Жил-был большой, сильный, красивый молодой волк Фенрир. Не повезло ему лишь в том, что судьбой-садисткой было ему начертано пожрать Солнце, и к нему, к нему одному тянуло его, даже еще волчонком. Фенрир верил, что только Солнце заполнит ту ужасающую пустоту внутри, которую редко можно описать словами, но можно почувствовать в неровных разводах чернил, опрокинутых на мокрую бумагу и для пущей убедительности в злобе размазанных, втертых в поверхность. Эта пустота была молчалива, как камень, но она заглушала для молодого волка все звуки земного мира, а потому он никогда не смог бы услышать о том, как этот мир прекрасен. Ведь пока нам не скажут, что что-то хорошо, или плохо, мы никогда этого сами не узнаем.
О волке не могли не прослышать старшие двуногие божества, и, поразмыслив, не стали его убивать, но не из милосердия (потому что высшим милосердием для Фенрира было бы только достижение цели - или смерть), а решив приберечь, как козырный туз в кармане. Еще бы, ведь этот Серый стоил десятков и сотен термоядреных бомб. И приковали они его где-то на севере, недалеко от его младшего братишки Гарма, самыми прочными цепями, на которые им хватило технологий и изощренности ума.

На этом официальная история несчастного волка заканчивается, потому что странички с эпилогом кто-то вырвал из памяти человечества и сжег. Или они сами выпали, бывает же и такое. Неважно.

А продолжение было еще более невеселым. Волк настолько отчаялся в этой своей пустынной пустоте, что порвал и эти цепи исбежал, пусть и ценой вытекшего глаза... А раз на более прочные цепи фантазии богам не хватило, они решили пойти по другому пути -заколдовали Фенрира так, что он бы продолжал бежать к своей цели, а она - с той же скоростью и векторным направлением перемещения - прочь от него. И вот уже многие века в полнолуние от безысходности и тоски мучаются собаки, волки и люди, бессознательно слышащие отголоски Его истерзанной души. Посмотри в полуночное небо... Это его единственныйглаз сияет за окном, освещая путь одиноким путникам, ищущим доргу к теплому очагу. Но сам он не настигнет дневное светило, как бы быстро ни бежал и как бы не пытался его высмотреть то в небе, то на земле.

Пока заклинание еще действует.

***

В Раю есть один уникальный отдел, отдел XIII. И номер ему был присвоен не без умысла. Это единственное место на всех небесах, которое со всех сторон огорожено изящной, из какого-то светлого и наверняка дорогого металла, вычурной ковки оградой, причем со всех сторон. Де факто, это большая клетка. И содержатся в нем не совсем обычные души.

Когда такая душа появилась здесь впервые (казалось бы, при таком потоке поди упомни появление какой-то одной конкретной, но этот случай умудрился всколыхнуть все правление), ангелы, долженствующие принять ее у врат,объяснить что к чему и правила пребывания в Раю (это только в сказках бывает жизнь вообще без правил, а в жизни и после нее они есть всегда, поверьте), оказались поставлены в тупик. Мужчина (а это была душа рослого мужика, в общем-то еще молодого и крепкого, поди справься еще) начал плакать, вырываться, кричать, что это какая-то ошибка и что уж кого-кого, а его-то надо было распределить в преисподнюю, ведь он столько в своей жизни натворил.

Обычно после разъяснительной беседы с лучшими психоаналитиками Эдема души успокаиваются, смиряются и больше не доставляют неудобств, но странным образом мужик не пожелал никого слушать и знай твердил свое. Делать нечего, пришлось брать его под белы рученьки да тащить на ковер к начальству. Начальство послало на инстанцию выше, те - еще выше, и наконец, по пути обрастая подробностями и домыслами, скандал докатился до Самих. Те, собравшись вместе для постановления решения, для проформы постреляли друг в друга ненавидящими взглядами, потом почесали макушки и вынесли вердикт: души-де все равно по итогам жизни заслужили Рая, пусть и введены в заблуждение касательно своих мелких грешков, которые водятся за всеми и которых у большинства на небесах в разы больше, а кроме того, Сатане у себя праведники без надобности, ему и "своих" идиотов некуда девать, еще чужих куда-то пристраивать.

Обрадовали мужика, а тот вроде как поверил, прослезился и дал деру куда-то прочь. Ну, подумали Всевышние, наверное, прочувствовал, пусть побегает по райским кущам, порезвится, порадуется - все равно потом успокоится и все будет хорошо. Диавол удовлетворенно кивнул и переместился к себе. Некоторое время спустя (ибо там счет времени не идет ни на часы, ни на недели), впрочем, в приемную Бога снова ввалился Сатана, злой донельзя, таща за ухо того самого незабвенного мужика, который невесть каким образом прокрался в бездны Ада и сорвал работу пяти бригадам демонов, а нескольких мелких бесенят и вовсе напугал до полуобморочного состояния, пока его ловили всем скопом демоны высшие. Сели снова, подумали болеео бстоятельно, но ничего более не надумали, как сделать мужика "невыездным", потому что иначе он все равно наведет шухеру и внизу, и наверху, причем, учитывая, что пребывать ему тут вечность, скорее причем, учитывая, что пребывать ему тут вечность, скорее всего, неоднократно.

Так и появилась клетка. Мужику там вскоре стало неодиноко, потому что малограмотные в теологии "грешники" оказались явлением пусть и не массовым, но не уникальным. И поныне клетка иногда расширяется, чтобы вместить очередные души, но благодаря активной превентивной работе Сатаны, поток значительно иссяк. Души в клетке живут в общем-то смирно, после нескольких побегов все возможные огрехи в проектировании ограды были исправлены, так что бежать им уже некуда. И только бы заткнуть их - в лунные ночи все "заключенные" просыпаются и начинают плакать, кто обнявшись с ближайшим соседом, кто, напротив, прижимаясь к стеночке и свернувшись калачиком. И тихо хнычут и просятся в места "потемнее до потеплее". Когда шумовой порог стал превышать 120 дБ, ангелам, на всякий случай следящим за порядком вклетке, стали выдавать форменные наушники, чтобы не сажали себе слух зря.

Ему оставалось немного-совсем немного,и он стал бы великим магом. У него были врождённые способности, он прекрасно запоминал заклинания, раскрывал разум для мира и любил только Её- дикую, неукротимую, безумную Магию, всецело владевшую каждым дюймом его тела. Он погружался в неё, как в океан, шумный, бескрайний, чистый, через толщу которого пробиваются лучики света, и рисуют на песчаном дне причудливые, прекрасные узоры... Стоило ему широким жестом распахнуть двери в огромные залы своего разума, Магия ураганом врывалась в них, подхватывала его, словно волна упавший в море цветок, и несла в неведомые края, под облаками, над лесом, между гор, поднимая к самым звёздам. А потом аккуратно ставила на ноги и обволакивала бархатистым золотым ветерком, развевавшим его волосы, еле заметно трепавшим плащ. Он жил Ей, он дышал Ей, он не хотел ничего знать, кроме Неё. Он знал, что, если потребуется, отдаст за Неё жизнь, и ничто его не заставит отречься от Неё...
Эта весна выдалась холодной и дождливой. Однажды поздно ночью в его дверь кто-то кротко постучал. Он оторвался от чтения магических книг и открыл свой дом для того, чтобы впустить в него новую жизнь свежий ветер, изменивший всё... На пороге стояла промокшая до нитки девушка. Она посмотрела на него серыми, прозрачными глазами, в которых светилась непонятная грусть. Он впустил её в свой дом, сам не ведая, пустил в свою жизнь, распахнул для неё те самые двери, которые прежде были открыты только для Магии. С тех пор она не покидала этого домика. Он никогда ни о чём не спрашивал её, да она и не могла ответить - Создатель одарил её всем - добротой, сердечностью, красотой... но забыл, или не захотел дать ей голос. Он полюбил её, а она полюбила его. Это была самая чистая любовь, словно любовь маленьких детей, которые дарят друг другу цветы и на прощание смущённо целуют друг друга в щёчку. Она искренне восхищалась им и, переделав все немногочисленные домашние дела, часами наблюдала за его занятиями Магией. Все ночи он просиживал за своими книгами, а она спала на куче соломы в углу, прикрывшись старым пледом.
Однажды он понял, что Магия ревнует его к ней. Он понял, что ему придётся выбрать между Магией и Женщиной. Он очень много думал об этом, подолгу разговаривал сам с собой. Совсем скоро в свои права вступала Зима, и он должен был наконец-то отправиться с остальными магами вслед за Весной... или навсегда остаться здесь, с ней...
Был закат,озарявший небо красными и оранжевыми цветами, когда он стоял на утёсе в десяти шагах от дома. Внизу шипела и грохотала неусмеримая река, ворочающая соей мощью огромные валуны и с рёвом бьющаяся о скалы. Он держал в руках все свои магические книги, будто собравшись в далёкий путь, и смотрел вдаль. Вдруг его губы тронула еле заметная улыбка. Он посмотрел на свои книги, и слегка побаюкал их, словно младенца. Казалось, его пальцы даже не дрогнули. Книги, шелестя страницами, стремительно падали с утёса. Он резко развернулся и, вдохнув уже ставший родным запах готовящегося скромного обеда, пошёл к дому. Когда он закрыл дверь, Солнце скрылось за горизонтом. Наступила Зима.