Глава 18. (длинная, но полностью посвящена Пейтон 
) Пейтон забрала сумку и понесла ее в свою старую комнату. Она открыла дверь и будто бы шагнула назад во времени. Все сохранилось в точности так же, как она оставила, уезжая в колледж. Она вдохнула запах свежей сирени и ванили. Не было никаких сомнений, что бабуля позаботилась об этом гостеприимном аромате. Пейтон осмотрелась вокруг, вспоминая все. Широкая двуспальная кровать была застелена замысловатым лоскутным одеялом. Тем самым одеялом, сшитым двоюродной бабушкой, что украшало ее кровать многие годы, тем самым, что дарило тепло в холодные ночи. Мебель была старая и красивая: у стены стояли темно-вишневый старинный платяной шкаф и комод с зеркалом, возле окна- маленький плетеный письменный стол. Она проводила многие часы за этим столом, когда была подростком; делала домашнее задание, погрузившись в тетради и учебники. Так приятно снова быть дома, быть в таком месте, которое никогда не меняется.
Весь вечер они с бабушкой болтали и смеялись. Бабуля делилась с ней историями о событиях в маленьком городке. Такими, которые только пожилая набожная женщина может услышать в церкви от местной сплетницы-южанки. Она рассказала также, в какие сумасшедшие неприятности влип в прошлом году Роки, этот всегда такой непослушный псом, опустошающий все в округе. Он украл у соседки мобильный телефон и зарыл его у нее в цветнике, съел ее бегонии и обувь сына проповедника вместе со шнурками, ворвался на церковный пикник и слопал половину выпечки. К тому времени, как бабуля закончила говорить, Пейтон уже рыдала от смеха.
Бабушка подложила дров в камин, и они вдвоем устроились на большом удобном диване и принялись вспоминать детство Пейтон. Бабушка приготовила какао, они сидели и, отпивая понемногу, сердечно говорили о дедушке, который скончался три года назад, обсуждали всех двоюродных братьев и сестер и чокнутого Дядюшку Лероя. Ближе к ночи беседа переключилась на Пейтон и то, что происходит в ее жизни. Она рассказала о своей работе в госпитале: о том, какую интересную и важную работу она выполняет, решая медицинские загадки, которые другим кажутся неразрешимыми. А потом она рассказала о Хаусе, опустив, конечно, историю о его пьяном поведении прошлой ночью.
-- Похоже, он идиот,- высказала свое мнение бабушка.
-- Вообще-то, его считают гением, всемирно известным за то, что разрешает неразрешимое.
-- Ну, это еще не значит, что он не идиот.
Пейтон развеселило проницательное наблюдение ее бабушки. Она была шустрой и сообразительной для своих 73 лет. Ее ничто никогда не удивляло и не злило. Она была самым понимающим человеком из всех, кого Пейтон когда-либо знала. И ее так переполняла любовь, что иногда казалось, она проливается через край на окружающих ее людей. И она никогда не боялась говорить все, что думает.
В то или иное время, большинство членов ее семьи или друзья жили с ее бабушкой и дедушкой. У них не было ничего, но они давали все. Не имело значения, плох ли был тот или иной человек и хорошо ли они его знали, они принимали всех и заботились, кормили и любили их, не прося ничего взамен. Именно бабушка спасла ее от жизни, полной неуверенности, наркотиков и злачных мест, о которых сейчас Пейтон боялась даже подумать. Она нашла ее в полуразрушенной квартире в Детройте, когда Пейтон было 11, собрала ее вещи и привезла к себе домой. Бабушка с дедушкой приняли ее и растили, как своего собственного ребенка. Сама Пейтон все еще пыталась позаботиться об отце после этого, но ему уже было не до того, и, в конце концов, его привычки и стиль жизни погубили его.
Мать бросила их с отцом, когда ей было всего три. Она была легкомысленной женщиной, которая проигрывала все свои деньги и меняла мужчин чаще, чем постельное белье. Она сожительствовала с любым парнем, который платил по счетам и давал ей достаточно денег, чтобы у нее была возможность и дальше наслаждаться выпивкой, азартными играми и удовлетворять свое чувство стиля. Которое Пейтон определяла так: “изысканное, как у высококлассной проститутки”. Мать пользовалась мужчинами, а потом выбрасывала на улицу. Она присылала открытки из каждого города, временно становившегося ее домом, и, от случая к случаю Пейтон получала поздравления с Днем Рождения, плюшевых мишек и другие дешевые сувениры. Она перестала открывать подарки, когда ей было двенадцать, а в пятнадцать прекратила отвечать и на звонки. Именно бабулю она считала своей настоящей матерью и примером для подражания. Но ее мать была также и бабушкиной дочерью и поэтому, независимо от того, насколько сильно она не одобряла ее стиль жизни, бабушка никогда не сказала ни одного плохого слова в ее адрес. И она всегда говорила Пейтон, что мама любит ее, даже если и не показывает этого.
-- У тебя там есть парень?- бабуля знала ответ, но все равно каждый раз спрашивала.
-- Нет, у меня просто нет на это времени.
-- Ладно, но теперь, когда ты осела на одном месте, может быть, стоит приложить побольше усилий, чтобы встречаться с новыми людьми.
Пейтон нахмурилась, хотя и знала, что бабушка лишь желает ей добра.
-- Милая, я хочу, чтобы ты была счастлива,- искренне сказала бабушка.
-- Бабуля, я счастлива. -Но она и сама в это не верила и знала, что бабушка видит ее насквозь.
Она посерьезнела.
--Прошло уже семь лет. Самое время оставить все позади.
Пейтон не отвечала. Она опустила глаза и уставилась на свою кружку.
-- Я знаю, ты любила ее. Но ее больше нет и, как это ни грустно, она свободна и ты тоже должна освободиться.
--Все не так просто.
-- Нет, все просто. Мертвые должны быть похоронены, живые должны продолжать жить. Она умерла, и все на этом. Она в таком месте, где ей больше не больно, и ты должна найти для себя такое же. – Бабуля всегда умела найти нужные слова. Она знала, что Пейтон ничего не ответит, поэтому погладила ее по руке и обняла, желая спокойной ночи.
-- Ну ладно, старой леди пора спать. Ты тоже иди.- Она поцеловала Пейтон в лоб, позвала Роки и отправилась в спальню.
На следующий день бабушка разбудила ее как всегда рано. Она всегда поднималась до рассвета, не зависимо от того, как поздно легла. Еще до того, как Пейтон поднялась с постели, она уже почувствовала запах жареных колбасок. У бабули уже был готов горячий завтрак: колбаски, ветчина, яйца, и конечно, он был бы не полным без испеченных на скорую руку булочек. Они были мягкими, слоеными и буквально таяли во рту. И наконец, кофе. У бабушки на плите всегда стоял кофейник, не важно какое было время дня. Она всегда говорила, что, если ее когда-нибудь разрежут, то все удивятся, увидев, что у нее по венам вместо крови течет кофе. Бабушка поставила перед Пейтон чашку, и освежающий аромат тут же заполнил ноздри.
Следующую часть дня они провели за хозяйственными работами, которые нельзя было отложить даже из-за приезда Пейтон. На самом деле, ей это нравилось, потому что напоминало о детстве, когда они трудились вместе с дедушкой. Он всегда называл место, где они жили, фермой, хотя это было далеко не так. Дедуля любил животных, поэтому на их маленькой “ферме” жили утки, гуси, фазаны, кошки, собаки и даже некоторое время, коза. Но это уже другая история. Дедушка был настоящим Доктором Дулиттлом: не было ни одного животного, которое он не мог бы приручить и выдрессировать. Он посвящал им всю свою жизнь, и если знакомые находили беспризорное животное или не хотели держать своих, они знали, к кому обратиться. Но больше всего он любил собак. В разное время он разводил лабрадоров и сенбернаров, и всегда говорил, что собаки ему нравятся намного больше людей. Потому что они преданные, любят тебя безусловной любовью и держат рот на замке. Пейтон рассмеялась, лишь подумав о нем. И, хотя он умер три года назад, животные по-прежнему были здесь и нуждались в еде и заботе. Поэтому Пейтон с бабушкой провели следующую часть утра, кормя, поя и присматривая за своей маленькой “ фермой“. После того, как они закончили, Пейтон помогла бабуле очистить цветник, подготавливая его к зиме. Они срезали шалфей, хризантемы и полевые цветы и сплели из них три венка.
Бабушка с самого утра начала печь жаркое, и к обеду оно было готово. Это было одно из любимых блюд Пейтон. Это было не классическое жаркое Брансвик и не тушеная говядина, а просто толстый кусок мяса, фаршированный начинкой. Бабушка называла его горшочком бедняка. Она рассказывала, как ее мама готовила его из всевозможных остатков мяса и овощей. Они вдвоем сидели, кушали и смеялись. К тому моменту, как они доели, время уже перевалило за полдень.
Они провели остаток дня в городе, прогуливаясь по Мэйн стрит и обсуждая все изменения, которые произошли в их маленьком городке за прошедший год. На самом деле он был уже не таким маленьким. За последние пять лет в нем появились светофоры, торговые центры, и многочисленные сетевые рестораны вместо тех, которыми владели местные. Они зашли в кафе- мороженое Lou, и обе заказали сладкий заварной крем с пралине. Насладившись десертом, они пошли дальше, через здание суда, к центру города. К вечеру Пейтон с бабушкой проголодались и отправились в небольшой ресторанчик, любимый местными жителями, который назывался “Центр округа”. Он располагался в старом здании, от которого веяло ностальгической историей города. Стены были увешаны старыми фотографиями, антиквариатом и вырезками из газет. В некоторых из них даже упоминались бабушка с дедушкой.
Когда они вошли, Пейтон заметила много новых лиц, еще одно свидетельство того, как разросся город. Но были и постоянные посетители и, увидев ее, они посылали дружеские приветствия, некоторые даже вставали, чтобы обнять и сказать, как гордятся, что она теперь доктор в большом городе. Они бабушкой сели и приготовились делать заказ. Но, прежде чем смогли договорить с официанткой, пожилая светловолосая женщина, причитая, выбежала из кухни и, буквально накинувшись на Пейтон, заключила ее в свои объятия и расцеловала.
-- Когда я услышала, что малышка Сэмми здесь, я просто обязана была выйти и увидеть тебя своими глазами. О, уже три года прошло с тех пор, как я видела тебя последний раз. Я помню тебя совсем ребенком, ты едва доставала до стола. Твой дедушка приводил тебя с собой и заказывал ванильный молочный коктейль. – она тут же повернулась к официантке и добавила к их заказу молочный коктейль.
Пейтон широко улыбнулась и рассмеялась.
-- Глэдис, ты никогда не изменишься.
-- Посмотри-ка на тебя, ты совсем выросла и работаешь на севере с каким-то чудаковатым доктором, судя по тому, что рассказывала мне твоя бабушка.
-- Я уже была взрослой, когда мы виделись в прошлый раз.
-- Ну, для нас стариков,- она указала жестом на себя и на бабушку,- Ты всегда останешься маленькой девочкой. Ой, я помню, как ты и Кори Фостер украли у старого Стюарта слуховой аппарат и положили в тарелку для подаяний в церкви. Вы были такими хулиганками.
Пейтон слегка покраснела и захихикала.
-- Ты все еще готовишь здесь? Неужели ты не заработала достаточно денег, чтобы нанять кого-нибудь, чтобы вы с Томом могли отойти от дел и сбежать на какой-нибудь остров?
Глэдис рассмеялась и похлопала себя по плечу.
-- Милая, я бы не знала, куда себя девать на том острове, и я не никому не доверю свою кухню.
Пейтон покачала головой и посмеялась над тем, что некоторые вещи никогда не изменятся.
-- Ладно, сладенькая, Мария принесет еду через минуту. Мне нужно возвращаться назад, стая голодных гиен следует за мной по пятам. Так здорово видеть тебя, береги себя и бабушку.- Она подмигнула им и скрылась на кухне.
Пейтон съела жареный стейк с комковатым домашним пюре в соусе и с кусочками масла. На десерт был молочный коктейль и фирменный черничный коблер Глэлис. Она не могла припомнить, когда последний раз ужинала так плотно и сытно.
Когда они вернулись домой, было уже поздно, и у Пейтон слипались глаза. Бабуля приготовила чай, и они пили его, сидя у огня и смотря телевизор, пока Пейтон не почувствовала, что уже не может держать глаза открытыми. Она поцеловала бабушку, пожелала спокойной ночи и отправилась спать.
Понедельник для нее наступил слишком быстро. Это был день ее отъезда и одновременно семилетняя годовщина самого грустного события в ее жизни. Бабушка приготовила ей горячий завтрак, помогла со сборами, и к полудню уже было пора ехать. Она загрузила вещи в свой Escape, включая приготовленный бабулей обед и три цветочных венка, которые они сделали еще вчера. Их прощания всегда проходили очень тяжело. Бабушка всегда начинала плакать, и Пейтон совсем не хотелось уезжать. Но в этом месте хранилось то, с чем необходимо было встречаться каждый год . Поэтому, поцеловав бабушку сквозь слезы, она уехала.
Если бы у ее машины был собственный интеллект, она бы сама проехала по знакомому маршруту: по Мэйн стрит, минуя центр, к маленькой церкви, почти скрытой из виду за двумя раскидистыми магнолиями. Она объехала церковь сзади и припарковалась. Отсюда извилистая тропинка вела через рощу к открытой местности, обнесенной железным забором.
Был бодрящий осенний день. Светило солнце, и сорванная ветром осенняя листва кружилась возле земли. Пушистые облака проплывали по красивому и ясному синему небу. Все было великолепно, погода была отличной, при других обстоятельствах этот день мог показаться замечательным. Но трагедия, случившаяся ровно семь лет назад затмевала собой все остальное. Для Пейтон все казалось темным, холодным и тоскливым. Она побрела по тропинке и вышла к большим железным воротам, державшимся на двух каменных колоннах. На одной из них была надпись: Кладбище Мэйплвуд. Она вздохнула и толкнула ворота, сразу за которыми с обеих сторон показались длинные ряды надгробных камней. В руках она несла три венка из цветов.
Пейтон прошла вдоль рядов, пока не добралась до могилы, на которой не было надгробного камня. Вместо него стояла мемориальная доска. Она присела на корточки, наклонилась и провела по ней рукой. Надпись гласила:
Аллен Риз Пейтон
Родился: 5 октября 1958
Умер: 10 января 1998
Пейтон смахнула руками мусор и положила сверху один из венков, потом поцеловала свою ладонь и приложила к плите. Она постояла так еще несколько минут, а затем поднялась и, пройдя еще через два ряда, остановилась возле довольно большого надгробного камня, разделенного на две части, только на одной из которых была выбита дата смерти. Это двойное место на кладбище дедушка выкупил для них с бабушкой. Пейтон нагнулась, поставила венок в пластиковую вазу и присела рядом с камнем. Она прикоснулась рукой к холодной поверхности и закрыла глаза, читая молитву. Через некоторое время она открыла их вновь:
-- Дедушка, я так скучаю по тебе. И бабушка скучает. Она просила передать, что любит тебя. Пейтон с нежностью взглянула на могилу.
-- Я люблю тебя. Пожалуйста, позаботься об Эбби. Ради меня.
Она поцеловала свою руку и снова приложила ее к холодному камню.
Пейтон собралась с духом, взяла последний венок и, медленно преодолев еще один ряд, вышла к небольшой огороженной площадке. Ворота, ведущие к ней, обрамляли два гранитных ангелочка, будто бы парящие над маленькими могильными камнями, находившимися внутри. Она задержала пальцы на холодной оградке, прежде чем толкнуть ее и попасть внутрь. Это часть всегда давалась сложнее всего. Последние метры были самыми мучительными. Она глубоко вздохнула, и в одно мгновение солнечный день сменился дождливым утром, когда маленький гробик опускали в землю. Пейтон еще помнила, как все происходило, она была будто во сне. Она помнила, как бабушка положила ей руку на плечо, как пастор читал панегирик. Ей казалось, что она наблюдала за всем со стороны. Пейтон слышала речь и видела пастора, но как будто на самом деле не присутствовала там. Она все еще ощущала смесь запаха свежевскопанной земли и сладкого аромата белых лилий, украшавших гробик. Все проигрывалось перед ее глазами, как в кино. В тот день она оказалась в таком месте, из которого теперь никогда не выбраться.
Пейтон наконец-то открыла ворота и очень-очень медленно подошла к небольшому гранитному камню, рядом с которым росло молодое деревце кизила. Если бы сейчас была весна, оно все было бы усеяно маленькими белыми цветочками с красными кончиками. Бабушка посадила его, но Пейтон никогда не бывала здесь весной. Поэтому сейчас лишь голые ветки нависали над могилой. Надгробием служил небольшой гранитный блок с круглолицым херувимом, высеченным на верхушке. Она опустилась в траву рядом с ним, погладила руками маленькое круглое личико и почувствовала, как по щекам заструились слезы. Она зажмурила глаза, но все еще видела перед собой камень с выбитой на нем надписью:
Любимой дочери
Эбигейл Элизабет Пейтон
1999-2001
Она видела маленького круглолицего ангелочка, так напоминавшего ее малышку с круглыми щечками. В ее мыслях пронеслись воспоминания о том, как ее маленькая девочка смеется и бежит в ее раскрытые руки. Пейтон еще крепче зажмурила глаза, но слезы потекли еще быстрее. Она позволила воспоминаниям полностью охватить ее, воспоминаниям о короткой жизни ее дочери. Прикосновение ее руки, ее смех, нежные объятия и голосок, говорящий мамочке, что любит ее больше, чем луна любит звезды.
Спустя некоторое время, она вытерла слезы со щек, села рядом с могилкой, смахнула листья с надгробия и поставила венок в вазу. Пейтон начала мягким шепотом обращаться к земле, как будто убаюкивая маленького ребенка. После, она вновь поцеловала свою руку, коснулась ею лица херувима, закрыла глаза и прочитала молитву. А затем прошептала:
-- Мамочка любит тебя.
С этими словами Пейтон встала и пошла к машине. Начался ее путь: подальше из этого мира, обратно в Принстон, Нью- Джерси.
