С возвращением с долгих каникул! Меня зовут Кэт Лингенфелтер, и я здесь для того, чтобы поразить вас рассказами о «Лучшей половине» - девятом эпизоде восьмого сезона «Хауса», который написала я.

Когда мы обсуждаем, что же будет происходить в эпизоде, иногда мы начинаем с интересного медицинского случая, о котором кто-то из нас услышал, а иногда – с истории персонажей. Моим первым эпизодом, написанным для «Хауса», был эпизод о женщине, которая помнила совершенно все (прим. «Ты должен это помнить», 7 сезон). Естественно, я начала обдумывать противоположную ситуацию: что, если у вас нет никаких воспоминаний? И впоследствии это трансформировалось в идею о природе обязательств.

 

Я решила написать историю пациента с наследственной ранней формой болезни Альцгеймера, и из всех известных случаев раннего Альцгеймера самым молодым оказался пациент, которому было семнадцать лет. Осознавать, что такое может случиться с вами, само по себе ужасно. Течение болезни у каждого пациента разное, и я определенно не хотела ставить под сомнение диагноз болезни Альцгеймера. Реальность такова: есть пациент, есть брак, есть ранний Альцгеймер. И этот диагноз не подвергнется сомнению, не будет внезапного «О, может это вовсе не Альцгеймер!», дающего жене ложную надежду.

 

Я хотела исследовать этот брак, эти  отношения, и то, что значит для этой женщины, которая совсем недавно вступила в брак, когда кажется, что впереди вся жизнь, и столько всего хочется сделать вместе, вдруг узнать, что у мужа болезнь Альцгеймера. У них был всего один хороший год, но насколько будет справедливым для нее посвятить всю жизнь или, по крайней мере, лет двадцать уходу за ним? Что это значит для нее?

 

Вторая история эпизода – случай в клинике – рассказывает об асексуальности. Один из наших сценаристов искал материалы для своей идеи «жертвы биологии»: управляет ли нами биология и  наши гормоны больше, чем мы хотели бы признать. Увлекшись этими исследованиями, я оказалась на специальном форуме и обнаружила интересную вещь: есть маленькая особенная часть населения, которая называет себя асексуальной. Они говорят, что это тоже сексуальная ориентация, как гетеросексуальная или гомосексуальная. И они сталкиваются с теми же предубеждениями, что и люди с гомосексуальной ориентацией. Когда они говорят: «Я асексуален», что значит: «Я не заинтересован в сексуальных отношениях с другим человеком», мгновенная реакция окружающих: «С тобой что-то не так? Чем мы можем тебе помочь?».

 

Мне показалось это довольно интересным, ведь когда вы слышите, что кто-то не заинтересован в сексе, это звучит дико. И для Хауса тоже, его мгновенная реакция: «Так быть не должно». А Уилсон, который  более толерантен к людям, хочет в это верить и принимает слова пациентки за чистую монету: около одного процента населения определяют себя как асексуалы, возможно, это правда. Но Хаус, знаете ли, не даст Уилсону долго носить розовые очки, и дело превращается в спор, в котором Хаус ставит на то, что найдет медицинское обоснование тому, почему эти люди не занимаются сексом. И, разумеется, находит. Ведь это Хаус.

 

Я сделала Чейза главным в деле пациента, потому что у него уже был опыт ухода за матерью. Я подумала, что он отнесся бы с пониманием к жене пациента. Он знает, что значит подобный уход за больным,  что далеко не всегда люди понимают, что это за труд, и в эпизоде есть красноречивый момент, когда Чейз говорит, что больные - не единственные, кто нуждается в заботе. Думаю, он здесь предельно честен, и далее возникает небольшой конфликт между Чейзом и Адамс, где Адамс высказывает такое себе суждение Поллианны, что когда человек, которого вы любите, заболевает, вы непременно, по определению должны ухаживать за ним. Но Чейз знает, как это выглядит в реальности, знает, что все не так просто, так однозначно. И во время их разговора в реанимации он ставит ее на место. Они сидели там несколько часов в ожидании, когда у пациента снова запустится сердце, и им ничего не оставалось, кроме как беседовать. И мне особенно понравилось в этой сцене то, что после восьми лет, проведенных с этими персонажами, мы все еще узнаем о них что-то новое, и что у Чейза все еще есть стороны, скрытые от коллег.

 

Некоторые зрители будут удивлены, что у Чейза есть сестра, но, на самом деле, мы давно знали о ней и знали, что он всегда был весьма осторожен, выдавая коллегам крупицы информации о своей личной жизни. В эпизоде мы узнаем, что случилось с его сестрой, понимаем, что Чейз бросил ее, что она нуждалась в нем, будучи дочерью алкоголички, она сама пристрастилась к алкоголю и нуждалась в помощи Чейза, но это было выше его сил. Он закрыл эту дверь и стыдился этого, а ситуация с пациентом заставила его сделать шаг к той двери.  Для Чейза наступил период перемен и знаковых событий. Он провел год вдалеке от Хауса, потом вернулся к нему. Хорошо ли это для Чейза? Это начало сюжетной арки Чейза: у нас впереди два важных эпизода – одиннадцатый и двенадцатый - с Чейзом в центре событий, которые приводят Чейза к поворотному моменту в его жизни: правильно ли продолжать так жить и дальше? Он пересматривает те решения, которые он сделал в прошлом. Это прекрасная история, я в восторге от этого персонажа!

 

---

 Забавные факты эпизода «Лучшая сторона»

 

Прежде чем эпизод будет готов к показу, его ждет множество изменений. Иногда мы начинаем работу с грандиозных идей, которые в процессе сжимаются до небольших, но забавных сюжетов. Изначально в четвертом акте, где Форман спорит с Хаусом, что все дело в браслете слежения, а Хаус соглашается и говорит, что дважды провел Формана: не важно, чья взяла, Хаус избавился он браслета. Форман разрывает прошение… Так вот изначально они входят в палату, у пациента приступ, и Хаус намеренно дает разряд пациенту, которого касается Форман, в результате чего Форман падает на пол. Мы смеялись над этой идеей, но потом состоялся серьезный разговор: не слишком ли это? Не увлеклись ли мы? Хаус часто заходит слишком далеко, но иногда слишком бывает действительно слишком, поэтому мы немного смягчили сцену, и осталась всего лишь угроза удара током.

 

Одно из преимуществ работы в сериале в том, что сценаристы действительно являются продюсерами эпизодов: мы участвуем в производстве, мы присутствуем на съемочной площадке, а я обожаю приходить на площадку! Есть много маленьких приятных моментов, но, прежде всего, мне доводится работать с этими потрясающими актерами и съемочной командой. Вы пишете сценарий в одиночестве, сидите и сами себе бубните: «А то! Заснеженное футбольное поле в Нью-Джерси». Но вы не думаете в тот момент, что съемки идут в Лос-Анджелесе, к тому же в октябре.

 

Само собой, когда я пришла на утреннее совещание и вышла в парк, находящийся через улицу от площадки Фокса, увидела, что трава покрыта снегом! и дует ветер, и техники зажигают что-то похожее на вспышку и получается снег, и они распыляют его вентилятором. Это невероятно! Пышный зеленый парк в октябрьском Лос-Анджелесе превратился в футбольное поле в январском Нью-Джерси. К счастью, не было солнца. Это было восхитительно, просто магия кино!

 

А еще в один из дней люди на площадке одевались одинаково. Гарри, второй помощник режиссера, оделся как один из грузчиков, а Грег Ятанес – как один из ассистентов. Но самым лучшим было перевоплощение нашего первого помощника режиссера, Роберта, когда он оделся как доктор Парк. На нем была точно такая же одежда, в которой она была в тот день, а также парик. Он выглядел потрясающе! Мы даже сняли дубль, где Роберт стоит рядом с Чейзом. Это была одна из сцен с Чейзом.
Здорово!