Ему так хотелось музыки. Почувствовать её внутри себя, вспомнить то состояние, когда ноты сплетаются в мелодию, разноцветную, многоликую. Музыка живет в тебе, живет с тобой. Она будет жить и после тебя, но именно в этот момент, ему так хотелось музыки.

Музыка, как женщина. Она любит тебя, бьет с размаху по щеке, заставляет смеяться и плакать. Она твоя, такая желанная и любимая.

Все его женщины, как мелодии. Для каждой – свой набор нот, свой музыкальный инструмент. Ему ведь хочется музыки.
Он сделал глоток, закрыл глаза, вслушиваясь в плавное течение мелодии.

Мечту моей тоскующей любви. Твои глаза с моими делят немо… О белая, о нежная, живи! Тебя сорвать мне страшно, хризантема (с)

Это Кэмерон. Вот она, нежно касающаяся пальцами тонких струн арфы. Сама, будто сплетенная из полупрозрачных солнечных нитей, с распущенными волосами, волнами спадающими на плечи. Нежная, умеющая чувствовать и любить. Ранимая, легкая, как дуновение ветерка. Такая же трогательная, как и эта мелодия.

Пластинка сделала круг и остановилась. В комнате стало пугающе тихо.
Он нехотя встал, принялся искать нужную пластинку. На пол упала коробочка от диска.
Kennedy Nigel. Скрипка, ну конечно же.

Смычок коснулся струн. Мелодия, похожая на плач, на глухие рыдания.
Скрипка. Инструмент, который он сам бы вложил в руки Стейси.
Она бы играла, и этот надрыв, который скрипка передаёт так, как никто другой, этот надрыв был бы так похож на то, как рвалась на части его собственная душа.
И скрипка бы плакала, а он всматривался бы в лицо той, которой почти подарил самого себя. В лицо той, что плачет, играя на скрипке.

Мне всю ночь играл рояль. Шопен, Шопен (с)

Виски почти кончился, а он чувствовал, как пусто внутри, все пытался заполнить эту пустоту музыкой.

Шопен. Вальс фа минор.

Её пальцы коснулись бы клавиш. Она бы прикрыла глаза, погружаясь в эту музыку, будто в воду.
Она бы посматривала на него, еле заметно улыбаясь, выискивая на его лице какие-то новые, ещё незнакомые эмоции.
Быть может, они сыграли бы в четыре руки. Играть на рояле проще вдвоем, гораздо проще, чем пытаться выстроить общий мир, пусть вас и двое.
Они не смогли, им не помогла даже эта музыка.
Лидия. Имя, звенящее в минорной тишине, которую оставляет после себя музыка.

А потом, где-то вдалеке, зазвучал бы саксофон.
Незнакомая мелодия, такая чувственная, обволакивающая, погружающая в состояние безграничного покоя.
Ему показалось, что его тело парит, и ощущение полета было настолько реальным, что у него захватило дух.
Голубовато-серая дымка рассеялась, она продолжала играть.
Кадди. Кадди и саксофон, разве может быть на свете что-то более сексуальное?
Её губы будто целовали мундштук инструмента, и он застыл, завороженный.
Мелодия оборвалась так же неожиданно, как и началась.

Он вздрогнул, ощутив тишину почти физически. Невероятная усталость проникла в кровь, и медленно разлилась по организму.
Он был почти счастлив. Внутри него была музыка. Музыка, которую ему подарили. Пусть это всего лишь игра воображения. Реальна только музыка…