вообще... сейчас наш спор не имеет смысла.
- Это ещё почему?
- Потому что ... дождь.
Дождь заряжает на весь день. Но он тихий, без ветра, и он действует на Уилсона неожиданно успокаивающе. Словно жизнь остановилась, пообещав его подождать. Даже время суток неопределённое – не утро, не день, не вечер – мягкие предсумерки, которые длятся бесконечно, и низкое небо, как защитный кокон, и тихий шелест капель. Уилсон совсем не против, чтобы этот дождь никогда не кончался.
Они валяются на кроватях, лениво перелистывая спортивные журналы, а телевизор работает без звука.
- Я тебя люблю, - вдруг слышит Уилсон. Он не сразу осознаёт, что именно услышал, и удивлённо поднимает голову с опозданием.
Хаус спит. Его голова на сгибе локтя, глаза закрыты, дышит ровно, с лёгким похрапыванием. На спортивном журнале, забытом под щекой – влажное пятно слюны. По всему видно, заснул уже давно. «У меня галлюцинации?» - думает Уилсон.
- Хаус, - на всякий случай тихонько окликает он.
Спит. Не слышит.
Уилсон медленно садится на своей кровати, потом встаёт. Стараясь сделать это беззвучно, пересаживается на край кровати к Хаусу. Очень осторожно, очень медленно протягивает руку.
У Хауса колючая щетина, но там, где её уже нет, кожа нежная, как у ребёнка. Как ему удаётся не обветривать её, проводя полдня в седле мотоцикла? Волосы на голове похожи на свалявшуюся кудлатую шерсть. Уилсон проводит пальцами по натянутой на спине ткани футболки, прислушиваясь к дыханию Хауса. Он всё ещё надеется его подловить, но нет: Хаус спит. Он, точно, спит. Может быть, он произнёс эти слова во сне? Но тогда кому они предназначались? Может быть, совсем не Уилсону? Может быть, ему снится кто-то из прежней жизни? Стейси, например...
- Я люблю тебя, Джеймс Эван Уилсон, - в этот миг говорит Хаус, словно прочитал его мысли. Глаза его по-прежнему закрыты.
- Хаус?
- Не мешай, я же сплю.
"Может быть, - задумывается Уилсон, - это и есть его неадекватная реакция на супрастин? Спросить?"
Но вместо этого тихо, одними губами говорит:
- Я тоже люблю тебя... Хаус.
Добавлено (10.06.2012, 22:53)
---------------------------------------------
продолжение
Название: Сердце для Уилсона.
Автор:hoelmes9494
Пейринг Хаус/Уилсон
Жанр: броманс
Размер:миди(?) - пока точно не знаю
Саммари: то , что осталось за кадром
Дисклаймер: и не пытаюсь
Следующим утром они покидают своё очередное пристанище. У Хауса к мотоциклу пристёгнут «жезл асклепия». Волосы Уилсона отросли и всегда растрёпаны, потому что он больше не пользуется феном. На его щеках – щетина не хуже, чем у Хауса. Парадоксальным образом это его молодит. Так же, как молодят чёрная кожаная куртка, джинсы «used» и «гриндерсы». Он покупает себе тонкие водолазки и футболки с крикливыми рисунками. Он жуёт жвачку и грызёт леденцы. Он сильно похудел. Это тоже заставляет его выглядеть моложе. Он недопустимо долго обманывает себя, что всё ещё в порядке. Он встаёт с постели – каждый раз с другой, потому что они сменяются, как сменяются отели, ночлежные дома и палаточные кемпинги – и садится на свой мотоцикл, чтобы продолжать безумный путь в никуда. И всё-таки он здорово похудел.
Он начинает храпеть во сне – сначала только лёжа на спине, потом в любом положении. Вены на его шее теперь всё время слегка набухшие. Когда приходится толкать заглохший мотоцикл вверх по склону холма, на его лице выступает крупными каплями пот, и он ложится грудью на седло, словно Сизиф на свой камень, не в силах двигаться дальше.
-Ты в порядке? – тревожно спрашивает Хаус.
Зачем он спрашивает? Разве он не видит, что не в порядке?
- Всё о`кей, Джи-мен!
Он понимает, что конец безумному ралли близок. Всё чаще он вспоминает металлическую бабочку и кружевной мост через каньон. Всё чаще просыпается по ночам и лежит без сна, прислушиваясь к дыханию Хауса – реже сонному, чаще такому же встревоженному и неровному, как у него самого. Потом он начинает задыхаться. У него появляется патологическая реактивность бронхов, как у астматика. Иногда Хаус перебирается к нему, садится, прислонившись спиной к спинке кровати или к стене и, притянув его к себе, позволяет, в свою очередь, опереться на себя, как на изголовье.
- Что ты делаешь? – удивляется он, когда это происходит впервые.
- Депонирую твою кровь ближе к промежности, чтобы тебе снились эротические сны, - отвечает Хаус. – Молчи и не слушай своё сердце каждую минуту – слушай моё.
Он берёт его безвольную кисть и, уложив на свою ладонь, слегка поглаживает. Уилсон удивлён и вспоминает, как когда-то давно, в детстве, когда он болел скарлатиной и валялся с температурой и распухшим горлом, так же брала его ладошку и поглаживала мама. У неё были тонкие слабые пальцы, у Хауса – гибкие и сильные. Пальцы пианиста, пальцы врача. Свист в его груди стихает, он успокаивается и засыпает, удобно устроив голову у Хауса на плече. Утром Хаус хромает больше обычного, и, усаживаясь в седло мотоцикла, поддерживает правую ногу руками, но о прошедшей ночи не вспоминает, и они снова срываются с места и едут вперёд. У них ещё есть время. Хаус повторяет это довольно часто, и Уилсон верит ему. Он влюблён в свой «харлей-дэвидсон», он обгоняет ветер, он бессмертен, когда мчится, видя впереди только обтянутую курткой спину Хауса. Вот если бы вообще никогда не глушить мотор!
Но однажды всё обрывается, и даже не из-за Уилсона. Ночью у Хауса вдруг на ровном месте некупируемая почечная колика, прободение мочеточника, и нужна срочная операция. Их доставляют по санавиации и, видимо, по какой-то немыслимой прихоти божьей, ни куда-нибудь, а в родной «Принстон – Плейнсборо».
«У судьбы всегда крутой расклад, - хрипит Хаус, приподнимаясь на носилках. - Играем «без козыря», Джей-Даблью. Пусть меня починят – я здесь не задержусь, не бойся. У нас ещё куча времени».
О том, что пациент Говард Лайли из интенсивной терапии на самом деле покойный «великий и ужасный» диагност Хаус, бывший заведующий отделением доктора Чейза, догадываются только очень немногие. Форман обещает, что Хауса никто не увидит, Чейз говорит, что о Хаусе никто не узнает, но Хаус почти не удивляется, когда на третий или четвёртый день после операции находит в своей палате своего агента по УДО.
- Мы знакомы? – холодно спрашивает он, взирая сверху вниз, как мог бы взирать заключённый в крепость король на предавших его, но явившихся засвидетельствовать своё почтение подданных.
- Увы, доктор Хаус.
- Эй, вы что-то путаете, -Хаус изображает любезную улыбку. - Насколько мне известно из инета, доктор Хаус мёртв. Меня зовут Говард Лайли, я агент по рекламе и маркетингу в...
- Говард Лайли мёртв. Есть официальное заключение.
- ... в изгнании, - договаривает Хаус не так, как собирался, задумчиво скребёт отросшую в щетине седину и, наконец, капитулирует:
- Так я и подозревал, что эти растяпы из коронёрского ведомства что-то перепутали. Кто меня «сдал»? Уилсон? Последнее время я замечал, что ему надоела карьера Арлена Несса.
На самом деле Хаус высказывает, как наиболее вероятное, самое маловероятное предположение. Это ход в игре. Людям нравится утверждать свою правоту за счёт чужой неправоты. Но Уилсон, как раз в этот момент появляющийся в дверях палаты с не разрешёнными Хаусу, но очень желаемыми сэндвичами, слышит его слова и замирает, как вкопанный.
Эй! – встревоженно окликает его Хаус. – Я ведь не тебе это говорил. Что за манера подслушивать? Да брось, не бери в голову. Даже если...
Уилсон роняет свёрток на пол. Одну секунду стоит, словно раздумывая, а потом неторопливо падает сам, придавливая сэндвичи.
Добавлено (11.06.2012, 13:10)
---------------------------------------------
продолжение
Название: Сердце для Уилсона.
Автор:hoelmes9494
Пейринг Хаус/Уилсон
Жанр: броманс
Размер:миди(?) - пока точно не знаю
Саммари: то , что осталось за кадром
Дисклаймер: и не пытаюсь
- Не двигайтесь, - терпеливо просит Чейз, - если не хотите, чтобы я пришил вам подкожную клетчатку к штанам.
- Всегда знал, что ты хреновый хирург, так что не удивлюсь, - огрызается Хаус. Ему не больно – Чейз обезболил область наложения швов точно, как ювелир. Но, как всегда, зависимое положение напрягает, а на боку на столе с приспущенными штанами и задранной футболкой – зависимее не придумаешь.
- А вы – хреновый реаниматолог, - отбивает Чейз. – Порвались, как первородящая. Мы не знали, кому первому помощь оказывать.
Он нарочно старается уязвить бывшего босса, демонстрирует свою независимость, словно самец, почувствовавший угрозу территории. «Да не отберу я, не отберу твоё «особое диагностическое» - мне сейчас не до него».
- Я поскользнулся на огурце, - объясняет Хаус. – Я – хромой, если ты забыл, а Уилсон усеял весь пол палаты огурцами. И, наверняка, сделал это нарочно – знает ведь, что я их не ем...
И совсем другим тоном – негромко и виновато – спрашивает:
– Как он?
Чейз пожимает плечами:
- Стабилен.
Хаус понимает этот жест – ничего, кроме «стабилен» в подобной ситуации и не скажешь. Опухоль добралась до сердца, давит на перикард. Будут новые приступы. Будет удушье. Уилсон будет мучительно умирать, а ему придётся при этом присутствовать – Форман подаёт ходатайство о новой отсрочке «в интересах тяжелобольного Джеймса Э.Уилсона, состоящего с осужденным в однополом союзе и на его фактическом иждивении до момента смерти вышеозначенного Джеймса Э.Уилсона». Вся медицина в документах и экспертных заключениях прилагается. Формулировку подсказал сам агент по УДО, и Хаус даже спорить не стал – не всё ли равно, какая формулировка. Он даже почти хочет, чтобы ходатайство отклонили. Всё равно их ралли закончено.
«А ведь было неплохо, - вдруг думает Хаус. – Нам обоим было неплохо мчаться, обгоняя ветер, и ни о чём не задумываясь. Уилсону было неплохо. Он часто улыбался, я помню. Раковые обычно не улыбаются так часто». Он внезапно ловит себя на том, что думает об Уилсоне в прошедшем времени и вздрагивает. Чейзу кажется, что он вздрагивает потому, что проходит действие обезболивающего, и он успокаивающе говорит, что уже закончил. «Только наклейку – и всё!»
И едва успевает наклеить, потому что Хаус, не дожидаясь, пока он закончит, одёргивает футболку и лезет со стола.
- Нужно полежать, - робко протестует Чейз, но Хаус не обращает на его слова ни малейшего внимания.
- Хочу его видеть. Он загружен? Нет? – и уже хромает по коридору, по-хозяйски, не таясь больше, и вслед ему поворачиваются головы, потому что зрелище этой высокой припадающей на правую ногу фигуры с тростью для персонала Принстона, как узнаваемые кадры ретроспективного показа какой-нибудь эпической ленты. Но никто не окликает, ни единый голос не пискнет хотя бы «С возвращением, доктор Хаус» - только взгляды. «Я чувствую себя, как привязанный к столбу на площади», - думает Хаус, обламывая острия взглядов грудью и глядя вниз, чтобы ни одно из них не вонзилось в глаз.
Почему-то перед дверью палаты Уилсона он останавливается в нерешительности. Нет, в самом деле, ему непросто войти. Ему почему-то кажется, что Уилсон за эти полтора-два часа разительно переменился, и он увидит лысого кахектичного типа неопределённого возраста, утыканного трубками и иголками.
В палате попискивает кардиомонитор. Уилсон, соединённый с ним длинными шнурами, полулежит в подушках и играет в «тетрис». Выражение лица у него непонятное: мельком взглянув на Хауса, переводит взгляд снова на экран.
- Японские учёные установили, - говорит Хаус, беря себе стул и усаживаясь, - что дети, регулярно занимающиеся игрой в тетрис, отстают в учёбе. Эта забава неблагоприятно действует на мыслительные способности. И дело, мне думается, вот в чём. Из-за кажущейся лёгкости решения задач у индивида складывается неверное представление о том, как подобные задачи решаются в реале. Представь себе, например...
- Хаус, - перебивает его разглагольствования Уилсон, убирая игрушку в тумбочку. – Я больше, наверное, уже не пойду в школу, так что не сотрясай воздух зря. Что с твоим УДО? Когда тебя посадят?
- Форман сказал агенту, что мы геи. По-видимому, это смягчающее обстоятельство. Ну, в смысле, то, что мне приходилось терпеть тебя столько лет.
- Послушай, - Уилсон вдруг улыбается улыбкой Кайла Кэллоуэя. – Давай, я сейчас оторву все эти штуки, мы сядем на мотоциклы и... ведь у нас ещё есть время?
Хаус молчит. Это тяжёлое молчание – молчание, в котором гибнут надежды. Уилсон смотрит на него, и свет, на мгновение вдруг вспыхнувший в глубине его зрачков, медленно гаснет.
- У нас хватило бы времени, - наконец говорит Хаус, - как раз на то, чтобы доехать до моста через каньон. Но есть проблема. Наши мотоциклы довольно далеко отсюда... И ты теперь можешь умереть в любой момент.
Уилсон опускает глаза. Он долго молчит и, наконец, с его губ срывается одно-единственное слово, очень тихое – не вопрос, констатация факта:
- Сдаёшься...
Хаусу больно. Это видно по глазам, по морщинам, по молчанию. Но ему больно не от слов Уилсона – больше всего ему больно от тех слов, которые он скажет сейчас сам. Но он не может не сказать их. Он не должен оставлять неопределённости.
- Наше время вышло, - говорит он. – Времени больше нет, Уилсон.
Беспомощные бархатные щенячьи глаза. Нет сил смотреть в них, и Хаус опускает голову. Губы Уилсона приоткрываются – кажется, он хочет что-то сказать, только не знает что.
- Тогда, - вдруг запальчиво, почти по-петушиному вскрикивает он, - что ты здесь делаешь? Назови время смерти и пошёл вон! Мне не нужно венков и соболезнований, тем более от тебя.
Хаус пожав плечами, медленно идёт к двери.
- Эй! – резко окликает Уилсон.
Хаус останавливается, поворачивается и ждёт.
- Ты не назвал время смерти! – он говорит требовательно, и глаза горят странным огоньком.
- Нельзя назвать время смерти, пока она не наступила.
- Она наступила. Ты сам сказал.
- Официально смерть констатируется после остановки дыхания и кровообращения, - без выражения говорит Хаус.
- Так останови...
Наконец, до него доходит, он понимает, о чём Уилсон просит его. Это понимание странным образом лишает его возможности дышать, словно это у него компрессия средостения.
- Ты обещал!
Хаус молчит. Сколько, интересно, он сможет обходиться совсем без воздуха?
- Трус, - презрительно выплёвывает Уилсон. Его презрение помогает Хаусу вдохнуть.
- Сволочь...
- Пошёл вон!
Хаус не уходит. Помолчав, переходит не то к уговорам, не то к оправданиям:
- Ты же почти не страдаешь ещё... Настоящих болей нет, удушье снимут дилататорами, ритм стабилен... Есть новые схемы лечения, рентген... Почему не попробовать? Все нежелательные явления можно облегчить – это больница, ты будешь в хороших руках, – беспомощное лепетание, не надо этого говорить, оправдательные спичи ему никогда не давались.
Уилсон опускает голову, а рукой, поднятой в защитном жесте словно отстраняет его. Молча.
- Есть наработки по использованию цисплатина и этопозида, - не унимается он. – Ты выбирал, когда мог выбирать, выбирал между пятью месяцами здоровья и годом-двумя страданий. И я признал твоё право на выбор. Но теперь у тебя не осталось пяти месяцев, тебе не из чего больше выбирать, это просто глупо...
- Хаус... – негромко перебивает Уилсон. - Уйди.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Понедельник, 11.06.2012, 16:01 |
| |
| |
| Larisanew | Дата: Понедельник, 11.06.2012, 13:31 | Сообщение # 95 |
Психотерапевт
Награды: 2
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1560
Карма: 8857
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) «Я чувствую себя, как привязанный к столбу на площади», - думает Хаус, обламывая острия взглядов грудью и глядя вниз, чтобы ни одно из них не вонзилось в глаз.
Quote (hoelmes9494) Тогда, - вдруг запальчиво, почти по-петушиному вскрикивает он, - что ты здесь делаешь? Назови время смерти и пошёл вон!
Quote (hoelmes9494) Уилсон опускает голову, а рукой, поднятой в защитном жесте словно отстраняет его. Молча.
Ну, вот они и вернулись! Спасибо hoelmes9494,
"Хорошо было Адаму! Если ему случалось удачно сострить, он мог быть уверен, что не повторяет старые шутки" Марк Твен
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 11.06.2012, 13:45 | Сообщение # 96 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Larisanew, спасибо!
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Hellste_Stern | Дата: Понедельник, 11.06.2012, 14:38 | Сообщение # 97 |
von allen
Награды: 2
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 2092
Карма: 3306
Статус: Offline
| Хм. Два мягоньких даже не тапка, а пинетка.
Первый - юридический. Термин "ответчик" - из гражданских правоотношений. В уголовке - обвиняемый.
И второй - автор, вы точно уверены, что это таки броманс ? 
Gimme fuel, gimme fire
Gimme that which I desire
Oo ____ oO
●
|
| |
| |
| hoelmes9494 | Дата: Понедельник, 11.06.2012, 16:02 | Сообщение # 98 |
|
фанат honoris causa
Награды: 0
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 4345
Карма: 6358
Статус: Offline
| Quote (Hellste_Stern) Два мягоньких даже не тапка, а пинетка.
Первое - исправила на "осужденный", по поводу второго, предложения рассматриваются. Что это, по-вашему? Они состоят в очень близких, но не сексуальных отношениях.
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
|
| |
| |
| Hellste_Stern | Дата: Вторник, 12.06.2012, 00:15 | Сообщение # 99 |
|
von allen
Награды: 2
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 2092
Карма: 3306
Статус: Offline
| Quote (hoelmes9494) Что это, по-вашему?
а я не знаю. я вообще в непонятках.
что я знаю точно - мужики не говорят друг другу "я тебя люблю" (даже пьяные в хлам) и не лезут в близкий контакт, если это не потасовка (или пьянка). и уж точно за ручку друг друга держать не будут.
помните анекдот про двух приятелей и кобру?
Gimme fuel, gimme fire
Gimme that which I desire
Oo ____ oO
●
|
| |
| |
| Anais | Дата: Вторник, 12.06.2012, 00:36 | Сообщение # 100 |
Психотерапевт
Награды: 5
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1609
Карма: 10028
Статус: Offline
| Quote (Hellste_Stern) мужики не говорят друг другу "я тебя люблю"
Говорят, говорят.
"Послушайте, – сказал Атос, взяв его за руку, – вы знаете, д'Артаньян, что я люблю вас. Будь у меня сын, я не мог бы любить его больше, чем вас".
Живите в доме - и не рухнет дом. ©
|
| |
| |
| Hellste_Stern | Дата: Вторник, 12.06.2012, 08:53 | Сообщение # 101 |
|
von allen
Награды: 2
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 2092
Карма: 3306
Статус: Offline
| Quote (Anais) "Послушайте, – сказал Атос, взяв его за руку, – вы знаете, д'Артаньян, что я люблю вас. Будь у меня сын, я не мог бы любить его больше, чем вас".
дык, это 18 век. в те времена мужики носили чулки, да еще и красились
Gimme fuel, gimme fire
Gimme that which I desire
Oo ____ oO
●
|
| |
| |
| Korvinna | Дата: Вторник, 12.06.2012, 09:04 | Сообщение # 102 |
Кардиолог
Награды: 4
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1063
Карма: 8200
Статус: Offline
| Quote (Hellste_Stern) помните анекдот про двух приятелей и кобру?
Это который "помрешь ты, Вася"? (кивая) ага, вот так друзья-то и проверяются ;)
Dixi et animam levavi
|
| |
| |
| Hellste_Stern | Дата: Вторник, 12.06.2012, 09:25 | Сообщение # 103 |
|
von allen
Награды: 2
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 2092
Карма: 3306
Статус: Offline
| Korvinna, ага, он самый.
все-таки по требованиям к друзьям это мягко говоря перебор
Gimme fuel, gimme fire
Gimme that which I desire
Oo ____ oO
●
|
| |
| |
| Korvinna | Дата: Вторник, 12.06.2012, 09:31 | Сообщение # 104 |
|
Кардиолог
Награды: 4
Группа: Персонал больницы
Сообщений: 1063
Карма: 8200
Статус: Offline
| Quote (Hellste_Stern) все-таки по требованиям к друзьям это мягко говоря перебор
перебор, естественно, но васин приятель всё ж эгои-ист Нет бы заняться изготовлением отсоса из подручных материалов
Dixi et animam levavi
Сообщение отредактировал Korvinna - Вторник, 12.06.2012, 09:32 |
| |
| |
| Hellste_Stern | Дата: Вторник, 12.06.2012, 09:43 | Сообщение # 105 |
|
von allen
Награды: 2
Группа: Дежурные врачи
Сообщений: 2092
Карма: 3306
Статус: Offline
| Quote (Korvinna) васин приятель всё ж эгои-ист
ага, а Вася гаааааад! взял и наврал!
но васин дружбан еще дурнее - если бы он был один, с кого бы он чего требовал? 
Gimme fuel, gimme fire
Gimme that which I desire
Oo ____ oO
●
|
| |
| |
|
Наш баннер |
|
|
|
