alvarya, еще раз спасибо за фанфик, очень интересно что же будет дальше...

Чейз

Я плохо помню этот вечер. Слишком много алкоголя. Я ходил по улицам, не глядя, куда иду, иногда заходя в бары. В моей руке была почти полная бутылка, купленная в последнем заведении. Но ярость и отчаяние, клокотавшие внутри, невозможно было ничем залить. Это Хаус во всем виноват! Чем он так пленил Элиссон? Значит, все-таки что-то произошло у них в ту ночь. И она тут же бросила меня. А Хаус? Что ему было до того, что мы собирались пожениться и создать семью? Наплевал как всегда на чужие чувства. Самовлюбленный гад! Я с удовольствием представил, как мой кулак врезается в его челюсть. Божественный хруст. Он падает и мой слух ласкает его болезненный стон…
Я оглянулся. И обомлел. Ноги привели меня к квартире Хауса. Перед глазами все качалось, но я не мог не узнать его дом. Из горла вырвался смех. Повидаемся с Хаусом? Выскажу ему все, что думаю о похитителях чужих невест! Я медленно поднялся по ступенькам и остановился перед дверью. Какая-то мысль пыталась пробиться наружу. О! Устрою ему сюрприз! Я знаю, где у него запасной ключ! Мы с Элиссон обыскивали дом Хауса, когда он симулировал у себя рак. И она нашла ключ. При воспоминании об этом, ярость полыхнула с новой силой. Лживая сволочь! Заставил нас сочувствовать ему! Вот, нашел! Я открыл дверь. При мысли о том, какая физиономия будет сейчас у Хауса, я хихикнул. В гостиной горел свет, но никого не было. На кофейном столике стояла бутылка виски. Конечно, Хаус любитель выпить. А моя бутылка больше! Я поставил свою стеклянную емкость рядом с его. Бутылка Хауса оказалась выше. Я в раздражении спихнул ее на пол. Спиртное залило ковер. Я, шатаясь, направился в спальню. Но и там его не оказалось. Что за черт! Где он? Я проверил кухню, вернулся в гостиную. Обшарил взглядом все углы, как будто он мог где-то прятаться. Я схватил бутылку со стола и сделал несколько глотков. Голова кружилась. Бессильная злоба пожирала меня. Я огляделся еще раз. Мое внимание привлекли свечи на рояле. О, неужели Хаус романтическая натура? Любит, чтобы было с огоньком? Смех раздирал мне горло. Сейчас я устрою ему горячую вечеринку! Я посмотрел на свою руку. Она все еще сжимала стеклянное горлышко. Я размахнулся и ударил бутылку о край столика. Осколки, вперемешку с горячительным, брызнули во все стороны. Я поднял бутылку виски, ранее сброшенную мною на пол, и бросил ее в рояль. Тот ответил скорбным звоном разбившегося стекла. Я вытащил зажигалку, приобретенную вместе с сигаретами в последнем баре. И поднес к одной из лужиц. Ярко полыхнуло. Веселые языки огня поползли вокруг. Я смотрел на начинающийся пожар и удовлетворенно улыбался. Это тебе за Элиссон! Потом вышел и закрыл за собой дверь. Остатки сознания заставили меня положить ключ на место. Я медленно пошел прочь. Тьма поглотила меня.

Хаус

Я сидел в своем кабинете. Кресло любезно предоставило опору моему измученному телу. В бедре медленно пульсировала боль. Или это так душа давала о себе знать? А нога так, привычное дополнение? Мысли кружились вокруг ночных событий. Зачем Кемерон было лгать и отпираться? Понятно, что она была испугана. Напилась, устроила пожар. Побоялась, что я теперь и близко ее к себе не подпущу? Настолько плохо обо мне думала? Я испугался за нее, а она решила, что я буду винить ее за испорченное имущество? Да уж, я такой бесчувственный злодей, что поставлю бездушные вещи выше ее жизни! Неужели она могла так обо мне подумать? Но что еще может быть причиной ее лжи? Я хотел ей доверять, а она при первой же возможности испугалась сказать мне правду. И как ей теперь верить? И почему Кемерон вообще взялась за алкоголь? Видимо бутылка привлекла ее внимание, и она просто решила попробовать. Но тогда она бы не выпила так много, чтобы устроить пожар. И что послужило источником огня? Сомнение потихоньку пробивало себе путь наружу. А если Кемерон сказала правду? Тогда я полный идиот и оттолкнул ее, когда она нуждалась в моей поддержке. Но фактов недостаточно, ни в пользу версии Кемерон, ни против нее. Я проглотил пару таблеток и решил дождаться утра. Нужно поспать хотя бы пару часов. Идти мне уже некуда, так что вздремну прямо здесь.
Утро в лице Формана застало меня в том же кресле.
- Хаус, что вы здесь делаете так рано?
- В отличие от тебя, работаю. – Я с трудом открыл глаза. – Посмотри на доску. Я нашел решение.
Форман прошел в соседнюю комнату и изучающе уставился на сделанные вчера моей рукой подписи.
- И не позвонили? Если вы правы, лечение нужно начать немедленно. У пациента не так уж много времени осталось. Вы назначили ему лекарства?
- Нет, тебя дожидался. – Усталость вернула в мой голос привычную язвительность. – Дал одну дозу. Остальное предоставлю тебе, а то совсем без работы останешься.
Форман не стал ничего говорить в ответ. Молча вышел и направился к пациенту. Раз уж он меня разбудил, можно пойти к Кадди, поставить ее в известность, что меня не будет несколько дней. А то еще объявит меня в федеральный розыск. Надо заняться квартирой. И пожаром. И разрешить все сомнения.

Чейз

Я проснулся оттого, что солнечный свет бил мне в глаза. Я медленно разлепил веки. Голова неимоверно болела. Сквозь туман стали вырисовываться деревья. Я в парке? Ребра ныли от долгого соприкосновения с жестким ложем скамейки. Попытка сесть заставила меня громко застонать.
- Несладко, красавчик?
Темное бесформенное пятно заслонило солнце. Местный бомж?
- Пошел ты… - язык с трудом меня слушался.
- Эй, ты занял мое место, а еще ругаешься!
Наконец мне удалось сесть. Я похлопал по карманам. Что и следовало ожидать. Бумажника нет, телефона тоже. Правда есть ключи от нашей с Элиссон квартиры.
- Потерял что-то? – ехидный голос над ухом заставил вздрогнуть. Я посмотрел вверх. Бомж колыхался надо мной бесформенной грудой. То ли сам немалой окружности, то ли одежды на нем десять слоев. И запах…Желудок свел спазм. Его содержимое тут же оказалось на асфальте. Н-да, негусто. Да и чему там быть? Вчера мне было не до еды. Я поднял голову. Он по-прежнему нависал надо мной.
- Чего надо?
- Это не мне надо. Это тебе надо. – Он помахал телефоном перед моим носом. – Узнаешь?
- Узнаю.
- Могу продать.
- У тебя ведь и так мой бумажник, не так ли? Откуда мне еще взять денег?
- Ну, у тебя тут пара карточек есть. Принесешь мне деньги, и я отдам тебе остальное.
- Разогнался. Вызову полицию, и все верну.
- Как вызовешь? Пока будешь искать телефон, твой затеряется в районе пары километров. Будешь искать? А у тебя еще в бумажнике фотография какой-то девушки. Хорошенькая. Невеста?
- Сколько?
- Двести баксов и наличка из бумажника.
- Ну и аппетиты у тебя.
- А ты не жадничай. Все беды от жадности. Вот у меня…
- Ладно. – Я прервал начинающийся монолог. – Будут тебе деньги. Карточки гони.
Бомж вернул карточки и потянулся в противоположную от меня сторону.
- Эй, где тебя искать-то? – Крикнул я ему вслед.
- А ты приходи на эту же скамейку. А там увидим.
Я оглянулся, стараясь запомнить место, и побрел на поиски банкомата. Через полчаса я вернулся, сжимая деньги в руке.
- Эй, ты где? – Аллея была пуста. Кусты справа затрещали. Бомж вывалился оттуда и направился ко мне, забавно подпрыгивая. У него что, одна нога короче другой? А почему я сразу этого не заметил? Надо было отобрать свое имущество. Хотя сил у меня сейчас ни на что нет.
- Деньги давай.
Я протянул ему банкноты. Он схватил их, стараясь не подходить ближе, и кинул мне бумажник и телефон. Я засунул их в карманы брюк и развернулся, когда он окликнул меня:
- Эй, красавчик, а ты случаем не в курсе, что тут за пожар был неподалеку?
- Не в курсе.
Я медленно шел прочь от него. События вчерашнего дня становились все отчетливей. Пожар в квартире Хауса. Собственная бесконтрольная злоба. Ревность, заставившая делать глупости. И ведь ничего уже не исправить… Как мне теперь быть? Я потерял Элиссон. А теперь из-за собственной глупости потеряю работу и, возможно, свободу. И опять в центре всего Хаус. Почему весь мир вертится вокруг него?
Зазвонил телефон. Наверняка с работы. Уже ищут. На мониторе высветился номер…Кадди?
- Доктор Чейз?
- Доктор Кадди. Я вас слушаю.
- У меня для вас известие.
Ее голос напугал меня. Таким сочувственным тоном обычно сообщают пациенту плохие новости.
- Что случилось?
- Доктор Кемерон поступила сегодня ночью в отделение скорой помощи.
- С ней все в порядке? – сердце от страха затрепетало в груди.
- Ничего страшного. Она пострадала при пожаре. Отравление угарным газом и есть небольшие ожоги на руках. Мы поместили доктора Кемерон в отдельную палату. Но, думаю, уже сегодня ее выпишут. – Тут тон ее голоса снова вернулся к строго-официальному. – Я поставила в известность главу хирургического отделения о вашем сегодняшнем отсутствие на работе. Побудьте с доктором Кемерон.
Короткие гудки телефона отдавались в голове. Пожар…Хаус…Элиссон…Боже мой! Элиссон? Она была в квартире Хауса этой ночью? И я чуть было не убил ее? Если бы я мог кричать, я бы кричал. Но горло исторгло только что-то, похожее на жалобный всхлип. Телефон загрохотал по асфальту. Я закрыл лицо руками. И кто я после этого? Хаус до такого бы не опустился. Это я, а не он эгоистичная сволочь! Неудивительно, что Элиссон бросила меня. Правильно сделала. Разве я любил ее? Если бы это было так, она не была бы сейчас в больнице! Не знаю, сколько я так простоял. Опустошенное спокойствие смыло подступивший ужас. Надо идти в клинику. К Элиссон. И попытаться хоть что-то сделать для нее, а не для себя. Что-то исправить. Пока на это есть время. Не помню, как я добирался до больницы. Все было как в тумане. Я узнал в какой палате Элиссон и пошел к ней.

Главное правило в том, что правил не существует

На то, чтобы уладить все формальности потребовалось время. Наконец куча народа, которая ошивалась в моей квартире и вокруг нее, соблаговолила уйти.
Я стоял в дверях. Вместо привычной обстановки – черная дыра. К тому же мокрая. Любимая берлога моя… Замок взломан пожарными. По их словам, он выглядел целым. Я обошел квартиру. Спальня не пострадала. Кухня пострадала незначительно. До них огонь не добрался. Очевидно, что пожар начался в гостиной. Я осмотрел ее подробней. Диван сгорел полностью, от моих гитар и рояля почти ничего не осталось. Как и от телевизора и стереосистемы. Было похоже на то, что пожар распространялся из центра комнаты, от дивана и кофейного столика, на котором стояла бутылка. Все-таки алкоголь стал причиной быстрого распространения огня. А источником? Что могла зажечь Кемерон? Свечи! Я пошел на кухню и открыл дальний ящик. Свечей определенно было больше. Значит, она могла поставить свечи на столик, зажечь их, налить в стакан виски. Выпить. При этом телевизор наверняка работал. Отвлеклась на него, хотела поставить стакан обратно на столик, задела бутылку, и та упала, зацепив свечи. Так огонь и спиртное сошлись вместе. Кемерон упустила момент, когда все это можно было потушить и ей пришлось спасаться самой. Возможно. А ее вариант? Судя по описанию, человек был либо не в своем уме, либо дико пьян. В обоих случаях он вряд ли смог бы взломать мой замок. Значит, у него был ключ. Я пошел к входной двери. Вот он. На прежнем месте. Даже если сумасшедший поджигатель случайно его нашел, вряд ли он, уходя, предусмотрительно положил ключ на место. Значит он не сумасшедший, просто был пьян. И положил ключ на место в надежде замести следы? Я опрометчиво взял его в руки, так что там вряд ли остались чьи-то отпечатки. Я пошел в ванную. Открыл дверь. На полу лежала сумка Кемерон. А на полке над раковиной косметичка. По крайней мере, здесь она была. Достала косметичку с намерением привести себя в порядок и услышала шум. Поджигатель насторожил ее, и она не вышла сразу. Допустим, что все было именно так, как Кемерон рассказывала. Тогда все упирается в ключ. Случайная это была находка или нет? Что если поджигатель знал о ключе? Тогда это человек, которого я знаю, и который знает меня. Кто-то, вдрызг пьяный, открывает дверь, заходит ко мне в квартиру и, заливаясь смехом, устраивает пожар. Значит, у него есть повод ненавидеть меня. И это была месть… Только одно недавно случившееся событие могло стать причиной этого. Только один человек имел повод мстить мне. Чейз. Гораздо более вероятно, чем случайный пьяница или сумасшедший. В глазах человека, что смотрел на меня из зеркала, промелькнуло восхищение. Надо же, не предполагал, что Чейз на такое способен! Значит, ему было очень больно. А боль снимает многие ограничения. Я был уверен, что это он. Доказательств никаких нет, но все обстоятельства вписывались идеально. Эйфория от найденного решения быстро сходила на нет. Я вспомнил, как Кемерон звала меня, когда я уходил. Получается, я просто не захотел ей поверить. И причинил Кемерон боль. Им обоим. Просто попытавшись получить немного счастья для себя… Взгляд человека из зеркала сделался странно пустым. Я закрыл глаза, чтобы не видеть его. А он продолжал смотреть на меня изучающим взглядом, вглядываясь в душу. Что ты пытаешься там найти? Там ничего нет…

Чейз

Когда я вошел, она спала. На столике дремали подаренные кем-то цветы. Наверняка ее медсестры постарались. Я сел рядом. Какая Элиссон бледная! Руки перебинтованы. Я сидел и смотрел на нее. Чувство вины переполняло меня. Ты бы простила меня, Элиссон? Если бы узнала, что я наделал, ты простила бы меня? Губы Элиссон чуть шевельнулись. Чужое имя, сорвавшееся с ее губ, резануло сердце. Она мотнула головой, сморщившись, словно от боли. Открыла глаза:
- Роберт?
- Здравствуй, Эл. – Я попытался улыбнуться, но видимо у меня не очень получилось, потому что она обеспокоенно нахмурилась:
- На тебе лица нет. Что с тобой произошло? Это из-за меня?
- Не беспокойся. Со мной все будет в порядке.
Чувство вины в ее глазах убивало. Мне впору валяться у нее в ногах и молить о прощении.
- Со мной тоже. Сегодня выпишусь, но побуду немного дома, пока руки не заживут.
- Что произошло, Эл?
Она помолчала немного, потом начала рассказ:
- Хаус позвал меня ночью к себе. Мы обсуждали его пациента. Потом, видимо, у него появилась какая-то идея, и он помчался в клинику. Я осталась в его квартире. Я была в ванной, когда кто-то вломился в дом и устроил пожар. Не смогла ничего сделать. Пожарные вытащили меня. И вот я здесь.
- Он приходил к тебе?
- Да. – Ее взгляд потемнел.
- Что он сказал?
- Хаус решил, что это я подожгла его дом. И соврала ему о поджигателе, чтобы себя выгородить. – Она опустила переполненные болью глаза.
- Старый козел!
- Роберт! Если ты еще раз скажешь что-либо подобное, я тебя ударю!
- Хорошо, я буду называть его идиотом. Согласна?
- Нет, не согласна. Или называй его Хаусом или вообще не упоминай в разговоре!
Я постарался успокоиться:
- Прости, Элиссон. Я не хотел тебя расстраивать.
Она нахмурилась и с подозрением посмотрела на меня:
- А почему тебя не взволновало то, что я была ночью дома у Хауса?
Я немного помолчал, собираясь с духом, и сказал:
- Я думал о наших отношениях, Элиссон. О тебе, обо мне, о Хаусе. И пришел к выводу, что был абсолютным эгоистом. Я хотел, чтобы ты была моей, и не думал о твоем счастье. Ты была права, когда захотела со мной расстаться. Если Хаус сделает тебя счастливой, я буду рад. Прости меня, Эл. За все. – Я смотрел на свои руки. Слова, перемешанные с потухшими мечтами, падали с моих губ и, разбиваясь эхом, испарялись в воздухе. Прощайте, наивные… Наконец я решился поднять взгляд, чтобы увидеть ее реакцию. В глазах Элиссон я увидел печаль и такое необходимое мне прощение.
- Я не держу на тебя зла, Роберт. – Она невесело улыбнулась. – Правда, мое счастье с Хаусом вещь весьма сомнительная. Он теперь убежден, что я лгунья. А ему, чтобы любить кого-то, нужно сначала этому кому-то научиться доверять. Так что надежды мало.
Я не знал что сказать. Получается, что своим поступком я не только угрожал жизни Элиссон, но еще и запросто уничтожил ее надежды на возможное счастье. И как мне теперь это исправить? Если я сейчас пойду и признаюсь Хаусу в поджоге, это исправит их отношений с Элиссон? Я попытался отвлечь ее от тяжелых мыслей:
- Поживешь в нашей квартире, пока руки не заживут? Тебе нужна будет помощь.
Она с сомнением посмотрела на меня. Я улыбнулся:
- Обещаю не приставать! Буду только кормить тебя с ложечки и тереть спинку!
Вот теперь она улыбалась не так горько!
- Нет, Роберт. Но я буду рада помощи. Мне нужно найти квартиру и переехать туда.
- Давай наоборот. Я найду квартиру для себя, а ты останешься в нашей. И не надо никуда переезжать.
Элиссон с благодарностью посмотрела на меня:
- Спасибо. Так действительно будет лучше.
Я поднялся:
- Позвони, когда тебя будут выписывать. Я отвезу тебя домой.
- Хорошо.
Я шел по коридору и вспоминал ее глаза. Тоска и отчаяние прятались в ее взгляде на протяжении всего разговора. Но в моей власти попытаться все исправить. Пусть тоска и отчаяние будут только моими, и ей не достанется ни капли.

Кемерон

Я смотрела вслед Чейзу. Он сегодня был сам на себя не похож. Что-то исчезло из его глаз. И что-то появилось новое. То, что вдруг сделало Роберта старше. Я посмотрела на цветы. Они напомнили мне о тех розах, что еще стояли в нашей с Робертом квартире. Все так хорошо начиналось, и снова крушение. Я уже стала привыкать к постоянной потере и возрождению надежд. Почему Хаус не поверил мне? Разве я раньше давала ему повод? Горечь и обида текли по венам, иногда пробиваясь наружу редкими слезами. Равнодушное к моим переживаниям солнце пробивалось сквозь жалюзи. Его лучи ластились к телу, согревая, лаская и успокаивая. Я закрыла глаза и попыталась ни о чем не думать.

Главное правило в том, что правил не существует

Вечером Роберт забрал меня из больницы. Отвез сначала в гостиницу, где помог собраться, а потом домой. Там все вещи пришлось разбирать. Я порывалась помогать, но он убедил меня, что сам справится гораздо быстрее, особенно если я буду руководить. Мне это не очень нравилось. Привычнее было самой о ком–то заботиться, чем принимать помощь. Наконец, все лежало, стояло и висело как надо. Чейз сел рядом со мной на диван. Я повернулась к нему, чтобы поблагодарить:
- Спасибо, Роберт.
- Не за что.
- Уже довольно поздно.
- Да. Я, наверное, пойду.
- Куда? В гостиницу? Оставайся. Поспишь на диване. А завтра займешься квартирой.
- Ты не против?
- Нет. Буду тебя эксплуатировать, раз уж ты сам вызвался.
Он улыбнулся:
- Эксплуатируй на здоровье. Может тогда нормально поужинаем? Сейчас схожу за продуктами.
- Было бы неплохо.
Едва за Робертом закрылась дверь, зазвонил телефон. Я подняла трубку. Хаус? Я не поверила своим ушам.
- Кемерон, ты уже дома?
- Да, меня Роберт отвез.
- Вернулась к нему?
- Он мне помогает.
- Я и не сомневался, что он не упустит свой шанс реабилитироваться.
- Я…Мне очень жаль, Хаус, что все так случилось. Пожар нанес большой ущерб?
- Тебя интересуют масштабы разрушений в моей квартире?
- Я всего лишь хотела спросить, могу ли я чем-нибудь помочь.
- Не стоит. Я уже большой мальчик. Справлюсь. Твоя сумка не пострадала. Можешь ее забрать.
- Ты все еще убежден, что это моя вина?
Он помолчал. Потом спокойно сказал:
- Твоя версия тоже имеет право на существование. Я ни в чем тебя не обвиняю. Если хочешь получить свою сумку обратно, пришли завтра утром Чейза ко мне. Тебе еще рано по городу разъезжать. – Хаус положил трубку.
Я сидела и в задумчивости кусала губы. Если Хаус верит в мою невиновность, то почему так холодно разговаривает? Зачем он вообще звонил? Просил прислать Чейза за моими вещами. Не хочет меня видеть или это что-то вроде заботы с его стороны?
Вернулся Роберт. Я попросила его заехать завтра к Хаусу и забрать мою сумку. Он ничего не ответил, только кивнул. После ужина я сразу направилась в спальню. Спать не хотелось, но и оставаться с Робертом не было сил. Уставшая подушка свернулась около меня калачиком, подставляя уютный бок. Я обняла ее и прижала к себе. В темное окно заглядывали звезды. Я засмотрелась на них и незаметно уснула.

Хаус

Бледный свет луны ломал знакомый коридор на нелепые куски. Тихие звуки музыки рассеивались вокруг моего кабинета прозрачным эхом. Снова этот сон? Только на этот раз не горит лампа и темнота тронута белизной вместо желтого. Я подошел к двери. Сквозь стекло было видно лежащую на полу Кемерон. Я стоял и смотрел на нее, не отрываясь. Я знал, что дверь не заперта, но не мог ее открыть. Кемерон почувствовала мой взгляд. Она села и обернулась ко мне. Потом медленно встала и подошла.
- Хаус? – Я не слышал ее голоса, но видел, как шевелились ее губы. Я ничего не ответил ей. Кемерон положила ладонь на стекло, повернула ручку, толкнула дверь, пытаясь ее открыть, но та не поддалась. Она нахмурилась и толкнула ее еще раз. Дверь не сдвинулась с места.
- Хаус? – в ее глазах появился испуг.
Я любовался лицом Кемерон, окруженным бледным сиянием. Луна отражалась в ее глазах, разбиваясь россыпью звезд. Как такое может быть? Ведь луна светит ей в спину? Моя рука поднялась и нежно погладила стекло в том месте, которого касалась ее ладонь. Холодно. Почему стало так холодно? Мое дыхание вырывалось паром, превращаясь прямо в воздухе в хрупкие снежинки. Они кружили вокруг, увлекаемые неведомыми потоками, и потихоньку прилипали к прозрачной стене между нами. Снежинок становилось все больше. Края двери стали покрываться хрустальными узорами. В глазах Кемерон появился настоящий ужас. Она умоляюще смотрела на меня. Ее губы что-то шептали. Нужно открыть дверь? Сознание потихоньку уплывало от меня. Я засыпаю во сне? Это плохо или хорошо? По щекам Кемерон медленно потекли слезы. Зачем ты плачешь? Не надо! Боль сжала сердце. Не надо… Все хорошо. Все правильно. Ужас на лице Кемерон сменился отчаянием. А потом ее глаза вдруг потухли. Руки опустились. Она отступила на шаг. Темнота скрыла ее лицо. Нет, Кемерон! Подожди! Холод дверной ручки обжигал пальцы. Дверь не хотела открываться. Стекло постепенно затягивала снежная дымка. Кемерон? Мучительная боль разливалась по телу. Кемерон…
Я проснулся от собственного стона. Боль была реальна. Казалось, она проталкивалась через вены прямо к сердцу, толчками перетекала в артерии и разливалась в каждой клетке. Я потянулся за таблетками. Две будет мало. Лучше три. Или четыре. Холодный ночной ветер врывался в разбитое окно спальни.

Главное правило в том, что правил не существует