Глава 1

Можно было представить, о чём он думал, просто посмотрев на него.
Лиза Кадди прекрасно знала этот взгляд. Немного задумчивый, немного хмурый, но такой притягательный. И было так больно смотреть в его красивые глаза, поблекшие с течением времени. Да, раньше они отливали лазуритом, потом стали цвета морской волны, теперь же – лишь бесцветная серость, в которой лишь в солнечном свете угадывался синеватый оттенок.
Сейчас он стоял перед ней в задумчивости. И вот на его лице постепенно проступило «то самое» выражение, когда кто-то случайно давал ему подсказку. Тот самый недостающий фрагмент мозаики, которая мгновенно собиралась у него в голове, позволяя нанести точный удар. В этот момент он, словно искусный фехтовальщик, разил болезнь прямо в сердце.
Он сорвался с места и быстро, настолько, насколько позволяла ему больная нога, зашагал в сторону двери. Хотелось окликнуть, но потом подумалось - к чему? Он всё равно не услышит.
Он. Хаус. Её Хаус. Самый любимый ею мужчина.
Только он мог ей управлять. Мог по-хозяйски зайти в её душу, резко и с шумом распахивая двери в её сердце, примерно так, как обычно входит в её кабинет. И только он мог при этом впустить столько ослепляющего света, который сжигал тьму и холод от долгого одиночества, что ей действительно хотелось жить.
Да, Лиза Кадди когда-то была счастлива. При одном взгляде на этого мальчишку-бунтаря что-то в её сердце теплело, оттаивало, и она, порой просто наплевав на свой разум, опускалась в омут безумных отношений, страсти, которую она видела только в его глазах. Только Хаус мог смотреть на неё ТАК. И больше ни один мужчина на свете. И, несмотря на то, сколько боли он ей причинил, она всё равно всегда давала ему шанс.
Восемьсот тридцать два шанса.
Но всё кончилось.
И он сам в этом виноват.
Теперь она не ждала. Она вообще старалась не обращать на него внимания. И делала это весьма неудачно, ведь он сам постоянно находил её там, где не мог найти больше никто. Он знал всё о ней. Он мог умело играть на струнах её души. И с сердцем её он играл, словно со своим дурацким мячиком. И они задыхались. Он – от боли, она – от нежности. Ей казалось, что он не хочет её отпускать. Но поздно. Уже было слишком поздно что-либо менять. И Лиза Кадди боялась признаться себе в том, что, возможно, это и её вина тоже. Она слишком во многом была виновата.
Она вышла из своего кабинета. Её кабинет… Место, откуда управлялась вся Принстон-Плейнсборо, жила под её чутким руководством. Она любила эту больницу. Как мать любит своё родное дитя. И управляла ею со всепоглощающей любовью. Сейчас, когда у неё есть Рейчел, Кадди могла распределять своё внимание, и часто именно больнице теперь этого внимания не хватало. Не хватало этого внимания теперь и её вечному ребёнку Хаусу, и его неизменному другу Уилсону. Только Рейчел. Только Лукас. И больше никто не мог занять в её сердце столько места. Особенно сейчас. Особенно тогда, когда она снова начала врать себе, как и двадцать лет назад. Кадди прекрасно понимала, что с Хаусом у нее не может быть будущего. И не могло бы быть. Потому именно она прекратила эти болезненные для них обоих отношения, ведь так будет лучше. По крайней мере, ей так казалось. Грегори Хаус всегда считал Кадди умной и сообразительной женщиной, но о наивности её он явно не знал.
Больница была практически пуста. Только пара медсестёр как всегда сновали туда-сюда. Где-то химичил со своим больным Хаус. Ей даже думать было страшно о том, что именно он там делает. Вот из своего кабинета выходит Уилсон. Кадди сразу отметила, что он расстроен, но она не стала обращать на себя его внимание. Она понимала, что ничем не сможет помочь. И так было понятно, что он снова потерял кого-то из своих пациентов.
«Удивительно, как он ещё способен на чувства, столько лет работая в онкологии… Как он вообще всё это выдерживает…» - отстранённо думала она.
Из кабинета вместе с ним вышла Реми Хадли.
«А вот и поддержка…»
Кадди совершила элегантный вираж и скрылась за дверями радиологии. Ей не хотелось сейчас ни с кем разговаривать. Просто ходить по пустым коридорам и мечтать, мечтать, мечтать…

***
«Что это такое – быть счастливым? Значит ли это, что ты ни в чём не нуждаешься? Или же значит ли это, что ты просто радуешься жизни? Или твоя жизнь становится чем-то светлым?.. Не той серой, бессмысленной краской… Словно стены психиатрички снова на тебя давят, выдавливают дух из тела, отнимают последнее дыхание, наблюдают за твоей болью… И за твоей бесполезной борьбой… Что будет дальше? И будет ли оно вообще?..»
Хаус опустил глаза на пациента. Среднестатистический мужчина среднестатистического возраста, со среднестатистической семьёй и такой же среднестатистической работой. Зато болезнь у него далеко не среднестатистическая. Вот что делает с людьми обыденность. Вот что делает с ними серость. Они сходят с ума.
«Не хочу быть таким».
Он поморщился. Самый страшный враг человечества – равнодушие. Самая страшная их болезнь – безучастие. Ты можешь реагировать как угодно: помочь, дать совет, послать, но нельзя реагировать полной пустотой. Вакуум.
«Хаус - анархист, он не нарушает правила, он их просто игнорирует…»
Да, старик Форман прав. Он анархист. И ему действительно плевать на правила. Человек должен делать то, что считает нужным, правильным, и плевать на последствия. Иначе какой же он человек? К чёрту вежливость, к чёрту социальные контракты. Только истинное, правдивое имеет значение. В конце концов, всякое бывает. Но смысл в таком обществе? Притворство, ложь… Когда они совершенно ни к чему… Да, все лгут…
«Я не изменяю своей жене!»
Поправочка. Изменяешь. Вот только ты не считаешь это таким неправильным, Носатый. Это стало частью твоей жизни. И ты никак не можешь от этого отделаться. Не повезло тебе, парень. Чего стоит твой брак? Какой в нём вообще смысл?..
Диагност перевёл взгляд на кардиомонитор. Пульс слишком частый. Давление низкое. Нехорошо. Впрочем, может у него это от рождения?..
Он взял шприц и ввёл его в капельницу.
Пациент уже через десять секунд открыл глаза. Хаус безо всякого выражение посмотрел в глаза мужчины.
- Привет… эээ, как там тебя… - Диагност взял в руки карту и безучастно её просмотрел, - Роб. Так вот, Роб. У тебя две разные раковые опухоли. Одна – в мозгу, потому у тебя постоянные галлюцинации, вторая – в печени, причём она даже дала метастазы. Это просто лотерея, и ты, увы, в победителях. Ты умрёшь. У тебя месяц, не больше.
Хаус внимательно пронаблюдал за страхом и отчаянием, проскользнувшим в глазах Роба, и, печально усмехнувшись, вышел из палаты, сильно хромая.
«Прости, парень. Тебе просто не повезло. Люди получают не то, что заслужили, а просто что попало…»
Диагност проковылял десять шагов и, задумавшись, совсем не заметил Кадди, стремительно летящую навстречу и такую же витавшую в облаках. Они остановились в шаге друг от друга, чтобы не столкнуться, пытливо глянули друг другу в глаза, читая мысли каждого и словно спрашивая, как прошёл день. Кадди немного нахмурилась, взгляд её погрустнел. Хаус лишь снова печально усмехнулся. Они прошли друг мимо друга, словно и не останавливались. И не нужны никакие разговоры. Никакая поддержка. Всё будет хорошо.

***
Уилсон обнял Реми на прощание и слегка поцеловал. Она улыбнулась, отстранилась и захлопнула дверь.
«Представляю реакцию Хауса, если бы он узнал об этих отношениях…»
Он даже не помнил, как так получилось. Форман теперь не был с Реми, и Уилсон знал, что ей нужна была поддержка.
«И ты, как истинный «Уилсонус обыкновенный», побежал её спасать в своём стиле? Ну ты, кобель!..»
Онколог улыбнулся и покачал головой. Хаус никогда не понимал таких отношений. А что вообще Хаус понимает?.. Реми зовёт его мило и ласково – «Джейми». Что поделать, ему безумно нравится, как это звучит, особенно из её уст. Тогда как от Хауса и простого «Джим» не дождёшься.
Уилсона передёрнуло.
«Не стоит. Ему сейчас нелегко. А я на него ещё и наговариваю. Ему нужно время… Чёрт, что я несу, какое время?.. Уже полгода прошло после выписки из Мэйфилда. А он засел в своей раковине… А точнее, в нашей квартире… Порно и Дискавери. Скорей бы он уже свалил с моей квартиры… Я так надеялся на Кадди…»
И это правда. Уилсон надеялся, что Кадди приютит «бедного и несчастного калеку» у себя в квартире. Тем более, что тот готов был с ней остаться. Но тут ей что-то взбрело в голову… И она выбрала чокнутого и ни на что не годного в постели щенка. Уилсона снова передёрнуло. Он вышел на улицу и глубоко вздохнул холодный воздух. Постоял немного, поразмышлял, пошёл к своей любимой Вольво и сел за руль. Снова глубоко вздохнул.
«Они оба ненормальные. Я их не понимаю. Я в последнее время уже ничего не понимаю…»
«Джейми» включил радио и улыбнулся. Сейчас, вдали от угрюмого Хауса и такой же угрюмой Кадди он мог позволить себе побыть счастливым, пусть и всего лишь на полчаса.

***
Реми Хадли, распрощавшись с Уилсоном, прошла на кухню. Задумчиво жуя безвкусный хлебец, она села за стол, пытаясь разобраться в себе и своих чувствах. Она очень любила своего Джейми, и они оба в этом не сомневались. И он тоже её любил. Хотя на работе он редко это показывал. Но в постели он был…
Тринадцатая тряхнула головой, отгоняя наваждение. Да, ей следует поменьше думать о сексе, а то в их отношениях начнёт превалировать насилие с её стороны. Но проблема была не в этом. У неё хорея Гентингтона. Он это знает. И они оба знают, что ей осталось… Реми ужаснулась, представив, сколько ей осталось. Её тут же начала бить дрожь, а лоб и ладони покрылись холодным липким потом.
«Спокойно!» - приказала она себе.
И сразу же её мысли перескочили на Джейми. Как он это переживёт?.. Как сильно будет страдать?.. Она прекрасно помнила, как он страдал из-за смерти Эмбер… Эмбер…
«Что-то не очень хорошие мысли лезут в голову…»
Зазвонил телефон. Смс. От Хауса.
«У пациента две раковые опухоли. В мозгу и печени. Последняя стадия».
Тринадцатая прикусила губу и вздохнула. Что ж, на этот раз он хотя бы предупредил.

***
Хаус мягкой и тихой походкой зашёл в квартиру. Уж очень ему хотелось снова напугать Уилсона до полусмерти. Он тихо прокрался к гостиной и никого там не обнаружил. Звука воды не было слышно, значит Старик Джим не плескается в ванной. Было не так уж и поздно, значит он не спит. Впрочем, с другом явно что-то творилось, потому Хаус решил на всякий случай проверить. Нет, Уилсона нет. Диагност весело хмыкнул. Дома онколог ещё не появлялся, поскольку здесь творился феерический бардак. Так или иначе, у него явно появилась новая пассия.
Хаус снял пальто, небрежно бросил его на диван, после чего уселся за орган. Да, это просто потрясающий подарок. Теперь он каждый вечер тренируется, пытаясь извлечь из инструмента по максимуму, совершенствуя себя и его. Порой он заигрывался и не замечал, что прошло уже несколько часов. И не обращал ни на что вокруг. Так и сейчас: Уилсон, уже за дверью слыша орган, аккуратно, чтобы не потревожить Хауса и не прервать его игру, миновал гостиную. Он собрался было уже зайти в спальню…
- Эй, кореш, почему не здороваешься?..
«Кореш» со вздохом обернулся. Диагност, довольный собой и улыбающийся во все тридцать три зуба, нахально на него посмотрел.
- И кто она?
- Хаус, ты не думал, что вмешиваться в мою личную жизнь немного некорректно с твоей стороны?
- Не-а.
- Тогда заведи свою для начала.
- Зачем? У меня же есть ты. Могу следить за тобой, знать всё про твоих новых пассий, а на себя уже и времени не останется. Ну что, Уилсонус обыкновенный, кто твоя новая жертва?
- Я хотел бы пока всё это держать в секрете. И ты не должен никому говорить о том, что я с кем-то встречаюсь.
- Ты бы мне сказал, если бы я её не знал. А раз не говоришь – значит, я её знаю. Значит, боишься, что я проболтаюсь. И что не одобрю этих отношений. Бог мой, ты сумел убить этого малолетнего щенка, закопать его труп в лесу и подкатить к Кадди, используя весь свой арсенал духов с феромонами?
- Это не смешно, Хаус. Я действительно не хочу, чтобы ты знал. И чтобы ты вмешивался в мою жизнь. И вообще, мог бы сам побороться за Кадди…
Диагност резко помрачнел. Его аж перекосило.
- Ни за что. Она выбрала то, что захотела…
Уилсон тяжело вздохнул и прервал его:
- Нет, не надо, не начинай. Ты уже всех достал, Хаус! Найди себе девушку!
- Вот ещё. Это не моя привилегия. Ведь это ты у нас прекрасный принц, спасающий всех несчастных и обездоленных, при этом успеваешь ещё и жениться…
- Хаус…
- Иди, я всё равно узнаю.
Уилсон лишь покачал головой и вышел. А Хаус исподлобья посмотрел на противоположную стену, словно это она виновата во всём, что с ним произошло, словно это она подослала Лукаса…
Он скучал. Грегори Хаус безумно скучал по своей прежней начальнице, которая раньше играла с ним. Которая разрешала ему вести в этом танце двух слегка влюблённых людей. Сейчас у неё есть дочь и мужчина, которого она любит. И который любит её. Диагност горько улыбнулся. Ему казалось, что любимая женщина предала его вот уже в третий раз. И он прощал. Всегда.
- А вы не думали, что вы просто не достойны её?..
Хаус похолодел.
- Может, именно поэтому она вас предала?..
Живот болезненно скрутило.
- Или вы просто такая сволочь, что даже и любить вас бесполезно?..
В глазах запрыгали тёмные пятна.
«Забавно… Долго же пришлось ждать…»
Он перевёл пустой взгляд вправо. Рядом с ним, опираясь на орган, стояла Эмбер. Немного наглая, довольно милая. Но таящая в себе страшную угрозу.
Хаус почувствовал, как падает со скамейки на пол.

To be continued

Добавлено (20.03.2010, 19:27)
---------------------------------------------
писать дальше?.. или всё очень плохо?..

Люди получают не то, что заслужили, а просто что попало. © Грегори Хаус
Я хожу вприпрыжку и вижу музыку вокруг... (с) ДХКЛ