Его рука. Его пальцы. Сильные, гибкие ( мне ли этого не знать!) Меня не бросает в дрожь от его прикосновения (иначе грош мне цена). Но если бы я могла выразить словами то, что я чувствую каждый раз, когда эта рука сжимает меня… увы, это невозможно выразить. Особенно словами. Да и не в этом дело. Важно другое – я нужна ему. Необходима. Нет, я не строю иллюзий, я не первая и, вероятнее всего, не последняя в его списке. Судьба моих предшественниц мне неведома (спасибо, Господи, за маленькие радости!). Подозреваю, что многих из них постигла печальная участь, учитывая характер и привычки моего Властелина ( ибо так я его величаю). До сих пор помню первую мою поездку на его мотоцикле… я была уверена, что существование мое, доныне вполне безмятежное, оборвется на этом асфальте, черном и мокром… А асфальт проносился под нами блестящей лентой под оглушительный рев мотора. Потом я научилась получать удовольствие от этих «полетов». Я научилась многому… Я была свидетельницей его блистательных триумфов и мучительных раздумий. Я видела сотни людей, спасенных им. Я делила с ним часы одиночества и всегда могла угадать его настроение. Не по глазам, нет, его глаза – нераскрытая тайна для многих и для меня в том числе. Но его рука… его руки… Я ощущала гневную дрожь этих пальцев… и их тайный трепет. Я получила доступ к этому шифру. Кто еще, кроме меня, знает, какой холодной (или, напротив, обжигающей!) становится его рука, когда эта женщина подходит к нему слишком близко? Не хотелось бы сознаваться, но я ревную Властелина. Не хочу, чтобы в святилище Этих Прикосновений вступил кто-то еще. Но предчувствие мое таково – темноволосая женщина рано или поздно познает эту радость. Себе в утешение могу сказать – без меня ему тоже трудно. Пусть я не обладаю могуществом заветных таблеток, но я тоже спасаю его от боли. Есть и другая боль – ее не заглушить таблетками, она прочно угнездилась в нем… и тут я бессильна. Если эта женщина способна избавить его от боли – пусть приходит, я согласна! А я все равно останусь с ним – не знаю, что ждет меня, но я буду ему верна. Присягаю на верность этим божественным рукам. Они превращают меня в то в орудие, то в игрушку – пусть будет так. Я буду служить Властелину верой и правдой. Кто сказал, что неодушевленный предмет не способен хранить верность? Я, трость Грегори Хауса, со всей решительностью опровергаю подобное заявление!

Счастья мне надолго хватит,
Говорю СПАСИБО Кате!