10. Меж двух огней.

Утро понедельника

Хаус с визгом припарковался напротив входа учебного госпиталя Принстон-Плейсборо и вышел, громко хлопнув дверью. Настроение было паршивое. Прошлой ночью он так и не смог заснуть… Сотни мыслей беспорядочно крутились в голове, не приводя ни к какому решению и не давая при этом хотя бы ненадолго расслабиться, – и даже игра не пианино не помогла. Игра на пианино… Нечасто же он играл с тех пор, как женился. Главным образом потому, что у Кадди не было пианино, а еще потому, что она занимала почти все его свободное время. Своей требовательностью, своим взрывным характером, своим упрямством… Черт побери эту женщину, она просто пленила его. Черт ее побери за то, что сказала, что любит. И будь проклят он, за то, что ему так хочется, чтобы эти ее слова были правдой.
Грег уже собирался закрыть машину, как кто-то за его спиной внезапно спросил:
- А где Кадди?
Хаус чуть не выронил ключи. Неужели его не могут оставить в покое?!
– Что? – в раздражении он обернулся, чтобы посмотреть на нарушителя спокойствия. Уилсон. Ну, конечно. Кто же еще? И как ему только удается появляться в самое неподходящее время…
- Где Кадди? – повторил Уилсон, ухмыляясь - он веселился, наблюдая за недовольной физиономией Хауса.
– Какого дьявола ты меня об этом спрашиваешь?
Уилсон пожал плечами.
– Вы всегда приезжали вместе…
- Неправда.
- Правда. С тех пор, как вы поженились, вы каждый день приезжаете вместе…
- А вот и нет, - упрямился Хаус. – Когда я отвозил…
- Конечно, кроме того дня, когда ты отвозил родителей в аэропорт, - оборвал его Уилсон, закатив глаза. – В остальное время вы приезжали вместе.
- Ладно, умник, - теперь настала очередь Хауса закатить глаза. – Ты меня раскусил…Я ночевал у себя… Встречался со своей любимой проституткой… Кадди все еще не согласна на секс втроем…
Уилсон с подозрением уставился на него.
– Ты ночевал у себя? Не у Кадди?
- Именно это я и сказал, - сухо подчеркнул Хаус. – Я так полагаю, что на сегодня ты первый внезапно оглохший умник, которого мне посчастливилось встретить, - его голос был полон сарказма, пока он хромал прочь от Уилсона в сторону госпиталя.
- Что ты натворил? – нахмурившись, Уилсон последовал за ним.
- Что Я натворил? – надменно фыркнул Хаус. – И почему все всегда уверены, что именно Я сделал что-то не так?
Уилсон приподнял брови.
– Ты это серьезно спрашиваешь?
Не удостоив друга ответом, Хаус зашел в госпиталь и направился в сторону клиники.
- Куда ты собрался? – не отставал Уилсон. – Ты же не дежуришь сегодня?
- Завтра я собираюсь сказаться больным, так что лучше уж…
- Ты лучше уж?… - Уилсон притормозил и недоверчиво уставился на Хауса.
Новоявленный врач-доброволец шагнул во вторую смотровую.
– Да.
Ему почти удалось закрыть дверь перед носом Уилсона, но лучший друг проявил чудеса акробатики, и в последний момент проскользнул в кабинет, спикировав прямо на кушетку.
Вздохнув, Хаус занял единственный свободный стул, вытащил папку и начал читать, в надежде, что Уилсон поймет «тонкий» намек и отправится раздражать кого-нибудь еще.
Уилсон в ответ на это лишь поудобнее устроился на кушетке.
– Итак, что же произошло? – нарочито равнодушно поинтересовался он.
- Я уже, кажется, сказал, - Хаус углубился в папку. – Кадди все еще не соглашается на секс втроем, так что я…
- Ты ночевал у себя! – потеряв терпение, воскликнул Уилсон.
Хаус в раздражении оторвался от папки.
– Из-за шлюхи! Ты меня вообще слушаешь?
- И, - не унимался Уилсон, - ты работаешь в клинике, хотя и не дежуришь сегодня, потому что так лучше?
- Что это было? – Хаус непонимающе качнул головой и скривился. – Почему ты повторяешь за мной каждую фразу, которую я произносил за последние десять минут?
- Ты никогда не делаешь как «лучше», - Уилсон положил локти на колени и нагнулся к Хаусу. – Тебя же вечно приходится заставлять делать твою же работу!
Хаус вернулся к папке.
– Вероятно, это «благотворное» влияние Кадди, - проворчал он. – Вся эта благотворительность, знаешь ли, размягчает… Тебе стоит опасаться таких мероприятий… У тебя же и так комплекс мессии.
Внезапно Уилсона осенило.
– Ты избегаешь Кадди! Поэтому ты здесь… Ты прячешься там, где Кадди будет тебя искать в последнюю очередь, - выпалил он. – Черт, да и никто не будет!
Хаус шумно вздохнул.
– Я. Не. Избегаю. Кадди, Уилсон, - терпеливо пояснил он, будто разговаривал с умственно отсталым ребенком или душевнобольным. Или со своим раздражающим лучшим другом.
- Да, избегаешь, - торжествующе усмехнулся Уилсон.
- Нет.
- Да!
- Нет! – Хаус взглянул на Уилсона поверх папки.
- Да, - тот только шире ухмыльнулся.
На этот раз взгляд Хауса задержался на собеседнике подольше.
– Прекращай пороть эту чушь, Уилсон, - проскрежетал он. – Я мастер игры «Я-могу-повторять-это-сколь-угодно-долго». Я придумал ее.
- Нет, - наслаждался онколог.
Глаза Хауса сузились. – Уилсон, - его голос был опасно тихим.
- Попался! – торжественно воскликнул Джеймс и откинулся назад. – Тебя что-то беспокоит. Иначе ты бы не вышел из себя так быстро, - он задумчиво потер подбородок. – Обычно, это я выхожу из себя… Но так мне нравится больше, - он снова улыбнулся.
Хаус мечтал о том, чтобы сию же секунду научиться убивать взглядом. Или насылать типун на чей-нибудь надоедливый язык… Или, на худой конец, заразить кого-нибудь…хм…скажем, Уилсона, гриппом.
- Если расскажешь, я угощу тебя конфеткой.
С огорчением Хаус осознал, что придется распрощаться с надеждой на супер-убийственный взгляд, и воспользоваться старым добрым методом: поколотить Уилсона тростью. Вместо этого, однако, он проворчал.
– Хоть тебе весело… - и снова уткнулся в папку.
- Рассказывай уже, - наконец-то сдался Уилсон. – Ты знаешь, я прямо становлюсь похожим на тебя в таких ситуациях. Я не отстану, пока ты мне не расскажешь.
Тяжело вздохнув, Хаус еще глубже уткнулся в папку. – Кадди сказала, что любит меня, - тихо пробормотал он, так, что Уилсон едва расслышал.
Джеймс молча ждал продолжения.
- В субботу, когда мы уходили с чертового вечера, она сказала… Так что я поехал к себе…
- Ох, я понял, - Джеймс неуверенно кивнул и нахмурился. – Признание в любви от собственной жены действительно может сильно расстроить…
- Мне следовало придерживаться версии про шлюху… - проворчал диагност.
- Это бы имело больше смысла, - протянул Уилсон. – Кадди говорит, что любит тебя, а ты просто убегаешь?
Хаус, наконец, посмотрел на него. – А что я должен был делать? – замешательство в его голосе, кажется, было настоящим.
- Остаться и поговорить? – безнадежно предположил Уилсон. – А не убегать как сумасшедший.
- Я не…
- Ты работаешь в клинике. Добровольно. Первый признак безумия.
Лицо Хауса потемнело.
– Ну вот, теперь мы говорим об обязанностях…Тебе что, нечем заняться? – ворчливо поинтересовался он.
Уилсон проигнорировал его вопрос.
– Почему ты не остался? – безжалостно допытывался он. – Почему сбежал?
- Тебе не пора позаботиться о своих раковых детишках?
- Хочешь, скажу, почему ты убежал и спрятался?
- Или о какой-нибудь умирающей цыпочке? Предоставить, так сказать, надежное мужское плечо? А может, теплую постель? – размышлял Хаус.
- Ты убежал, потому что испугался, - Джеймс снова наклонился. – Потому что ты боишься кое-что потерять, Хаус.
- Например, мое терпение? – Грег приподнял брови.
Его собеседник сделал то же самое.
– Ты неравнодушен к Кадди, - голос становился все более уверенным. – Ты неравнодушен к ней, и теперь, когда она сказала, что любит тебя, и вы, наконец-то, могли бы быть счастливы вместе, ты испугался, и закрылся, как устрица. Как всегда.
- Наконец-то, это случилась! – с громким стуком Хаус захлопнул папку и поднялся.
- Что? Ты осознал свои чувства?
- Нет, - хромая к выходу, объявил он. – Потерял терпение…- на выходе ему пришлось придержать дверь для высокого пожилого мужчины лет пятидесяти в уродливой рубахе, к которой прилагались запах пота и сопливый нос. – Доктор Уилсон позаботится о вас…
Незнакомец проводил Хауса растерянным взглядом, а затем повернулся ко второму врачу.
Вздохнув, Джеймс поднялся с кушетки и подхватил папку, оставленную Хаусом на стуле.

Понедельник, около полудня

Постучавшись, прежде чем войти, Уилсон протиснулся в кабинет Кадди с двумя чашками кофе.
– Привет.
- Привет… - Кадди со вздохом оторвалась от кучи бумаг на своем столе, и приглашающе махнула в сторону кресла.
- Держи, - Уилсон сочувственно протянул ей одну чашку. – Ты сегодня неважно выглядишь…
- Большое спасибо, - саркастично отозвалась Лиза, но все же с благодарностью приняла протянутую чашку. – Ты всегда умел угодить женщине…
Уилсон хладнокровно уселся напротив нее.
– Ты сказала Хаусу, что любишь его.
- Вау, - Кадди закашлялась, едва не подавившись кофе. – А ты сегодня в ударе… Где же твои безупречные манеры, за которые мы все тебя так любим?
Проигнорировав ее циничное замечание, Джеймс откинулся на спинку кресла. – Ты говорила серьезно? Ты любишь его?
- Ну, я была пьяна…
- Нет, не была, - Уилсон отрицательно покачал головой.
Боже, ее сейчас стошнит… Или она расплачется. Чтобы не допустить такого позора, Кадди мысленно надела на лицо свою любимую «Я-тут-босс» маску, и молча стала ждать, когда Уилсон продолжит.
- И что ты собираешься делать? – спросил он.
- Уволю его?
- Кадди…
Она приподняла брови.
- Уволю тебя?
- Меня? – растерялся Уилсон.
- На данный момент ты раздражаешь меня сильнее, чем он.
Уилсон вздохнул. – Он работает в клинике.
- Что? – Кадди вопросительно нахмурилась.
- Хаус, - пояснил Уилсон, внимательно наблюдая за реакцией Кадди. – Хаус добровольно работает в клинике.
- Это его работа, - холодно парировала она.
- Но сейчас не его смена. Он работает добровольно.
Демонстрируя безразличие, Лиза пожала плечами.
– Наконец-то, все благотворительные ужины, на которые я заставляла его ходить, окупились, - вспомнив воскресный вечер, она вдруг прикусила нижнюю губу, борясь с подступающими слезами. Черт… Кажется, маска «Я-тут-босс» не помогла. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.
- Ох, Кадди, - полный сочувствия, Уилсон отставил чашку, дотронулся до левой руки женщины, судорожно сжимавшей стопку бумаг, и погладил, успокаивая. Кадди избегала его взгляда. Устыдившись, она поставила чашку на стол и смахнула непрошенную слезинку.
- У него есть чувства к тебе, Лиза, - мягко начал он. – Он просто не знает, как с ними быть. Так что делает то, что и всегда: ведет себя как идиот, - он снова сжал ее руку. – Не дай ему все испортить.
Кадди высвободила свою левую руку, и положила обе руки на колени.

***
Лиза задумчиво отпила кофе и тут же выплюнула его обратно в чашку. Совсем холодный… Уилсон ушел полчаса назад, сколько же времени было потрачено на пустую жалость к себе? Кадди презрительно тряхнула головой.
То, что она битый час сидит здесь и повторяет снова и снова, что это признание в любви, вероятно, САМЫЙ-САМЫЙ глупый в ее жизни поступок, ничем не поможет в такой ситуации… Хорошо хоть, что Хаус, в отличие от Уилсона, вряд ли воспринял ее слова всерьез. Слава богу. А плохо то, что она сказала правду. Каждое ее слово – правда.
Черт.
Кадди закусила губу.
Она любит своего мужа.
Как, черт возьми, это случилось?

Qwest, спасибо большое!

понимаю, что буду сейчас не в тему, но очень хочется ПРОДОЛЖЕНИЯ!!
простите за наглость, но это искриннее желание.

ПРОДУ ПРОДУ ПРОДУ.

Класс! Qwest, огромное спасибо! И знаю, что ещё рано, но очень бы хотелось проды))!

Добавлено (17.07.2009, 16:48)
---------------------------------------------
shine-shine-shine, стих просто супер!
Уважаемый переводчик, после таких стихов, и проды не должно быть жалко! Ну или хотя бы скажите нам когда, чтобы мы не сидели безнадёжно у мониторов компьютеров в нетерпение?!

Добавлено (17.07.2009, 16:50)
---------------------------------------------
Правда, мы всё равно будем так делать но хотя бы будем знать когда же состоится это знаменательное событие!))

И да:
Проду! Проду Проду!

Любовь - история в жизни женщины и эпизод в жизни мужчины. (с)

спасибо!) очень хочется узнать, как они встретятся и поговорят!)

"Смех – это близость, возможно, даже самая глубокая."
Хью Лори.

Про-дол-же-ни-я!!!!!

11 Решающая битва

Вторник, раннее утро

Несколько минут подряд Лиза рассеянно помешивала уже остывший кофе, бессмысленно глядя на стену и думая о Хаусе. Она вела себя глупо, и знала это, но ничего не могла с собой поделать. Хорошо, она любит Хауса. Но ведь это не конец света…
Кадди не верила сама себе.
Черт, конечно, это конец света! Все ее представления о прекрасном будущем были перевернуты с ног на голову, а ее заветная, тщательно взлелеянная мечта о браке с добрым, милым и надежным мужчиной казалась теперь пресной и скучной. Сама идея о жизни с человеком, который бы не приводил ее время от времени в бешенство своим несносным характером и привычкой постоянно спорить, сейчас выглядела просто абсурдной.
Теперь, рисуя в воображении свое будущее, она видела в нем перепалки с Хаусом, или то, как она начинает какой-нибудь глупый спор - просто чтобы от души повеселиться. Лиза представляла себя и Хауса, сидящими за ее кухонным столом, обсуждающими дела госпиталя и его новых пациентов. И то, почему Лаки Чармс* в тысячу раз лучше адской серой размазни, как Хаус любил называть овсянку. Она представляла себя и Хауса, спорящими из-за клиники, пациента или новой плазмы, так необходимой ему. Она не просто фантазировала, она помнила последние несколько недель с Хаусом.
Кадди промокнула глаза. Не надо плакать. Нет, только не снова. Прошлой ночи было достаточно.
Слезы ничего не изменят. Они никогда ничего не меняют. Так что она не будет их лить, а мужественно продолжит есть овсянку, разглядывая сахарницу так, будто та виновата в уходе Хауса. Как уже было сказано, она, Лиза Кадди, вела себя глупо… Точнее, поступила глупо, сказав, что любит… И о чем, черт возьми, тогда думала?
Кадди снова вздохнула.
Она и подумать не могла, что все так обернется. Просто была зла на Яна, с одной стороны… а с другой, близость Хауса, его запах, его губы, поцелуи, - все это просто лишило ее способности трезво мыслить. И она, не подумав, призналась в любви…
Злясь на себя, Лиза тряхнула головой.
Ей не стоило говорить этого… Она могла бы заставить себя замолчать, просто поцеловав его. Так же, как она поступила во вторник. Ей стоило последовать своему же совету, и целовать его чаще…
Кадди внезапно нахмурилась.
Целовать Хауса чаще… Эта мысль пробудила какие-то воспоминания… И не о прошлом вторнике, когда она подарила Хаусу галстук. Нет, эти воспоминания были более давними…

Два месяца назад, субботняя ночь

Разгоряченный, тяжело дыша, Хаус навис над ней, вжимая в мягкий матрас всем своим весом, прокладывая дорожку из поцелуев на ее лице. Хаус вел губами по щеке своей женушки, ее носу, векам… Боже, как хорошо. Кадди уткнулась в его шею, ее руки скользили по спине Грега, стараясь притянуть его еще ближе, чтобы глубже вдохнуть его запах. Он пах божественно! Она поцеловала его в шею, заставляя хрипло застонать. Слегка наклонившись, он нашел ее губы. Кадди нежно ответила на поцелуй.
- Я люблю тебя, - тихо, едва различимо, пробормотал Хаус.
- Что? – она открыла глаза и недоверчиво посмотрела на него.
- Ты поцеловала меня! – защищался он, пытаясь отстраниться, но Лиза притянула его еще ближе. Ни за что она не позволит ему теперь сбежать. Ни за что.
- И поэтому ты меня любишь? – усмехнулась Кадди, хмельная от выпитого шампанского. И от счастья.
- Поэтому я это сказал… - проворчал он. Прежде чем Хаус продолжил, она снова его поцеловала.
– И потому, что мы женаты, - она улыбнулась и прикусила его нижнюю губу. – И потому, что мы пьяны, - добавил он. – И потому, что ты поцеловала меня…
Удовлетворенная, Кадди взяла его лицо в свои руки и усмехнулась.
- Что? – с подозрением проворчал он.
- Думаю, мне стоит чаще целовать тебя, - ответила она и тут же подтвердила свои слова.

Утро вторника.

Черт.
Прозревая, Кадди выпрямилась в кресле.
Вот сукин сын!

Вечер вторника.

Хаус вернулся домой в скверном настроении и, бросив ключи на стол, громко захлопнул дверь. Уставший и измученный, он похромал в сторону гостиной, где рассчитывал найти бутылку виски и стакан. Грег собирался прикончить всю бутылку, причем не маленькими порциями. По крайней мере, он может рассчитывать на своего лучшего друга, на своего НОВОГО лучшего друга, Джонни Уолкера… Хаус уселся на диван. Джонни никогда не предавал его и не раздражал глупыми вопросами. Нет, только не Джонни… Джонни никогда так не делал… Где же, черт побери, Джонни? Недоверчиво нахмурившись, Хаус уставился на пустой стол. Джонни и пустой стакан были вне пределов видимости.
- Ищешь что-то особенное? – внезапно раздался из-за спины знакомый женский голос.
- Кадди? – против воли он напрягся, с большим усилием заставляя себя обернуться.
Она стояла в дверях кухни, с бокалом в руках, наполненным чем-то янтарным, очевидно его виски. Превосходно, Джонни тоже оказался предателем… Просто превосходно
Черт, она выглядит потрясающе. Без косметики, в каких-то старых джинсах и в этой уродливой рубашке, которую она почему-то любит, она стояла перед ним и просто смотрела. Лучшее, что он может сделать – развернуться и отправиться в госпиталь. Или в бар, где он сможет пить виски до тех пор, пока не забудет, как она выглядит. Лучшее, что он может сделать – это крепко обнять ее и целовать до тех пор, пока не станет невозможно дышать...
Он крепко сжал трость.
– Что тебе нужно, Кадди? – ему стоило больших усилий задать этот вопрос.
Она спокойно приподняла брови:
– Что ты здесь делаешь?
- Живу? – не скрывая сарказма, напомнил он, приближаясь к ней.
- Твоя смена закончится только через два часа, - Лиза внимательно наблюдала за ним.
Хаус фыркнул, слегка качая головой, взял стакан из ее рук и осушил одним глотком. Джонни… Он так и знал. Она даже не вздрогнула, когда он коснулся ее. Черт, он надеялся отпугнуть непрошенную гостью своей близостью, заставить отступить, чтобы он смог сохранить лицо… Но она оставалась спокойной и собранной, глядя на его дрожащую руку. Черт, почему она так спокойна? И почему он так нервничает?
– Почему ты здесь, Кадди? – его голос, полный возмущения, не оставлял сомнений: Грег Хаус не желает, чтобы его начальница оставалась тут.
Лиза выхватила свой бокал, взяла его за руку и заглянула в глаза:
– Ты любишь меня, Хаус.
Хотя она почти шептала, ее голос звучал уверенно и непреклонно.
Стакан разлетелся на тысячи осколков, когда он выдернул свою руку.
– Это не ответ, - проворчал он так же тихо. Хаус избегал смотреть на нее, предпочитая разглядывать крошечные осколки на полу.
- Нет, это ответ, - она шагнула к нему, желая той близости, которой он так надеялся отпугнуть ее, и которой сам теперь боялся больше, чем страшного суда. Ее запах наполнял Хауса и туманил разум… Вызывал непрошенные картины - его и Кадди, и того, как все могло бы быть, если бы они просто…
Усилием воли Грег Хаус заставил себя отрешиться от этих мыслей. Пустые мечты не приносят ничего хорошего. Только боль. А ее у него и так предостаточно.
- Нет, Кадди, - ответил он и снова отстранился, когда она положила руки ему на грудь.
- Ты любишь меня, Хаус, - ее лицо было полно нежности, и это пугало его еще больше прикосновений.
- Но…
- Да, Хаус, - мягко оборвала она и нерешительно улыбнулась. – И я люблю тебя.
Если бы это не выглядело так патетично, он закрыл бы лицо руками.
– Не говори так, - беззвучно умолял он. Она его убивала. Каждый раз, произнося это, она разбивала ему сердце. Зачем она это делает? В конце концов, зачем она это говорит? Он знал, они оба знали, что она не это имеет в виду… Не в том смысле, чтобы остаться замужем за ним. Но если честно: кто бы хотел остаться с ним?
- Я люблю тебя, - упрямо повторила она. Руки Лизы так естественно потянулись к его шее.
- Нет, не любишь, - медленно качая головой, Грег перехватил ее запястья, отвел руки и отступил на шаг.
- Ты засранец, - раздраженно прошипела она, высвобождая руки и ощутимо пихая его в грудь.
Он стоял неподвижно, сосредоточившись на боли, причиненной ее выпадом. Как он и говорил, пустые мечты несут одну лишь боль. Не отрываясь, Хаус смотрел на стену за спиной Лизы Кадди.

…Лучше бы снова ударить его, ранить, как он ранил ее и, наконец, заставить понять, что именно она имела в виду. Без сомнения, дело пропащее. На мгновение Лиза закрыла глаза и глубоко вздохнула, вспоминая ту субботу двухмесячной давности. Она припомнила выражение лица своего мужа, когда он сказал, что любит ее. Вспомнила два месяца их совместной жизни и еще раз убедилась, что оба они говорили серьезно. Даже если Хаус все еще слишком упрям, чтобы это признать. Но она позаботится об этой маленькой проблеме.
- Ты чертов себялюбивый засранец! – ругаясь, Кадди взяла его лицо в свои руки и заставила посмотреть на себя. – Я люблю тебя, - серьезно повторила она. – И если я смогла смириться с этим фактом, упрямая твоя башка, то и тебе придется, понял? – и, не давая своему несносному мужу возможности ответить, она поцеловала его. Поцеловала, вкладывая всю свою любовь, в надежде, что, если не слова, то хотя бы действия убедят Хауса.
Сначала Грег напрягся как струна, а затем его трость упала на пол с громким стуком, его руки крепко обвились вокруг женской талии, притягивая так близко, что и листок бумаги бы не уместился между ними. Он горячо ответил на поцелуй, беря контроль в свои руки, пока Лиза не начала таять как воск, теряя волю от желания.
- Скажи это снова, - ему не хватало дыхания, когда он, наконец, оторвался от нее.
- Ты чертов себялюбивый засранец? – улыбаясь, Кадди поцеловала правый уголок его носа.
- Нет, - Хаус неопределенно качнул головой, - что ты любишь меня… - он прижался губами к уголку ее рта.
- Я думала, - она легонько поцеловала его. – Мне не стоит больше этого говорить? – Лиза нежно провела рукой по его теплой шее.
- Я передумал, - хрипло ответил он. Ему нужно снова услышать это. Нужно убедить самого себя, что она говорила серьезно. Кроме того, если бы Кадди шутила, то не назвала его чертовым самолюбивым засранцем. Сердце Хауса замерло на секунду от воспоминаний о ее сердитом лице, когда он пытался избавиться от нее. Если бы не любила, так сильно бы не сердилась. А ведь он мог все испортить… Спасибо, господи, что Лиза Кадди оказалась чертовски упряма!
- Скажи это снова.
- Хорошо, - Кадди довольно улыбнулась, нежно целуя его лицо - куда только смогла дотянуться. – Я люблю тебя, - правая щека. – Я люблю тебя, - его переносица. – Я люблю тебя, - уголок его губ. – Я люблю тебя, - его губы. Снова его губы.
Удовлетворенный, Хаус расплылся в улыбке.
– Кадди? – шепнул он после еще одного страстного поцелуя. - Я тоже тебя люблю.
Лиза улыбнулась.
– Я знаю… - пробормотала она, глубоко вдыхая его запах. - Ты уже говорил мне. В нашу первую брачную ночь, - внезапно она укусила его за мочку.
- Ауч! - возмутился Хаус. – Зачем ты это сделала?
- Потому что ты сбежал в субботу, хотя тоже любишь меня! – снова укус. – Даже не думай повторить этот фокус снова, - прошептала она, прижимаясь к его щеке. – Ты - мой
Хаус довольно хмыкнул.
– Я - твой?
- Да, - она слегка кивнула и нежно поцеловала его покусанное ухо. – Или ты действительно думал, что один тут такой собственник?