Добавлено (22.08.2008, 01:50)
---------------------------------------------
Тот же день.

Кемерон

Я приехала домой, когда Чейз уже ушел на работу. Подумав о нем, я тут же почувствовала вину. Как будто изменила ему или обманула. Но ведь ничего такого не было! Боже, я корю себя за собственное воображение! Я вздохнула. Нет, конечно, не за это. Просто поняла, что ничто не держит меня рядом с Робертом. Все причины, что я находила раньше, потеряли свое значение и казались лишь неуверенными оправданиями собственного эгоизма. Только чувство вины удерживало меня. Что мне делать с этим? Сказать все ему? Расстаться? По клинике пойдут разговоры. Люди будут шептаться за нашими спинами, вспоминать слухи про мой роман с Хаусом, сочинять небылицы, и смотреть на него с жалостью. Он не выдержит этого и уволится. А ведь это я притащила его сюда…Подарила надежду…Все из-за меня…Я с удовольствием загнала себя в ловушку, дверца захлопнулась, отдавая меня во власть обстоятельств. Я ощущала себя маленькой потерянной девочкой, неспособной принять решение.
Я поставила розы в вазу. И невольно улыбнулась. Мои мысли потекли совсем в другом направлении. Получается, что Хаус знал, когда у меня закончится смена, знал, что я обязательно приму душ, пробрался в раздевалку, когда там никого не было, и завернул цветы в мою блузку? Дверцы душа из матового непрозрачного стекла, но силуэт все равно виден, хоть и расплывчато. Получается, что Он мог стоять совсем рядом со мной и наблюдать, как я купаюсь? По коже побежали мурашки. И сам факт. Зачем он принес мне цветы? Похоже на благодарность. Но за что ему меня благодарить? Только за то, что я делала свою работу? Странно. Но приятно неимоверно! Настроение стремительно пошло вверх. Отложу тревоги до времени, когда смогу с ними справиться.

Хаус
После моего утреннего подвига в животе яростно урчало. Немного кофе – вот все что пока попало в желудок. И ему это не нравиться. Интересно, где Уилсон держит свой ленч? В последнее время он искусно его прятал, и мне не удавалось его отыскать. Это меня задевало. Но, может быть, Уилсон не успел еще его никуда переложить? Я так рано на работе не появляюсь. Только начало девятого. Надо проверить в его кабинете. Осторожно выглядываю на балкон. Вроде бы в кабинете никого нет. Пара шагов, через перегородку, и я уже внутри. Ага. Портфельчик. Открываем.. Вот ты где, мой долгожданный! А теперь потихоньку обратно. Не тут то было. Естественно, дверь тут же открылась:
- Хаус! Что ты здесь делаешь? – Тон голоса Уилсона мне определенно нравился. - Эдакая смесь удивления и растерянности при виде добычи, которую сжимали мои руки.
- Профилактика рака желудка! Ты знаешь, что кофе натощак очень опасен?
- Почему ты так рано на работе? – Ага, значит, смирился с потерей! – Пациент?
- Нет, просто по тебе соскучился. Я, знаешь ли, питаю к тебе слабость. Все хотел тебе признаться, но никак не мог решиться.
- Или к моим ленчам, что более убедительно.
- Ну, это почти то же самое.
- Так почему ты здесь?
- Долго объяснять.
- У тебя есть время, пока ты будешь поглощать мой обед. Или он недостоин рассказа?
- А что это кстати? Каша? – Я принюхался.
- Гречка с курицей и свеклой.
- Ты мазохист. Как такое есть можно? А где вилка?
Он достал аккуратно завернутую в целлофан вилку и протянул мне:
- Начинай.
- Ну, вообще-то говорить с набитым ртом трудно.
- Что-то я не замечал у тебя раньше трудностей с этим.
Я помолчал немного, закидывая в себя очередную порцию недурственной смеси, и сказал:
- Подарил Кемерон розы.
- Ух ты! По какому поводу?
- Она разобрала и заполнила уйму карт моих пациентов. С тех пор как она ушла, этим некому было заниматься. Сидела почти три дня.
- И ты подарил ей розы?
- Почему у тебя такой укоризненный взгляд?
- Ты не боишься поломать ей жизнь, Хаус? Дать необоснованную надежду?
- О чем ты говоришь? Она игнорирует меня. Мы видимся раз в неделю, не чаще. Даже не всегда удается обменяться хотя бы приветствиями. К тому же она помолвлена с Чейзом. Ее влюбленность давно прошла.
- Я бы не был столь уверен. Думаешь, Кемерон вернулась, чтобы работать в скорой? Неужели это единственное место, которое ее полностью удовлетворило? Может она вернулась сюда только ради тебя?
- Глупости. Она ведет себя совсем не так, как до своего ухода.
- А как она отреагировала на цветы?
- Не знаю. Я прокрался в душевую и спрятал их в ее блузке.
- Боже, Хаус! Только ты такое мог придумать! – Он помолчал, потом посмотрел на меня и сказал - Знаешь, зачем ты это сделал?
- Ну-ну, начнем сеанс психоанализа? А где кушетка, на которой мне полагается лежать?
- Ты так поступил, потому что хочешь вернуть ее привязанность. Тебе этого недостает.
- Ну, конечно. – Меня начал злить этот разговор. – А твоей дружбы мне не достаточно.
- Любовь красивой девушки совсем другое. А тайно ты это сделал, потому, что боялся увидеть равнодушие на ее лице.
- Конечно, с тремя разводами ты прекрасно научился разбираться в человеческой природе! Не было ничего такого! Просто мне захотелось ее отблагодарить за хорошо сделанную работу, а тайно я это сделал, потому что не люблю сентиментальных сцен, которую она бы наверняка закатила. – Я со всей возможной скоростью ретировался из кабинета Уилсона. Вслед мне летел его веселый смех.

Добавлено (25.08.2008, 00:59)
---------------------------------------------
Кемерон

Лежа в кровати, пытаясь поймать уходящий сон, я думала о том, что сказать Чейзу насчет цветов. Сказать правду? Боюсь, в этом случае он закатит скандал. С объяснениями и ревностью. А если не говорить? Врать? Да какого черта! Пара цветов ничего не значит. Почему я должна оправдываться? А если он не начнет придираться и посмотрит на меня с глубокой печалью в глазах, то меня раздавит вина. Я встала и подошла к вазе. Такие красивые бутоны. Не слишком большие, полураскрытые, юные. Я опустила лицо ниже, чтобы вдохнуть аромат. Запах просто потрясающий. Глаза защипало. Ну, вот! А еще пытаюсь походить на взрослую. Расчувствовалась как девчонка. Как будто мне никогда цветы не дарили. Спать расхотелось совсем. Я погладила пальцем лепесток и пошла одеваться. Прогулка на воздухе – то, что мне сейчас нужно.
Вернувшись домой, я уже знала что делать. С собой у меня была куча продуктов для хорошего полноценного ужина. А стол будут украшать две ярко-красные розы. К приходу Чейза все было готово. Он удивился, но было видно, что он рад. Чувство вины противно пихалось в ребра. Я вздохнула и попыталась расслабиться. На протяжении вечера у меня даже получалось быть внимательной к тому, что он говорил, и отвечать в нужных местах. Бутылка вина быстро закончилась, к сожалению. Хотелось еще. Сославшись на усталость, я отправилась в кровать. Я лежала на боку, прижимая к себе подушку, и чувствовала себя паршиво. Сходив в душ, Роберт скоро присоединился ко мне. Он прижался к моей спине. Его рука прошлась по моему бедру снизу вверх, остановилась на талии, подождала, нырнула между подушкой и кожей к груди, погладила ее, Вернулась на талию, снова на бедро, погладила кончиками пальцев, как я любила. Приятные привычные ощущения. Я повернулась к нему и жадно впилась в его губы. Секс лучше чем алкоголь помогает отвлечься от настойчивых притязаний совести. Я пила с его губ забытье и радовалась этому. Эмоции тела затопили сознание. Это хорошо. А после я сразу засну. Замечательно…

Хаус

Я шел по коридору, со злостью втыкая трость в пол. Чертов Уилсон. Не знаю, что бесило меня больше всего. То, что он так откровенно надо мной насмехался или то, что он может быть в чем-то прав? Обычно происходило наоборот. Я смеялся над ним, без труда выуживая то, что он пытался скрыть. И всегда оказывался хозяином положения. Ну, почти всегда. А тут… Так и знал, что придется расплачиваться за этот сентиментальный жест. Подставился под удар. Чем Уилсон немедленно воспользоваться. И зачем я ему рассказал? Раздражение клокотало в душе. И требовало выхода. Ноги вынесли меня в вестибюль. Кадди. Хороший способ выпустить пар:
- Кадди, куда ты упрятала мою команду? Почему их нет на месте? Им, в отличие от меня, не полагается привилегия появляться на работе когда вздумается!
- Тебе эта привилегия тоже не полагается. Они там, где нужнее.
- Где? Неужели они согласились работать в клинике? Никогда не поверю. Променять мое милое общество на занудных пациентов? Только если ты загипнотизировала их видом своего декольте. Тауба и Катнера еще можно понять, но Тринадцать? Неужели слухи правдивы?
- Им, в отличие от тебя есть чем заняться. У нас эпидемия гриппа. Пациентов у тебя сейчас нет, так что я использую их пару часов.
- Не поставив меня в известность? Над кем же мне теперь измываться?
- Не отвлекай меня. Если тебе нечего делать - иди в клинику.
- Измываться над пациентами? Ты не можете быть к ним так жестока!
- Займись чем-нибудь более полезным, чем изливать на меня поток своего сарказма.
- Если кто-нибудь из больных подаст иск, я скажу, что это была твоя идея!
Хорошо было оставить последнее слово за собой, но что-то лучше мне не стало. С пациентами мне хотелось общаться меньше всего и я отправился на улицу. Тепло. Легкий ветерок. Пойду на озеро. Постреляю уток.
Для уток было не самое время. Почти никого не было. По дорожке вокруг озера бежали две блондинки. Та, что поменьше, все время пыталась опередить свою спутницу. Она чуть отставала, потом снова забегала вперед. Вперед - назад, вперед- назад. У той, что побольше, на пальце поблескивало кольцо с камнем. Приличным камнем. Сверкает на солнце. Значит богатый муж. Все время мельтешащая не уверена в своем положении. Значит любовница. Завидует подруге, но пытается показать свое преимущество. Значит спит с мужем высокой. Наверняка лучшие подруги, втайне ненавидящие друг друга. Парень с собакой. Лет 25. Потертые джинсы. Рубашка. Грязные неухоженные волосы. И начищенные ботинки вместо кроссовок. Значит слишком старая привычка. И обычно выглядит одетым с иголочки. Может менеджер по работе с клиентами? Собака ухоженная, но он на нее не смотрит, хотя та все время пытается обратить на себя его внимание. Значит в раздрае. Скорее всего работу недавно потерял. Или девушку. Мысли опять вернулись к Кемерон. Не надо было рассказывать Уилсону. Чего я хотел этим добиться? Ответная мысль окатила меня словно ледяной водой. Мне хотелось его одобрения! Я рассчитывал на его одобрение, а он в ответ рассмеялся. И этим застал меня врасплох. Значит, все дело в Кемерон. И он прав. Я действительно хочу, чтобы она любила меня. Хочу видеть это в ее глазах. Как раньше…
Вечером я выпил очень много, надеясь на сон без сновидений.

Добавлено (25.08.2008, 01:01)
---------------------------------------------
Сон

Кемерон

Настольная лампа. Кабинет Хауса. Темный коридор. Снова этот сон. Странно, уже в четвертый раз снится сон с участием Хауса. В одной и той же обстановке, но каждый раз разные события. Но я согласна хотя бы на это, раз в жизни его любовь невозможна. Я поднимаю голову, ожидая его появления.
Хаус входит медленно, как бы нехотя. И смотрит куда угодно, но не на меня. Садится в кресло. И молчит. Я молчу тоже. Но долго не могу выдержать:
- Спасибо за цветы.
Он долго ничего не отвечает, но все же поднимает взгляд:
- Не за что.
И продолжает молчать.
- Они красивые. В прошлый раз ты подарил мне белые. Но красные мне нравятся больше. И пахнут чудесно.
Теперь мы продолжаем молчать оба.
Наконец он нарушает тишину:
- Почему ты снишься мне?
- Я не знаю. Могу задать тебе тот же вопрос.
- Какая у этого всего может быть цель? Когда сны повторяются много раз, это не может быть бесцельным.
- В них повторяется только место, события каждый раз разные.
- А еще ты в них повторяешься!
- То же могу сказать о тебе.
- Они стали влиять на мою жизнь.
- На мою тоже.
Разговор опять угас. Я встала и подошла к нему.
- А твоя нога болит во сне?
Он задумчиво уставился на ногу, погладил ее рукой и встал, не особенно опираясь на трость.
- Почти нет. Легкое эхо. Я не замечал раньше. Ты меня слишком сильно отвлекала!
- Значит правильно делала. Если в этом сне ты отдыхаешь от боли, значит не так уж он и плох.
- Имеешь в виду, что это ты не так уж плоха?
- А ты против?
- По крайней мере у меня есть один рычаг контроля. Несколько поцелуев и сон окончен.
- А если я убегу? Мы так и не проснемся?
Он слегка улыбнулся.
- Можем поставить эксперимент. Что можно делать в этом сне и не проснуться?
Мое сердце забилось быстрее.
- Многое наверное.
Он выпустил трость, наблюдая как она с глухим стуком ложиться на пол. И посмотрел на меня. Его глаза смеялись, но как-то невесело. Грусть и ирония. Я шагнула ему навстречу и обняла за талию. Его руки зарылись в мои волосы. Губы нежно прошлись по лбу. Он прошептал мне: «Ну, это можно безбоязненно». И пошел дальше. Он касался губами моих щек, век, шумно дыхнул мне в ухо, заставив рассмеяться. Нежно куснул за мочку. Я подставила ему шею для поцелуя. Он на секунду задержался, как будто раздумывая, и приник к нежной коже около уха, щекоча ее языком. У меня вырвался стон. Пальцы с нетерпением потянулись к пуговицам его рубашки. А его губы уже спускались вниз по шее, рождая дрожь предвкушения во всем теле. Мои руки нырнули под майку, заставив его резко выдохнуть. Хаус хрипло прошептал мне в ухо:
- Твоя идиотская теория о том, что во сне мы можем испытать только то, что испытали в жизни, в корне не верна!
Я рассмеялась ему в ответ:
- Я рада. Значит, здесь могут осуществиться все мои мечты.
- Это опасно. Однажды тебе не захочется просыпаться.
- Может быть.
- Это не правильно.
- Это хорошо.
Он отстранился и внимательно посмотрел в мои глаза. И прежде, чем я успела что-либо сделать, приник к моим губам.
- Нет! – Я в панике попыталась увернуться, но его руки крепко держали мою голову. Его губы настойчиво прижимались к моим. Я ухватилась за его руки, но что я могла противопоставить его силе? Вздох отчаяния приоткрыл мои губы. Хаус воспользовался этим, сделав поцелуй более чувственным. Пути назад не было. Я с жадностью ответила… И проснулась.

Хаус

Этот сон опять имеет наглость повторяться. Я стоял в том же коридоре перед кабинетом, хотя прекрасно помнил, что заснул дома, в своей кровати. Та же обстановка, тот же свет. Шутка подсознания затянулась. Я думал, что, признав факт существования своей тяги к Кемерон, мне не придется снова переживать это ночное свидание в моем кабинете. Но, по-видимому, еще оставались вопросы, ответы на которые необходимо было найти. Правда, было в этом сне много приятного. И даже очень приятного. Кемерон не была в моих снах равнодушной. Не пыталась показать свою независимость и силу. А была той чувствительной, ранимой, любящей девочкой, которой мне не хватало. В реальности Кемерон могла скользнуть по мне безразличным взглядом и пройти мимо, а здесь…Она была такой, какой я ее помнил. Ее любовь принадлежала мне и только мне. Но то, что я не могу управлять ситуацией, меня раздражало. Я вошел в кабинет и опустился в кресло.
Несколько пробных фраз. И вот она подходит ко мне и спрашивает:
- А твоя нога болит во сне?
Я смотрю на ногу, и пытаюсь определить, что чувствую. Встаю, вслушиваясь в ощущения. Боль трепещет где-то на грани сознания, сообщая, что никуда не денется. Что она здесь, как и всегда.
- Почти нет. Легкое эхо. Я не замечал раньше. Ты меня слишком сильно отвлекала!
- Значит, правильно делала. Если в этом сне ты отдыхаешь от боли, значит не так уж он и плох.
- Имеешь в виду, что это ты не так уж плоха?
- А ты против подобного утверждения?
- По крайней мере, у меня есть один рычаг контроля. Несколько поцелуев и сон окончен.
- А если я убегу? Мы так и не проснемся?
Образ убегающей от меня Кемерон заставляет улыбнуться. Можно хотя бы провести этот сон с пользой. Я устал от рассуждений:
- Можем поставить эксперимент. Что можно делать в этом сне и не проснуться?
Она мило краснеет и опускает глаза. Ого, и где витают ее мысли в этот момент?
- Многое, наверное.
Я выпустил трость. И посмотрел на нее. Глаза Кемерон блестели. Нежный румянец оттенял щеки. Меня тянуло к ней прикоснуться. И этого я хочу? Попробовать испытать то, на что я не осмелюсь в реальности? Она прижалась ко мне, обняв за талию. Ну, по крайней мере, это будет очень приятный эксперимент.
Я целовал ее, окунаясь в волшебство эмоций. А мой мозг горазд выдумывать правдоподобные ощущения! Мой скудный опыт близкого общения с Кемерон не мог дать ему столько пищи для фантазий.
Я прошептал ей в ухо:
- Твоя идиотская теория о том, что во сне мы можем испытать только то, что испытали в жизни, в корне не верна!
Она рассмеялась. Ее руки на моем теле обжигали кожу.
- Я рада. Значит, здесь могут осуществиться все мои мечты.
- Это опасно. Однажды тебе не захочется просыпаться.
- Может быть.
- Это не правильно.
- Это хорошо.
Я отстранился и внимательно посмотрел в ее глаза. В них распространялся огонек возбужденного безумия. Желания тела, требующего немедленного удовлетворения. Желание сердца и души, отвергающее реальность ради сладкого сна фантазий. Я испугался этого сумасшествия, и накрыл ее губы поцелуем, надеясь прекратить затянувшийся сон.
- Нет! – Она попыталась увернуться, но я крепко ее держал. Наконец она поддалась и ответила мне. Я проснулся со смутным чувством облегчения и потери.

Добавлено (25.08.2008, 12:52)
---------------------------------------------
Утро следующего дня

Чейз

Я проснулся довольно рано. Рядом мирно посапывала Элиссон. Я убрал прядку с ее лица. Щеки Элиссон горели румянцем. Странно. Я дотронулся рукой до ее лба. Не горячий. Отчего тогда такой жаркий румянец? Может ей снится что-то необычное? Я откинулся на подушку и задумался. Что-то во вчерашнем вечере меня беспокоило. Обычно ужин при свечах устраивался по моей инициативе. Как и большинство походов куда-нибудь. И вела Элиссон себя как-то необычно. Нарочито весело и беззаботно. Как будто что-то скрывает от меня. Как будто она чувствует себя виноватой…Может, опять Хаус? Я встал и пошел на кухню. Меня охватило смятение. Может мне все показалось? Столько времени пролетело, но она не упоминала Хауса в разговоре, не искала с ним встреч. Мне казалось, что все хорошо. Нет, я слишком подозрителен! Я огляделся. Вместо кухни ноги вынесли меня в прихожую. На тумбочке лежала сумка Элиссон. Я потянулся к ней, убеждая себя, что это только для того, чтобы получить подтверждение, что Элиссон ничего не скрывает от меня. Я открыл застежку. Среди всяких мелочей лежала одна необычная вещица. Карточка для записок, которую обычно прикрепляли к цветам. Я протянул руку и взял ее. Надпись заставили меня вздрогнуть: «Сексуальному белокурому трудоголику за ночное бдение над картами моих пациентов. Х.» Значит все-таки Хаус! Душная волна, поднимающаяся откуда-то изнутри, сжала мне горло. Чертов Хаус. А я-то думал, что он оставил ее в покое! В написанных словах сквозила благодарность. И с какой стати ему благодарить Элиссон? Не в его стиле. Если только не произошло чего-то из ряда вон. Ночное бдение над картами…Три дня назад. У меня было ночное дежурство. А Она, значит, задержалась в его кабинете…
- Привет. – Элиссон подошла ко мне сзади. – Ты так рано встал.
Я обернулся к ней. Элиссон увидела в моих руках карточку и замерла.
- Ты объяснишь мне это? – Слова с трудом пробивали себе дорогу наружу. – Эти цветы вчера на столе от него? И за что это он тебя благодарит, сексуальный белокурый трудоголик?
Она отступила на шаг.
- За работу. Не смотри на меня так Роберт. У меня ничего с ним не было. Я была в ту ночь одна.
- Не лги мне! Хаус и благодарность вещи несовместимые! Ночь, интимная обстановка. Может ты сама на него запрыгнула? А у него не было причин отказывать?
- Поговорим, когда ты успокоишься. Я иду в душ! Элиссон развернулась и не спеша пошла в ванную. Она успела открыть дверь, когда я догнал ее.
- Нет, мы поговорим сейчас! – Я схватил ее за руку. Элиссон развернулась и оттолкнула меня.
- С тобой сейчас разговаривать бесполезно. Ты видишь только то, что хочешь увидеть!
- А ты видишь только своего обожаемого Хауса! – Мой голос наполнился злобой. Она попыталась отстраниться от меня и запнулась о порог. Вскрик. Она стала заваливаться назад и со всей скоростью короткого падения ударилась о край ванны. Я кинулся к ней. Элиссон лежала на боку и не шевелилась. Я осторожно уложил ее на спину. Боже, я вел себя дурак! Она застонала и открыла глаза:
- Роберт, что случилось?
- Ты ударилась о ванну. Не шевелись. Надо проверить позвоночник.
Она пошевелила пальцами на ногах и руках:
- Все нормально, просто будет большой синяк. Ничего страшного.
- Надо проверить. Отвезу тебя в больницу. Надо сделать снимок.
- Не надо. - Она избегала моего взгляда. - Со мной все в порядке. Сегодня у меня выходной, отлежусь. Если будет хуже, вызову скорую. – Она попыталась встать, ухватившись за меня.
Я медленно поднял ее. Она скривилась, но даже не застонала.
- Вот видишь, все хорошо. – Она отпустила меня и медленно пошла в спальню. Я стоял и смотрел на дверной проем, в котором она исчезла. Отчаянное чувство потери заполнило меня, как будто что-то разрушилось в этот момент. Что-то, что невозможно будет восстановить…

Главное правило в том, что правил не существует

Роберт ушел на работу. Даже завтракать не стал. Молча оделся и ушел.

Я лежала на кровати, и прижимала к себе подушку. Спина болела. Не сильно, но тупая боль словно пробралась в кровь и циркулировала по сосудам с каждым ударом сердца. Я смотрела в окно на разгорающийся день и вслушивалась в душевную тишину. Я ничего не чувствовала. Как будто сердце просто устало и отказывалось испытывать эмоции. Разум снова и снова пытался разобраться с произошедшими событиями.
Роберт сегодня напугал меня. Я знала о его ревности, но он всегда умел себя сдержать. А тут Роберт так разъярился, что мне показалось, что он меня сейчас ударит. И все я виновата. Не надо было пытаться скрыть что-то от него. Ложь разрушила доверие, что понемножку крепло между нами. Но может быть, я подсознательно хотела этого? Поэтому не выбросила эту чертову бумажку? В надежде, что Роберт найдет ее? И это даст мне повод уйти. Я устала пытаться сделать его счастливым. Хаус поступил честнее, когда отказал мне во взаимности. Если не любишь, то не можешь дать другому того, чего он так страстно желает, даже позволив ему быть рядом. Хаус и здесь оказался прав. Всех моих стараний наладить отношения с Чейзом будет недостаточно. Я позвонила в клинику и попросилась на ночное дежурство. Мне надо подумать, что делать дальше. Подальше от Роберта.

Хаус

Тихий полумрак. Рано. Но спать больше не хотелось. Я лежал в кровати и вспоминал огонек безумия, который заметил в глазах Кемерон. Хорошо, что это только сон. Буйство эмоций в ее глазах было всепоглощающим. Отчаянным. Болезненным. Присыпанным пеплом безнадежности… Слишком сильным. Мне хотелось видеть в ее глазах обожание, влечение, страсть, но этот зверь мне не по зубам. Такой потребовал бы чувства не меньшей силы. Я автоматически проглотил пару таблеток и пошел на кухню. Крепкий кофе то, что мне сейчас нужно.

Добавлено (30.08.2008, 01:43)
---------------------------------------------
Ночь

Кемерон

Управляться в скорой с ноющей спиной было непросто. Если бы не обезболивающие, все было бы еще хуже. Хорошо еще, что ничего тяжелого не было. Я отдавала распоряжения медсестрам, стараясь ничего не делать самостоятельно, благо смена попалась толковая. Моего участия почти не требовалось. После полуночи, как всегда, наступило затишье. Можно было отдохнуть. В голову пришла идея.
Я стояла на пороге кабинета Хауса и не решалась зайти. Обстановка была немного другая, чем во снах. Жалюзи были закрыты, никакого лунного света и романтической атмосферы. Просто темная пустая комната, лишенная человеческого тепла. Я зашла внутрь и открыла жалюзи. От уличного освещения стало чуть светлее, но не намного. Я включила настольную лампу и покопалась в дисках с музыкой. Думаю, классика подойдет. Бетховен. Сонаты для фортепьяно. Он всегда мне нравился. Я улыбнулась, поставила диск и выключила свет. Темнота и звуки позволят раствориться сознанию и успокоиться душе. То, что нужно. Я распустила волосы и легла на спину в центре комнаты. Прямо как в моем сне. Музыка окутывала меня нежным покрывалом, лаская сердце невесомыми прикосновениями. Все мои заботы казались мелкими и несущественными рядом с этим волшебством звуков. Из глаз медленно и беззвучно закапали слезы, унося печаль и тревоги. Душа наполнялась умиротворением…
Я не слышала, как открылась дверь, и вскрикнула, когда кто-то над ухом произнес: «Эй, спящая красавица, очнись!».

Хаус

Трудно было убить несколько часов до работы, но я с этим мужественно справился и пришел на работу позже всех. К счастью, у нас оказался новый пациент, и я с головой погрузился в работу. Ну, или почти с головой. Тауб высказал свою теорию, заспорил с возразившим Катнером, и я временно принял теорию Тринадцать. Я развлекал себя как мог, пока команда делала анализы. Подколол Формана, но тот лишь закатил глаза и смылся в лабораторию. Своя идея не вырисовывалась. Нужно было время. Какая-то смутная мысль не давала покоя, но я никак не мог ухватить ее за хвост. Вечером, дома, я пытался играть на рояле, но и тут что-то не клеилось. Я ошибался в давно знакомых вещах и, вместо того, чтобы успокоиться, раздражался все сильнее. Или просто Кемерон не давала мне покоя. Мысли часто возвращались к ней, по поводу и без. Почему мне снится кабинет? Что в этом месте такого особенного, что заставляет меня постоянно возвращаться? Логично было бы предположить, что что-то произошло с Кемерон в ту ночь. Она была в моем кабинете, когда случился первый сон. Но что их может связывать? Тогда я направился на работу за полночь, без внятного объяснения. Может, стоит появиться в своем кабинете? Время подходящее. Вдруг разгадка где-то неподалеку? Я накинул куртку и взял шлем. По крайней мере, получу удовольствие от ночной прогулки на мотоцикле.
Я вышел из лифта и остановился. Уши уловили звуки музыки. В моем кабинете кто-то был. Я двигался осторожно, стараясь не спугнуть этого кого-то. Похоже, я не зря сюда наведался. Осторожно открываю дверь и замираю на месте. Посреди комнаты, прямо на полу разлеглась Кемерон собственной персоной. Распущенные волосы обрамляли ее лицо светлым ореолом. Прядки заворачивались полукольцами. Прямо Медуза Горгона. В полумраке трудно было различить ее лицо. Сразу вспомнилось, как в одном из снов мы лежали рядом, разговаривали и согревали друг друга…По крайней мере, связь между Кемерон, снами и моим кабинетом, налицо! Но что она здесь делает? У нее что, своей музыки не хватает? Я подошел к ней и, нагнувшись, гаркнул: «Эй, спящая красавица, очнись!». Она вскрикнула от неожиданности и дернулась от меня прочь. Я подошел к своему столу. Выключил музыку и включил настольную лампу. Взял в руки мячик, чтобы развлечь пальцы. К тому же двигающийся предмет в чужих руках гипнотизирует людей. Приблизим обстановку к той, что мне снилась. Я сел в кресло у входа и с удовольствием сложил на пуфик свои многострадальные ноги. И выжидательно уставился на нее. Кемерон явно была в растерянности. Ищет правдоподобное объяснение своего присутствия. Ну, что ж посмотрим, посмотрим…

Добавлено (30.08.2008, 01:45)
---------------------------------------------
Кемерон

Я не знала что сказать. Как объяснить свое присутствие в его кабинете среди ночи? Мое показное равнодушие последних месяцев плохо с этим сочетается. Недаром он весь светится самодовольством! Может просто сбежать? Не трусь Кемерон, ты взрослая, уверенная в себе женщина. Веди себя соответственно.
- Что вы здесь делаете? – я постаралась придать своему голосу холодную строгость.
- Разве не я должен задать этот вопрос? - Он удивленно приподнял брови, перекинув мячик из одной руки в другую.
- Раз вы не успели его задать, я имею на него такое же право.
- Нет, не имеешь. Это мой кабинет. А ты пробралась сюда среди ночи, в отсутствие хозяина. У меня есть право тебя допрашивать. Вдруг ты решила сделать мне какую-то гадость?
- Я бы не стала вам вредить!
- Ну да? А эпизод с «Большой любовью»? Только не говори, что ты не подначивала его дать мне отпор!
- Я не думала, что он вас ударит!
- А, значит признаешь! И считаешь, что спор был выигран честно?
- Вы сами в этом виноваты. Вы способны любого вывести из себя! Не вели бы вы себя как последний засранец и сотня осталась бы при вас!
Он хмыкнул и замолчал, перекидывая мяч из одной руки в другую. Мои глаза поневоле следили за его движением.
- Может, все-таки расскажешь, что ты здесь делаешь среди ночи? – тон его голоса был подкупающе просителен. Я вздохнула, сдаваясь:
- Разве это не очевидно? Пришла отдохнуть от суеты скорой и послушать музыку.
- В моем кабинете? Когда я такой подлец и склочник? Тебя должно воротить от одного вида двери с моим именем!
- Зато у вас есть стереосистема и большое количество дисков.
Он покачал головой:
- Сомнительно, но достаточно правдоподобно. Лови! – Он кинул мне мячик по высокой дуге. Руки инстинктивно вскинулись, чтобы его поймать. Но спину пронзила резкая боль. Я охнула и скривилась. Похоже, действие обезболивающего заканчивалось.
- Что с тобой Кемерон? – его глаза подозрительно прищурились.
- Ничего. Ударилась. Переживу. – Из-за боли приходилось часто и неглубоко дышать.
- Спина?
- Да, поскользнулась, когда выходила из ванны.
- Ударилась спиной о край?
- Да.
- Сознания не теряла?
- Может быть на секунду.
- МРТ позвоночника сделала?
- Нет. Хаус, это всего лишь синяк.
- И Чейз не заставил тебя? Идиот. И ты идиотка. Он встал и подошел ко мне.
- С чего такая забота?
- С того, что хорошие главрачи скорой на дороге не валяются. – Он еле заметно улыбнулся. – Они валяются только она полу. Держи. – Он протянул мне таблетки. – Одну.
Я открыла пузырек и взяла таблетку. Остальные вернула ему.
- Зачем мне снимок? Со мной и так все в порядке!
- Тогда тебе нечего бояться, не правда ли?
- Я ничего не боюсь, но использовать дорогое оборудование зря не вижу никакого смысла.
- Если у тебя трещина в позвонке, это может стать опасным. Особенно в скорой. Кстати, какого черта ты делаешь на работе с травмой?
- Глупо было отменять дежурство из-за простого синяка. А потом, ночью нагрузка меньше. И у меня будет два выходных.
- Ты же только что была на дежурстве. Значит, у тебя сегодня его не должно было быть. Значит, не хочешь быть дома со своим дорогим Чейзом? – Он нахмурился, пристально глядя мне в глаза. - В ванной поскользнулась, да? Хорошая отмазка. Снимай рубашку.
- Нет.
- Хочешь, чтобы я всюду растрезвонил, что Чейз поднял на тебя руку?
- Он меня не трогал! Я оступилась!
- И теперь ты его избегаешь? Опять врешь! Я тебе не верю. Снимай рубашку. Надо посмотреть твой «синяк»! Или хочешь, чтобы я применил силу?
- Вы не станете!
- Проверим?
Он возвышался надо мной. Его глаза угрожающе сверкали. Кажется, он ни перед чем не остановится, лишь бы добиться своего. Я вздохнула:
- Ладно, удовлетворю ваше любопытство. Сами убедитесь, что я говорю правду.
Он посмотрел на меня и направился к столу. Отодвинул лампу к краю и направил ее свет на стул. Отошел и приглашающее указал на него рукой. Я постаралась подарить ему один из моих самых убийственных взглядов:
- Отвернитесь! – Он приподнял брови и с видом оскорбленной невинности отвернулся.
Викодин действовал безотказно. Боль успокоилась. Белья на мне не было, так как застежка бюстгальтера приходилась как раз на ушибленное место. Халат лег на спинку. Я села лицом к стене и прижала к себе снятую рубашку. Находиться рядом с Хаусом с голой грудью не входило в мои планы.
- Можете начинать.
Он подошел ближе. Трость повисла рядом, зацепившись за стол. Секунду ничего не происходило. Но вот его пальцы коснулись кожи. По моему телу поневоле прошла дрожь. Он прошелся по синяку слева на право, проверяя ребра. Почти не больно.
- Хорошо, что ушиб пришелся выше почек. Горизонтальный удар. Узкая полоса. – Он говорил тихо, почти шепотом. – Если бы ты падала стоя рядом с ванной, удар пришелся бы наискось. Даже если бы обе ноги сразу поехали, синяк был бы протяженнее по вертикали. Удар был бы более смазанным и не сильным. Значит, ты падала спиной, с некоторого расстояния… Он толкнул тебя?
- Нет! Я просто шагнула назад и запнулась о порог!
- Стала ходить задом наперед? Ты отступала от него. Чейз хотел тебя ударить, ведь так? – Его голос стал еще тише. Он оперся о стол и наклонился ко мне ближе. Его голова почти касалась моей.
- Нет. Он никогда бы не ударил меня. – Мои слова тоже были едва слышны. В горле застрял комок.
- Но ты испугалась этого? – С Хаусом что-то было не так. Неужели я слышу сочувствие в его голосе? Он жалеет меня? Когда больно, чужое сочувствие действует на меня безотказно. По щекам беззвучно потекли слезы. Лишь бы не всхлипнуть, не хватало еще разрыдаться перед ним.
- Ты плачешь? - Наивная, что от него можно утаить?
- Нет. – Я встала, и попыталась прошмыгнуть мимо него. Хаус остановил меня, взяв меня одной рукой за плечо. Другая уже поднимала подбородок, заставляя посмотреть на него. Что-то это мне напоминало. Может сон? В глазах все расплывалось. Он молчал. Не язвил как обычно. Потом осторожно притянул меня к себе, обняв за плечи. Это уже было выше моих сил. Я прижалась к нему и обхватила руками. Рыдания сотрясали меня. Одиночество и боль, накопленная годами, медленно вытекали из души. Даже не догадывалась, что боли было так много. Не помню, чтобы я так плакала. Даже когда хоронили моего мужа, слезы были беззвучными. Он обнимал меня одной рукой, а другой неумело гладил по голове, пытаясь успокоить. Постепенно это начало помогать. Я успокаивалась, вдыхая его запах, ощущая его тепло и прикосновение. И стала приходить в себя. Мне стало стыдно и неуютно. Заставила его меня утешать. А Хаус ведь так не любит подобного проявления эмоций!
- Прости. Я не хотела. – Обращаться к нему на «ты» почему-то показалось мне естественным. Я осторожно подняла глаза, опасаясь увидеть осуждение в его глазах. Но выражение, которое я там увидела, вовсе на него не походило. В его глазах плескалась бесконечная печаль и сожаление. Почему? Я застыла в недоумении. Нужно было выпустить его из своих объятий, но тут до меня дошло, что в эмоциональном порыве я выпустила рубашку и теперь прижимаюсь к нему голой грудью. Его левая рука все еще слегка поглаживала спину. Я, кажется, покраснела. И что теперь делать? Если отодвинусь от него, он увидит мою грудь. Ошеломление, видимо, было заметно на моем лице, так как обычная ирония быстро вернулась в его глаза.
- Боишься, что я увижу тебя голой? Или не можешь от меня оторваться?
Я не нашлась, что сказать. Его рука, гуляющая по моей спине, стала обжигать кожу. Сердце забилось быстрее. Надо было от него отодвинуться, но тело протестовало. Оно так отчаянно жаждало его ласки. Он всмотрелся в мои глаза и вздрогнул. Его рука остановилась.
- Кемерон… - Он замолчал. По-моему, он впервые в жизни не знал, что сказать. Это определенно воодушевило меня. Я не стала сопротивляться все возрастающему влечению. Не важно, что будет завтра, сейчас я хотела чувствовала его близость всем телом. Я слегка отстранилась, чтобы руки могли переместиться на его шею. Он судорожно вздохнул, увидев так близко мою грудь. Я потянула его голову вниз. Он неуверенно сопротивлялся, но его губы через секунду уже были в миллиметре от моих. Я слегка коснулась их своими. Провела языком по его нижней губе. Он не отвечал. Мои бедра тесно прижались к нему. Он едва слышно выругался и с жадностью приник к моим губам. Короткие горячие поцелуи прерывались только на то, чтобы вздохнуть. Его руки гладили мою спину. Я попыталась снять с него пиджак. Его руки на секунду оставили меня, чтобы избавиться от него. Я расстегивала пуговицы на его рубашке. Его губы целовали мою шею. От щетины по коже побежали мурашки. Рубашка полетела за пиджаком. Следом майка. Я прижалась к нему как можно ближе, стараясь запомнить ощущение его кожи на своей. И приникла к его груди губами. Он снова выругался сквозь зубы, заставив меня улыбнуться.
- Кемерон... – Его хриплый голос попытался вернуть меня из сладостного безумия. – Ты уверена, что хочешь этого?
Я подняла на него взгляд. Его глаза горели возбуждением и неуверенностью. Слова-предатели не могли выразить того, что я чувствовала. Вместо ответа мои руки расстегнули ремень на его джинсах. И потащили молнию вниз.
Он прижал меня к столу и чуть приподнял, усаживая меня на него, одновременно стаскивая с меня брюки. Я улыбнулась. Медицинская одежда так легко снимается! Надеюсь, стол выдержит. Мои освобожденные от брюк ноги обняли его. Эйфория подняла меня на своих крыльях. Хотелось смеяться. Но скоро мне стало не до смеха. Никогда такого не испытывала. Каждое его движение во мне рождало новую волну удовольствия. Я пыталась не вскрикивать, но стоны все равно срывались с моих губ. Он целовал мои плечи, шею, надолго приникал к моим губам в том же ритме, в котором двигались наши тела. Скоро я непроизвольно подалась ему навстречу, чтобы прижаться как можно ближе. Удовольствие взорвалось снопом искр, заставив меня вскрикнуть и прошептать его имя. Спустя несколько секунд я поймала губами его стон. Остановившись, он тяжело дышал, покрывая мое лицо легкими поцелуями. Я обнимала его ногами и руками, не желая отпустить хотя бы на миг. Но время безжалостно напомнило о себе визгливыми криками пейджера. Я жалобно застонала. Он ответил поцелуем в мое ухо. Пришлось отпустить его. Мы принялись молча одеваться. Ни у одного из нас не нашлось подходящих слов. Уже одевшись, я подошла к нему и, едва дотянувшись, поцеловала в щеку.
- Спасибо.
Он с удивлением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Когда я уже была в дверях, Хаус окликнул меня:
- Не забудь сделать МРТ!
Я улыбнулась. И закрыла за собой дверь.

Главное правило в том, что правил не существует

Я медленно шел к припаркованному мотоциклу. Холодный ночной воздух остужал мое разгоряченное лицо. Мысли медленно ворочались в отяжелевшей голове.
Неужели все эти сны нужны были для того, чтобы я сегодня пришел ночью на работу и увидел Кемерон? Неужели то, что случилось было так важно? События и сны определенно подталкивали меня к этому шагу. Я заглянул в себя и не увидел ни тени сожаления. Мне давно не было так хорошо. Я завел мотоцикл, и ветер подарил мне еще одно удовольствие за сегодняшнюю ночь. Дома я неторопливо разделся и лег в кровать. И попытался в подробностях вспомнить происшедшее.
Все начиналось как обычно в последнее время. Пикировка и спор. От которого я получал немалое удовольствие. А потом эта ее травма. При мысли о Чейзе по жилам потекла холодная ярость. Захотелось пойти и набить ему морду. Правда это не поможет Кемерон. И, может быть, это действительно была случайность. Из-за чего только они поссорились? Мысли вернулись к более приятным вещам. Улыбка тронула мои губы, когда я вспомнил вид ее обнаженной спины в свете настольной лампы. Она вздрогнула, когда мои руки коснулись ее кожи. И судорожно прижала к себе рубашку. Уже тогда ее тело дало понять, что равнодушием ко мне здесь и не пахнет. А когда я буквально выпытал все из нее, Кемерон расплакалась. Слезы смыли с ее лица тщательно выверенную маску. Мне захотелось обнять ее и защитить от любых тревог. Но от моего неуверенного жеста утешения она расклеилась. Я прижимал Кемерон к себе и чувствовал, как с каждым рыдающим вздохом вырывается ее тщательно скрываемая боль. Такая мне знакомая. Изученная вдоль и поперек. Горькая боль одиночества... Я подавлял в зародыше привязанность к Кемерон, считая, что не в праве связывать свою жизнь с ее. Я не хотел причинять ей страдания. Что еще я мог ей принести? Весь мой предыдущий опыт доказывал, что я вряд ли смогу сделать кого-нибудь счастливым. А она была так красива и молода. И вызывала мое уважение. Но оказалось, что я причинял ей не меньшую боль, отталкивая от себя. В ее глазах светилась любовь…Неутихнувшая, отчаянная, потерявшая надежду. Если бы я мог любить ее так сильно, как она того заслуживает! Я снова улыбнулся, вспоминая шок на лице Кемерон, когда она осознала, что, прижимаясь ко мне, потеряла рубашку где-то на полу. А потом пришла моя очередь. Ошеломление так быстро исчезло с лица Кемерон. Ее глаза расширились. В них пылала надежда и решимость. Я должен был остановить ее, не дать этому случиться, но осознание того, что я так долго причинял ей боль, желая от нее защитить, останавливало меня. Может так будет лучше. А потом мне уже некогда было думать. Ощущение ее тела было потрясающим. Я вздохнул, вспоминая. А потом… Что я должен был ей сказать? Что она хотела от меня услышать? Но Кемерон ничего не потребовала от меня. Она снова поразила меня, просто подойдя и сказав спасибо. Я всмотрелся в ее глаза. Счастье? Благодарность? Я надеялся, что увидел именно это. И что будет дальше? Сомнение пробралось в мои мысли. Она переедет ко мне, и мы будем жить долго и счастливо? Вопреки язвительному тону мыслей, сердце радостно подтвердило свое согласие с этим предложением. Только редко что в моей жизни бывает так просто. Нога разболелась, напоминая о действительности. Ничего ведь не изменилось. Я все тот же старый калека-наркоман с дурным характером. Но я не буду больше решать за Кемерон. Посмотрим, что получиться…

Следующее утро

Кемерон

Я чувствовала себя уставшей. Слишком много переживаний за последние дни, как будто жизнь решила наверстать упущенное за несколько месяцев относительного спокойствия. Хотелось спать. Я оставляла Роберту записку о том, что собираюсь дежурить ночью. У него сегодня обычный рабочий день, но он наверняка дожидается меня, чтобы выяснить отношения. Я открыла дверь в квартиру. Так и есть. Еще не пошел на работу.
- Элиссон! – Роберт поднялся с дивана и кинулся ко мне. – Прости меня за вчерашнее! Я не знаю, что на меня нашло! Я вел себя как последний дурак! – Он попытался меня обнять, но я не позволила.
- Роберт, пожалуйста…Я очень устала, у меня болит спина. Давай отложим разговор на вечер. Обещаю, мы обо всем поговорим.
Он с сомнением посмотрел на меня, опустил глаза и стал собираться на работу. Я ушла в спальню. Душ приняла в больнице, так что никаких препятствий на пути к кровати не было. Я легла и сразу заснула.

Чейз

Весь вчерашний день меня мучила совесть. Может, действительно Хаус просто подарил Кемерон цветы, и между ними ничего не было? Его мотивы не всегда были ясны. А она скрыла это от меня, потому что не хотела слышать вопросы и обвинения. Я действительно повел себя хуже некуда. Почти себя не контролировал. Никак не удается справиться с ревностью, хоть Кемерон и не дает мне повода в чем-нибудь ее упрекнуть. Правда, было кое-что. Когда в больнице была съемочная группа компании, спонсирующая операцию пациенту, она оговорилась перед камерой. Сказала, что любит доктора Хауса. Потом пыталась оправдаться. Слишком неправдоподобно и неуверенно. Я понял, что Кемерон все еще не может забыть его. В глубине души я всегда знал это. Просто получил подтверждение. Она согласилась стать моей женой, но я никогда не был уверен, что она любит меня. Отсюда моя неконтролируемая ревность.
Я пришел домой после работы в надежде на разговор, но Кемерон не было. Только одинокая записка на столе: «Роберт, я на ночном дежурстве. Мне надо подумать. Когда я буду готова, мы поговорим».
Сегодня утром Элиссон опять не захотела со мной разговаривать. Я с нетерпением ждал вечера. Хорошо, что работа не оставляла времени на тяжелые раздумья. Минуты плавно перетекли в часы, и вот я уже у двери в нашу квартиру. В руках у меня цветы. Не уверен, что это поможет мне оправдаться, но, по крайней мере, ей будет приятно. Пальцы, сжимающие букет нервно дрожали. В душе медленно ворочалось дурное предчувствие. Я вошел. Кемерон сидела в кресле напротив дивана и что-то читала. Увидев меня, она отложила книгу:
- Здравствуй.
- Здравствуй, Элиссон. – Я протянул ей цветы. Она встала, и пошла на кухню набрать воды. Вернувшись, поставила букет в вазу и села обратно в кресло. Она молчала. Я устроился на диване.
- Роберт, - она спокойно смотрела на меня – нам надо расстаться.
Меня на секунду словно парализовало. Я судорожно вздохнул. Грудь что-то сдавило, не давая нормально дышать:
- Почему? Из-за вчерашнего? Понимаю, я вел себя как ревнивый идиот, но это была минутная вспышка! Такое больше не повториться!
- Не поэтому. Это просто помогло мне разобраться в себе. Прости, что подарила тебе напрасную надежду. Я не хочу лишить тебя возможности быть по-настоящему счастливым.
- А вдали от тебя я буду прыгать от радости?
- Я не люблю тебя, Роберт.
- Знаю. – Я старался говорить спокойно. – Всегда знал. Но это придет со временем. У нас будет настоящая семья, вот увидишь!
Она покачала головой, с печалью глядя на меня:
- Не будет. Я люблю Хауса и не перестану любить. Того, что я могу тебе дать, всегда будет недостаточно.
- И это повод порвать со мной? Элиссон, что он может предложить тебе? Семью, любовь, нормальные отношения? Да Хаус и близко не стоял рядом с этими понятиями. А я люблю тебя! И могу это все тебе дать! Мы же были счастливы вместе!
- Если бы ты был счастлив, то не ревновал бы меня по каждому поводу.
- Значит, ты все окончательно решила? Откажешься от нормального будущего ради старого наркомана?
- Да. – Ее глаза светились неумолимой уверенностью.
Я встал:
- Он снова сделает тебя несчастной, Элиссон. Только тогда меня уже не будет рядом, чтобы тебя утешить!
Я вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. В душе разливалась горечь. Или это был вкус отчаяния? Мой мир в одночасье рухнул. И в этом виноват только один человек.

Кемерон

Я проспала почти весь день. Когда я открыла глаза, солнце уже садилось. Скоро придет Роберт. Мне предстоял тяжелый разговор, но я была спокойна. Решение было принято и мне было легко. Сомнения и тревоги оставили меня. С души как будто свалился камень. Я и не знала о том, что он есть. Тяжесть накапливалась постепенно, день за днем. И только освободившись, я поняла, что он был. Чувство легкости переполняло меня. Мне больше не надо было носить маску, не надо пытаться стать счастливой и сделать счастливым Роберта, не надо улыбаться, когда хочется плакать, не надо скрывать свои эмоции. Может, я не буду счастливой, может быть с Хаусом у меня ничего не получиться, но мне больше не надо будет притворяться. Я улыбалась и чувствовала себя свободной. Все-таки, самое главное в жизни – это оставаться собой. Я приняла душ и с книгой села в кресло, ожидая Роберта. Он не замедлил появиться. Я сказала Роберту о своем желании расстаться с ним. Он яростно спорил, приводил весомые аргументы, но не смог поколебать мою уверенность в правильности принятого решения. Он ушел, хлопнув дверью, а я стала собирать свои вещи. Поеду сейчас в гостиницу, а завтра подыщу себе квартиру.

Главное правило в том, что правил не существует

Будильник плаксиво хныкал. Я тоже. Как же я не выспался! Но как ни странно, после ночных похождений нога почти не болела. Это уже хорошо. Я открыл глаза. Вовсю светило солнце. Будильник продолжал жаловаться на жизнь, только почему-то под кроватью. Наверно, просыпаясь, смахнул. Сегодня ничего не снилось. Правильно. Зачем мне сны, когда есть оригинал. Губы поневоле расползлись в улыбке.
Никто из команды не разбудил меня раньше, значит, ухудшения не было. Значит, по крайней мере, наше лечение не вредит. Но надо бы проверить. Наведаться к команде и попробовать зацепить ту мысль, что вчера не давала мне покоя. Пара таблеток, кофе и я уже на улице. Пристраиваю трость. Завожу мотоцикл и получаю несколько минут блаженного полета по улицам. Вот и родная клиника…
- Доктор Кадди! Вы обворожительны сегодня!
- Ты что, под кайфом?
Просто вид вашей з.. вашего декольте вызывает у меня эйфорию. Это не относится к списку известных наркотиков!
- Что с вашим пациентом?
- Пока не умер. Но и не вылечился. Занимаюсь этим.
- Первым или вторым?
- Ну, первое слишком скучно. Второе дает больше простора для фантазии.
Приехал лифт, так что наш разговор преждевременно закончился. Вскоре я стоял у дверей своего кабинета и смотрел на многострадальный стол. Ладно, команда в сборе, начнем…
Время летело быстро, вот уже и солнце клониться к закату. Особых успехов в постановке диагноза не было. Я сидел на стуле и крутил в руках мячик. Команда была в разброде. Только Катнер сидел в соседней комнате и листал какую-то книгу. Мне здесь больше нечего делать.
- Эй, Катнер! Позвони, если что-либо выяснится. – Я медленно пошел к лифту. Нога ощутимо побаливала. И с каждым шагом все сильней. Я чувствовал себя разбитым и усталым.

Кемерон

Было уже довольно поздно, когда зазвонил телефон. Я только что расположилась в скромном номере ближайшей гостиницы и разложила вещи. Я посмотрела на экран. Хаус! Сердце радостно забилось. Я боялась, что все останется по-прежнему, что он не станет приближать меня к себе. Но раз звонит, значит, я нужна ему. Уже хорошо. Я нажала кнопку приема и поднесла трубку к уху:
- Кемерон, ты можешь приехать?
- Могу.
Он положил трубку. Я покачала головой, удивляясь себе. Готова лететь по первому его зову. Я взяла сумку и вышла из номера.
И вот я уже стою у его квартиры. Хаус открыл дверь и пошел к дивану, тяжело опираясь на трость. На журнальном столике стоял стакан и початая бутылка. Кажется, виски.
- Садись. – Он указал мне на диван. Я села, ожидая продолжения. Хаус сел с другой стороны, потом лег, положив голову мне на колени. По-моему, я испытала то, что называется «потерять дар речи». Я думала, что он будет теплее относиться ко мне, но в глубине души старалась особо не надеяться, боясь снова обжечься. Хаус посмотрел на меня и вопросительно приподнял бровь. Я улыбнулась и запустила руки в его волосы. Он вздохнул и закрыл глаза. Я помолчала, осторожно массируя ему голову, но долго не смогла терпеть:
- Хаус, зачем я здесь? Тебе что-то нужно?
- Ты уже делаешь то, что мне нужно.
- Ты позвал меня только для того, чтобы я сделала тебе массаж?
- Почти. – Он открыл глаза. – На самом деле надеюсь на твою помощь, как иммунолога. У меня пациент. Хочу, чтобы ты посмотрела на его симптомы со своей стороны. Но приятное дополнение не помешает.
Он рассказывал о пациенте, а я смотрела на него, чуть улыбаясь. Если бы Хаусу нужна была консультация, он бы спросил меня по телефону. Значит, не против того, чтобы я находилась рядом с ним. Может быть Хаус даст мне шанс. Но вот он уже ожидающе смотрит на меня. Я постаралась сосредоточиться. Мы обсудили пару идей, но обе пришлись ему не по вкусу. Он поморщился:
- Какая-то мысль не дает мне покоя, но я никак не могу ее поймать.
Хаус замолчал, глядя куда-то вдаль. Мои пальцы перебирали его волосы. Блаженство. Я позволила руке пройтись по его щеке, разгладить напряженные морщины на лбу. Мои пальцы продолжали медленно изучать его лицо, погладили покрытый щетиной подбородок, коснулись губ, взобрались на нос, прошлись по брови. Сердце переполняла нежность. Вдруг его глаза расширились. Он посмотрел на меня и сел, освобождаясь от моих рук:
- Мне нужно идти.
- Появилась идея?
- Может быть. – Он уже шел к двери с курткой в руке.
- Моя миссия выполнена? Я могу идти домой?
Он повернулся. Опустил глаза, снова посмотрел на меня:
- Как хочешь. – Он снова направился к двери.
- Подожди! Что ты имеешь в виду?
- Можешь остаться. Чейз уже вряд ли тебя ждет, не так ли?
Он вышел, оставив меня сидеть на диване с открытым ртом. Поэтому он не спрашивал меня о Роберте? Потому что знал, что я расстанусь с ним? Или предполагал. И поэтому позвал меня сегодня к себе. Если я приеду, значит, ничто меня уже с Чейзом не связывает. Поэтому разрешил мне остаться, если захочу! Но разрешить мне остаться у него дома, это со стороны Хауса жест невероятного доверия. Мне даже стало страшно. А вдруг я его не оправдаю? Но любопытство потихоньку оттесняло другие чувства. Я была в его квартире несколько раз, но всегда мельком, недолго. А теперь у меня было время. И отсутствие хозяина только на руку. Я обошла всю квартиру несколько раз, рассмотрела книги, альбомы, пыталась извлечь звуки из рояля. В кухне на одной из полок обнаружились свечи. И зачем они Хаусу? Что-то не замечала в нем склонности к романтике. Я достала три штуки и расставила на рояле. Когда Хаус вернется, можно будет их зажечь. Прошло часа три или четыре. Спать не хотелось, зато захотелось есть. Из-за сегодняшних событий совсем забыла о еде. Я позволила себе заглянуть в холодильник. Хм. Другого и не ожидала. Практически пустой. Есть пиво, полусухой кусок сыра и что-то, что опознать было невозможно. Ладно, сыр подойдет. Пиво тоже. Хотелось пить. Я отрезала себе большой ломоть. Взяла пиво и пошла в гостиную. Расположилась на диване и включила телевизор. Пиво оказалось крепкое, а сыр соленый. Я выпила всю бутылку, даже не заметив. Но пить все еще хотелось. Вставать было лень. Голова немного кружилась. Алкоголь быстро на меня действует, тем более на голодный желудок. Я налила себе в стакан немного того, что определила как виски. Коричневая жидкость обожгла мне горло. Минут через пять до меня дошло, что я все еще сижу со стаканом в руке. Я поставила его на стол. Не ожидала такого эффекта. Надо идти в ванную, освежиться. Я с трудом встала и выключила телевизор. Взяла сумку и потащилась купаться. Надеюсь, Хаус еще долго не вернется и не застанет меня в таком виде. Я быстро умылась. Это немного помогло. Перед глазами уже ничего не расплывалось. Только голова немного побаливала. Я пристально уставилась в зеркало. Вроде бы ничего, но может глаза чуток подвести? Я достала косметичку. Но тут услышала чей-то голос. Хаус вернулся? Я не торопилась выходить. Сначала нужно привести себя в порядок. Но голос совсем не был похож на Хауса. Кто-то хрипло и бессвязно ругался. По спине побежал холодок. Я оглянулась в поисках оружия. Ничего, что могло бы мне помочь. Хотя…Я взяла полотенце, сложила пополам, а в середину положила тяжелую керамическую мыльницу. Если размахнуться, то может помочь. Я замерла и прислушалась. Незваный гость шумел в гостиной. Что-то падало. Потом он пошел в спальню. Я сглотнула. Если он зайдет в ванную… Но незнакомец недолго там пробыл. Вот он прошел обратно, продолжая что-то бессвязно бормотать. Потом я услышала звон разбитой бутылки. Незнакомец истерически смеялся. Я почувствовала запах дыма. Что он там делает!? Звон еще одной разбитой бутылки. Новый взрыв смеха. Он явно сумасшедший! Потом я услышала, как хлопнула входная дверь. Наступила тишина. У меня шумит в ушах или я слышу какой-то гул? Я осторожно приоткрыла дверь. В лицо дохнуло жаром. Пожар! Языки огня лизали диван и ковер, подбираясь к книжным полкам. Рояль тоже уже занимался, издавая жалобные звуки. Дым валил от предметов обстановки, заполняя комнату. Я схватила с кресла плед и попыталась сбить огонь с дивана. Не тут то было. Я оглянулась. Дым лез в глаза, вызывая слезы, заставляя меня надрывно кашлять. Ничего нельзя сделать. Надо выбираться отсюда. Вокруг меня был огонь. Куда идти? Я старалась подавить начинающуюся панику. Там какое-то темное пятно. Оказалось, что это коридор, соединяющий гостиную со спальней. Голова жутко кружилась. Я медленно брела. Там есть окно…Но чем дальше, тем тяжелее давался каждый шаг. Дым заволакивал все вокруг. Я опустилась на колени, чтобы вздохнуть. Мне показалось, или я слышу вой пожарной сирены? Надежда воодушевила меня, заставив двигаться дальше. Я потеряла сознание в спальне, чуть-чуть не дойдя до спасительного окна.

Главное правило в том, что правил не существует

Хаус

Я был в кабинете, когда позвонили из 911 и сказали, что в моей квартире был пожар. Мгновенный холод сковал тело. Я с трудом выговорил:
- У меня в квартире была девушка.
- Мы обнаружили ее. Мы отправим пострадавшую в ближайшую больницу. Сильное отравление угарным газом.
- Везите ее в клинику Принстон Плейнсборо.
- Но…
- Везите. Она здесь работает.
- Хорошо.
Я пошел в отделение скорой помощи. Когда я, наконец, добрался до нее, Кемерон уже привезли. Она была без сознания. Давление и пульс низкие. Но не так уж и сильно. Кислород дали вовремя. Ожогов почти нет. Руки немного пострадали. С ней будет все в порядке. Я облегченно вздохнул. Страх отступил. Не осознавал, что успел так привязаться к ней. Я сел на стул рядом с кроватью.
Как Кемерон угораздило устроить пожар? Хорошо хоть сама почти не пострадала. А вот насколько пострадал мой дом? Я посмотрел на монитор. Показатели повышаются. Должна скоро прийти в себя. Я пододвинулся к Кемерон ближе и почувствовал запах гари и… алкоголя? Я подозвал медсестру и попросил взять кровь на анализ. Неужели та бутылка на столе не оставила ее равнодушной? И с какой стати она решила напиться? Стало скучно? Кемерон пошевелилась.
- Хаус? – Ее голос был еле слышен.
- Ты в больнице, Кемерон.
- Пожар. Я не смогла потушить…
- Я знаю, можешь не говорить.
- Хаус, это не я устроила.
- Не волнуйся, главное ты цела, остальное можно восстановить.
- Нет, это действительно не я! Там кто-то был.
- Ты слишком много выпила. Неудивительно, что тебе померещилось чье-то присутствие.
- Нет, Хаус, послушай меня! Я была в ванной, когда кто-то вошел. Я не стала сразу выходить. Он ходил по квартире и смеялся. Я слышала, как он разбил бутылку. А потом ушел. Я вышла из ванной. А там огонь. Я пыталась потушить, но не смогла.
В ее глазах плескался страх. Зачем Кемерон лжет мне? Я так надеялся, что хотя бы Она будет со мной честна. Может не так уж Кемерон меня и любит, как говорит? Холод медленно заполнял едва проснувшееся сердце.
- И откуда незнакомец взял ключ? – Привычный сарказм возвращался в мой голос.
- Я не знаю… - Она почти плакала.
- Он пришел ночью, когда все люди обычно спят, открыл дверь своим ключом, разбил бутылку виски и устроил пожар? А потом преспокойно ушел? А ты в это время тихо сидела в ванной и наверняка даже не видела его?
- Я испугалась, что он может причинить мне вред! Хаус, почему ты не веришь мне? – ее голос снова упал до едва слышного шепота.
- Потому, что я не верю никому. И ты мне об этом напомнила. Выздоравливай, Кемерон.
Я поднялся, собираясь уйти. Невероятная тяжесть давила мне на плечи, отдаваясь в ноге.
- Хаус! Нет! Подожди! – в ее голосе звучали слезы.
Я медленно брел прочь. Подальше от всей этой лжи и фальши.
- Хаус! Пожалуйста!
Я не обернулся. Холодный пустой коридор принял меня в свои объятия.

Главное правило в том, что правил не существует