Собственно, самого Хауса тут очень немного. Больше - о наших красавицах)

I

Они ехали уже час, или, может, десять минут, и вдруг в тишине начал шуметь мотор. Или он всегда шумел? Просто до этого момента Лиза слушала свои мысли, и в какой-то момент ей показалось, что ее голова вот-вот лопнет. Тогда она и услышала шум мотора.

- Долго ещё? – спросила она у Уилсона.
- Примерно час, - ответил он, сосредоточенно глядя на дорогу, и не отпуская руля. Затем, видимо, уловив нервозность, прозвучавшую в вопросе, повернулся к ней.
- Лиза, - сказал он, посмотрев ей в глаза. – Всё будет хорошо.

Она неуверенно кивнула, лихорадочно думая, что бы сказать Уилсону. Конечно, он тоже волновался, просто ему каким-то образом удавалось лучше держать себя в руках. «Тебе тоже не стоит нервничать», - хотела сказать она, но вместо этого почему-то произнесла:

- Это наша вина. Мы давно должны были что-то сделать.

С минуту Уилсон ничего не отвечал. Потом вздохнул и спросил:

- И что мы могли сделать?
- Что-нибудь… Поговорить… Заставить его сходить к психологу. Мне надо было просто взять и пообещать освободить его от работы в клинике на месяц за один визит к специалисту, - ее голос звучал надрывно и одновременно устало.
- И ты думаешь, это помогло бы?
- Не знаю… Ну ты же сам понимаешь, что мы не сделали всего, что могли!
- Понимаю, - сказал Уилсон, пытаясь скрыть раздражение – не на Лизу, на себя. – Мы можем сколь угодно упиваться тем, что вовремя ему не помогли. Ему это не поможет.

Лиза посмотрела на него недоверчиво, но ничего не сказала, и просто отвернулась к окну. Пейзаж за стеклом становился всё более мрачным и величественным. Солнца не было уже давно, и, взглянув на тучи, Лиза вспомнила, что не взяла зонт. Надела новый костюм, который легко позволил бы ему отпускать свои сальные шуточки, заставила парикмахершу приехать ни свет, ни заря и сделать ей укладку. Ей сознательно захотелось появиться перед ним красивой, а бессознательно она, наверное, хотела этого всегда…

Костюм, причёска, маникюр. А зонт забыла.

- Джеймс…, - сказала она, и в этот момент у неё зазвонил телефон. Это был Форман. – Алло! Да. Когда? Биопсию мозга?

Уилсон легко выхватил у неё мобильный, и продолжил разговор:

- Доктор Форман, у доктора Кадди сегодня выходной. Вас оставили за главного в диагностическим отделении, вот и принимайте решения сами, - он захлопнул телефон и вернул его Лизе.

- Там пациентка..., - попыталась возмутиться она, но он её перебил:
- Она умирает?
- Нет, но…
- Значит, обойдутся без тебя, - он улыбнулся ей, пытаясь подбодрить.

Она невесело улыбнулась в ответ и вернулась к созерцанию пейзажей. Ещё полчаса прошло в молчании.

- Зря я поехала, - сказала она.
- Нет, не зря.
- Что я ему скажу?
- Разве ты не репетировала всю ночь? – невинно спросил Уилсон.
- Да, но… Эй! – возмутилась она. – Так нечестно!

Впрочем, её возмущение было больше притворным. На самом деле Лизу развеселило то, как он смог поймать её, взрослую женщину, на поведении школьницы. И смешно, и грустно.

«Ну привет, Хаус, как ты тут?».
«Да у тебя отличный вид из окна!».
«Привет, Хаус, скучал по мне?»

Все не то…

- Слова найдутся, поверь, - сказал он, на этот раз серьёзно. – Помни, нам легче, чем ему. Мы должны убедить его в том, что всё будет хорошо.
- Он не поверит, - почти с отчаянием сказала она. – Я бы не поверила.
- Ты пойдёшь к нему или нет?
- Да, пойду! – почти выкрикнула Лиза.

Уилсон кивнул.

- Мы нужны ему не меньше, чем он нужен нам, - сказал он. – Кажется, дождь собирается, ты не взяла зонт?

Через час она шла по большому двору Мэйфилдской больницы, вымокшая и замерзшая. Еще недавно безупречно уложенные волосы прилипли к щекам; высокие и тонкие каблуки туфель увязали в расщелинах между плитками. Она шла быстро, стремительно, чтобы в последний момент не повернуть назад, будто инерция могла побороть ее волнение. Уилсон шел чуть позади, невольно смеясь про себя и одновременно радуясь ее решительности.

- Лиза! – ему пришлось чуть не кричать, чтобы перекрыть шум дождя. – Надень мой пиджак!
- Что? – она на две секунды замедлила шаг. – Нет, спасибо. Почему это крыло так далеко от ворот? Почему это ни у кого в приемной не оказалось зонта? – это были, конечно, риторические вопросы, призванные вернуть ее мысли в спокойное русло.
- Знаешь, у них был зонт, но кое-кто отказался ждать, пока его найдут, - сказал Уилсон с сарказмом, который, впрочем, у него никогда не был обидным.

Они повернули на небольшую аллею, усаженную старыми ветвистыми деревьями. Вдруг Лиза остановилась, и Уилсон чуть не врезался в нее.

Хаус сидел на чугунной скамейке, подставив лицо каплям дождя, пробивавшимся сквозь густую листву. Он похудел, и что-то неуловимо изменилось в лице. Светлые голубые глаза будто потускнели, но, может, это оттого, что нет солнца… Чуть поодаль стояли медсестра и санитар. Надо полагать, они пытались уговорить его вернуться в здание, а потом, устав от этого, решили сделать перерыв.

Он повернулся к ней и сразу посмотрел ей в глаза. Внимательный, пронзительный, грустный и вопрошающий взгляд. Что ты хочешь услышать? Что я могу сказать? Хочешь ли ты вообще меня видеть, может, мне уйти, уехать, провалиться сквозь землю? Что мне сказать?

Я не знаю. Я ничего не знаю.

- Хаус… А мы забыли взять зонт, - выдохнула она.

Дождь кончился так же резко, как и начался.

II

Море шумно вздыхало, безуспешно пытаясь обнять безлюдный песчаный берег. После того, как внезапно потемнело небо, все отдыхающие, за исключением двух человек, покинули пляж. Эти двое, обрадовавшись неожиданной возможности уединиться, медленно шли вдоль берега, и вода периодически омывала их босые ноги. Некоторое время они просто шли молча, держась за руки. Молодые, красивые… Влюблённые. Счастливые.

- Здесь так хорошо…, - сказала Эллисон. – Мне давно не было так хорошо.
- Мне тоже, - сказал Чейз. – А может, и никогда. За исключением разве что той вечеринки в колледже…
- Эта вечеринка, должно быть, удалась, - улыбнулась она.
- Я люблю тебя, - сказал он.
- И я люблю тебя.
Они обнялись и подарили друг другу долгий нежный поцелуй.

- Не верится, что через две недели это кончится, - прошептала она.
- Это никогда не кончится, я обещаю…

Мобильный телефон в сумке Эллисон протяжно загудел.

- И зачем мы взяли роуминг? – спросил Роберт. – Не отвечай.
- Вдруг что-то срочное? – она виновато улыбнулась и нажала на кнопку приёма. – Алло! Здравствуйте… Нет, я уже не работаю у доктора Хауса… Что? Нет в клинике? Вы уверены? Хорошо. Нет, я не знаю… До свидания.
- Кто это?
- Какой-то журналист, - раздосадовано сказала она. – Услышал о том, как Хаус нашёл молочные железы на ногах у пациентки, и решил написать статью. А Хауса нет в клинике. Что могло случиться?
- Если бы случилось что-нибудь серьёзное, нам позвонили бы, - сказал Чейз. – Успокойся, скорей всего, Хаус просто от него прячется. Ты же знаешь, он не любитель давать интервью.
- Ну… может быть, - не было похоже, что слова Чейза успокоили Эллисон. – Давай позвоним Форману!
- Передай ему привет от меня, - сказал Роберт, усмехнувшись.

Через пять минут она положила телефон обратно в сумочку.

- Ну, что там?
- Вроде все нормально. Форман сказал, что Хаус в отпуске.
- Вот видишь, не стоило волноваться.
- Ну ты же понимаешь, мне нужно было убедиться.
- Конечно.

Торжественно и неожиданно, как большой оркестр, небо разразилось дождем и громом. Вода потекла по щекам и обнаженным плечам, принеся с собой приятный холодок. Море жадно впитывало частые капли, и, подбадриваемое ветром, выкидывало волны все дальше и дальше. Двое стояли на берегу, не в силах оторваться от этого изумительного зрелища.

- Мы точно простудимся, - тихо, чтоб не спугнуть дикое очарование момента, сказала, Эллисон. – И почему мы не взяли зонт?
- Думаешь, он бы помог? – усмехнулся Роберт. – Тогда мы просто сразу выполним ту часть свадебной клятвы, в которой говорится «…и в болезни», а потом у нас все время будет «в здравии».

Она улыбнулась и взяла его за руку. Он улыбнулся в ответ. Ее переполняло счастье, и только на краю сознания застыла мысль: что если, с Хаусом что-то случилось?

Впрочем, небезупречное счастье даже ценней.

Спасибо за внимание