Хаус

Жадность, с которой соединялись наши губы, поразила меня самого. Как будто до этого мы никогда не целовались. Я прижал ее к себе, ощущая под руками ласковый шелк блузки. Трость по привычке оказалась на полу. Пальцы Кемерон зарылись в мои волосы. Ее язык атаковал мой, начиная бесконечное сражение. Даже не намекая на нежность, лишь говоря о неистовой потребности быть ближе. Сейчас же, сию минуту… Мои руки скользнули под ее одежду. Кемерон выдохнула горячий стон в мой рот. Я попытался оторваться от нее:
- Пошли в спальню, – я услышал свой собственный задыхающийся голос, - или через минуту мы окажемся на полу. Это вредно для моих старых костей.
Она засмеялась, открыв счастливо блестящие глаза:
- Если мы сейчас окажемся в кровати, я тебя долго оттуда не выпущу!
- Я согласен только на «возмутительно долго»!
- Тогда держись! – она отстранилась, подала мне трость, и направилась в спальню. Я шагнул за ней, на ходу скидывая пальто.

Кемерон

Остаток дня мы провели в постели, не особенно стремясь ее покинуть. Мне было хорошо как никогда. Особенно, когда Хаус тихо смеялся, щекоча мои ребра. Или когда улыбался, целуя шею, и ласково проводил рукой по округлившемуся животу. Так редко я слышала его смех и видела его настоящую улыбку…
Из кровати нас выгнал голод. Я потащила Хауса в ресторан. Он почти сопротивлялся, предлагая заказать что-нибудь на дом, но я настаивала. Мне хотелось куда-нибудь пойти после такого долгого заключения в четырех стенах. Так мы отпраздновали начало наших новых отношений. Все, что было между нами до этого не шло ни в какое сравнение с тем, что мы обрели в тот солнечный полдень. Доверие стало бесценным сокровищем, которое Хаус предложил мне, и я готова была отдать не меньше. Так началось мое счастье. Нет, так началось наше счастье.

Эпилог

Чейз

Я стоял перед клиникой, своей старой знакомой, с которой было так много связано, и вглядывался в окна. Мой долгий отпуск закончился. Я, наконец, возвратился домой. Сначала я всерьез думал остаться в Австралии, но меня все время тянуло обратно. К тому же, прошло уже столько времени с тех пор, как я видел Элиссон в последний раз. Ей уже скоро было рожать, и я ни за что не мог пропустить это событие. Я хотел бы быть первым, кто поздравит ее. После Хауса конечно. Он наверняка будет присутствовать при рождении своих сыновей, и услышит их первый крик. Нетерпение потянуло меня к двери. Я не предупреждал Элиссон о своем приезде, предвкушая радость от устроенного сюрприза. Зашел к Кадди и был удивлен и чуть расстроен новостью, которую она мне поведала. Оказывается, Элиссон успела родить вчера, не дождавшись меня. Я направился в палату, чтобы поздравить молодую маму. Стеклянная дверь блеснула в свете ламп. Я замер, увидев открывшуюся мне картину. Элиссон лежала в кровати, прижимая к себе малыша, и смотрела на Хауса, радостно улыбаясь. Тот стоял рядом, держа на руках своего новорожденного сына. Я поразился выражению счастья, освещавшему его лицо. Никогда не виденному мною выражению. Он смотрел на Элиссон, отвечая на ее улыбку. Крохотная ручка малыша крепко обхватывала его палец. Радость и боль вспыхнули в моей душе, растворяясь друг в друге и выплавляясь во что-то новое, светлое и спокойное. Я смотрел на эту изумительную пару, и уверенность заполняла сердце: они сумеют сохранить это счастье и пронести его через всю свою жизнь. Я вздохнул и открыл дверь, намереваясь напроситься в крестные к этим малышам. Придется соперничать с Уилсоном, но я не унывал. В конце концов упрямство – моя фамильная черта.

КОНЕЦ

Главное правило в том, что правил не существует