Альберт Эйнштейн однажды сказал: «Случайность — это способ Бога остаться анонимным». Что привлекло внимание мастера диагностики к священнику с редкой, но скрытой (и неизлечимой) болезнью холодным зимним вечером? Было ли это совпадением или анонимный Бог открыл маленькую дверь удачному стечению обстоятельств, которые привели Дэниела в обитель Хауза? Было ли видение Христа просто алкогольной галлюцинацией или скрытое чудо совпадения? К концу эпизода «Неверующий» оба, атеист врач и атеист священник, уже ни в чем неуверенны.
Дэниел — утративший веру священник. После обвинения в растлении малолетнего, ему приходится постоянно менять церковные приходы и, под конец, мы видим настоящую развалину, вместо человека. Открыв дверь холодной снежной ночью, отец Дэнни видит окровавленного Христа. Серьезно напуганный, он идет в скорую госпиталя Принстон Плейсборо.
Хауз совершает налет на скорую помощь в поисках проходного дела, чтобы отвлечь остальную команду, пока он будет устранять вредоносное влияние отношений Формана и 13-ой. «Это алкоголь или истощение», устало объясняет Кэмерон, готовая уже выписывать больного. Но это как раз то, что ищет Хауз, чтобы поставить ультиматум Фортину: либо они уходит из команды, либо расстаются. И дает им время — до конца дела.
В это время, Кадди планирует симхат бат для Рейчел, «еврейское традиционное празднование, берущее свое начало в 60-е годы 20 века», как иронично, но абсолютно справедливо описал его Хауз. Современный ответ на обряд только для мальчиков брис (обрезание младенца на восьмой день), симхат бат — обряд присваивания имени только для девочек, которого нет в еврейских законах. Что не помешало ему стать популярным во многих еврейских семьях.
Хауз (конечно же) отклоняет ее приглашение, это как раз то, чего хочет Кадди (по крайней мере, так она говорит Уилсону). Но ее противоречивое поведение по отношению к Хаузу отражает ее неоднозначные чувства к его возможному участию в этой важной жизненной вехе.
Кадди знает, чем будет заниматься Хауз на церемонии. Он будет стоять в углу, пить и злится. И язвить — по любому поводу. Это уменьшит ее радость и заставит полкомнаты чувствовать себя некомфортно. Поэтому она не хочет, чтобы он там был. С другой стороны, Хауз очень важен для нее. Можно спорить влюблена она в него или нет, но она совершенно точно симпатизирует ему. Кадди хочет, чтобы он общался с Рейчел, и для нее очень важно, чтобы он принял ребенка (даже если без энтузиазма). Поэтому она также хочет, чтобы он присутствовал.
Под влиянием противоречивых чувств она проводит серию манипуляций с Хаузом (привлекая даже Уилсона). Как и Кадди, Хауз сомневается, но по другим причинам (как я думаю). Его истинные чувства открываются лишь дома в красноречивой мелодии, сыгранной на рояле. Хауз называет Кадди лицемеркой за неожиданное обращение к вере, которую она выбрала, как блюдо из меню в ресторане. «Ты неожиданно стала кошерной?», спрашивает он. Для Хауза, компромисс невозможен, ты или следуешь или нет. Это очень в его духе, его собственное представление о моральности «черно-белое» - за редким исключением.
Он не видит смысла в религиозной «рутине». Пророк Исайя, который был против выполнения пустых обрядов, когда вершится великая несправедливость, согласился бы с мнением Хауза (не без иронии, возможно). Но я думаю, главной причиной отказа было его осознание своей ненужности на таком празднике и понимание, что он простоит весь вечер в углу, напиваясь и злясь. И закончится все недовольством Кадди.
Не найдя ничего серьезного, кроме легко устраняемых галлюцинаций, команда собирается выписывать пациента. Но тут возникает маленькая проблемка. Палец, который полностью отмер и отпал. После такого поворота событий, случай Дэниела превращается в настоящее дело. К несчастью, для Формана и 13-ой слишком поздно. Хауз увольняет Формана, когда тот решает проигнорировать ультиматум. После инцидента во время испытаний лекарства от Хантингтона, Хауз считает, что пара Фортин бесполезны для диагностических целей. Даже Кадди не дает рекомендательное письмо, став на сторону Хауза, она напоминает Форману, что он скомпрометировал как исследования, так и саму больницу.
В то время как Форман и 13-ая пытаются сохранить друг другу работу, выясняя отношения в процессе, Хауз, Тауб и Катнер пытаются поставить диагноз умирающему Дэниелу. Узнав о разочаровании священника и его возможной педофилии, Хауз решает с ним встретится, готовясь его осмеять. Но горькие слова священника – тирада против боли и страдания, которые приносят Бог, оставивший этот мир (и пациента, в частности) – глубоко взволновали диагноста. Слова Дэниала легко могли быть сказаны самим Хаузом и, периодически всплывают в сериале в той или иной форме.
Навещая Дэниела во второй раз, Хауз указывает на «зловония остатков веры», и спрашивает, почему он не бросил служить церкви, не смотря на свое состояние. Дэниел защищается, утверждая, что работа в церкви – это все, что он умеет, чем не убеждает Хауза. Он верит, что в священнике теплится надежда на возрождение веры, в том же сам священник обвиняет Хауза.
«Вы говорите, что вам плевать на всех и все, но вот вы здесь, спасаете жизни», замечает пациент. Знакомая ситуация для Хауза, которого столько пациентов пытались проанализировать за 5 сезонов, что и не сосчитать. С другой стороны, Дэниела учили проницательности – искать косвенное, скрытое – как и Хауза.
Диагност отрицает предположение Дэнни. «Решение загадок. Спасание жизней – это сопутствующий ущерб», возражая Хауз снова возвращаясь на позицию, что его интересуют только головоломки. Позицию, которую он сам опровергал уже много, много раз. Ответ Дэниела смущает Хауза и привлекает внимание Катнера и Тауба.
«Я не думаю, что вы ждете, что кто-то докажет, что вы правы, я думаю, вы надеетесь, что кто-то докажет, что вы ошибаетесь. Что кто-то даст вам надежду. Вы хотите верить, не так ли?» упрекает Дэниел.. Бросив осторожный взгляд на Катнера и Тауба, Хауз предпочитает не продолжать эту неудобную тему.
Но даже неприятная привычка отца Дэнни лезть в чужие дела не мешает Хаузу посетить его комнату снова, в этот раз, чтобы съесть его завтрак (честь, которой до этого удостаивался только Парень в коме). Они рассуждают об отношениях и видах Хауза на Кадди (и ее «виды»). Но неформальный разговор Хауза прерывает Катнер, чтобы сообщить о подозрениях на СПИД.
Дэниел настаивает, что у него не может быть СПИДа, потому что он девственник и отказывается от теста, считая, что согласие на проверку – это, в сущности, признание вины. Независимо от результата он потеряет остатки доверия к себе.
Тауб, уверенный в виновности Дэниела, игнорирует протесты Хауза и находит предполагаемую жертву совращения. Но равнодушие Райана на неприятные новости о СПИДе, приводит к мысли, что, возможно отец Дэнни и не врет. Позже подросток навещает священника, но не для того, чтобы противостоять ему, а чтобы попросить прощения. «За все». И в переломный момент для обоих, Дэниел все еще священник, который, не смотря на клевету Райана 4 года назад и ее последствия, дает ему молчаливое отпущение грехов.
Когда на груди Дэниела появляется болезненная сыпь, Хауз возвращается к своей доске симптомов, пытаясь решить загадку. В то время как он обдумывает варианты, его прерывает Уилсон с очередной речью про симхат бат. «Не обращай внимание на ее лицемерность», советует он. Эта фраза приводит к классическому моменту эврики. Игнорируя аргументы Уилсона в защиту Кадди, Хауз начинает пересматривать симптомы на доске. Он задерживается в начале списка, на видениях, которые и привели священника к Хаузу. Исключив религиозные галлюцинации, совокупность остальных симптомов наконец-то приобретает смысл. Списав видения на злоупотребление алкоголем, диагност возвращается к начальной оценке Кэмерон. Его диагноз «Синдром Джобса», редкое генетическое заболевание, которое можно контролировать (но не вылечить до конца) долгим лечением антибиотиками.
Дэниел размышляет о стечении обстоятельств, которые спасли ему жизнь. Хауз спорит, что все можно рационально объяснить и интерпретировать как простую случайность. Но Дэниел возражает, цитируя выражение Эйнштейна про Бога и случайности. «Слишком много совпадений», заключает он, заставляя Хауза глубоко задуматься.
Итак, в конце, Хауз не идет на симхат бат, остается дома, без двух проституток, полного массажа тела желешками, даже без альбома Брубека в проигрывателе марки Sota. Он возвращается к своему беспросветному одиночеству, своей выпивке и пианино. За ним мы его и находим: когда он наигрывает бессмысленное, на первый взгляд, попурри из слегка экзотических музыкальных мотивов. Но этот отрывок, сочиненный самим Хью Лори и так шикарно сыгранный для этого эпизода на новом рояле Yamaha (честно говоря, мне больше нравился старый), не просто нарезка фрагментов разных песен. Это изливание души и сердца Хауза.
За все пять лет, которые я смотрю сериал, я ни разу так сильно не плакала, как при прослушивании этой мелодии в завершении эпизода. В то время, как Хауз играет, мы понимаем, что он думает только об одном. Кадди, ее ребенок и религиозная церемония, которую он решил не посещать. (Ну ладно, это три вещи, но вы поняли о чем я).
Более печальный еврейский народный мотив сплетается с простой, но выразительной ниггун (песня без слов), которая продолжается по-детски причудливой мелодией из штетл (еврейские поселения в Восточной Европе, которые погибли вместе с европейской еврейской культурой во время Второй Мировой). Хауз делает глоток, практически не отрываясь от клавиатуры, его эмоции приводят его к восторженной мелодии, радостной и наполненной ярким удовольствием («фрейлакс» - еврейская мелодия, на идише «радость», «joy»).
Что переживает Хауз, когда играет? Мы никогда не узнаем наверняка. Но неожиданно он начинает наигрывать начальные аккорды песни, которая может быть как песней Ван Моррисона “Have I Told You Lately (That I Love You)?” Песня, которая была написана им как молитва, и считается одной из лучших баллад, написанных за последние 50 лет. Так и песней Rolling Stones "You Can't Always Get What You Want", которая уже стала важной частью сериала. Этот вариант подходит ко всей композиции, которую назвали «Серенада для Кадди». Кадди также сильно хочет, чтобы Хауз присутствовал на церемонии, как в строчках песни: «Иногда ты получаешь то, что тебе нужно» Возможно, Хауз знает, что ей сейчас нужно, чтобы он не вмешивался.
- Как и при любой еврейской церемонии (которой симхат бат безусловно является) желательно надеть кипу, независимо происходит ли обряд в синагоге или нет. И ничего особенного в том, что Чейз ее надел тоже нет. Это скорее дань уважения, а не признак вероисповедания. Было бы странно, если бы он одел таллит (молитвенное покрывало у евреев – прим. перевод.), как раввин.
