Цитата hoelmes9494 ()

Вам спасибо за фидбек - двигатель фикрайтерского творчества

Добавлено (11.01.2014, 17:56)
---------------------------------------------

Цитата hoelmes9494 ()

Хочу!

Добавлено (25.01.2014, 22:07)
---------------------------------------------
- Итак, ваше имя — Сэнди Грей?
Она снова попыталась ответить, но весь рот был заполнен плотной кровавой болью.
- Вы не можете говорить — у вас сильный прикус языка, его пришлось зашить, и во рту сейчас тампон. Если вы меня понимаете, просто моргните.
Сэнди постаралась сомкнуть и снова разомкнуть веки — ну, хоть это получалось.
- Я правильно назвал ваше имя? Сэнди Грей?
Она моргнула ещё раз.
- У вас был судорожный припадок. Раньше с вами такое бывало?
Сэнди попыталась качнуть головой — перед глазами поплыло и к горлу поднялась окрашенная кровью тошнота.
- Ничего-ничего. - успокоил врач, потрепав её по плечу. Это был красивый мужчина — стройный, светловолосый, немного похожий на её Элвина — до того, понятное дело, как рак совсем сожрал его. Сколько прошло с тех пор? Десять? Нет, уже больше. Двенадцать лет. А кажется, только совсем недавно всё было. Много же ей понадобилось времени, чтобы решиться.
Голова кружилась, хотелось закрыть глаза. То, что она, наконец, решилась окликнуть этого бегуна, отняло у неё последние силы. Она выслеживала его не один месяц, и всё боялась окликнуть. Боялась, что голос задрожит и выдаст её, что не получится непринуждённо. Слава богу, обошлось — голос прозвучал совсем-совсем обыкновенно. Даже весело. Но когда он назвал своё имя, когда она поняла, что не ошиблась, что-то перемкнуло в ней, и натянутые нервы сыграли с ней злую шутку. А вот он её, кажется, даже не узнал. Впрочем, как он мог её узнать? Она была тогда моложе и, наверное, красивее. Элвин говорил, что она прекрасна, как «маринованный огурчик». Он был большой шутник, её Элвин.
Он не запомнил её — одну из многих «родственников пациентов». Ведь он не смотрел ей в рот, ловя каждое слово, он не верил в неё, как в бога — наоборот, старательно прятал глаза: «Мне очень жаль, миссис Грэй. Это моя вина. Бывает ложноотрицательный результат. Если бы я только мог подумать полгода назад... Но сейчас уже поздно что-либо предпринимать — только симптоматическое лечение». Он говорил что-то ещё, но она не слышала, словно отключили звук. В голове только и крутилось, как карусель: «ещё полгода назад, ещё полгода назад». Она уже не помнит, что ему ответила — скорее всего, ничего.
Элвин умер между зимой и весной, в ночь на первое марта. Он умирал мучительно, с болью. Она не могла всё время оставаться в палате и большей частью находилась в коридоре. Мимо сновали врачи, медсёстры. У стойки регистратуры она увидела и его. Элвин умирал по его вине, а он улыбался, был в центре внимания. Кажется, у него был какоё-то праздник — там стоял торт, с ним шутили, хлопали по плечу. Сэнди впервые почувствовала тогда глухой удар ненависти. И вздрогнула — ей показалось, что кто-то окликнул её по-имени. Она повела головой чуть в сторону. Нет, её никто не окликал, но небрежно одетый и заросший трёхдневной щетиной мужчина с тростью буквально насквозь прожигал её пристальным, подозрительным, светло-синим, как мартовское небо, взглядом.
После смерти Элвина, она не смогла оставаться в его родном городе — их городе. Сестра звала её в Нью-Орлеан, и там оказалось неплохо. Но потом Элвин начал сниться, а потом и не во сне наведываться к ней. Конечно, не во плоти - только голос. Мягко упрекал её в том, что забыла, выкинула из жизни, уговорил вернуться в Принстон, снять квартиру, обзавестись Вуди и Руди, чтобы не было одиноко, и чтобы люди не оглядывалась в недоумении, если она, забывшись, начинала отвечать ему. А потом они почти столкнулись на улице с этим Уилсоном. Уилсон был непохож на себя — бледен, небрит, в какой-то полуспортивной куртке, с неуложенными волосами, и попахивало от него спиртным. Она осторожно навела справки и — возликовала. Он умирал от рака. Возмездие настигло его, наконец — ему предстояла такая же мучительная смерть, как Элвину.
С того дня, как узнала это, она не спускала с него глаз. Сколько раз он был на волосок от смерти, и каждый раз выкарабкивался. Она надеялась, всем сердцем надеялась, что вот уж на этот-то раз непременно. И он, действительно, надолго исчез. А потом вдруг появился в парке.
Это был светлый, весенний день, но для неё сразу смерклось, как в сумерки, когда она увидела его в инвалидном кресле на дорожке. Он был в лёгкой куртке и джинсах, кресло неторопливо везла красивая рыжеволосая женщина, а рядом, опираясь на трость хромал тот самый небрежно одетый с пронзительным светло-синим взглядом. Надо же, она сразу узнала его через столько лет, хотя видела тогда мельком, и, к тому же, он сильно постарел. А тот, чьей смерти она ждала, смеялся. И смеялся так, как никогда не будет смеяться умирающий — хохотал, закатываясь и запрокидывая голову — над тем, что с такой открытой улыбкой, которую в нём и подозревать-то было трудно, рассказывал ему хромой. И рыжеволосая женщина смеялась — они все трое смеялись над её одиночеством.
- Ты видишь? - с горечью спросила она у Элвина. - Разве справедливо, что они смеются, а тебя уже нет?
- Несправедливо, - спокойно сказал Элвин. - Надо бы тебе об этом позаботиться, моя маленькая зверушка — иногда он звал её зверушкой, он ведь был шутник, каких мало, её Элвин.
Но торопиться не стоило. Сэнди запаслась терпением и налюдала весь процесс реабилитации Уилсона. Сначала он сменил кресло на крепкую трость, потом трость исчезла, а шаг стал быстрым, пружинистым. Наконец, он побежал и с тех пор бегал в любую погоду, не пропуская. Его время подходило к концу, а он не подозревал об этом. Но, однако, пора было переходить к ответным действиям. Сестра звонила из Нью-Орлеана, спрашивала, принимает ли она таблетки, как будто таблетки могли хоть чем-то помочь от закладывающего грудь одиночества. Она говорила, что принимает, и продолжала строить планы, иногда советуясь с Элвином. То, что Уилсон должен умереть, вопросом для неё не было, но и тем двоим она уже не могла простить издевательский смех.
Красивый врач ушёл — пришла китаянка-медсестра взять у неё кровь на анализы. Ей хотелось спросить, где её собаки, но говорить она пока не могла. Жестом попросила, чтобы ей дали что-нибудь, чем и на чём писать, и написала свой вопрос на доске чёрным маркером.
- О, не беспокойтесь. Их приютили наши врачи. Доктор Буллит и доктор Вуд. С ними всё в порядке. Как их зовут?
«Вуди и Руди», - написала она. И маркер выпал из руки — в палату вошли они оба — Уилсон и тот, хромой.