Глава 8

Прошло три дня и ему не только удавалось избегать Кадди все это время, но казалось, что теперь он получил полное освобождение от работы в клинике, да и вообще почти от всей работы. Хаус не знал, больше из-за него или из-за нее, но самый близкий контакт между ними за эти дни произошел, когда они встретились глазами в холле, после чего она сразу свернула в другом направлении. К этому времени он уже прогулял 4 часа работы в клинике и не взял ни одного нового дела. Не было больше следующей за ним по пятам и принуждающей к работе орущей темноволосой женщины, никто больше не угрожал и не выкрикивал его имя, никто не прерывал его сон. Это было и довольно приятно, но в то же время довольно скучно. Хаус понял, что отлынивание от работы не доставляет большой радости, когда не от чего отлынивать и некого раздражать. Но это не означало, что он собирался что-то выяснять об их “свидании” на ее диване. Кадди точно так же ясно дала понять, что не хочет к этому возвращаться, и ему было этого достаточно, чтобы и дальше сидеть там, где он сидел и продолжать отрицать, что вообще что-то произошло. По крайней мере, пытаться отрицать. Днем это было довольно легко, всегда можно найти что-то или кого-то, чтобы отвлечься, но вот последние две ночи лежа в кровати, он не переставал представлять, как она сидит на нем верхом, ее волосы падают на ее лицо и ее грудь подпрыгивает, пока она покачивается вверх и вниз. А прошлой ночью ему снилось, как Кадди заходит в его комнату и практически насилует его. Он знал, в конце концов, что-то случится, только не был уверен, хорошее или плохое.

Время было заполдень, и он уже распустил команду. Пейтон задержалась, отвечая на его почту, а Хаус решил, что ему не повредит стакан бурбона, чтобы встряхнуться. Он открыл нижний ящик, достал оттуда бутылку и поставил на стол, когда увидел, что она забирает свою куртку и поднимает лежавшую под стулом сумку. Пейтон подняла глаза на него, и он жестом пригласил ее пройти в свой офис, вытащил из ящика два бумажных стаканчика и щедро налил в каждый.

-- Садись. Хаус кивнул на стул, стоявший перед его столом, и подвинул к ней один из стаканчиков.
Она оглядела его с подозрением.
-- Ты пережила первую неделю. Думаю, за это стоит выпить. Он подвинул стаканчик еще ближе к ней. Пейтон продолжала пристально смотреть на него, пытаясь найти подвох.
--Давай, садись и пей. Я приберег транквилизаторы по крайней мере до следующей недели.
Она медленно села и сделала большой глоток бурбона, поглядывая на Хауса поверх стаканчика. Она почувствовала приятный мягкий привкус дыма и разлившееся по телу тепло. Он подождал, пока она поставит стакан на место.
-- Мне показалось интересным то, как ты справилась с потерей ребенка.
Ее глаза расширились от удивления и стали круглыми, как четвертаки. Она захлебнулась и чуть было не выплюнула бурбон на стол. Все еще задыхаясь и пытаясь откашляться, Пейтон спросила:”Какого ребенка?”
Он впился в нее взглядом и изучал некоторое время с легким подозрением и озадаченностью:
-- Хлоя, или как там ее. . ., ребенок с повреждением мозга. С какими еще мертвыми младенцами ты сталкивалась на этой неделе?
Она все еще не могла прийти в себя после того, как, буквально, чуть не утонула в собственном стакане: “Я имела ввиду. . .забудьте. Что вы подразумевали под словом “справилась”?”
-- Для большинства женщин невыносимо видеть, как умирает ребенок или младенец. Хаус поднес стаканчик ко рту, отхлебнул бурбон и , скривившись, проглотил.
--- Если только они не видели уже достаточно, чтобы уметь абстрагироваться от этого. Для тебя же это был будто самый обычный день в офисе.
Она была шокирована и в ее голосе почувствовались нотки обиды:
-- Вы так говорите, потому что я женщина, и вы ожидаете, что я буду взволнованной из-за ребенка, в противном случае вы скажете, что я холодная и бессердечная.
-- Ой, не притворяйся удивленной и не делай из мухи слона. Это не твоя вина, женщины просто так устроены. Женские особи всех видов заботятся о молодом поколении, это на уровне генетики. Дарвинизм, сохранение рода и все такое. То есть либо ты видела достаточное количество мертвых детей и заработала себе иммунитет, а теперь удачно скрываешь свои чувства, либо умер какой-то близкий тебе ребенок, я думаю младший брат или сестра?
Она улыбнулась и даже слегка рассмеялась:
-- Ааа, вы думаете, что теперь все обо мне знаете. Все не так просто. Требуется больше одного бокала, чтобы подружиться со мной и выведать все пикантные подробности о моей жизни. С транквилизаторами было бы больше шансов. Пейтон подмигнула ему: “Спасибо за выпивку”, потом улыбнулась еще раз и собрала вещи, попутно пожелав ему спокойной ночи.

frou_frou, спасибо огромное! С меня "стимул", да?

Нельзя сказать, что выходные для него пролетели незаметно. Уилсон был на конференции по онкологии в Мэриленде, и Хаус уже пожалел, что отказался поехать с ним. Все то время, свободное от работы, которым он обычно наслаждался, прерывалось мыслями о Кадди. Он пытался смотреть телевизор, но не мог перестать думать о ее запахе. При воспоминании о том, как он сидел, уткнувшись носом в ее шею, его окутал аромат лаванды и жареного кокоса. Это было так легко, необычно и опьяняюще. Хаус пытался играть на пианино, но был настолько отвлечен, что пропускал ноты в песнях, которые при других обстоятельствах мог бы сыграть с закрытыми глазами. В ночь субботы Кадди снова приснилась ему. Во сне она постучалась в его дверь, разбудив посреди ночи. После того, как он впустил ее, она, ни говоря ни слова, сняла свое пальто, под которым оказалось лишь черное шелковое белье, а затем они, как кролики, трахались повсюду в его квартире до тех пор пока он не проснулся в воскресенье с натяжением в трусах. Хаус будто бы чувствовал ломку, то ли по ней, то ли по ее телу, то ли по вниманию, которое она ему оказывала. Прошло уже много дней с тех пор, как он спорил с ней последний раз, и это подавляло его. Вечером он поставил свое любимое порно, в надежде хоть немного расслабиться. Посмотрев первые 20 минут, он понял, что этого не произойдет, его продолжали отвлекать мысли о самоанализе. Хаус был близок к тому, чтобы ударить себя. Он не может кончить, фантазирует о каких-то запахах. Может быть, он окончательно сходит с ума? Этого более чем достаточно, кто-то должен положить этому конец.

Утром понедельника Кадди вошла в свой офис и поймала взглядом лежащий на столе листок бумаги, сложенный вдвое. Прежде чем взять в руки, она с любопытством осмотрела его с обеих сторон. Он был чистым. Она взяла листок и перевернула. Изнутри был прикреплен презерватив с запиской. На ней знакомым почерком было написано:”Раунд два?”. Подпись: Мистер Клевый. Под сложенной бумагой лежал ключ на очень длинной и широкой цепочке. Цепочка была белой и, после дальнейших исследований оказалось, что на ней выбит номер 69. Кадди улыбнулась и рассмеялась, когда поняла, что это старый ключ от комнаты в мотеле.

Во вторник она вошла в офис и заметила на столе несколько пластиковых контейнеров. В каждом из них была непонятная субстанция разного цвета. Подойдя ближе, она увидела, что внутри каждого что-то лежало. Кадди поднесла к лицу один из контейнеров с желтым веществом и поняла, что это было желе, а приглядевшись, увидела, что внутри лежала ее телефонная трубка. Посмотрев в остальных, она нашла свой степлер, скотч, записную книжку, а в самом последнем -фаллоимитатор. На внешней стороне контейнера с красным желе и огромным фаллоимитатором внутри, была записка, написанная тем же почерком, что и вчера. “На тот случай, если ты скучаешь по мне”. Подпись: Мистер Клевый.

В среду она задерживалась после утреннего собрания и торопилась, чтобы успеть вернуться вовремя для очередной встречи с двумя очень важными потенциальными спонсорами. Перед тем, как толкнуть дверь офиса и войти, она через стекло заметила какие-то желтые блики. Кадди остановилась на входе, как вкопанная. Казалось, каждый сантиметр ее стола и все предметы на нем были беспорядочно оклеены стикерами. На каждом знакомым почерком было что-то написано. Она начала читать: попочка, жопень, мои девочки, корма, мячики, все эвфемизмы для ее груди и задницы. Она запаниковала; спонсоры должны были подойти через десять минут. Кадди в бешенстве отклеивала записки и выбрасывала в мусорное ведро. После того, как ей наконец-то удалось навести порядок, ее мусорка выглядела как после взрыва фабрики по производству стикеров. Едва она успела спрятать ее под стол, как увидела толкущихся за дверью спонсоров. Ее подача была безупречна, и все шло хорошо до тех пор, пока Кадди не открыла ящик и чуть не упала со стула, прочитав: жопсель, булочки, щёчки, попандос, круп, попец, титьки, буфера, близняшки...

В четверг она входила в офис с некоторым напряжением, но, когда открыла дверь, оказалось, на столе все лежит в точности так же, как было оставлено прошлым вечером. Кадди, буквально, выдохнула с облегчением. Она повесила свою одежду и, наконец, села за стол, открывая ящик, чтобы взять карандаш. Ящик открылся подозрительно легко. Она просунула внутрь руку за карандашом, но не нащупала ничего, кроме воздуха. Кадди посмотрела вниз и обнаружила, что ящик пуст, а все его дно обклеено изображениями улыбающейся рожицы Хауса. Это казалось бы забавным, если бы не чувство неудобства и страха от такого количества улыбающихся Хаусов, уставившихся на нее. Она провела значительное количество времени, отскребая картинки от ящика. Время уже было к обеду, когда ей все-таки удалось приступить к работе. Кадди загрузила компьютер и тут же залилась истерическим смехом, увидев заставку на рабочем столе. На ней была фотография красотки-модели в откровенной позе с прифотошопленным лицом Хауса.

В пятницу она открыла дверь офиса, готовая абсолютно ко всему. Но снова все было в точности так же, как она оставила накануне. Кадди пошла прямо к ящику. Опять ничего необычного, только ручки и офисные принадлежности. Она включила компьютер, посмотрела под столом, обыскала всю комнату. Казалось, все стоит на своих местах. Она расслабилась. Ко времени встречи правления госпиталя, она поняла, что Хаус сдался. В 3 часа дня она вошла в конференц-зал, где на нее тут же уставились 10 лиц в ожидании, когда она начнет. Кадди потушила свет, настроила экран проектора и быстро приступила к своему ежемесячный докладу по бюджету. Она нажала кнопку “power” и стала делать краткую сводку по доходам и расходам отделений. Она уже почти закончила и отложила пульт, продолжая объяснения, когда появился последний слайд. Она остановилась, увидев как все ошеломленно переглядываются, а несколько членов правления сдавленно смеются, обернулась, и ее рот открылся в удивлении. Последний слайд был заменен изображением Кадди в образе доминантрикса; одетую в очень сексуальную черную кожу, с цепями и размахивающую кнутом. Перед ней, наклонившись над столом, стоял связанный мужчина с кляпом во рту, одетый в костюм и с галстуком, штаны его болтались возле колен, а зад подставлен для порки.

Назад к прошлому понедельнику.
В понедельник утром Хаус сидел за столом и терпеливо ждал ее реакции. Он был так взволнован в предвкушении, что чувствовал себя ребенком, открывающим рождественский подарок. Он пытался отвлечь себя медицинским журналом, но не мог перестать каждую минуту проверять время на часах. К 9 утра Хаус был уверен, что она уже все видела. К 10 он чувствовал себя, как сдутый шарик. Он надеялся сломать лед и как-нибудь развеселить ее, но сейчас, черт возьми, он был бы доволен, если бы она хотя бы накричала на него. Хотя где-то в глубине души он надеялся, что она воспримет его предложение всерьез. Какая-то частичка его хотела бы, чтобы Кадди вошла в его офис, сияющая от счастья, обняла бы и покрыла страстными поцелуями. Хотя, Хаус и не ожидал, что это произойдет на самом деле. Но отсутствие реакции обеспокоило его. Может быть, она злилась на него или даже страдала из-за того, что он воспользовался ее слабостью. Если так и было, ему хотелось, чтобы она прошла через это, накричала на него, ударила, назвала бы сволочью, которой он, на самом деле, и являлся. Это он бы понял. Хаус не знал, что делать, как помириться с ней. Если бы он был Уилсоном, он бы, возможно, купил ей цветы и извинялся бы, ползая перед ней на коленях, но он им не был. Он не привык извиняться, цветы- это точно не его стиль, и к тому же инвалиды не падают на колени, ну, он бы, по-любому, не стал.

Ему необходимо было, чтобы Кадди отреагировала, не важно, как. Поэтому сюрприз во вторник потребовал немного больше изобретательности. Но он снова остался ни с чем. У него уже начинались нехорошие предчувствия, что, возможно, он навсегда разрушил их дружбу.
Хаус знал, что в среду у нее утром собрание, а затем встреча по поводу развития онкологии. Он решил использовать это в свою пользу и был уверен, что она накинется на него с руганью, но опять остался расстроенным неудавшейся попыткой и гадал, будет ли она вообще когда-нибудь с ним разговаривать. В итоге большую часть вечера он провел с викодином, бутылкой скотча и цифровой камерой.

Был четверг, и Хаус лежал на диване в кабинете Уилсона, застряв где-то между сном и реальностью. Он слушал, как тот бубнит в телефонную трубку о каких-то новых лекарствах от рака. Вероятно, об испытаниях. Он уставился в потолок, слушая, как Уилсон говорит что-то о побочных эффектах и рвоте, а затем закрыл глаза, и голос Уилсона стал постепенно удаляться.

Кадди уже начала снимать с себя футболку, когда Уилсон крикнул: ”Хаус”. И вот он снова лежит на диване в офисе Уилсона и таращится в потолок.
-- У тебя есть хоть какое-то уважение к непристойным снам? Кармен Электра как раз говорила, какой у меня большой. . .
-- У тебя что, нет дела? Уилсон выглядел раздраженным.
--Неа.
-- Ты уже неделю ничего не делаешь. Я знаю наверняка, потому что почти все это время ты провел либо в моем кабинете, либо подглядывая за мной, когда я с пациентами. У Кадди отпуск, или что?
-- Нет, я на забастовке. Сказал Хаус, закрывая глаза и рассчитывая увидеть ее круглые твердые соски еще хотя бы раз, прежде чем день подойдет концу.
-- Ну, ты же понимаешь, что должен отстаивать какие-то права на забастовке?
Хаус проигнорировал его, пытаясь заглушить для себя его надоедливый саркастичный голос.
-- У тебя также должна быть причина для забастовки.
-- Да, я защищаю свое право на почет сказал Хаус, не открывая глаз.
-- Почет? – Уилсон фыркнул при мысли о том, что Хаус может быть у кого-то в почете.
Он открыл глаза и повернулся, чтобы видеть лицо Уилсона, “Полуголые Обалденные Чиксы с Исключительно Огромными Титьками. Нет, погоди-ка получается почоит, или почиот. Ой да ладно, без разницы. ”– произнес он, отмахиваясь от неудачной шутки.
-- Чего бы ты не сделал, чтобы подействовать на Кадди с хорошей стороны, это не продлиться долго.
Хаус сидел, размышляя, что если бы Уилсон знал, с какой стороны, или скорее в какой стороне Кадди он был? Он бы не читал ему лекций по поводу работы, он бы выпытывал у него подробности и анализировал бы каждую его мысль о ней и каждое их взаимодействие.
-- Хаус! – Крикнул Уилсон снова. Это отвлекло его от раздумий. “Ты не можешь все время здесь торчать. У меня есть работа и пациенты.”
-- “Некомпанейский ты человек.” – Хаус вздохнул, поднялся с дивана, и пошел к двери, не сводя глаз с Уилсона.

В пятницу днем команда сидела без дела за столом в конференц-зале. Каждый был занят чем-то своим, и все наслаждались вынужденным простоем. Тауб читал статью о новом типе имплантатов для увеличения груди; Пейтон и Катнер сидели напротив него и вместе разгадывали кроссворд, в то время как Форман сидел в конце стола и использовал свободное время, чтобы привести в порядок карты пациентов Хауса. Сам Хаус сидел тут же, задрав ноги на стол и слушая свой i-pod, все его внимание было сосредоточено на Call of Duty 4 на его psp. Он только что всадил нож в спину вражескому солдату, когда увидел Кадди, врывающуюся в конференц-зал. Она не выглядела счастливой, и широкая улыбка растянулась на его лице. Она повернулась к команде, махнула рукой в сторону коридора, и они понеслись вон из комнаты, как наказанные щенки с поджатыми хвостами. Хаус мельком уловил выражение сочувствия на лице Катнера, когда тот выходил наружу. Кадди подождала, пока все выйдут и закроют за собой дверь, затем развернулась и направилась прямо к столу. Она начала яростно шевелить губами и двигать руками во всех направлениях, размахивая ими в воздухе. Было похоже, что у нее вот-вот открутится голова, и было довольно интересно наблюдать за этим под музыку Aerosmith, звучавшую у него в ушах. Она ударила по столу кулаком и посмотрела на него с презрением. Совет, должно быть отчитал ее по-полной, выглядела она ужасно. Белая как полотно и вялая, глаза опухли, она казалась усталой. Было похоже, будто она только что пробежала марафон и пришла к финишу последней.

Его размышления прервались, когда Кадди наклонилась через стол и сорвала с него наушники.
-- Да какого черта с тобой творится? Ты хочешь, чтобы нас всех уволили?
Хаус был рад, что не слышал первой части ее тирады, потому что сейчас было похоже, что она уже начинает выдыхаться. Кадди шумно вздохнула и поднесла руку к переносице, что, возможно свидетельствовало о начинавшейся головной боли.
-- Ой, не принимай все близко к сердцу, как будто прежде эти старики не держали у себя в голове такую картинку, думая о тебе. Кроме того, я думаю, они остались довольны, получив возможность смотреть на что-то более интересное, чем профиль твоей груди, пока ты делала свою скучную презентацию, – с сарказмом произнес он, затем спокойно сделал глоток кофе и поставил чашку на стол.
-- Тебе повезло, что у большинства из них хорошее чувство юмора.
--На самом деле? Не думал, что оно вообще у них есть. По правде говоря, ты выглядишь отвратительно, – сказал он, оглядывая ее с ног до головы.
-- Это потому, что я думала о тебе.
Он приподнял одну бровь:” Совсем заработалась, да? Ладно, я знаю одно место, где ты можешь получить кое-что настоящее. ”
Кадди выдавила из себя улыбку.
-- Здесь есть пустая кладовка дальше по коридору, и угадай, у кого есть ключ? И это не уборщик. -Сказал Хаус, кивая головой в нужном направлении.
-- Твоя команда в клинике, и они останутся там до конца дня. И так будет каждый день, начиная с понедельника до тех пор, пока у тебя не появится дело. Начиная с завтрашнего дня ты тоже работаешь в клинике.
-- Суббота?,- пожаловался он. Не могла бы ты просто достать цепи и хлыст и сделать мое наказание более интересным?
Кадди снова улыбнулась:”Каникулы кончились.” Она повернулась, чтобы уйти.
Прямо перед тем, как она вышла, он крикнул: ”Могу я получить обратно ключ от мотеля, это был сувенир?”
Она обернулась через плечо и рассмеялась, выходя через дверь.

frou_frou, спасибо! Фик становится наркотиком, а значит переводчик в большой опасности

ЗЫ:

Спасибо за перевод)

И я не могу промолчать:

Проду! Проду! Проду!

Глава 10.

В пятницу вечером Кадди сидела рядом со своим телефоном. Ей безумно хотелось позвонить ему, сказать, что его маленькие сюрпризы на самом деле помогли ей справиться с темной полосой в жизни. Она хотела сказать, что эти подарки были милыми. Ну, кроме того, который оставил членов правления в состоянии, пограничном между шоком и гомерическим хохотом. Она рассмеялась, думая, что она, возможно, единственная женщина в мире, которой это могло показаться милым. Со стороны Хауса это было очень заботливо. Подарки заставили ее смеяться и, как бы и не хотелось этого признавать, она начала ждать их с нетерпением. Кадди жалела о том, что нужно вернуть все в привычное русло. Она протянула руку к телефону и остановилась, положив ее обратно на колено и закусив губу. На самом деле, она не была уверена, способен ли Хаус снова полюбить кого-то и, сама не зная почему, испугалась, подумав, что, возможно, он интересуется ею только из-за секса. Нет, подумала Кадди, лучше оставить все как было, хотя где-то в глубине души и чувствовала непреодолимое желание просто поехать к нему, дать ему раздеть ее и боготворить каждый изгиб ее тела. Она пыталась это игнорировать.

Всю субботу на него кто-то кашлял, ему пришлось выслушивать жалобы пациентов на все: от аллергии до болей в желудке, а закончилось все подтиранием промежностей. Но оно того заслуживало. Хаус был счастлив видеть, что она тоже там. Возможно, только для того, чтобы убедиться, что он на самом деле осматривает пациентов, и все же для него это было, хоть и маленьким, но утешением. Между приемами пациентов он смог мельком увидеть ее. Казалось, Кадди не заметила его. Она была занята, заполняя бумаги и разговаривая по телефону. Пару раз он видел, как она выходила из своего кабинета. Она все еще неважно выглядела, как-то осунулась и казалась не выспавшейся. Наверное, сказывался стресс и перегруженность работой, и у него не было сомнений, что он был тому причиной. Хаус мысленно пообещал себе быть с ней помягче хотя бы несколько дней.
В понедельник, к его облегчению, у него появилось дело. Мужчина средних лет поступил с бредом и кровавой рвотой. После этого повысилась и температура и он перенес несколько приступов. Хаус с командой перебрали все варианты, не имеющие отношения к мозгу. Снимок был нормальным. Им необходимо было заглянуть изнутри. Пришлось идти к Кадди.

Он вошел в ее офис в своем фирменном стиле, открывая двери тростью.
-- Нужна биопсия мозга.
Она даже не потрудилась поднять глаз и отвлечься от того, чем была занята.
--Думала, снимок нормальный.
-- Да, но мне нравится вырезать у моих пациентов маленькие кусочки мозга безо всяких причин. Я делаю коллаж.
-- Он инженер. Я не позволю тебе рисковать и нанести непоправимые повреждения мозгу без убедительного доказательства, что причина именно в нем.- Сказала она, подписывая форму.
-- Два из четырех симптомов- неврологические. Что еще тебе надо? Я знаю, давай сделаем биопсию легких, которая точно покажет, что не так С ЕГО МОЗГОМ.

Кадди оторвалась от бумаг и посмотрела ему прямо в глаза так, как обычно делала в подобных ситуациях, пытаясь по его поведению определить, действительно ли процедура необходима. Она встала, вышла из-за стола и остановилась прямо перед ним, скрестив руки и покусывая губы, стараясь взвесить все “за” и ”против”.

Хаус заметил, что ее волосы заколоты назад. Она не делала этого уже очень давно; это напомнило ему, как он впервые встретил ее. Ее лицо все еще было бледным, но выглядела она немного лучше, чем накануне.

--Получи согласие жены и не запугивай ее, убедись, что она понимает все риски.- Кадди прикрыла глаза и слегка покачнулась, хватаясь за край стола, чтобы не упасть.
Хаус придвинулся вперед, достаточно близко к ней, чтобы ощутить ее дыхание. Она открыла глаза.
-- Что такое? Не можешь устоять перед моей ослепляющей сексуальной аурой? Я заставляю тебя возбуждаться, малышка?- спросил он игривым тоном, приближаясь к ней настолько, что они почти касались друг друга, заставляя ее сердце биться быстрее.
-- Вообще-то, меня тошнит. А сейчас убирайся с глаз моих и делай свою чертову биопсию.

Внезапно он отвел взгляд и посмотрел в сторону так, как он всегда это делал, когда у него было озарение. Шестеренки закрутились у него в голове, просчитывая ситуацию. Простая математика. Добавляем симптомы и совмещаем их по времени, когда они появлялись. Хаус вдруг развернулся и поспешно вышел, не говоря ни слова.

По моему она залетела.

frou_frou, спасибо за перевод)

Ему надо было подумать. Хотя нет, ему надо было выпить, даже напиться. И если бы у Хауса не было пациента, он бы, наверное, поспешил в ближайший бар, засунул голову под кран с пивом и выпил бы все до дна. Вот дерьмо. Ему нужно было сконцентрироваться на пациенте. Но он не мог, повторяя про себя лишь одно слово “бл*дь”. Еще несколько подобных слов были направлены в свой адрес. О чем, черт побери, он думал? Да он НЕ думал.

Спасла положение Пейтон. Она ворвалась в офис со своим собственным озарением еще до того, как сделали биопсию. Анализы подтвердили ее диагноз, и, лишь узнав результаты, он забрал пальто и похромал к двери, не произнеся ни звука. Команда с недоумением переглядывалась.

Хаус добрался до ближайшего бара, и это все, что он помнил о том вечере. Он даже не помнил, как добрался до дома. Он проснулся следующим утром, голова раскалывалась, на нем была та же одежда, что и накануне и мотоциклетная куртка. Хаус даже не дошел до спальни; лежал, наполовину свешиваясь с дивана.
Позже тем же утром.

Кадди мельком заглянула в свой, как предполагалось, пустой офис. Даже несмотря на то, что внутри было темно, она увидела силуэт мужчины, сидящего напротив ее стола. И очертания трости, вращающейся в его правой руке, не оставлял сомнений в том, кто это был.
У нее не было настроения связываться с ним сегодня. Это было не лучшее утро, и Хаус был непосредственной тому причиной, он не был человеком, с которым она желала бы встреться прямо сейчас. Больше всего ей бы хотелось скрыться незамеченной и оставить его сидеть там.

-- Превосходно, именно то, что мне сегодня нужно.- пробормотала она медсестре, поймавшей ее взгляд.

Кадди толкнула двойные двери своего офиса, приготовившись услышать вопли, которые, она не сомневалась, последуют.
-- Что такое, Хаус? Я занята. . .- Сказала она, садясь за стол и снимая халат. “На тот случай, если ты не заметил, приемная полна народу, и я должна. . .”
-- Ты беременна!- перебил он, не потрудившись даже посмотреть на нее. Его взгляд фокусировался на трости, крутящейся у него в руке.
Ее рот открылся, и Кадди с недоверием уставилась на него, ее глаза расширились и с выражением крайнего удивления на лице, она пыталась спросить:”Как? Я. . .”. Ничего большего произнести не удалось.
Последовало неловкое молчание, она сползла в свое кресло, теряя заряд энергии, с которым входила.
-- Я полагаю, это значит да. . .- Хаус нарушил молчание и пригладил бровь большим пальцем, все еще не встречаясь с ней взглядом. “Ты собиралась сказать мне? Я предполагаю, что имею право знать? ” Он не закончил.
-- Я сделала тест только этим утром, и да. . .- ее голос дрожал и больше походил на шепот.
Его глаза наконец-то встретились с ее глазами, но, вопреки ожиданиям, в них не было ни страха, ни гнева. Напротив, его лицо выражало лишь холодность и полное отсутствие эмоций. Он кивнул, поднялся, опираясь на трость, и повернулся к выходу. Кадди пыталась крикнуть ему что-нибудь вдогонку, но, по правде, совершенно не знала что. Он вышел, не сказав ни слова и не оглядываясь. Она и не ожидала, что он хорошо это воспримет, но Хаус, сдающийся без боя, пугал ее. Ей нужно было, чтобы он как-то реагировал: был напуганным, разозленным, да каким угодно. Потому что это именно то, что она сама чувствовала.

Ранее тем же утром.

Кадди посмотрела на часы и с волнением вернулась в ванную. Она почувствовала, как на лбу выступают маленькие капельки пота и вытерла влажные ладони о пижамные штаны. На мгновение она в нерешительности застыла в дверном проеме, взволнованная и напуганная. Она закусила губу. “Нет, ну это просто смешно!”- подумалось ей. “Просто посмотри.” Кадди решительно подошла к ванне и присела на край. Она подняла маленькую белую палочку с крышки унитаза и уставилась на нее, не веря своим глазам. К ее собственному удивлению, первой реакцией была безграничная радость. Она закрыла рот руками, едва способная себя сдерживать. Ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на две четкие розовые линии. Но затем реальность всего поразила ее. Мысли разлетелись в миллионе различных направлений, и скрытая улыбка сменилась ужасом. Ощущения от Хауса, обнимающего ее за талию и кончающего в нее нахлынули с новой силой. Его образ: глаза закрыты, он касается языком ее груди, вспыхнул у нее в голове.” Блин! Нет, ничего такого не происходило.”
Ну почему он не остановил ее? Почему она накинулась на него? Кадди не знала, злиться на него ли, или на себя, за то, что позволила этому случиться. Внезапно ей пришло на ум, что надо будет рассказать ему. Она почувствовала, как в груди все сжалось и стало трудно дышать. Черт, и что же ей теперь делать? Она не могла себе представить, что Хаус захочет иметь ко всему этому хоть какое-то отношение . Ей хотелось закрыть лицо руками и плакать, хотелось пойти в свою комнату, зарыться под одеяло и притвориться, что ничего не произошло. Но вдруг в столовой прозвонили высокие часы с маятником, а это означало, что она рискует опоздать, если сейчас же не поднимется и не возьмет себя в руки.

Снова в настоящем.

Кадди так и осталась сидеть на стуле, не в состоянии пошевелиться и уставившись в пустоту. Ее переполнял такой страх, которого она не испытывала за всю свою жизнь. Предоставить ему право вычислить, что она беременна раньше нее? Ну, по крайней мере, это означало, что он уже думал над этим. У него было больше времени, чтобы переварить ситуацию и все же, он вышел так, как будто его это даже не встревожило. Она только что была свидетельницей того, как Хаус спокойно ушел, как будто бы они болтали о погоде, и не было совершенно ничего странного в том, что через 8 месяцев из нее вытащат его ребенка.

Она подпрыгнула от звука открывающейся двери. Это была сестра Бренда. Она слегка приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
-- Вы нам нужны. – Она посмотрела на Кадди. “Вы в порядке?” На ее лице отразилось беспокойство.
Кадди быстро распрямилась.
--Да, просто немного устала. Она поднялась и последовала за Брендой в клинику.

В тот день ей пришлось справляться со столькими трудностями, что пришлось ненадолго забыть о своей маленькой проблемке, чтобы все успеть. Она обеспечила доставку лекарств в аптеку, получила срочную записку относительно новой пожарной сигнализации вместо сломанной на четвертом этаже и заставила сердитого спонсора вновь выписывать чеки после того, как Доктор Хаммонд принял его за пациента с болезнью Альцгеймера и обращался с ним как с ребенком, пытаясь отвести в свой офис. К концу дня она наконец-то смогла выделить немного времени для себя и решила, что не стоит ничего откладывать, и она должна поговорить с Хаусом.

Он сидел, задрав ноги на стол и, не отрываясь, смотрел в телевизор, когда Кадди нашла его. Его рука играла с нижней губой, и Хаус, казалось, был глубоко заинтересован тем, что происходит на экране. Он поднял взгляд, когда она вошла и, едва поприветствовав ее, снова уставился в телевизор.

-- Мне нужно знать, что ты чувствуешь по поводу всего этого.- Сказала Кадди, присаживаясь напротив него.
Он только посмотрел на нее и ничего не сказал.
-- Мне нужно, чтобы ты хоть как-то отреагировал.

Хаус посмотрел на нее с пониманием и, воспользовавшись ногой, чтобы выключить телевизор, повернулся к ней лицом и сконцентрировал на ней все свое внимание. Он облокотился локтями на стол и выглядел слегка смущенным, как будто подбирая слова.
--Я полагаю, нет необходимости спрашивать, оставляешь ли ты ребенка?- произнес он, пытаясь смотреть куда угодно, только не на нее.
На этот раз уже Кадди ничего не ответила.
Он провел по лицу рукой, “Может быть стоит подождать хотя бы до 12 недель, а потом уже начинать волноваться. Я имею ввиду, всегда же есть вероятность, что. . .”. Хаус не смог закончить.
Она чувстовала себя так, как будто бы он только что ударил ее.
-- Ты ждешь, что у меня будет выкидыш? Ты надеешься, что он просто умрет и исчезнет навсегда.
- - О, Боже, - он закатил глаза и посмотрел в сторону с раздражением. “ Это совсем не то, что я сказал. Я о том, что не похоже, что эта штука может вылезти из тебя в любую минуту. У тебя есть 8 месяцев, чтобы проанализировать меня и все мысли, которые у меня могут возникнуть по этому поводу.”
-- Ты говоришь, что собираешься быть. . .
--Стоп. Не надо. Я не хочу знать того, что ты собираешься мне сказать. Я не могу завернуть себя в подарочную упаковку и вручить тебе с поклоном. Я никогда не хотел детей, и, уж конечно, никогда не представлял себя отцом. Я не могу быть тем, кем ты хочешь меня видеть, и я не могу говорить тебе то, что ты хочешь слышать. Я не могу ничего обещать прямо сейчас. И не пытайся надеяться на меня, потому что я точно так же морально опустошен, как и ты.

Кадди посмотрела на него. Он увидел слезы, формирующиеся в ее глазах.
--Послушай, я не говорю ничего такого, так что не мучай меня больше. Я не сбегу в Африку, я работаю здесь, я тут каждый день. У нас еще будет время, чтобы понять, что происходит. Я просто не могу говорить об этом сейчас. Мне нужно больше времени, чтобы все обдумать.
У нее в глазах все еще стояли слезы, но было похоже, что она поняла. Она кивнула, осознав, что ему трудно в точности так же, как и ей. И хотя его нерешительность заставила ее беспокоиться еще сильнее, в то же время было некоторое утешение от того, что он не сказал, что хочет остаться в стороне.

Хаус встал, забрал пиджак со спинки стула, взял лежавшую на столе трость, собрал ключи и бумажник, кладя их в задний карман брюк.
-- А теперь, если не возражаешь, я пойду выпью пива с другом. – Сказал он, но не в обычной саркастичной манере, а давая ей понять, что расстроен и хочет отвлечься от проблем прямо сейчас. Кадди поняла это и кивнула, когда он указал рукой на дверь. Она встала, и Хаус выпроводил ее из офиса, слегка приобняв за спину.