Air goes in and out, |Воздух внутрь и наружу, |
Blood goes round and round, |В венах кровь бежит по кругу, |
Any variation on this is a bad thing…|Если что идет иначе – быть беде... |

Голос. Чей-то настойчивый голос. Снова и снова:
- Сделайте что-нибудь! Умоляю, сделайте что-нибудь!
Машина скорой помощи несется сквозь тьму. А Ханна покачивается в лодке, плывущей через Ахерон навстречу царству мертвых. Ее муж, Чарли, с отчаянием переводит взгляд с бледного лица жены на врачей и повторяет:
- Давайте, сделайте что-нибудь, хоть что-то! Сделайте же!..
Хаус словно просыпается. Нет, он не будет, подобно Харону, перевозить ее на тот берег.
- Набор для интубации, быстро! Держите голову… Так, я вошел в трахею… Готово.
Воздух течет в легкие Ханны сквозь пластиковую трубку. Это дает им еще пару минут, не больше. Но Принстон Плейнсборо уже рядом.

Шаги. Спешащий перестук каблуков, глухое и тревожное «туки-тук» подошв. Форман опережает медсестер и распахивает двери машины скорой помощи.
- Быстрей-быстрей! В операционную! – кричит Хаус.
Они везут каталку в операционную в желтом свете больничных огней. Хауса останавливают и не пускают вслед за бригадой хирургов. Мягко говорят:
- Вам надо сменить повязку на плече.
Он лишь досадно отмахивается. Хаус поспешно поднимается по лестнице в смотровую, каждый шаг отзывается болью в ноге. Еще пара ступенек...
Сквозь обзорное стекло смотрят двое: усталый, весь в известке и пыли врач, напряженно сжимающий свое правое бедро, и молодой юноша с грустной улыбкой, Танатос, расправляющий свои черные крылья, сотканные из тьмы.

Голос. Требовательный, напряженный, четкий. Форман всё делает правильно:
- Подключайте ее. Два литра свежезамороженой плазмы, быстро. Липостабил, пентоксифиллин, эссенциал – внутривенно. Сатурация падает! Реополиглюкин, немедленно! ИВЛ – 120 в минуту, запускайте.
Высокочастотная вентиляция размельчает жировые сгустки в легочных капиллярах, позволяя кислороду проникать к клеточкам тела. При закупорке легочных сосудов – вся надежда на то, что подействуют медикаменты…
Пульс растет, оксигинация падает.
- Давление, следите за давлением! Еще 30 миллилитров этилового спирта на глюкозе!
Под беспощадными прожекторами хирургических ламп у Формана на лбу выступают капельки пота. Хаус упирается ладонями в стекло смотровой, не отрывает взгляда от операционного стола, будто бы стараясь проскользнуть сквозь стеклянную преграду и помочь своим присутствием умирающей женщине. Но он не в силах. Юноша рядом с ним проходит сквозь стекло и простирает свои крылья над Ханной, закрыв от Хауса и ее лицо, и уродливую культю. Танатос медленно поднимает над головой потухший факел – торжество тьмы.

Гул голосов. Обрывки фраз долетают до Хауса сквозь пелену отчания. Бледные тени живых наполняют зал. Форман объясняет кому-то причину смерти, Кадди приносит свои соболезнования Чарли, а Тауб теребит рукав своего начальника и обеспокоенно переводит взгляд с его бледного лица на пробегающих мимо медсестер:
- Вам надо сменить повязку на плече. Вы меня слышите?
Хаус отпускает ноющее от боли бедро и подходит к Чарли:
- Мне очень жаль, я не смог... – он кладет руку ему на плечо.
Тот невидяще смотрит на него. Хаус мрачнеет и идет прочь.

Шаги. Тяжелые, хромающие, гневные. Хаус догоняет Формана:
- Какого черта ты руководил в операционной?! Ведь Чейз – реаниматолог.
- Он был занят. Другой пациент из Трентона с травмами… Мы сделали всё, что могли – её это не спасло...
- Я обещал ей, что она будет жить.
- Хаус, успокойтесь, вы не виноваты…
- Да, черт возьми! Я довез ее сюда еще живой!
- Вы что… Вы вините меня?!.. Я всё сделал правильно, и вы это сами видели!..
- Но она всё равно умерла!
- Хаус, вам надо отдохнуть. Дайте пройти.
Они стоят лицом к лицу в темноте лестничного пролёта. Вокруг - торжество тьмы. И Хаус не выдерживает - он бьет в эту тьму, средоточием которой видит лицо Формана, вкладывая в удар все рухнувшие надежды, все бесплодные усилия, всю усталость и напряжение последних часов.
- Ты убил её!
От удара в челюсть Форман отшатывается. Хаус бьет снова. И снова. Форман не удерживается на ногах и скатывается вниз по лестнице. Через пару минут на шум прибегает дежурная медсестра.

Тихий скрип. Так поскрипывают колеса новой инвалидной коляски, еще не обкатанной своим владельцем. Маркус Форман аккуратно везет своего брата через зал суда:
- Ты всё сделал правильно... – тихо говорит он.
Через мгновенье в дверях появляется Хаус и, покачиваясь, идет к своему месту рядом с адвокатом. Когда он вступает в полосу солнечного света, падающего из окна, видно, как осунулось его лицо. Хаус пьян.
- Надо ему помочь, - шепчет Кадди и порывается встать, но Уилсон удерживает её.
Судья зачитывает:
- Рассматривается дело за номером 3167. Истец Эрик Форман. Ответчик - Грегори Хаус – обвиняется в предумышленном нападении с причинением тяжелых увечий.
Форман исподлобья бросает хмурый взгляд на своего бывшего начальника. Хаус с отсутствующим видом смотрит куда-то в сторону. Ему уже все равно.
За спиной судьи стоит Фемида, но вместо весов справедливости она сжимает в руке потухший факел. Неужели Мойры спутали нити судьбы? Ведь выбор Ханны должен был дать ей счастье, а принес смерть. А Хаус – остался жить с проклятьем боли...