В пятницу 2 сентября в эфире нью-йоркской радиостанции NPR произвучало интервью Хью Лори, посвященное выходу в США его дебютного альбома "Let Them Talk".
Три части интервью с переводом - под катом.
Часть 1
Поклонники телевизионной драмы "Хаус" знают Хью Лори как сардоничного, хромого, злоупотребляющего викодином главного персонажа - доктора Грегори Хауса.
"Что бы вы предпочли - врача, который держит вас за руку, пока вы умираете, или врача, игнорирующего вас, пока вы поправляетесь? Думаю, особенно мерзко получить врача, который игнорирует вас, пока вы умираете".
А теперь перед нами - другая сторона Хью Лори, англичанина с глубокой страстью к блюзу Нового Орлеана и Дельты. На своем дебютном альбоме "Let Them Talk" он радостно играет свою любимую музыку, и его игра на рояле занимает центральное и основное место.
- Я хотел появиться - если вы позволите мне так выразиться - я хотел появиться обнаженным. Разумеется, меня окружают прекрасные, прекрасные музыканты. Я не хотел прятаться за ними. Я хотел выйти как можно более обнаженным и честным и сказать: "Вот, я это делаю. Вот так это выглядит. Это я люблю, и оно звучит вот так, хотите - берите, хотите - проходите мимо". Так возьмите же это. Пожалуйста, не проходите мимо.
- Вкладыш к диску начинается со смелого утверждения - "Я не родился в Алабаме в 1890-е, не ездил в товарном вагоне, не ел гритс..."
- И все это правда. Хотя, говоря о 1890-х, я хотел пояснить, что никто из людей, записывающих сейчас альбомы, не родился в 1890-х. Но да, мне прекрасно известно, что я не подхожу под обычное определение исполнителя этой музыки. Проще верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому человеку записать блюзовый альбом.
- Но вы все же сделали это.
- Ну, я сделал, что мог. Что мог.
- Как давно вы любите эту музыку?
- На самом деле, сколько себя помню, но это не много значит, потому что моей памяти хватает только на час.
Я был маленьким мальчиком - 10, 11, 12 лет, примерно так, когда впервые услышал по радио блюзовую песню. Это был удар током. Она схватила меня за горло, вызвала дрожь. И с этого момента я знал, что это для меня и это останется со мной на всю жизнь. Я так и не вырос из нее, но опять-таки, я во многих отношениях не вышел из 10-летнего возраста. Я это знаю.
- Значит, к этому моменту вы уже были пианистом? Вы же начали играть в детстве?
- Скорее, меня под дулом пистолета заставляли играть, как многих детей. Я это ненавидел. Я даже устроил голодовку и не ел три дня. Не особые страдания, но лет в 10-12... В итоге мама сдалась - губернатор сдался - и разрешила мне бросить уроки. Я не вернулся к роялю до поздней юности, и тогда просто начал сам бренчать что-то.
- Вашу версию "Swanee River" Стивена Фостера, которую часто играют как меланхоличное стенание, вы превратили в заводную трактирную песню.
- Да, мы повеселились.
- На заднем плане слышно хихиканье.
- Гиканье и крики. Мне было очень хорошо. Я не мог это скрыть. В далеком прошлом, когда я продирался через эти уроки, которые мне не нравились, единственной песней в нотном сборнике, отдаленно напоминающей блюз, была "Swanee River". Она давала мне силы. Это был оазис на горизонте, и мы позли по пустыне этих ужасных французских колыбельных и полек, которые нужно разучить, чтобы туда добраться. А когда мы дошли до нее, моя учительница посмотрела на описание - негритянский спиричуэл, слегка синкопированный - и сказала: "Нет, думаю, мы это пропустим". И на этом я понял, что классика не для меня. Поэтому эта песня всегда со мной.
- Я беседую с актером Хью Лори. Его новый диск называется "Let Them Talk".
- С актером и музыкантом.
- С актером и музыкантом. Через дефис.
- Или с музыкантом - дефис - актером.
- Так или иначе.
- Не знаю. И моделью нижнего белья. Нет, это неправда, это я выдумал.
- Я думала, вы обнажены.
- Да-да, точно.
- Хью Лори, когда вы поете заводную "Buddy Bolden's Blues", в которой есть все эти прекрасные выражения, все эти разные голоса, интересно - вы погружаетесь в персонаж так же, как можете примерять роль доктора Хауса на телевидении? У вас иногда не создается такого ощущения?
- Может быть, но это менее осознанно. Играя, я все очень остро осознаю, иногда я слишком смущаюсь, я думаю - верни бровь на место, повернись налево. Я очень сознательно надеваю персонаж, но с музыкой я не знаю. Я обнаружил, что мне просто нужно закрыть глаза и выпустить это наружу. Актерство - во многом надевание масок, а музыка - избавление от них.
- Звучит освобождающе.
- Так и есть. Приезжая домой после дня работы - где я кричу, хромаю и строю рожи, я иду прямо к роялю, за которым могу просидеть 10 минут или пять часов, даже не осознавая, сколько прошло времени. Это очень освобождает. Я как бы отдыхаю, отстраняюсь от всего.
Часть 2
- Удивительный факт - Аллен Туссент записал свою версию "St. James Infirmary" на альбоме, продюсером которого был Джо Генри - как и продюсером моего альбома. Это была великолепная запись под названием "Bright Mississipi". Он начал свою версию с небольшого вступления, которое, как я думал, он играл правой рукой. И я слушал запись и не мог понять, я думал - как же он это делает, как же ему удается сделать это всего четырьмя пальцами... И вот мы были в студии и он просто бренчал по клавишам, и я прошел у него за спиной как раз, когда он начал это играть, и увидел - ну конечно, он же играет двумя руками!
Я бы ни за что не подумал, в записи нет никаких признаков того, что он использует обе руки, но так оно и есть, и я подумал: "Ага! Теперь он открыл дверь, и я хочу вернуться и поиграть и с его версией." Это было такое пиршество для глаз - я увидел, как он играет.
- Наверное, это было таким облегчением - понять, что были задействованы десять пальцев.
- Точно! Вы совершенно правы. Именно так. Потому что пианисты могут быть весьма устрашающими. Я годами слушал записи Оскара Питерсона и действительно думал, что у него был другой инструмент, в котором больше клавиш, чем у меня. У меня были черные и белые, но у него где-то были еще и синие, и красные, и зеленые. Потому что я просто не мог понять, что он делал и как, и постепенно, постепенно я начал понимать его словарь, так сказать. Ты вдруг понимаешь, что он использует те же 88 клавиш, что и все остальные, у него нет этакого рояля-экскалибура, которым он творит волшебство... Это тот же инструмент, и он просто играет, прилагая много раздумий, любви, старания и преданности, и нашел способ выразить себя таким образом, который недоступен многим другим людям.
Часть 3
- У меня такой рояль, на котором можно играть тихо, через наушники, из уважения к соседям и прочим жителям дома. И единственный признак, по которому я могу определить, сколько прошло времени - насколько у меня устали уши, когда я снимаю наушники. И я внезапно понимаю, что они очень устали, значит, прошло не меньше двух часов, и пора заканчивать. Вы можете сказать - купите часы, так будет проще. Да, наверное, но я предпочитаю наушниковый метод.
- Вы сказали, что не читаете нот. Совсем?
- Нет, не читаю. Ну... я знаю, что они означают, по-моему, скрипичный ключ - это мнемоническая фраза "Every good boy deserves favour" (каждый хороший мальчик заслуживает одобрения). Хотя, возможно, в Америке другие слова - even god (даже бог)... не знаю.
- Кажется, у нас говорят "Every good boy deserves fudge" - сливочную помадку.
- Помадку, ясно. Одобрение - это довольно скучно. Я предпочитаю помадку. Это намного лучше.
- На самом деле там слова "does fine" - молодец.
- Молодец - это как-то банально. Мне больше нравится "помадка". Так что я знаю, что они означают, думаю, я смог бы, если бы я серьезно решил сыграть Ференца Листа - но этого не будет - но если бы такое случилось, я бы мог сесть и мучительно, медленно, считая и проговаривая про себя ноты и фразу "Every good boy deserves fudge", разобрать ноты. Но я определенно не могу читать знаки [бемоль, диез, реприза и т.п., прим. перев.], для меня это просто точки - и перевод всех этих точек [знаков увеличения длительности ноты на половину, прим. перев.] в музыкальные ноты - просто волшебство. Я не понимаю, как люди это делают. У меня просто не работают таким образом мозги. Мне кажется магией, что люди способны сесть и прочитать эти знаки.
Очень любопытный момент: персонаж, образ накладывается «снаружи» (не зря же говорят «войти в образ»). А музыка всегда идет изнутри! Её невозможно излучать, если это не твоё. Спасибо за перевод!
А меня поразил наушниковый метод! из уважения к соседям и прочим жителям дома.. Так что, если кто в очередной разт напишет в твиттере, что слышал звуки рояля; наверное, это - Хью. Не поверим, это - мальчишки!
kotofyr, за перевод радио интервью, ну не знаю... сто спасибо.
"Ползти по пустыне ужасных колыбельных и полек" - это отзовется в бесчисленных душах тех, кому не повезло с первым педагогом! Мне так нравится, с каким уважением и нежностью он говорит о профессионалах, при том, что его собственное "любительство" в музыке - максимальная планка. "Рояль-экскалибур" - надо же придумать...
так и хочется встретиться с господином Лори и научить-таки читать его ноты. это же так просто впрочем, он и без их знания, каким-то удивительным образом играет не хуже моих коллег - простых джазовых пианистов. наверное, есть определенные трудности с импровизацией, но зато старина Хью делает своё дело с полной отдачей, и с душой.
и вновь спасибо за перевод!
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. [ Регистрация | Вход ]
Данный проект является некоммерческим, поэтому авторы не несут никакой материальной выгоды.
Все используемые аудиовизуальные материалы, размещенные на сайте, являются собственностью их изготовителя (владельца прав) и охраняются Законом РФ "Об авторском праве и смежных правах", а также международными правовыми конвенциями. Эти материалы предназначены только для ознакомления - для прочих целей Вы должны купить лицензионную запись.
Если Вы оставляете у себя в каком-либо виде эти аудиовизуальные материалы, но не приобретаете соответствующую лицензионную запись - Вы нарушаете законы об Интеллектуальной собственности и Авторском праве, что может повлечь за собой преследование по соответствующим статьям существующего законодательства.
В пятницу 2 сентября в эфире нью-йоркской радиостанции NPR произвучало интервью Хью Лори, посвященное выходу в США его дебютного альбома "Let Them Talk".
впрочем, он и без их знания, каким-то удивительным образом играет не хуже моих коллег - простых джазовых пианистов. наверное, есть определенные трудности с импровизацией, но зато старина Хью делает своё дело с полной отдачей, и с душой. 
