things unsaid

Уилсон

«Уилсон опять забрал последнюю булочку», - проносится в голове у Хауса, когда он видит своего друга выходящим из кафетерия с таким довольным видом.
- Булочки уже, конечно, закончились? – как можно язвительнее произносит он, нацеливаясь на пакет в руках Уилсона.
- Зачем тебе булочки, если есть Викодин? – Уилсон нажимает на кнопку лифта.
- Отличная мысль! – восклицает Хаус. – Викодина, конечно, у меня теперь маловато, но если засунуть его в булочку и…
- Рад, что подал тебе такую замечательную идею, - Уилсон заходит в лифт, надеясь, что Хаус не последует за ним, и вовсе не потому, что опасается за судьбу булочки.
Пока они едут в лифте, Хаус думает о том, что сейчас хорошо бы сказать что-то такое, отчего все станет немного проще и понятней, потому что с этой внезапно воцарившейся тишиной нужно было что-то делать. Но ничего не приходит ему в голову даже тогда, когда они заходят в кабинет Уилсона.
- Хаус, прости, у меня пациент, - говорит Уилсон.
Если бы Хаус хотел добавить к своим словам что-то еще, он бы сказал, что это не так уж и плохо – иметь в друзьях Уилсона. Но вместо этого он молча кивает и отправляется восвояси.

Кадди

Когда Кадди просматривает бумаги в своем кабинете, она выглядит совсем как обычно. Здорово, что она делает это стоя и что эта юбка так замечательно обтягивает ее шикарную задницу. И уж конечно она ни за что не разрешит ему сделать этот анализ.
- Ни за что, - проходит всего пять секунд, и Кадди озвучивает его мысль.
Она никогда не научится скрывать что-то от Хауса – пару дней назад он заметил целую гору бумажных платочков в ее мусорном ведре. Конечно, это вполне мог быть приступ аллергии.
- Знаешь, - говорит Хаус, растягивая слова, - я вообще-то очень крутой, но даже я иногда говорю вещи, к которым необязательно прислушиваться.
- Ты об анализе? – спрашивает Кадди, хотя прекрасно понимает, что речь не о том.
- Об анализе, о чем же еще! – Хаус забирает у нее папку и направляется к двери.
Если бы Хаус хотел добавить к своим словам что-то еще, он наверняка сказал бы, что очень сожалеет из-за ее выкидыша (Кадди никогда не научится скрывать что-то от Хауса). И что если бы он знал об этом тогда, когда назвал ее плохой матерью, он бы, конечно, ни за что не сказал такого. Но вместо этого он делает ей очередной комплимент сомнительной пристойности и, подмигивая, говорит:
- Все равно я уже сделал этот анализ.

Чейз

- Вам троим что, за выходные лоботомию сделали и последние остатки мозга удалили? – интересуется Хаус. – Ну, о чем нам говорит повышенный сыворочный натрий в сочетании с недостаточностью АВП? Чейз, можешь не отвечать: понимаю, для тебя это слишком сложная загадка.
Чейз поднимает глаза, очевидно, в попытке выдать какой-нибудь убийственный взгляд – нужно же было ему хоть чему-то научиться от Кэмерон.
Этот синяк у Чейза выглядит как-то странно – интересно, сделал ли он рентген, чтобы исключить перелом?
Хаус усмехается своим мыслям; конечно, сделал, он же врач, хоть и не знает, что повышенный сыворочный натрий в сочетании с недостаточностью АВП говорит о патологии гипоталамуса.
- Кстати, как твой синяк? – спрашивает, наконец, Хаус.
- Эти симптомы указывают на патологию гипоталамуса, - отвечает Чейз на предыдущий вопрос.
- Да неужели?! Аллилуйя! Странно только, что Форман до этого не додумался. Кэмерон, не помнишь, его специализация случайно не «невролог»?
Форман закатывает глаза.
- Идите и проверьте уровень пролактина, - отрезает он, и вся троица направляется к двери.
Если бы Хаус хотел добавить к своим словам что-то еще, он наверняка окликнул бы Чейза и сказал ему что-то вроде: «Неплохо». Но вместо этого Хаус просто смотрит ему вслед и думает о чем-то невысказанном.