Глава 6.

Кадди сидела за столом ошеломленная. Она не знала, сердиться ей или плакать. Грустная истина была в том, что Хаус был прав. Он был всегда прав, и она одинаково сильно и ненавидела, и любила его за это. Его слова вскрыли, казалось бы, уже зажившие раны. Она отчаянно хотела семью, но знала, что ей не справиться с еще одним разочарованием. Выкидыш оставил пустоту внутри нее, и она знала, что если это случиться вновь, у нее уже не получится собрать себя по кусочкам. Кадди смирилась с тем, что ее жизнь не будет наполнена детским смехом, но вместо этого получила другого ребенка, ее госпиталь, и в какой-то мере Хауса тоже. Этого было достаточно, чтобы заполнить ее жизнь и заставить ее трудиться. По крайней мере, именно в этом она убеждала саму себя. Она смахнула слезы, открывая ящик стола. Прямо напротив нее лежал снимок. Ей необходимо было двигаться дальше. Кадди вытащила его и, взглянув на него в последний раз, разорвала сначала на две половинки, затем еще на две и так снова и снова, пока он стал не чем иным как грудой раскромсанной бумаги. Она вынула свое мусорное ведро из-под стола и пересыпала все в него, решив, что это был последний раз, когда она оплакивала этого ребенка. Она будет считать, что эта битва проиграна, и она сдалась достаточно рано, чтобы обрести себя вновь. Да, она сдалась, но на своих условиях, и пусть Хаус был прав, и его слова причиняли боль, Кадди была согласна с тем, что это единственное, что ей не удалось.

Хаус сидел за столом, проигрывая в уме события, произошедшие в офисе Кадди. И зачем он на нее набросился? Он на самом деле подразумевал то, что сказал и в глубине души знал, что прав, но заслуживала ли она такого наказания? Нет, она заслуживала большего, а не мизантропа и язвительного сукина сына, которому всем и каждому нужно было указывать, как жить их жизнями вместо того, чтобы просто жить своей. Она заслуживала счастья, и он знал, что это не то, что он бы мог ей дать.

Его мысли прервали Тауб и Катнер, врываясь в офис.
--Получили результаты?- спросил Хаус.
Отрицательно и на ЗППП и на ВИЧ. Но у нас проблемы похуже, она в предродовой.- Сообщил Тауб.
--Дайте ей Тербуталин.
--Уже дали. Не сработал, она раскрылась на 8 сантиметров и схватки через каждые 2 минуты. Пути назад нет, она рожает прямо сейчас.- доложил Катнер.
--Ее повезли в родовое отделение, мы договорились.
Хаус кивнул, зная, что на сроке 24-25 недель шансы ребенка на выживание минимальные.
--Где Пейтон?
--С пациенткой.

Час спустя Клаудия Морган родила маленького мальчика весом чуть больше килограмма. Сразу стало очевидным, что у ребенка значительное повреждение мозга. Пейтон, задержав дыхание, смотрела, как его быстро кладут в инкубатор и увозят в палату интенсивной терапии для новорожденных. Клаудия была настолько пораженной, что не понимала, что только что произошло.

Команда собралась в офисе Хауса с новостями.
--Степень поражения мозга?- спросил Хаус у Пейтон.
--Зрачки неподвижны, не реагирует на прикосновения и совершает постоянные сосущие движения.- тихо сказала Пейтон.
-- Это бы не развилось за те несколько дней, что у нее были симптомы, это появилось давно. Что-то, что повлияло на всю беременность.- сказал Форман, окидывая всех взглядом.
Хаус встряхнулся, будто бы очнувшись ото сна. Дайте ей и ребенку Пириметамин и Сульфадиазин.
--Токсоплазмоз? У беременных обычно не бывает симптомов,- сказал Тауб в смущении.
--Если только иммунная система в порядке. Повреждение мозга у ребенка свидетельствует о том, что она заболела до того, как забеременеть. Если было истощение плода или аномалия, это могло повредить ее иммунной системе.- Объяснил Катнер.
--Эти лекарства очень опасны для младенца. Могут вызвать отказ печени.- возразила Пейтон.
--Без них он не выживет. Идите.- Хаус тростью указал на дверь как раз в тот момент, когда появилась Кадди.
-- Слишком поздно, он умер.- сказала она с характерным выражением лица. “Скончался 10 минут назад. Повреждение мозга было слишком тяжелым.”- Ее голос был тихим. Закончив говорить, она взглянула на команду.
-- Назначьте лечение матери.

Все четверо быстро покинули комнату, оставляя Хауса и Кадди наедине. Он заметил наворачивающиеся у нее на глазах слезы. Он мог только догадываться, сколько их было выплакано из-за него и из-за потерянного ребенка. Она взглянула на него, будто бы в поисках утешения. Ему хотелось задержать ее и сказать, как ему жаль, но он просто не знал, как это сделать. Кадди отвела взгляд, а затем вышла, оставляя после себя сильную грусть. Хаус вытащил из кармана бутылочку и прохромал к своему любимому креслу. Он принял две таблетки и откинулся назад, ожидая, пока оцепенение окутает его.

К вечеру диагноз был подтвержден. Еще одна жизнь была спасена, еще одна потеряна. Хаус вытащил из ящика стола бутылку бурбона и красную кружку. Но, едва начав откручивать пробку, он остановился, поймав свое отражение в зеркальной поверхности стола. Он взял свой мобильный и набрал номер. Он ждал, пока пройдут гудки, а затем включилось записанное ее голосом сообщение на автоответчике. Хаус позвонил снова и снова услышал запись. Он положил телефон на стол и смотрел на него пристально, как будто ожидая, что тот скажет ему в точности , что нужно делать дальше.

Кадди ехала домой с тяжестью на сердце, стараясь расплакаться, но еще не доехав до своего поворота, почувствовала, как слезы заструились по щекам. Она пыталась убедить себя, что ведет себя не разумно и жалко, но слова Хауса постоянно прокручивались у нее в голове. Образ маленького мальчика с повреждением мозга, борющегося за свою жизнь, закрепился у нее в мыслях и теперь резонировал со словом “трусиха”. Кадди съехала на обочину и наконец-то дала волю слезам. Она плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы, а затем тяжело вздохнула и вытерла щеки. Она попыталась взять себя в руки, сморкаясь в найденный в бардачке платок, а после этого еще долго сидела, уставившись в темноту, пока наконец не почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы выехать обратно на дорогу.

Остаток пути до дома Кадди проехала без срывов. Она вошла через переднюю дверь и швырнула ключи на столик. Встретившая ее темнота заставила почувствовать холод и одиночество. Тишина, казалось, поглощала ее, заставляя осознать, что рядом не было никого, кто бы встретил ее и сказал, что все будет хорошо. Не было никого, кому можно было бы рассказать об ужасных событиях, произошедших за день. Внезапно пустота жизни охватила ее и она почувствовала абсолютное одиночество в этом пустом и темном доме.
Кадди даже не потрудилась включить свет, просто сбросила пиджак и пошла прямо на кухню. Затем открыла холодильник, безучастно рассматривая содержимое. Ей не хотелось есть, она открыла его просто по привычке. Она уже начала закрывать дверцу, когда ее внимание привлекли зеленые бутылки в глубине холодильника. Прямо за пакетом с молоком стояли две бутылки Шардонне, подаренные одним из спонсоров. Кадди отыскала бокал для вина и отнесла бутылки в гостиную. Она разожгла огонь и свалилась на кресло в надежде, что всего после нескольких бокалов вина ей удастся забыть, что было не с кем их разделить.

Несколько часов спустя мотоцикл Хауса свернул на подъездную дорожку у дома Кадди. Он уговаривал сам себя, что только расскажет, что Клаудию вылечили и тут же уедет. Сняв шлем, он стоял, гадая, действительно ли ему хочется зайти в эту дверь и узнать, что с ней происходит. Он заметил, что свет везде выключен, его порывало надеть шлем обратно на голову и уехать оттуда. Хаус слез с мотоцикла и подошел к двери, чувствуя, как в груди все сжимается. Он обдумывал, стучать в дверь или нет. Если уйти прямо сейчас, она даже не узнает, что он здесь был.

Через некоторое время он начал стучать в дверь тростью. Никакого ответа. Хаус попытался снова, но не услышал в ответ ничего, кроме тишины. Может, ему следует уйти? Прежде чем ответить самому себе, он потянул за ручку и, к его удивлению, дверь открылась. Это на нее не похоже. Кадди была помешана на безопасности, у нее, наверное, был ежедневный ритуал по запиранию всех дверей и окон перед сном. Она прятала ключ снаружи просто чтобы быть уверенной, что не запрет сама себя. Хаус снова задал себе вопрос. Нужно ли ему входить? Он толкнул дверь и вошел. Единственным источником света был слабый огонек в гостиной. Он пошел по направлению к нему. В этом тусклом свете он увидел лишь очертания ее, свернувшейся в кресле возле камина.

Низкий дребезжащий голос вырвался из темноты. ”Убирайся, никого нет дома.” Ее речь была прерывистой и нечленораздельной. Она не подняла головы, но ей и не нужно было, чтобы узнать, что это был он.

Постепенно его глаза приспособились к свету и, еще раз оглядевшись вокруг, Хаус осознал причину ее поведения. Он видел, как свет от камина отражается в пустой бутылке на заваленном носовыми платками кофейном столике. На полу рядом с ней стояла наполовину пустая вторая бутылка и пустой бокал.
Он закатил глаза:”Ты и вправду настолько жалкая?”
-- Тебе что-то нужно?- Холодно спросила она, подражая его же интонации, когда он задавал ей такой же вопрос.
Употребление ею его же слов ударило, как нож в спину. Хотя он полагал, что заслужил это.
--Это я зависимый от таблеток алкоголик, а ты должна быть надоедливой спасительницей. Или ты забыла?

Кадди не отвечала. Ей вдруг стало невыносимым его присутствие. Она была такой жалкой. 39 лет, бездетная и одинокая, сидящая в пустом доме и напивающаяся до беспамятства. Кого она пыталась обмануть, притворяясь, что работы ей достаточно, что ей не нужен никто, кто бы поддерживал и говорил, что любит? Она обняла колени руками и уткнулась в них лицом, срываясь на неконтролируемые рыдания. Ее тело начало дрожать и сотрясаться от плача, а слезы пропитывали одежду.

Хаус стоял молча, не зная что делать. Каждая клеточка тела кричала ему разворачиваться и убираться оттуда к черту. Но он не мог, и поэтому просто стоял и смотрел, как она плачет. Ему хотелось положить руку ей на плечо или просто обнять, но это было не по его части. Вот Уилсон знал бы, что делать. Он снова увидел полупустую бутылку, схватил ее и опустошил в один миг. Поставив бутылку на место, Хаус заметил, что ее дыхание замедлилось, и она больше не дрожит.
Кадди посмотрела на него снизу вверх, ее глаза были красными и опухшими. Он предложил ей руку.-
--Давай поднимайся. . . уложим тебя в кровать.
Она взглянула на него, он смотрел на нее с нежностью и даже с чем-то похожим на сострадание. Она протянула ему руку. Хаус помог ей подняться на ноги, обхватив одной рукой за талию. Они вместе сделали несколько шагов, прежде чем она потеряла равновесие и завалилась прямо на него. Ее вес был слишком велик для ноги Хауса, его колени подогнулись и они вдвоем упали на диван, она оказалась сверху.
--Ну-ну, я знаю, передо мной сложно устоять, но вам должно быть по-настоящему стыдно, Доктор Кадди. Я могу подумать, что нравлюсь тебе. Он опустил на нее взгляд и тепло улыбнулся.
Затем приподнялся на локтях: ” Блин, да ты действительно пьяная.”
Хаус не отрываясь смотрел на нее своими бездонными голубыми глазами. Внезапно она подалась вперед, прижимаясь к нему и прижимая его губы к своим.
На мгновение это застало его врасплох, а затем он почувствовал, как ее теплые губы ласкают его, а язык блуждает у него во рту. Он ответил на поцелуй, подталкивая ее назад.
Кадди отодвинулась и посмотрела на него в ожидании ответной реакции. Хаус в шоке уставился на нее. Он знал, правильнее всего сейчас было бы уложить ее спать. Ему не хотелось быть причиной ее боли или сожаления. Она была пьяна, а он начинал заводиться от ощущения ее теплого тела, плотно прижатого к нему. Она робко смотрела на него. Хаус заглянул в ее серые глаза и прежде чем сознание возобладало над ним, он притянул ее к себе, хватая за попку и накрывая ее рот своим.

Глава 7

Он приоткрыл ее губы языком, чувствуя теплоту ее требовательного рта. Кадди ответила, углубляя поцелуй и щекоча его небо быстрыми ласкающими движениями языка. Хаус еще крепче обхватил руками ее упругую попку и притянул к себе. Он знал, что ему не стоило этого делать и утром она будет обо всем сожалеть. Но правда была в том, что ему этого хотелось, и ощущение ее трущейся об его член ничуть не ослабляло его желаний.

Кадди начала целовать его еще неистовей и тереться об него еще сильнее, она провела рукой по его волосам и притянула к себе его голову. Хаус чувствовал, как растрепанные кудряшки щекочут его щеки, пока она продолжала целовать его. Ее свободная рука, опустившись под его футболку и скользнув ниже к боксерам, схватила его член. Он был упругим, и она, казалось, увлеклась еще больше, чувствуя его твердым и готовым на все в ее руках. Она начала водить рукой вверх и вниз по его члену, время от времени сжимая его яички. Он тихо простонал между ее губ. Одна его рука гуляла по ее спине, в то время как ладонью другой массировал ее роскошные ягодицы, прижимая еще плотнее к себе.

Ее движения были стесненными, пока на нем были застегнутые штаны. Кадди прервала поцелуй, метнувшись к застежке на его ремне. Он воспользовался моментом, чтобы сесть и одним длинным и быстрым движением стянул рубашку через голову, бросая ее на пол. Она завозилась с застежкой, но через мгновение сумела с ней справиться и тут же расстегнула его джинсы и боксеры и резким движением опустила их до лодыжек, тогда как он быстро сбрасывал свои ботинки, позволяя остаткам одежды соскользнуть на пол. Кадди прильнула к нему и оседлала, затем стянула через голову тонкую хлопчатобумажную маечку от пижамы, обнажая аппетитные, красивые и округлые груди. Ее соски были напряжены, и Хаус чувствовал себя ослепленным открывшимся ему видом. Он страстно желал ее, хотел ощущать каждую ее частичку.

Оставшись без рубащки и все еще сидя на нем верхом, она наклонилась. Ее руки блуждали по его груди, позволяя волосам опутывать ее пальцы. Она уткнулась лицом в основание его шеи и мягко потерлась носом о его кожу. Ее груди прижались к нему, ее затвердевшие соски, заскользили вдоль его грудной клетки. Легкая дрожь прошла по его телу , и он придвинулся ближе. Кадди начала нежно целовать его затылок , затем поцелуи стали медленно перемещаться вниз по его телу. Хаус был не способен управлять ситуацией; его разум переполняли чувства: вкус ее губ, который он все еще ощущал на своих, сладкий запах ее духов и ощущение прижатой к нему теплой шелковистой обнаженной кожи. Он провел руками вверх по ее спине, а затем и по волосам, в то время как ее губы перемещались все ниже.

Кадди обхватила его член и взяла его в рот. Окутавшее его чувство тепла и влаги было почти невыносимым. Он придвинулся ближе к ней, и она взяла его еще глубже в свой рот, покачивая головой вверх и вниз. Хаус понял, что не сможет долго сдерживаться, наблюдая, как она облизывает его головку и, слегка упершись ей в плечо, отодвинул ее от себя. Он приподнялся, притянул ее к себе и прижался губами к ее груди, посасывая ее то сильно, то чуть слабее, рисуя языком круги вокруг ее и так уже твердых сосков. Она откинула голову и застонала от наслаждения. Хаус отодвинулся и слегка подул на ее соски, посылая по спине сладостную дрожь. Она снова прильнула к нему, сильно сжимая его бедрами. Он не мог больше терпеть и начал стаскивать с нее шортики, когда она нагнулась за поцелуем. Они сползли до колен, прежде чем она потянулась вниз и сорвала их с себя. Он понял, что на ней нет нижнего белья, ощутив нежное прикосновение лобка к своему бедру. Кадди придвинулась вперед, и опустилась на него одним резким движением. Он ощутил, как входит в нее, теплую, влажную и тесную. Его глаза расширились от наслаждения и дрожь охватила все тело. Она сидела прямо на нем, позволяя ему полностью погрузиться в нее, затем снова откинула голову и начала двигаться вперед-назад. Хаус выталкивал бедра вверх и чувствовал, как она напрягается вокруг него. Кадди начала качать бедрами вверх и вниз, быстрее и быстрее. Он почувствовал, как волна наслаждение прошла по его телу, от паха и до кончиков пальцев и обхватил ее за талию, совершая толчки, с каждым разом более сильные, пока не почувствовал, как взорвался в ней, горячим и густым потоком. Она продолжала двигаться сидя на нем, когда, наконец, напряглась, застонала и в изнеможении опустилась на его грудь.

Оба были потными, усталыми и задыхались от недостатка воздуха. Хаус посмотрел на нее, прижавшуюся щекой к его груди, и поцеловал в макушку. Ее дыхание замедлилось и через мгновение стало ясно, что Кадди крепко спит. Он, должно быть, отключился на некоторое время, потому что следующим, что он помнил было, как он просыпается на ее диване, она сверху него.

Затем Хаус посмотрел на нее, лежащую на нем обнаженной, и сама реальность происходящего поразила его. Сладкие чувства экстаза прошли, оставив его обездвиженным и пытающимся придумать, что же делать дальше. Он приходил, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке, а не издеваться над ней и над ее положением. Он чувствовал себя настоящей сволочью из-за того, что случилось. Хаус не знал, как она отреагирует, когда очнется ото сна. Всевозможные варианты ее реакции пронеслись у него в мыслях; начиная от гнева и заканчивая смущением. Ну уж нет, он не хотел быть здесь, когда она проснется. Достаточно вреда для одного вечера. Он медленно сполз с дивана, осторожно, чтобы не разбудить ее неловким движением.

Огонь постепенно угасал, оставляя совсем тусклый свет. Хаус пытался наощупь найти свою одежду и трость. Ему удалось отыскать футболку и брюки, лежавшие по разные стороны дивана. Он надел футболку и почти упал, споткнувшись о валявшийся перед ним кроссовок. Пришлось ухватиться за подлокотник дивана, чтобы не свалиться. Он оглядел ее, мирно спящуу: руки под головой и кудряшки каскадом падают на лицо. Она выглядела, как богиня, свет от тлеющих угольков доводил ее тело до совершенства. Хаус стянул со спинки дивана плед, чтобы накрыть ее. Кадди чуть шевельнулась, когда покрывало коснулось ее. Он затаил дыхание, молясь, чтобы она не проснулась. Она не проснулась. Он быстро оделся, нашел свою трость и, взглянув на нее последний раз, вышел из комнаты и похромал к мотоциклу так быстро, как только мог.

На следующее утро она проснулась от раздражающе яркого дневного света, прорывающегося сквозь занавески. Рука потянулась к пульсирующим вискам. Кадди захлопала глазами, осознав, что находится не в постели, а на диване. Опустошенная винная бутылка на кофейном столике слегка прояснила события прошлого вечера. Она вспомнила, как взяла первую бутылку, а затем и вторую из холодильника. Она вспомнила, что плакала; использованные платочки валялись повсюду. Пошевелившись, Кадди почувствовала, как по спине побежал холодок. Она приподняла край покрывала и обнаружила, что лежит абсолютно голая. Воспоминания о ней и Хаусе, прижавшихся друг к другу, вспышками проносились в ее голове. Его руки гуляют по ее груди, ощущение его внутри, его губы прижаты к ее губам. Она помнила его пьянящий запах, когда их тела слились воедино. Что, черт возьми, она наделала? Она быстро огляделась, пытаясь найти следы его присутствия . Все, что она увидела- ее пижама, наброшенная на спинку дивана. Завернувшись в плед , она с облегчением поняла, что Хаус ушел. Ей хотелось забраться куда-нибудь поглубже и не выползать оттуда, пока не сможет вернуть себе хотя бы частичку собственного достоинства. Кадди взглянула на стенные часы и выяснилось, что она должна быть на работе через полчаса. За все годы работы в госпитале Принстон Плейнсборо она ни разу не брала отгул по болезни, она даже и не думала о таком. Но сегодня, в сравнении с перспективой встречи лицом к лицу с Хаусом, мысль о выходном казалась заманчивой. Она отругала себя за то, что ведет себя как студентка колледжа после ночной гулянки.

Давайте хором:

Ждут продолжения фанаты!
Сбываются хаддистские мечты!
Здесь проду все увидеть рады:
Иначе долго не закроем рты!

Проду! Проду! Проду!