Увы, насчёт моей болезненной писучести вы были правы - это зависимость. Графоманство - болезнь, она не смертельна, но и не лечится, основной симптом - всех доставать своей писаниной. Я не знаю пока, что из этого выйдет, поэтому затрудняюсь с шапкой.
ГОЛЛИВУДСКИЙ СУВЕНИР. автор: hoelmes не бечено жанр: драма статус: в процессе он-лайн пейринг: неопределённый
- Что здесь? - Истории болезни. Тяни билет. - Э, нет! Так мы не договаривались. Коты в мешке — не мой профиль. - Если не возьмёшь хотя бы одного из них, придётся закрыть гнотобиологию. - Это шантаж. У тебя методы Кадди, но у той хоть груди были третьего размера. - Это грубая реальность софинансирования. Как вариант, вместо гнотобиологии можешь закрыть буфет. - Дай я хоть посмотрю, что здесь. - Не дам. Ты так же поступил вчера — просмотрел все семь и отверг один за другим все семь. Тяни вслепую. - Не указывай хозяину, раб! - Хаус воровато протягивает руку, чтобы откинуть корочку папки, но Уилсон шлёпает его по руке. - Про восстания рабов в Древнем Риме слыхал? Им, кажется, не заплатили за дежурство в амбулаторном отделении, потому что рабовладелец черезмерно велик для того, чтобы зарабатывать на собственное хозяйство. -У тебя неверные данные. Их пообещали скормить львам за нерадивость, потому что они не могли заработать рабовладельцу на содержание гнотобиологической палаты. И, кстати, восстание жестоко подавили. - Тяни билет, экселенц! А то двойку поставлю. Хаус, сдаваясь «тянет», то есть, протягивает левую руку, на счастье поплевав в ладонь и делает над разложенными веером тонкими папками сложные пассы, насмешливо поглядывая на Уилсона. Уилсон невозмутимо ожидает. Наконец, он ухватывает за уголок одну из папок и отдаёт Уилсону: - Вот это я точно не возьму. - Плохая аура? - сочувственно спрашивает Уилсон, безропотно принимая папку и откладывая в сторону. Хаус берётся за следующую: - И вот эту я, определённо... - Стоп-стоп-стоп! - Уилсон вскидывает открытую ладонь. - Повторяется вчерашняя история. Тяни билет, на который будешь отвечать, а не тот, который хочешь отдать соседу. Давай. У тебя последняя попытка. Гнотобиология висит на волоске. Ну! И-и...Да! Он сделал это!!! Фыркнув, Хаус раскрывает папку: - Ребёнок пяти лет, кашель, боль в горле, температура... Боже, какая скукотища! Наши доктора разучились лечить простуду? - Да нет, в общем. Но они уже проделали это пять раз в пяти больницах, и родителям мальчика, знаешь ли, немного надоело... Так я их кладу? Хаус делает томный жест пресыщенной жизнью примы. Но, поднимаясь со стула, цепляется за крышку стола до побеления суставов. - Тебе хуже? - обеспокоенно спрашивает Уилсон, чуть подаваясь к нему. - Моей ноге хуже — мне нормально. - Странно... - Что тебе странно? - Сейчас благоприятный тёплый сезон, ты уравновешен, никаких мерзостей от жизни, как будто бы, в последнее время не получал, а нога болит сильнее... - И какие выводы ты из этого делаешь? - Хаус иронично приподнимает бровь. - Боже, Уилсон! А вдруг боль в моей ноге вообще не носит того психосоматического характера, который ты приписывал ей все эти годы? - Скорее, ты что-то от меня скрываешь. Хаус качает головой: - Ты — консерватор, Уилсон. Ты не готов расставаться со своими заблуждениями, даже если тебя потыкают носом в их полное несоответствие практике. Но знаешь... Тут ты реально прокололся. Потому что у меня, действительно, всё хорошо. А нога болит...
Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Вторник, 20.11.2012, 19:28
MarishkaM, у него нет строгого прототипа, но его имя - Леон Харт - как вы сами понимаете, не без намёка, как и имя Орли. Но я не добиваюсь абсолютного сходства ни в том, ни в этом случае. Они - самостоятельные герои фика с лёгким реверансом в сторону своих как-бэ прототипов. Леон - разодетый пижон, да, но не такой уж лощёный. И насчёт поведения... он, скорее, пока проявляет себя, как любитель беззаботного трёпа о себе, нежели беззаботного поведения. Во всякомм случае, он способен увидеть боль и депрессняк практически незнакомого человека и поддержать его просто и действенно. Не знаю, что дальше из него выйдет, но я надеюсь, мне удастся раскрыть его так, как я вижу. Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Но я не добиваюсь абсолютного сходства ни в том, ни в этом случае. Они - самостоятельные герои фика с лёгким реверансом в сторону своих как-бэ прототипов.
прода Хаус перемещается в свой кабинет, опираясь на новую полированную трость и при этом кривится от боли. Трость неудобная. Вернее сказать, она никакая. Она не хочет «приигрываться» ни к его руке, ни к фигуре — парадоксально кажется то слишком короткой, то слишком длинной. А ведь он сам выбрал её в магазине, передержав в руках, наверное, с десяток. Разучился он, что ли, подбирать себе трости? В магазине казалось, будет удобно, да и продавец уже посматривал нетерпеливо и насмешливо. - Гарри Поттер выбирает волшебную палочку, - съязвил присутствовавший при покупке Уилсон. - Попробуй для начала что-нибудь простенькое - «Expelliarmus» или... Хаус в ответ уставил конец трости ему в грудь: - Stupefy! Не работает, бери другую, - усмехнулся отнюдь не оглушённый Уилсон. Зря он не послушал — советы Уилсона при всей их очевидной наивности, а то и идиотизме, где-то в глубине очень дельные. Например, совет открыть гнотобиологию, чья судьба теперь висит на волоске из-за скромности страховых выплат по счетам. Лечить только интересных пациентов не прибыльно, приходится идти на компромисс. Но гнотобиология позволила не только надёжно устранять симптомы аллергии, но и выдерживать спровоцированный иммунодефицит весь дооперационный срок, а значит, вести гематологию и онкологию весь диагностический период, не передавая ни в Принстон-Плейнсборо, ни в клинику Мерси.
В приёмной главврача секретарь - лаково-коричневая, как скрипка, и белозубая, как вскрытая пачка «Орбит» Венди Бликс - с готовностью поднимается навстречу. Венди незаменимая помощница — ведает телефоном и календарём, никогда ничего не забывает и никогда ни на чём не настаивает, оказывает за день тысячи незаметных мелких услуг, при этом не демонстрируя услужливости. Вот и сейчас она спрашивает, не хочет ли он кофе и каков его «сетевой статус»? - «Работаю, но готов поболтать». Пригласи Чейза, Кэмерон и... - чуть не сказал «и Формана», но вовремя одёрнул себя, только рука дрогнула на рукоятке трости. - ...и Трэвиса, - и, уже входя в кабинет, услышал за спиной щелчок селекторной связи: «Доктор Чейз, доктор Кэмерон, доктор Трэвис, пройдите в кабинет главного врача. Повторяю: доктор Чейз, доктор Кэмерон, доктор Трэвис, вас ожидает доктор Хаус». «Главный врач»... Греет самолюбие. А что? Своя больница — это, по крайней мере, развязанные руки и независимость — ладно, пусть всего лишь относительная независимость. Но вот уже который раз он ловит себя на том, что тоскует по Принстон-Плейнсборо десятилетней давности. Никому не признался бы в этом — даже Уилсону. Тем более Уилсону. Но всё чаще хочется закрыть глаза и услышать сердитый стук каблучков Кадди, спешащей по коридору, чтобы выругать его за очередную выходку, услышать подчёркнуто равнодушный негромкий голос Формана, увидеть Чейза не таким, каким он стал — широкоплечим мужчиной с русой щетиной и светлым упрямым чубчиком, а немного заносчивым улыбчивым и капризным длинноволосым парнем, не всегда знающим, куда деть свои руки, если, конечно, на этих руках нет хирургических перчаток. В последнем случае с их применением у него проблем не возникает. Что это? Ностальгия? Первый звоночек старости? И почему всё чаще и пронзительнее ноет бедро? Рука привычно ныряет в карман за викодином. Он и в самом деле слышит торопливый стук каблучков по коридору. Это Кэмерон - ещё одна дань ностальгии. Как всегда, безупречна: блузка, воротничок, бейджик. Ровна и спокойно, словно спала всю ночь, а не вскакивала каждые два часа к грудному ребёнку, ещё неизвестно, как перенёсшему переезд. Держит себя официально. - Здравствуйте, доктор Хаус. - Привет. У тебя фора, - он кидает папку. - Используй на все сто. - Добрый день, - хмуро здоровается Бреннан Трэвис. - У тебя тоже бывают добрые дни, Ворчун? Трэвис садится на стул верхом — это его неистребимая привычка — он, наверное, и обед свой ест, дотягиваясь до тарелки через спинку стула. - Привет. У нас, наконец, новое дело? - последний из вызванных, Юпитер в окружении быков, в кроссовках «найк» и голубом пуловере. И уже стаканчик кофе в руке. Всё это вместе - вызов, который требует реакции, и Хаус нажимает кнопку связи с секретарём на столе: - Венди, кофе мне и Трэвису, доктору Кэмерон — чай, а Чейзу не надо - Чейз ходит со своим, очевидно, боится, что его отравят завистники — он ведь на особом положении... или ему хотелось бы так думать... Иди к доске, Красавчик, будем писать диктант. И ещё раз увижу без халата — уволю. Чейз от неожиданности чуть не попёрхивается кофе, и на голубом пуловере расплываются коричневые пятна брызг. Хаус насмешливо поднимает брови, глядя на него в упор. Кэмерон, напротив, упорно смотрит в свою папку, на руки, на доску — куда угодно, лишь бы не на Чейза. Взаимоотношения между этими двоими вообще обещают много захватывающих драм, которые Хаус заранее предвкушает, но пока они второй день старательно изображают шапочных знакомых, и он не спешит форсировать события. - Дорси Карр. Пять лет. Кашель. Боль в горле. Температура сто. Увеличение лимфоузлов шейной группы, - говорит Кэмерон, по-прежнему, не поднимая глаз - Получал антибактериальную терапию с временным эффектом. - Пять раз, - говорит Хаус, забросив ноги на стол и откидываясь на стуле так, что стул полуопрокидывается, удерживаясь на задних ножках. - Чем его пичкали? Перечисли в столбик. Чейз на левой половине доски записывает названия лекарств. - Какие будут соображения, господа Сенат? - Полипрагмазия, — ворчит себе под нос Трэвис. - Ты идиот. Это не полипрагмазия — почитай на досуге словарь медицинских терминов. Обрати особое внимание на слово: «одновременно». Но ты прав — список внушительный. И знаете, что в нём самое захватывающее? Ну? Кто? Ау-у! Эй, ребята и девочки, кто у нас тут специалист — зоолог? - Вы, вообще-то... - замечает Чейз. - Я — вне конкуренции. Слово низшим приматам. - Они практически перекрывают весь спектр вероятных возбудителей, - задумчиво говорит Трэвис, приглядываясь к доске. - Вот теперь в точку, сердитый. Значит, ищем невероятных. Или, как вариант, СПИД. - Ему пять лет! - возмущённо возражает Кэмерон. - Точно. Я и забыл, что болеть иммунодефицитом можно, как и избираться в Белый дом, только с двадцати пяти... Трэвис, посев с миндалин и вообще отовсюду, куда дотянешься. Чейз, иди с ним, возьмёшь ларингоскоп — посмотришь, как глубоко он дотянется. Кэмерон, анамнез с родителей, - он с грохотом приземляет стул на все четыре ножки и протягивает руку к принесённой Венди чашке с кофе. Снова отдёрнуть руку, чуть не опрокинув чашку, его заставляет щелчок селектора — он ещё не привык к нему и каждый раз вздрагивает. Селектор — тоже идея Уилсона, для которого пейджеры и телефоны не достаточно «ретро» и не удовлетворяют тонкому художественному вкусу господина Главного Больничного Администратора. На этот раз зелёная лампочка горит не под словом «waiting room», а под словом «CEO Hospital», и это не Венди, а сам Мистер Старомодность. - Хаус, ты сейчас свободен? - Как сказать... Я на работе вообще-то — руковожу крупным медицинским учреждением, - осторожно откликается Хаус, отпивая глоток эспрессо макиато. - Можешь зайти ко мне? - Теоретически могу... Но нужен железный обоснуй, чтобы мне проделать столько изматывающих физических упражнений: встать, взять трость, пройти с ней по коридору... Ты что, сделался на новой должности настолько велик, что сам зайти уже не можешь? - Да тут... просто у меня один... человек. Он хочет с тобой поговорить. Вернее... у него к тебе деловое предложение. Не знаю только, как ты на это посмотришь... Если что, имей в виду: сервер не несёт ответственности за размещаемую информацию, - в голосе Уилсона неуверенность. Хаус снова раскачивается на поставленном на две ножки стуле, опасно балансируя чашкой с кофе. - Ты меня почти заинтриговал. Надеюсь, это не очередной дестрибьютер очередной фарм-компании? - Доктор Хаус, это Леон Харт — вы меня помните? - раздаётся из динамика селектора слабоузнаваемый голос. - Я лечился у вас в больнице зимой. Мы могли бы поговорить? Некоторое время Хаус молчит. И когда снова заговаривает, что-то в его тоне неуловимо меняется. - Ну, если вам не хватает для разговора селектора, и вы лучше общаетесь на амслене, можете пройти в мой кабинет. Уилсон, думаю, вас с радостью проводит. Только поторопитесь, могу вам уделить пару минут — не больше. Они появляются ровно через минуту, и Уилсон выглядит на фоне шикарного Харта потёртым и обтрёпанным, чуть ли ни ветхим, хотя на нём хороший костюм и шёлковый галстук в мелкую лесенку. Но они не могут конкурировать ни с дымчатым блейзером и бирюзовой шёлковой сорочкой Харта, ни с галстуком в стиле «хмурое небо», ни с тонкой золотой оправой очков. - Очень рад вас видеть, - Харт покровительственно протягивает руку ладонью вниз, но Хаус руки не подаёт — вместо этого снова берёт свою чашку и подносит к губам, и рука Харта нелепо зависает в воздухе, а потом прячется в карман. - Доктор Хаус избегает физических контактов, - поспешно говорит Уилсон. - Ничего личного. - Точно! Я же инфекционист, - с жизнерадостным воодушевлением заявляет Хаус, снова приводя свой стул в состояние неустойчивого равновесия. - Знаете, в какой грязной среде мы порой обитаем? Всякие паразиты так и кишат. Ничего личного, он прав, - Хаус, дотянувшись, похлопывает Уилсона по руке, а потом демонстративно протягивает ему ополовиненную чашку с кофе. - Хочешь глоточек? Уилсон только укоризненно вздыхает. Несколько мгновений слегка порозовевший Харт молчит, глядя в пол и покусывая губы, после чего, усмехнувшись, снова вскидывает дерзкие глаза, кажущиеся сквозь стёкла очков чуть больше и темнее, чем на самом деле: - Всё верно, я сам виноват, доктор Хаус. Взял не тот тон... Прошу вас, простите великодушно. - Бог подаст, Леон. Что у вас за дело ко мне? Говорите скорее, пока мои охотники не вернулись с добычей. - Я присяду? - он выдвигает стул, на котором обыкновенно во время дифдиагноза восседает Чейз, но усаживается на него верхом, как Трэвис. - Ну-с, поскольку ваше время ценно, возьму сразу быка за рога. Речь идёт о новом проекте, о телешоу. Вам ведь, наверное, известно, что я не только актёр, но и кинопродюссер? - Да, я об этом совершенно случайно слышал. – Один из моих добрых знакомых — некто Дэви Бич, хотя его имя сейчас, в общем, не важно — узнав, что я провёл отпуск в вашем ОРИТе, подбил меня попробовать снять о больнице сериал. Мы оба нашли эту идею свежей и перспективной, но поскольку и нам, и зрителю не хочется получить совсем уж лажу... В общем, вот, посмотрите: здесь всё написано... - Свежей? - Хаус берёт протянутую бумагу, но смотрит не в неё, а на Харта. - Только на этой неделе в эфире три подобных. «Скорая помощь», «Клиника»... Уилсон, как там ещё называется третья, где они всё время трахаются между операциями? - Это проект дополнительного контракта телестудии с вашей больницей, - Харт не даёт втянуть себя в дискуссию о достоинствах чужих сериалов. - Хотите превратить «Двадцать девятое февраля» в съёмочную площадку? Что вам мешало сразу вложиться в павильон? Слишком окольный путь, не находите? - Речь идёт не об этом, - румянец Харта становится гуще. - Наша площадка в Лос-Анджелесе, и там есть все условия для съёмок. Но нам бы, вот именно, не хотелось создать очередную «Скорую помощь», поэтому Дэви сделал основную ставку на нестандартную центральную роль. Все остальные будут при этом только отыгрывать главного героя. А поскольку благородные, самоотверженные доктора-подвижники набили оскомину, на этот раз наш врач - человек, не признающий правил, в том числе правил приличия, но при этом гений, самоотверженно спасающий жизни. Его уважают все, не любит никто. Он циник, грубиян, местами шут, но человеческая жизнь — его главный приоритет, понимаете? Даже его единственный друг с трудом мирится с его своеобразной манерой. Кстати, я, видимо, буду играть этого друга... - Манная каша с перцем — оригинально, но не съешь. Ваш зритель сблюёт ещё на пилоте, - мрачно предрекает Хаус. Разговор нравится ему всё меньше. - И ещё этот врач — хромой, - добавляет Харт, теперь не просто розовый, но почти свекольный. - Не краснейте, Харт - я уже догадался, что мне предоставляется сомнительная честь быть прототипом вашего доктора-монстра. Но если вы не назовёте его Грегори Хаус, запретить я вам не могу. Чего ради вы сюда заявились-то? - он, наконец, опускает взгляд на документ, забытый в руке, и пробегает его глазами. - Оказывать консультативную помощь? - в изумлении переспрашивает он. - Внештатные консультанты телестудии? Да вы с ума сошли! Чем вы, интересно, думали, когда составляли это? А ты что молчишь, Привратник? - он поворачивается к Уилсону. - Ты зачем его привёл? Ты, похоже, рассчитывал на то, что я это подмахну, не глядя? Потому что не мог же ты думать, что я в здравом уме и твёрдой памяти... В общем так, Харт, - хлопнув ладонью по столу, заключает он. - Я готов видеть вас в этих стенах при смерти с неясным диагнозом - и никак иначе. Равно, как и любого члена вашей творческой банды. - Доктор Хаус, - повышает голос Харт и даже вскакивает со стула в возбуждении. - Как хотите, но это отдаёт дешёвым снобизмом. Телевидение — не глупость и не шутовство. Это — наша работа - так же, как медицина — ваша. Телевидение формирует коллективное сознание, национальную идею. Его роль в воспитании подрастающего поколения трудно переоценить. Я понимаю, что всё, что я говорю сейчас — общие слова, они могут казаться штампами, но они не становятся ложью от частых повторов. Человек впитывает девяносто процентов информации через глаза, а если к этому добавить ещё и звук, которому в телеиндустрии тоже уделяется не последнее внимание, то получается, что телепродукция овладевает вниманием полностью. И помножьте это на эфирное время — тогда вы поймёте, как важно создавать, действительно, качественную телепродукцию. Она формирует вкус. Причём, в отличие от литературы и театра, формирует навязчиво, а значит, является определяющим фактором. И харизматичность актёра — обоюдоострое оружие. Поэтому актёру на главную роль необходимо вжиться в образ. От точности и достоверности его игры зависит успех проекта. Зависит рейтинг, приверженность зрителя. Зависит искусство в целом. Позвольте хотя бы ему одному просто присутствовать на дифдиагнозе, и мы проплатим контракт полностью — всё, как здесь написано. Он будет молчаливее стула. - Вот именно. И при нём молчаливее стула сделается каждый из моих подмастерьев, опасаясь попасть в очередные прототипы... Ну, или надеясь на это, что, в принципе, одно и то же. Я уже всё это проходил. Я видел, как влияют на работу телевизионные съёмки. Не говоря уже о получившемся шедевре...И если вы, действительно, формируете коллективное сознание, мне грустно за коллектив. Одно утешение: вы сами не слишком верите своей пламенной речи. Цели у вас куда конкретнее воспитания подрастающего поколения и, скорее всего, исчисляются в примитивных дензнаках. Идите к чёрту, Харт — это моя больница, и время, которое вы у меня сейчас бесцеремонно воруете, между прочим, тоже моё — я мог бы его потратить на более приятные вещи. Вот, на кофе, например... Харт открывает рот, чтобы продолжить спор, но Уилсон, оценив обстановку, ухватывает его за рукав и поспешно вытаскивает в коридор. - Кофе ещё не остыл, - виновато улыбаясь, говорит он. - не хотелось бы получить ожоги. К тому же, он не передумает... Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Сообщение отредактировал hoelmes9494 - Четверг, 22.11.2012, 21:29
kotofyr, кольцо Мёбиуса - это мой фетиш, теперь неразрывно связанный с этим фандомом. Путь к сердцу мужчины лежит через торакотомию. Всё остальное - ванильная ересь.
Данный проект является некоммерческим, поэтому авторы не несут никакой материальной выгоды.
Все используемые аудиовизуальные материалы, размещенные на сайте, являются собственностью их изготовителя (владельца прав) и охраняются Законом РФ "Об авторском праве и смежных правах", а также международными правовыми конвенциями. Эти материалы предназначены только для ознакомления - для прочих целей Вы должны купить лицензионную запись.
Если Вы оставляете у себя в каком-либо виде эти аудиовизуальные материалы, но не приобретаете соответствующую лицензионную запись - Вы нарушаете законы об Интеллектуальной собственности и Авторском праве, что может повлечь за собой преследование по соответствующим статьям существующего законодательства.
готова страдать и терпеть. 
