Хаус направлялся из госпиталя домой погруженный в свои мысли. А, может, Уилсон был прав? Может и вправду пора начать налаживать отношения с теми людьми, которые за него ТАК беспокоятся? «Да нет, какого черта? Уилсон просто опять пытается меня изменить, сделать этаким розовым и пушистым…»

Проходя по улице, он случайно бросил взгляд в окно одного из многочисленных ресторанчиков этого района. «Может зайти выпить?» подумалось ему. Но вдруг что-то привлекло его внимание в этом самом окне. «Это что, мои бездельники?» - внутри, за большим столиком сидели Форман, Чейз и Кемерон, которые что-то жарко обсуждали за своим совместным ужином.

Он и сам не понял, почему остановился перед дверью в ресторан. Как всегда, он нашел приемлимое объяснение этого неожиданного для себя поступка. «В конце концов, мне с ними дальше работать…» - подумал он, открывая дверь.

- Он поступает, как все наркоманы: ищет дозу везде, где можно! И делает это как Хаус, то есть, как настоящая сволочь! – сказал Форман равнодушно, отделяя ножом кусочек от своего бифштекса.

- Я на его месте, возможно, вел бы себя также. Ему больно. Глотать таблетки, гробя свой организм каждый божий день, ему надоело. Вот он и подумал решить свою проблему глобально, – сказал Чейз, придирчиво изучая меню.

- Да, я согласна с тобой, Чейз. Его не оставляет боль, нога постоянно напоминает о себе… Я все понимаю. Но врать всем, что у него рак, просто для того, чтобы получить наркотик… Использовать чужой диагноз в своих корыстных целях, ни во что не ставить то, что он делает больно всем окружающим? Играть на чувствах тех, кто о нём заботится? Это просто аморально! – Кемерон была зла на Хауса больше всех и не могла по-формановски равнодушно отнестись к этой выходке Хауса.

- Хаус есть Хаус…- философски изрёк Форман.

- Да, да, я уже понял, что я законченная сволочь и неисправимый эгоист. И не надо на меня так давить, Кемерон. Я же калека, ты не забыла? – Хаус наигранно-осуждающе посмотрел на девушку.

- Что Вы здесь делаете? – спросил Форман, всем своим видом давая понять, что совсем не рад появлению объекта их разговора.

- Да вот, увидел вас... Дай, думаю, зайду: вдруг, что интересное узнаю? Про себя, например?! А то мне Уилсон уже успел прочитать лекцию о том, как важно не отталкивать от себя людей, так рьяно пытающихся спасти меня от неминуемой смерти!
«…И одновременно, так открыто плюющих на состояние истинного пациента, который в это время тихонько умирает в своей палате», в мыслях закончил свою тираду Хаус.

- Ну, вот и идите проводить это время с Уилсоном! – Кемерон как всегда, когда была зла на Хауса, оставалась непреклонной.

- Прогонишь ущербного старика? Даже не дав ему шанса извиниться? – он сам был ошарашен теми словами, которые сейчас сам же и сказал. Но, увидев реакцию своей команды, понял, что те были в еще большем недоумении, чем он сам. «Черт, что я говорю? Откуда это? И зачем я вообще зашел сюда?..»

- Нет, не прогоним. - Чейз подвинулся, уступая место «ущербному старику».

- Так что Вы хотели нам сказать? – усмехнувшись, спросил Форман. - Что у Вас еще какая-нибудь неизлечимая болезнь, в существование которой мы должны поверить и помочь Вам избавиться от боли с помощью наркотиков?

- Ну, зачем же так язвить? Форман, разве тебе мама в детстве не говорила, что повинную голову и меч не сечет? Или…

- Хватит! – Кемерон не выдержала. - Или говорите, что хотели сказать, или уходите. Но портить нам вечер свом сарказмом я Вам не позволю!

Все трое уставились на Хауса. Форман с насмешкой в глазах, Чейз с интересом, а Кемерон одновременно и с сочувствием и с осуждением. Что он скажет? Извинится? Попросит прощения за то, что ввел их в заблуждение? Начнет оправдываться? Или скажет, что они идиоты и сами во всем виноваты?

Хаус молчал, уткнувшись взглядом в лакированную поверхность стола. Что он мог сказать? «Извините за то, что вы, любопытные идиоты, залезли в мои личные дела, которые вас совершенно никак не касались? Или, может, спасибо за то, что не дали мне окончательно угробить свою жизнь? А может просто встать и уйти?».
Последняя мысль ему понравилась больше всего. И под требовательными взглядами своих подчинённых, эта идея ему нравилась всё больше и больше. Но перспектива дальнейшей работы с командой, которая будет его открыто презирать, следить за каждым его шагом и ставить под сомнение каждое его слово или поступок, ему совсем не нравилась.
«Похоже, что на этот раз, я не оставил себе выбора» - беспомощно подумал он. Он терпеть не мог такую безысходность. И еще больше его бесило то, что причиной всему этому сумасшествию был он сам.

- Я…- он поднял взгляд на свою команду. Они молчали, ожидая, что он им скажет.
- Я был не прав. – Он снова начал с большим усердием разглядывать поверхность стола.

Неожиданно он почувствовал резкую боль. «Странно, перед тем как зайти сюда, я закинул в себя сразу три таблетки викодина…». Он потер рукой больную ногу. «Да ему стыдно!»,- ошарашено подумала Кемерон. Она знала, что именно ТАК проявляется его совесть, и потому немного смягчилась. Она взглянула на Формана с Чейзом и по выражению их лиц поняла, что они тоже это заметили.

- И-и-и?..

- Что «и-и-и»? – язвительно передразнил Хаус Формана, чуть не сморозив какую-нибудь глупость, вроде «и сожалею о том, что вы, такие идиоты…» ну и т.д.

- И что?

- И ничего. Просто я сожалею, что все так обернулось.

Он сказал это быстро, выдохнув воздух из легких. Как будто прыгнул в пропасть.
Чейз изобразил удовлетворенную улыбку.

Форман сверлил Хауса пронизывающим взглядом, как детектором лжи, пытаясь понять: серьезно ли тот говорит, или это один из его очередных спектаклей, устроенных с целью поизмываться над ними.

Кемерон про себя улыбнулась. Она тайно, в душе, была горда за смелость Хауса, зная, КАК ему трудно было такое сказать, но показывать своих чувств она не собиралась, поэтому все еще серьезным, изучающим взглядом сканировала своего начальника.

- Вы это серьёзно, или это очередная игра? – Форман всё-таки решился озвучить свои сомнения по поводу искренности Хауса.

- Если б я хотел с вами поиграть, то не стал бы жертвовать своим драгоценным одиночеством ради этого. Мне вполне хватает для этого того времени, которое я провожу с вами на работе, - тихо ответил Хаус, не поднимая глаз.

- И что мы теперь должны сделать? Сказать, что мы не в обиде и, как ни в чем не бывало, заказать Вам скотч?

- Конечно нет! Вы должны отшлепать меня по попке и прочитать долгую и занудную лекцию о том, какая я скотина, пока я буду, уткнувшись носом в угол, шаркать по полу ножкой! – ответил Хаус, вложив в эту фразу столько сарказма и иронии, на сколько он был способен. Он был зол. Зол на себя, на них и вообще на весь мир. Ну, вобщем как обычно.

Несколько секунд все молча смотрели на Хауса. Кемерон, представив гениального врача-диагноста с мировым именем, обиженно выкатившего нижнюю губу и уткнувшегося шмыгающим носом в угол, куда его непременно поставил бы Форман, изобразив строгого папочку, не выдержала и рассмеялась. Судя по ответной реакции Формана и Чейза, им представилось что-то подобное. Хаус же сидел, в недоумении уставившись на истерично хохочущих подчиненных.

- Это была не ахти какая шутка и вы так ржете? Ну, вы и жадюги! С любимым начальником не поделились! – нарочито обиженным тоном проворчал Хаус. Злость пропала вместе с болью.

- Чем не поделились? – сквозь смех спросил Чейз.

- Травой, которую вы курили! Нормальный человек никогда не станет так ржать над этой идиотской шуткой.

Форман, Чейз и Кемерон еще сильнее захохотали. У всех троих уже выступили слезы, но они никак не могли прогнать из головы образ почти пятидесятилетнего Хауса с видом мальчика, у которого отняли любимую игрушку. В перерыве между смехом, Кемерон попыталась объяснить смущенному диагносту причину такого веселья.

- Вы идиоты! – только и смог выдавить из себя всерьез обиженный таким весельем Хаус, и все же улыбнулся, радуясь, что ему не предстоит долгого разговора обо всем случившемся.

Под общее веселье подошел официант и поинтересовался, что клиенты будут заказывать. Наступила неловкая тишина. Спас положение находчивый Форман, который, широко улыбаясь, громко сказал:

- Скотч для доктора Хауса, пожалуйста!

С нетерпением жду отзывов.