Добавлено (26.11.2012, 11:00)
---------------------------------------------
Уилсон и Трэвис терпеливо ждут с глупым видом. У терпеливо ждущих вид всегда глупый.
- Ну вот, теперь легче, - сообщает Хаус, даже не кривя душой. - Пошли в цитологию.
Цитолог в больнице пока один — совсем молоденький, только с институтской скамьи, с фамилией Куки, которую Хаус называет идиотской, потому что она напоминает ему «не то об итальянском борделе, не то о португальском футболе», но Хаус сам принял его, когда, пролистав вялое резюме из рук Уилсона, привычно закинулся парой таблеток и получил от юного соискателя назидательную лекцию о вреде оксикодоновой зависимости с подробными иллюстрациями того, как выглядят поражённые оксикодоном ткани печени и мозга, выполненными цветными маркерами на доске Хауса. «Он забавный, и рисует сносно, - сказал Уилсону главврач «Особой автономной клиники дифференциальной диагностики, патоморфологии и патофизиологии». - Будет нескучно».
Доктор Куки раскладывает стёкла и скромно отходит в сторону. Его заключение написано — больше говорить не о чем, и если с ним не согласны, он не будет спорить — цитология наука умозрительная, только взгляд и память. Клетки растут, делятся, болеют, умирают — все эти процессы изучены давным-давно, и субъективным остаётся глаз и умение увидеть. Уилсон это умеет, а вот доктор Трэвис — нет, поэтому доктор Трэвис с его, Куки, мнением не согласится, а Уилсон согласится. Но Хаус в качестве третейского судьи, а это уже проходит под знаком «всё возможно», особенно сегодня, когда «главный» явно раздражён и хромает сильнее обычного.
Воспалительная реакция, - говорит Уилсон осторожно. - По-моему, лимфомы нет... Застарелая, ей не один месяц, но... нет, злокачественности нет.
- Почему сразу не сказал? Почему по одному стеклу не сказал? - хмуро допытывается Хаус.
Уилсон, как о само-собой разумеющемся пожимает плечами:
- Сомневался.
- Немного же тебе надо, чтобы перестать сомневаться... - он поворачивается к Трэвису. - Ну а ты?
- Я остаюсь при своём.
Некоторое время Хаус молчит, низко нагнув голову и глядя исподлобья. Наконец, говорит:
- Ладно. Закажи радиологию. Общее облучение всего тела.
- Хаус!
Но он, не слушая, выходит и со всей доступной ему прытью удаляется по коридору. Уилсон быстрым шагом догоняет его. Он пытается игнорировать, но Уилсон хватает его за трость и вырывает её из руки:
- Нет, ты не сбежишь!
Хаус резко поворачивается к нему:
- Где уж мне бегать! Это, - он хлопает ладонью себя по правому бедру так, что в коридоре звонко отдаётся эхо, - не бутафория, не работа гримёра!
- Ах, так... - на лице Уилсона вдруг вспыхивет короткая злая улыбка. - В этом дело? Ты взбесился из-за телевизионщиков и готов убить ребёнка, чтобы поставить меня на место? Ну, Хаус, ты и... - он не договаривает. Вместо этого вдруг прикусывает губу и, отведя взгляд, молча протягивает обратно трость.
- Так я прав? - мягко спрашивает Хаус и, наверное, только им двоим понятно, о чём он спрашивает.
Уилсон не отвечает. Уилсон поднимает глаза кверху и шумно выдыхает воздух. Он почему-то вспоминает сон про сбитого мотоциклиста.
- Человеку, который разменял шестой десяток, говорить «повзрослей» как-то уже странно, да? - спрашивает он «в публику» и переводит взгляд на Хауса. - Может, поужинаем сегодня вместе?
- У меня вечер занят.
- Очередная проститутка?
Хаус насмешливо смотрит на него сверху вниз.
- Вроде того.