Добавлено (28.07.2012, 10:51)
---------------------------------------------
Хаус поднимается, наконец, стряхнув с себя недовольную этим Сару, и отправляетсяся на кухню.
И вот тут его поджидает сюрприз. Сара, привычно скользнув под стул, к блюдечку с молоком, вдруг вылетает оттуда, вздыбив шерсть и шипя, словно повстречалась внезапно с собакой. Она в мгновение ока вскарабкивается по голой ноге Хауса и его футболке, причинив ущерб тому и другому, к Хаусу на плечо, и застывает там неподвижным вопросительным знаком.
- Ты спятила?! – кричит Хаус, чуть не полетев с ног от неожиданности и боли. Он сбрасывает кошку с себя, получив ещё несколько царапин, и она моментально удирает прочь из кухни, а он остаётся, охваченный слабостью и дрожью. Похоже, оба испытали шок.
Однако, немного придя в себя, Хаус соображает, что у внезапной выходки должна бы быть причина, и причина эта – под столом. Он нагибается и видит, что пропавшее некогда блюдечко снова материализовалось. Только теперь в нём копошатся отвратительные толстые червяки. Часть их уже успела расползтись по полу. Это опарыши, безобидные трупные черви – Хаус ещё помнит о них из курса биологии, но на Сару копошащаяся масса явно произвела неизгладимое впечатление. А на Уилсона произвела бы ещё большее – это точно. Уилсон брезглив и склонен к мистифицированию. Без сердечного приступа, пожалуй, не обошлось бы. «Это или месть за кошку, - думает Хаус. – Или очередной гейм детской игры «Сведи онколога с ума». И, учитывая возврат блюдечка, скорее, последнее. Значит, труп в почтовом ящике юной альпинистке ни о чём не сказал. Тем лучше. Но, в любом случае, это война».
Он, брезгливо кривясь, отправляет опарышей в унитаз, а блюдечко - в мусорное ведро, и едва успевает промыть пол хлоркой, как возвращается Уилсон.
- Что ты делаешь? Что за текущая дезинфекция? – изумлённо спрашивает он, входя в кухню.
- Вдруг подумал, что после упражнений с дохлятиной мы не слишком тщательно убрали за собой. Уколи кошку сам – я не успел. И не оставляй балкон незапертым – не лето.
Он старается выглядеть и говорить беззаботно, но взгляд Уилсона заостряется:
- А почему ты весь исцарапан?
- Кошка не захотела сдавать анализы. Договаривайся с ней сам – это всё-таки твоя кошка. И поторапливайся, если хочешь вовремя попасть на работу.
Пока Уилсон ловит кошку, он смазывает свои царапины дезинфицирующей жидкостью и одевается, но мысли его по-прежнему заняты соседками.
«Где она взяла опарышей? Развела в подброшенной в ящик кошке? Вряд ли. Ту она, думаю, выбросила, не распаковывая. Значит, имеет к ним доступ как-то иначе. Опарышей продают для нужд рыбалки в зоомагазинах на вес. Может быть, она работает в зоомагазине? Или не она? »
- Уилсон, - окликает он. – Кто твой родственник по профессии?
- Какой родственник?
- Ну этот... Конрад Радович?
- Зачем тебе?
- Любопытно, чем могут заниматься паршивые овцы почтенного еврейского семейства. Он не фармацевт?
- С чего ты взял?
- Ну, если ты врач, может, у вас это семейственное.
- Хаус, - Уилсон появляется в дверях. Вид у него укоризненный, на руках - свежие царапины – Сара, похоже, ещё не оправилась от отвращения при виде опарышей в своём блюдце. – В нашей семье два медика – я и моя двоюродная сестра. А поскольку ты не можешь нести такую чушь от чистого сердца, лучше просто признайся, к чему это всё. Конни не имеет постоянной работы, он служил разносчиком в разных магазинах, насколько мне известно со слов матери. Даже в магазине моей соседки работал два или три дня – она его выгнала оттуда за мелкое воровство, и я, упаси боже, не хочу теперь признаваться в родстве с ним ни в коем случае.
- Подожди! Твоя соседка держит магазин? Вот эта старушка-кошатница?
- Она не старушка, она женщина средних лет.
- Наплевать. А что за магазин?
- Ну, он ей не принадлежит вообще-то, принадлежит кому-то из её родственников, а она там исполняет обязанности бухгалтера-экономиста.
- И чем там торгуют?
- Не знаю хорошенько. Какой-то охотничьей чепухой – сети, ружья, ножи.