зачем нужны эти дурацкие отношения с Лукасом.......эх....странная женщина..любит одного,спит с другим

Quote

В данном случае это острая производственная необходимость, иначе сложно будет развить дальнейший сюжет в нужном направлении

надеюсь в направлении Хадди))))))))

жду продочку))))))

Конечно в направлении Хадди.

А как же иначе?

На пороге стоял явно расстроенный Уилсон и совершенно безучастная к происходящему Лиза. Уилсон увидел, как в глазах Лукаса мелькнуло понимание сложившейся ситуации.

- Родная, я с тобой, все хорошо, - Лукас взял Лизу за руку и повел за собой в дом, кивком показав Уилсону следовать за ними.

-Это не похоже на шок. С медицинской точки зрения она, кажется, в порядке, но не сказала ни слова с того момента... – начал Уилсон.

-Я понял, можешь не объяснять. Сейчас уложу ее в постель, а ты найди пока аптечку и приготовь снотворное. Кажется, верхний крайний справа кухонный шкаф. Сейчас ей лучше всего будет уснуть. И дождись меня, пожалуйста, нам нужно поговорить.

Уилсон молча кивнул и отправился искать аптечку. Через несколько минут Лукас забрал снотворное и снова ушел в спальню. Уилсон ждал. Наконец, в дверях показался Лукас.

- Она уснула. Что произошло? Что-то действительно страшное?

-Она случайно увидела Хауса – у него был свидание и, кажется, удачное свидание.

-Понятно. Хаус знает, что она его видела? - Лукас посмотрел на Уилсона и добавил, - Это важно.

-Нет, он не знает.

-Вот и хорошо, и пусть не знает дальше. Если Лиза захочет, она сама скажет ему об этом. Мы не будем вмешиваться. Договорились?

-Договорились. Такое уже случалось, да?- Уилсон был по-настоящему расстроен.

-Случалось. И, как я не старался, это снова повторилось. В первый раз все произошло, когда я сказал ей о Хаусе и той женщине в лечебнице.

-Зачем. Ты. Это. Сделал?- в голосе Уилсона была почти ненависть.

-Она очень хотела знать все, что происходит с Хаусом, она переживала за него… Ты даже представить себе не можешь, КАК она его ждала. Я хотел помочь и узнавал для нее новости – по своим каналам. Господи, да я даже представить себе не мог, что раскопаю такое!!! Думаешь, для меня просто было решиться и рассказать ей? Я взвешивал все «за» и «против» несколько дней. Хаус, похоже, всерьез, привязался к той женщине. А Лиза мечтала и строила планы. В конце концов, я решил, что она имеет право знать. Она не безмозглая страусиха, которая прячет голову в песок при первой же опасности. Она серьезный человек, она рулит целым госпиталем, она привыкла принимать важные решения с учетом всех обстоятельств. Ты же понимаешь, как важно для принятия решения обладать всей важной информацией? Я не мог так с ней поступить - лишить ее важной для нее информации. Я примерил ситуацию на себя, и понял, что сам - на месте Лизы - тоже предпочел бы знать правду. А ты?

-Не уверен,- честно признался Уилсон. Лукас понимающе кивнул и продолжил:

-Но я не ожидал ТАКОЙ реакции. Сначала на ее лице проступила просто физическая боль, потом потекли слезы, а потом она вот так застыла. Просто выключилась из происходящего. Поверь, в душе я проклинал себя последними словами за то, что открыл свой поганый рот. Я не знал, что делать. К счастью, весь разговор происходил у нее дома. Она не сопротивлялась ни чему. Позволила отвести себя в спальню, уложить в постель и выпила снотворное, которое я ей дал. Утром она проснулась с тем же стеклянным взглядом, с которым уснула. Пришла няня Рейчел. Мне пришлось сказать, что Лиза перенесла легкий шок. Я попросил няню не болтать об этом. На всякий случай аккуратно надавил не нее, дав понять, что только мы двое в курсе происходящего. Няня позвонила в госпиталь и сказала, что Рейчел приболела. Никто особо не удивился, Кемерон иногда замещала Лизу в таких случаях. Я не хотел вызывать врача. Я не хотел никому позволять видеть ее такой. Лиза занимает серьезный административный пост, если бы я еще и разрушил ей карьеру, то всю жизнь считал бы себя настоящим подонком. Посоветовался кое с кем, разбирающимся в медицине и в психологии. Температура, пульс и давление были в пределах нормы. Я решил подождать еще один день, а потом звонить тебе. Целый день она просто сидела молча в кровати. Есть отказывалась. Не отказывалась только от воды. Я убрал из ванной комнаты все, что могло бы поспособствовать суициду. Я считал каждую секунду, когда она выходила в туалет, и готовился вышибать дверь. Но она просто тихо возвращалась в постель и продолжала молчать дальше. Я глаз с нее не спускал.

Мужчины внимательно смотрели друг на друга.

-А на следующее утро Лиза заговорила: «Как я могла потерять СТОЛЬКО драгоценного времени своей жизни?!». И тут мне сильно полегчало. Человек, который хочет убить себя, вряд ли станет говорить о том, что каждая минута его жизни драгоценна. А дальше мы постепенно начали разговаривать, мы разговаривали весь день. Она из тех людей, кто причину всех своих неприятностей ищет, прежде всего, в себе. «Какая же я была дура, на что я вообще надеялась, хватит жить иллюзиями и строить замки на песке, Хаус это Хаус, и ничего другого ожидать от него просто нельзя» - все в таком ключе. Она не проклинала Хауса и не называла его вероломным подонком. Она сказала, что больше всего на свете хочет быть счастливой, и что никогда больше не позволит иллюзиям взять вверх над реальностью. Что-то вроде этого.

Лукас замолчал, и, собравшись с мыслями, продолжил:

- А сейчас я прохлопал важный момент и позволил ей снова сорваться. Хотя прекрасно знал, что срыв – это как раз то, чего в любой момент следует ожидать от каждого наркомана.

-Прости, я ослышался, или ты назвал Кадди «наркоманом»?- Уилсон инстинктивно на секунду зажмурился, ему хотелось спрятаться от того, что он мог сейчас услышать. Летающая на метле Лиза замаячила где-то в глубине его сознания.

- Слушай, а что еще делают эти двое, как не ширяются друг от друга? Они уже целую вечность сидят друг на друге, как на игле, и развлекаются тем, что периодически лишают друг друга дозы и наслаждаются эффектом! У них же друг без друга начинается настоящая ломка, их же физически ломает! Они относительно спокойны только тогда, когда позволяют друг другу ширяться. Их же прет друг от друга. И кайф такой, что закачаешься.

-Интересное у тебя вИдение происходящего…,- протянул Уилсон с большим облегчением. О настоящих наркотиках, слава Богу, речи не было.

-Если ты можешь предложить другую версию, я выслушаю тебя с огромным вниманием, поверь.

-Так не должно быть. Это же счастье, когда люди по-настоящему нужны друг другу…

- Для счастья этого недостаточно. Мои родители были такими же повернутыми друг на друге. Они дружили с детства. Вместе поступили в колледж, и вдруг выяснилось, что мама беременна. В их положении это было катастрофой. Когда мама сообщила эту новость отцу, он спросил, какой срок, кивнул и ушел. Объявился ближе к ночи и обнаружил будущую мать своего ребенка в невменяемом состоянии. Оказывается, он все это время занимался тем, что составлял свой очередной гениальный план – просчитывал, сколько нужно денег на все это мероприятие, начиная от медицинской страховки, заканчивая няней. На соски-смеси и прочее. Расписание маминых занятий с учетом ее будущего состояния. Учиться должны оба! Где она будет рожать ребенка. Какие вещи им понадобятся. Прикинул возможные источники своего заработка. Он все-все-все продумал. Кроме того, что она чуть с ума не сошла от неизвестности, пока он всем этим занимался. Счастье в том, что они вовремя поняли, как они важны друг для друга. Какую боль могут причинить друг другу даже по глупости или по неосторожности. И старались оберегать друг друга. А чтобы намеренно сделать больно… Я даже представить такого не могу о своих родителях.

-Твои родители счастливы друг с другом?- улыбнулся Уилсон.

-Они были по-настоящему счастливы. Десять лет назад они погибли. В Андорре. В тот день они катались на горных лыжах. Катались весь день, а вечером решили вернуться в Испанию. Они вообще очень любили путешествовать, могли оказаться где угодно. Последний раз их видели в Андорре, когда они покидали отель. Были веселые, довольные, шутили. Мама играла со своей собакой. Отец сел за руль. А потом… Машина слетела с обледеневшей горной дороги, упала с обрыва, ударилась о камни, бензобак взорвался, все сгорело в считанные минуты. Я до сих пор до конца не осознаю, что их больше нет. Я не видел их мертвыми. Ты же понимаешь, после такой аварии хоронить было уже, фактически, нечего.

-Мне жаль…

-Мама была изумительной женщиной. Действительно умной женщиной. Она могла на лету анализировать какие-то многомерные комбинации, просчитывать ситуации на много ходов вперед и была способна организовать все на свете. И, ко всему этому, потрясающая внешность. Когда я подрос и начал кое-что соображать, то быстро понял, какая же это бомба – такое сочетание, - Лукас улыбнулся своим воспоминаниям, - И она пользовалась этим даром на всю катушку. Я очень долго был один, у меня, наверное, слишком высокая планка. Женщины, которые мне по-настоящему интересны, никогда не будут смотреть в сторону чокнутого детектива. Моя жизнь – это какое-то броуновское движение, за все подряд хватался, но ничего стоящего не добился. Так, мимо проходил.

Лукас замолчал, понимая, что сказал и так слишком много. Не стоило нагружать бедного Уилсона еще и этим, и он перешел к основной теме их разговора:

-Извини, я нагрузил тебя ненужными подробностями. По большому счету, я хотел сказать, что любую ценность можно обратить во благо, а можно во зло. Я не знаю, почему эти двое так поступают друг с другом. Но когда я вижу Лизу такой, как сегодня… Хаус столько лет методично калечил себя всякой дрянью – наркотиками, алкоголем, пьяной безбашенной ездой на мотоцикле. Он испытывал судьбу всеми доступными ему способами. Ты можешь представить себе, каково ей было видеть все это? Он не понимает и не хочет понимать, что когда калечит себя, то калечит их обоих. У меня просто руки чешутся иногда прибить Хауса на месте. Но, по иронии судьбы, его жизнь и здоровье для меня сейчас весьма ценны - я просто боюсь за Лизу, если с ним случится что-то по-настоящему страшное.

Лукас вздохнул и продолжил:

-А пока остается только ждать, когда Лиза проснется. Очень надеюсь, что к утру она придет в себя. Я буду рядом, а потом уже ей решать, что делать дальше – пытаться все-таки слезть с иглы или продолжать в том же духе, пытаясь контролировать "дозу". Или взять Хауса за шкирку, встряхнуть ему мозги и заставить его принять очевидное. Пусть она сделает то, что посчитает нужным. В любом случае я постараюсь ей помочь. Прикрой, пожалуйста, завтра ее отсутствие в госпитале? Это возможно? Кэмерон уволилась…

-Я что-нибудь придумаю. Cообщу, что у нее грипп. Думаю, пара дней у нее есть.

Лукас кивнул и посмотрел на часы.

- Черт, я совсем тебя заговорил, уже ночь на дворе… Ты можешь взять мою машину, если хочешь. Или вызвать для тебя такси?

-Лучше такси, - решил Уилсон,- и, пожалуйста, держи меня в курсе – насчет Лизы.

-Конечно, - согласился Лукас

Завершение четвертой главы

***
Уилсон приготовил себе постель и уже собирался лечь спать. День начался с того, что сияющая Кадди влетела к нему в кабинет, а закончился вот так... Сна не было ни в одном глазу. Он вспомнил про книгу, которую привезла Лиза, и про ее просьбу – не показывать книгу Хаусу. Уилсон снял суперобложку с подходящего по формату медицинского исследования, обернул «Мастера и Маргариту» и углубился в чтение.

***

Начало свидания было просто отличным. Молодая соседка обладала эффектной внешностью и привлекательными округлостями, к которым диагност питал известную слабость. Мужчины оборачивались ей в след, Хаусу это льстило. В ресторане девушка откровенно соблазняла Хауса, щедро демонстрируя эти самые округлости всеми возможными способами. Хаус, изрядно подогретый алкоголем и маневрами девушки, предвкушал приятную во всех отношениях ночь. Он вошел во вкус, резвился, валял дурака и упражнялся в остроумии. Звонкий смех и веселые глаза спутницы раззадоривали Хауса еще больше.

После совместного ужина новоиспеченная парочка с веселым хохотом ввались в квартиру дамы и, без лишних разговоров, двинулась в сторону спальни, бросая по дороге все, что могло помешать им продолжить более интимное общение. Хаус сильно увлекся и не особенно осознавал происходящее, наконец-то получив в свои руки вожделенную игрушку. Он вовсю наслаждался телом своей партнерши, когда она, неожиданно для Хауса, вдруг обозначила свое присутствие в этом самом теле:

- О! Грегори, милый! Скорее-скорее поцелуй свою девочку, - произнесла девушка конфетно-жеманным голосом.

Хаус был изрядно пьян. «Грегори, зайчик мой! Иди к мамочке!» - пронеслась в затуманенной голове диагноста издевательская реплика Кадди. Вечер определенно складывался. На Хауса накатил приступ бурного веселья. Шутка девушки показалась ему забавной. Приступ смеха мешал ему произнести ответную реплику в соответствующем стиле. Он взглянул в лицо партнерше и, даже в таком состоянии, сообразил, что девушка смотрит на него честными коровьими глазами и сейчас на полном серьезе заплачет. Она что, серьезно это сказала?!. Упс...

Хаус растерялся, но разгон уже был набран, он пробормотал партнерше что-то невнятное, потом что-то вроде «Меня так заводит сзади!», деловито развернул барышню кормой и по-быстрому завершил начатое дело. На этом весь его интерес к новой партнерше резко иссяк.

Парочка затихла. Хозяйка квартиры, похоже, была всерьез разочарована. Она ожидала секса совсем в другом ключе. Она почему-то вбила себе в голову, что вся его дурашливость показная, и, как только дело дойдет до постели, в нем проснется чувственный романтик. Истина была где-то рядом, но откуда ей было знать, что нежность Хауса к малознакомой женщине приблизительно равновероятна летнему снегопаду в Сахаре.

Хаус размышлял. Такой поворот не нравился ему категорически. Грудь у девчонки была потрясная, но все, что шло в нагрузку к телу, обещало слишком большие проблемы в обмен на секс. К тому же, по всем признакам, барышня не отличалась сообразительностью.

Проститутки устраивали Хауса по многим параметрам – у него был выбор, некоторое разнообразие, он точно знал, сколько это стоит, они делали все так, как ему нравилось и всегда можно было попросить их помолчать.

Молодая веселая соседка сразу заинтересовала его, но ни о каких особенных чувствах речи не шло даже близко. Изображать нежного любовника перед кем бы то ни было Хаус не имел ни малейшего желания.

Он вспомнил, как вляпался однажды, пригласив в команду эффектную докторшу из ЦРУ, и как сложно было отправить ее восвояси, когда обнаружилось, что она не только глупа как пробка, но и заявляет на него, Хауса, какие-то особые права. Похоже, сейчас замаячила та же самая грабля. Дело сильно осложнялось тем, что на сей раз проживали они дверь в дверь. И, к тому же, квартира не была просто съемной. Здесь все было основательно.

Молчание затягивалось. Хаус встал, собрал свои вещи, за которыми пришлось прогуляться до самой входной двери, оделся, заглянул в спальню и нагло соврал:

- Девочка, ты просто супер, но мне нужно домой. Видишь ли, мой друг совсем недавно перенес тяжелую полостную операцию, и мне бы не хотелось оставлять его на всю ночь без медицинского наблюдения.

Ответом было гробовое молчание.

«Возможно, после этого она решит меня игнорировать», - с надеждой подумал Хаус, открывая дверь своей квартиры. Такой вариант его вполне устраивал. А сейчас ему больше всего хотелось упасть в собственную постель и сладко уснуть.

Села и набросала еще кусочек после Ваших постов. Публикую, как всегда, "с колес". Скорее всего, что-то потом поправлю. Как всегда.

Глава 5

***
Хаусу пришлось задержаться в госпитале, поэтому он приехал домой один. Открыл дверь своим ключом, вошел и радостно прокричал с порога:

- Уилсон! Я уже дома!

- Ужин готов! Я ждал только тебя.

- Отлично, а то я пропустил обед! – Хаусу было чертовски приятно слышать про ужин.

Ему нравился новый дом, нравилась компания Уилсона, ему здесь все решительно нравилось. Сегодня Хаус притащил с работы ноутбук с намерением кое-что посмотреть на сон грядущий. Его озарила свежая идея по поводу оформления гостиной, и он был весь в предвкушении того, как сытый и довольный устроится на диване с ноутбуком. Хаус немного задержался в холле, с удовольствием рассматривая плоды своих дизайнерских изысканий и деловито прикидывая, какие еще штрихи могли бы подчеркнуть индивидуальность созданного им интерьера.

Насмотревшись, он направился в свою спальню с намерением переодеться, когда из гостиной раздался женский голос:

- О! Грегори! Наконец-то!

Почуя неладное, Хаус метнулся к дверям гостиной. Так и есть, на священном диване восседала соседка собственной персоной в полной боевой раскраске. Похоже, его решили брать на абордаж. Но Хаус все еще верил в чудесное спасение.

- Я все-таки решила дать нам второй шанс, - добила его барышня, драматично хлопнув глазами.

Несчастный Хаус застыл как соляной столп. Уилсон, сидевший на другом конце дивана, закрылся какой-то своей медицинской фигней в яркой суперобложке, которую якобы читал. Помощи от друга ждать не приходилось. Хаусу предстояло спасаться самому.

«Ни хрена себе поужинали!» - пронеслось у него в голове. – «Ладно, ладно, Уилсон! Ты все равно мне поможешь, куда ты денешься!». А пока надо было немного отвлечь гостью от основной цели ее визита. План спасения в голове Хауса сложился еще не до конца.

Барышня сама нашла тему для общения и, фактически, подписала свой окончательный приговор. Она огляделась по сторонам и выпалила:

- Знаешь, Грегори, пока я тебя ждала, успела подробно рассмотреть вашу квартиру. Все очень мило, но мой опытный женский глаз сразу заметил, что в доме нет хозяйки. Чувствуется, что ни к чему здесь не прикасались женские руки.

«И слава Богу!» - мысленно продолжил Хаус, – «Тринадцатая не в счет, она почти своя».

Но барышня не унималась:

- Можно было бы сделать гостиную намного уютнее, подобрав стильные портьеры на окна. И еще что-нибудь воздушное. И цветы – в вазах, в горшках. Здесь много света и места для цветов! Тогда гостиная сразу преобразится! Вот увидишь!

Хаус с тоской посмотрел на предмет свой гордости – огромный стеклянный эркер. Меньше всего он хотел бы испоганить такую вещь чем-нибудь воздушным с горшками. Все его существо протестовало против такого преображения. Но барышня продолжала вбивать воображаемые гвозди в воображаемую крышку своего воображаемого гроба. Она – как и обычно - неверно истолковала взгляд Хауса.

- Ну да, конечно, сейчас уже столько сделано, уже поздно что-то кардинально менять. Я просматриваю современные женские журналы. Ну ты понимаешь, нужно же быть в курсе..., - девица выразительно посмотрела на диагноста, - Еще можно все спасти, придать интерьеру современное звучание. Можно подобрать детали, чтобы все здесь освежить. Например, какой-нибудь яркий текстиль.

Хаус взглянул на Уилсона, который давился тихим смехом, прикрывшись до самых глаз чертовой медицинской книгой. Диагност не выдержал и бросил на Уилсона умоляющий взгляд, Уилсон втянул в себя воздух, буквально давясь от смеха, его смех можно было бы принять за надрывные рыдания. У Хауса сверкнула идея. Он понял, что нужно делать. Немедленно.

- Джеймс, милый, мне очень нужно поговорить с тобой. Прямо сейчас, – выпалил Хаус.

Пунцовое от смеха лицо Уилсона показалось из-за книги, глаза были просто шальные, он еще не понял, какую игру затеял Хаус, но развлекался уже во всю. Хаус продолжал. На сей раз он обращался к соседке:

- Девочка моя, очень прошу, пройди в мою спальню. Полагаю, нам с тобой тоже необходимо будет переговорить тет-а-тет, раз все так между нами сложилось, - Хаус постарался состроить многозначительное выражение лица.

Удивленная соседка встала и направилась к выходу из гостиной. Хаус сопроводил ее до своей спальни, плотно закрыл за ней дверь и вернулся к удивленному другу. И очень-очень тихо заговорил, не спуская глаз с дверного проема в гостиную и чутко прислушиваясь – не несут ли черти обратно милую барышню.

- Уилсон, ты же понимаешь, что ЭТО нужно срочно отсюда убрать. Убрать навсегда, и чтобы никаких шансов на возвращение. Ни третьих, ни десятых. Она наша соседка, я не могу просто так выставить ее за дверь - не хотелось бы начинать жизнь в новом доме со скандала. Поэтому вижу только один выход. Сними обувь и подслушивай под дверью моей спальни, пока я буду вешать лапшу ей на уши. Не пропусти ничего, а то всю игру испортишь – вдруг она надумает вести с тобой душеспасительную беседу на прощанье. Я буду импровизировать. И ничему не удивляйся! И не ржать!!! – Хаус сделал страшные глаза и добавил, - плакать можешь, сколько душе угодно.

Уилсон молчал в полном офигении.

- Слушай, Уилсон, ты хочешь, чтобы она убралась отсюда?

- Пожалуй, хочу.

- Тогда вперед!

Хаус направился к себе в спальню, а Уилсон покорно разувался, готовясь подслушивать хаусовские импровизации.

Хаус состроил скорбную мину и вошел в собственную спальню. Выждал паузу, и когда, по его расчетам, Уилсон должен был занять стратегическую позицию за дверью, и торжественно объявил:

- Милая, я не знаю, как было бы правильно подводить к этому разговор, поэтому скажу сразу. Я – гей! – Хаус втайне надеялся, что барышня с воплями отвращения вылетит из квартиры. Зря надеялся. Не на ту нарвался.

- О! Милый! И ты выбрал меня, чтобы попробовать измениться?.. Я буду стараться помочь тебе. Поэтому ты хотел кончить именно сзади, да?

Хаус изо всех сил удержал на месте готовую упасть челюсть. Ему показалось, или за дверью кто-то хрюкнул?..

- Нет, ничего не выйдет. Вчера я понял, что безнадежен. Мне жаль. И, понимаешь, мы говорили с Джеймсом всю ночь. Вчера, когда мы уехали, у него был нервный срыв. Он плакал, он… он… Ты не представляешь, каких душевных сил стоило ему вот так сидеть с тобой на диване и ждать меня. Сейчас он на большой дозе антидепрессантов, поэтому сегодня он немного… м… странный… Я не могу разбить ему сердце. Мы вместе уже много лет. Прости. Ты умная, ты красивая, ты молодая, у тебя все впереди.

«Если Уилсон сейчас заржет и испортит всю игру, я за себя не ручаюсь!» - думал Хаус, пока глаза наивной барышни наполнялись слезами. Хаус ликовал, она купилась! Оставался последний удар:

- И, понимаешь, мы не сможем вот так запросто по-соседски общаться. Я не могу так поступать с Джеймсом, для него это слишком тяжело. Просто позволь нам с Уилсоном быть счастливыми. Я понял, что не создан для женщин. Прости. Давай я провожу тебя. Но сначала обнимемся в последний раз, на прощанье.

- Это поэтому у нас вчера было все так странно? Да? – девушка была явно взволнована.

Хаус молча кивнул. Все складывалось просто отлично, оставалось только выйти отсюда. Он решился.

- Ну что, мы готовы идти? - спросил коварный диагност отчетливо и достаточно громко, а потом снизил голос до интимного – он давал Уилсону время для отступления, - И то, что ты сказала про хозяйку, что чувствуется ее отсутствие… Боюсь, ты сильно обидела Джеймса. Но ведь ты же не подозревала, что можешь его ранить, правда?..

- О! Мне жаль…. И, знаешь, я так рада твоей откровенности. После вчерашнего. Ты понимаешь, я не могла уснуть до утра…

- Я тоже, - не моргнув глазом соврал Хаус, который спал без задних ног.

Они проследовали до входной двери, Хаус вышел на лестничную клетку, постоял рядом с соседкой, пока та открывала входную дверь и очень серьезно повторил:

- Помни, мы не должны сделать Джеймсу больно. Никогда.

Подавленная девушка молча кивнула. Хаус убедился, что дверь ее квартиры надежно закрылась, и рысью двинулся домой.

Уилсон сидел за кухонным столом. В носках. Из глаз текли слезы. Увидев Хауса, он уже не мог сдерживаться, смех просто душил бедного ни в чем не повинного онколога. Развлечение выдалось на славу.

- Территория зачищена от неприятеля. Победа! За это стоит выпить! - Хаус достал бутылку виски и пару стаканов, - И давай ужинать, дождаться не могу, когда мы наконец-то сядем за стол. Ну и денек, чтоб его… А что, в этом есть и хорошая сторона – мы оба спаслись от нее навечно. Ну я так надеюсь. И я, по большому счету, вчера пожертвовал собой!

Он победно посмотрел на Уилсона и с удивлением обнаружил, что друг чем-то расстроен.

- Тебе ее жаль? – спросил Хаус.

- Соседку? Да я уже забыл о ней. Давай ужинать, я просто устал. Или слишком много смеялся сегодня.

Уилсон думал о Кадди – если бы она тогда могла знать, чем закончится это проклятое свидание. Черт! Хотя ни это, так следующее. Хаус умеет испортить то, что, казалось бы, испортить просто невозможно. Он вспомнил варианты, о которых говорил Лукас. Хауса надо взять за шкирку и встряхнуть хорошенько. По-другому он, похоже, просто не понимает. Если только у Лизы хватит на это сил и желания…