Добавлено (10.06.2009, 23:15)
---------------------------------------------
Раздел 1. Хауз. Глава 2.

Впервые я увидел Грейс на третью ночь детоксикации, когда уже просто не мечтал ни о чем, кроме немедленной, но желательно безболезненной, смерти. Она зашла в мою палату, кивнула медсестре и села рядом с кроватью.

- Интересный экземпляр. Ты кто?
В карточке возле кровати была указана выдуманная фамилия, которую я назвал при оформлении. Это была фамилия человека, которого я считал своим настоящим отцом. Мне это показалось тогда смешным.
- Альберт Эйнштейн, - одними губами ответил я первое, что пришло в голову.
- Да ты что? Вот оно, типичное американское образование. Сотни психов и ни одного Наполеона. Ну, хоть не Бэтмен. Мне кажется, Альберт Эйнштейн тебе не идет. Может, будешь Франклином? Ты в курсе, что Франклин самый популярный среди психов?
Нашла, чем удивить. Франклин во всем мире самый популярный, особенно в странах, куда путеводители не рекомендуют ездить в одиночку. Не дождавшись ответа, она продолжила:
- Нет, Альберт мне решительно не нравится. Лучше уж Берти. Возражения есть?

Возражения были, но я был не в состоянии выгнать это странное прилипчивое создание, поэтому просто молчал. Тогда мне еще являлась Эмбер, ее постоянный шепот как будто высасывал из меня последние силы:
- Ты остался один, - насмешливо шептал голос. – Они никогда не вернутся за тобой. Да они даже рады, что тебя больше нет.

Грейс приходила и на четвертую ночь, и на пятую. Я молчал, но ей это не мешало. Когда ей надоедало задавать вопросы и не получать ответов, она читала, или рассказывала какие-то истории про других пациентов, или просто молча сидела и разглядывала меня.
Когда закончилась детоксикация, и мне начали давать другие обезболивающие, она на две недели исчезла. Я даже сначала решил, что это была очередная галлюцинация. Тогда я еще надеялся, что мне вот-вот скажут, что все хорошо и отпустят. Пустая надежда. Эмбер больше не появлялась, но это была единственная хорошая новость. Спустя несколько дней доктор Смол сказал, что мне предстоит провести тут еще как минимум три месяца для лечения и реабилитации. И что Уилсон на это согласился.

В следующий раз я увидел Грейс на прогулке во дворе, она бесцеремонно подошла ко мне и уселась рядом. До этого я игнорировал попытки других пациентов завести со мной разговор и не собирался делать для нее исключение, поэтому сделал вид, что читаю медицинский журнал. От лекарств, которыми меня тогда пичкали, и от сильной боли у меня был постоянный туман в голове.
На следующий день история повторилась, но на этот раз Грейс притащила с собой какую-то синюю папку и начала листать страницы, напевая песенку. Я не выдержал и покосился на нее. Похоже на историю болезни, вон и наклейка с именем. Заметив мой взгляд, Грейс подсунула папку мне просто под нос, и я смог прочитать: «Грегори Хауз». Какого черта! Эта мерзавка оказалась более ловкой, и отобрать папку мне не удалось.
- Тише, - зашипела она. – Ничего там интересного нет. По крайней мере для тебя.
- Это должно лежать в сейфе моего врача.
- Полчаса назад оно и было в его сейфе. И окажется там снова примерно минут через двадцать. Я просто искала повод для знакомства. Я – Грейс. А ты, кажется, Грег, хотя Берти мне нравится больше.
- Я тебе не Грег. И я сейчас же иду искать доктора Смола.
- Спокойнее, не Грег. Пока ты его найдешь, папка окажется в сейфе, и он решит, что у тебя опять галлюцинации. Можешь мне поверить, я смогу его в этом убедить. Оно тебе нужно? Кстати, я неплохой собеседник, мне сейчас нудно, а ты кажешься мне интересным. По крайней мере, станешь таким через неделю, когда тебя прекратят накачивать всякой гадостью. И ключи от сейфа твоего врача – далеко не все, что у меня есть.
Как потом оказалось, Грейс не врала.

Но к черту воспоминания, мне нужно сосредоточиться на том дерьме, в котором я оказался.
Начнем с более простого. Я подписываю это порождение больной фантазии Кадди о моем счастье. Форман – начальник отдела, а я сижу дома, ловлю кайф, оттого, что не нужно никуда ходить, и… постепенно схожу с ума. Я этого не выдержу. Мне нужна работа. Тогда, когда Я этого хочу. Нужны пациенты. Чьи случаи МНЕ интересны. Нужна больница. Потому что это часть МОЕЙ жизни. С Форманом – начальником отдела – у меня ничего этого не будет.
Думай, Хауз. А если уговорить Кадди назначить Кэмерон начальником? Ей же всегда хотелось меня спасти, а тут такой отличный шанс. С ней я бы как-нибудь справился. Кэмерон, Кэмерон, Кэмерон. Малышка Кэмерон. Ничего не выйдет. Мы в это уже игрались, когда Кадди вдруг решила переквалифицироваться из главврача в заботливую мамашу, во второй раз она такую ошибку не сделает. Да и Чейз будет не в восторге.

Хорошо, расмотрим альтернативы. Другая работа. В больницы, где меня знают, меня не возьмут. В больницах, где про меня еще не слышали, например, где-нибудь в Техасе или Флориде, нужны рекомендации, а Кадди их мне не даст. Если бы она могла мне дать рекомендационное письмо, то и работу бы оставила. Отпадает. Даже если я что-то навру об отсутствии рекомендаций, главный врач любой больницы позвонит в Принстон Плейсборо, и… Интересно даже, что скажет Кадди. Попробовать, конечно, можно. Что еще? Частная практика? Не смешно. Корпус мира? Лучше уж тут остаться…
Думай, Хауз. Ведь тебе никто не поможет.

- Ты еще долго собираешься предаваться мечтам о счастливом будущем? – голос Грейс перебивает мои размышления. Все это время она просидела молча, уставившись в ноутбук. – Тебе уже пора топать за таблетками и душеспасительным сеансом. Не вежливо заставлять Джо тебя разыскивать.
- Какая трогательная забота о санитарах.
- А ты предлагаешь позаботиться о тебе? Ты уедешь отсюда, Берти, а санитары останутся. Ну что ты там придумал?
- Не твое дело. Через две недели меня тут не будет. И прекрати назвать меня этим идиотским именем, сколько можно повторять?
- Мне оно нравится, к тому же ты сам его придумал. Ты подпишешь контракт?
- А у тебя есть другие предложения? – я снова начинаю беситься. – Ни одна больница в этой стране не возьмет меня без рекомендаций. У меня их нет и не будет. А мне нужна работа.
- Все ясно, не ори. Иди уже, мне надо подумать.
Я так и делаю. Стоит мне опереться на ногу, как боль пронзает меня до макушки. Дьявол! Я крепче сжимаю трость и медленно хромаю по коридору в свою палату.

На следующий день, после утренних процедур, эта мерзавка снова притащила учебник японского. Я не стал спорить, так как хотел как-то отвлечься от мрачных мыслей о будущем, которые преследовали меня с вечера.

Под утро мне приснилось, что я иду по коридорам Принстон Плейсборо, а вокруг никого нет. Я знаю, что все они, Кадди, Уилсон, моя команда и Кэмерон с Чейзом где-то здесь. Я слышу их голоса, но не могу понять, о чем они говорят. Зову их, но никто не отвечает. Наконец, после долгой гонки за ускользающими голосами, я оказываюсь возле своего кабинета. На знакомой двери до сих пор значится мое имя, но оно перечеркнуто чем-то розовым. Стекло почему-то непрозрачное, и нельзя рассмотреть, есть ли кто внутри. Я медленно касаюсь небрежно проведенной черты и пачкаю палец в чем-то жирном. Губной помаде.

На какое-то время японские глаголы полностью завладевают моим вниманием. В детстве, во время пребывания с родителями на Окинаве, я немного выучил японский. Но правила грамматики меня в четырнадцать не заинтересовали. И искусство каллиграфии тоже как-то не привлекло. Настойчивость Грейс в изучении языка, который ей никогда не понадобится, меня немного веселит. Ее маниакальное желание все время что-то изучать странным образом уживается с полным нежеланием увидеть мир за пределами Мэйфилда и потрясающей даже для меня беспомощностью в обычной жизни.

Грейс бормочет себе под нос, пытаясь освоить первую основу. Интересно, приедет ли Уилсон на следующей неделе за этими дурацкими бумагами? Или отложит это до дня моей выписки? Да, наверное, не приедет. Думаю, эта заботливая парочка, Уилсон и Кадди, решат, что будет неразумно слишком на меня давить. Да и зачем? Куда я денусь?

Все время моего заключения в этом богоугодном заведении Уилсон приезжал ко мне раз в две недели. Поездка сюда занимает целый день, ведь отсюда почти триста миль до Принстона. Два раза с ним была Кадди. Первый раз это произошло через полтора месяца моего тут пребывания. В тот день у меня было отвратное настроение, да еще усугубленное лекарствами, и разговора не получилось. Она не знала, о чем говорить, прятала глаза, так что после первых вопросов о моем состоянии и моих весьма кратких ответов наступило молчание. Наконец я спросил, кто меня замещает, хотя это было очевидно. Кадди ответила, что Форман, и я кивнул. Она еще пару минут посидела и ушла.

Через месяц она приехала снова. Они с Уилсоном привезли мне дело тридцатилетнего парня с целой кучей симптомов и катастрофическим отсутствием диагноза. Команда билась над ним уже четыре дня, состояние не улучшалось, и Кадди, наконец, решилась приехать ко мне. Не думаю, что действительно на что-то рассчитывала.
После того, как я прочитал историю, она спросила:
- Есть какие-то идеи?
Ну, просто старые добрые времена. Идей, впрочем, не было. Форман, Тауб и Тринадцать отлично поработали, собрали очень детальный анамнез, сделали кучу анализов и проработали полдесятка версий, тем не менее пациент умирал, и никто не знал, что записывать в графу: «Причина смерти».
- Я долен подумать. Сколько у меня времени?
- Не более двух суток. Печень и почки начинают отказывать. Хауз, ты - его последняя надежда.
- Сделай одолжение, прибереги все эти цветистые фразы для спонсоров.
Мы втроем обсуждали это дело еще больше часа, но безрезультатно. Наконец, я сказал, что они мне мешают, поэтому пусть убираются.

Возможно, мне повезло, но я нашел ответ за двадцать часов. Обожаю редкие болезни, а большинство врачей даже не помнит их названий. Я лежал на диване у Грейс и смотрел на перечень симптомов на доске, которую она где-то для меня стащила. Картинка никак не желала складываться. Я перевел взгляд на книжные полки и стал просматривать названия. Грейс помешана на Азии, хотя никогда там не была. «Потрясающее путешествие в…» Черт, вот же оно. Я передал решение через Смолла, и через два дня он сказал, что все подтвердилось. Это была лучшая новость за все эти три с половиной месяца. Я даже снова поверил в себя. А потом снова потянулись нудные, расписанные по часам, дни.

Добавлено (14.06.2009, 14:02)
---------------------------------------------
Раздел 1 Хаус. Глава 3.

Спустя три дня после незабываемого визита Уилсона и Кадди мы сидим с Грейс во внутреннем дворе и болтаем о всяких пустяках, когда она вдруг заявляет:
- Вот уж не думала, что быть врачом в этой стране – это какое-то рабство.
- Что ты несешь?
- Я пустила в ход все свои связи, то есть бывшие связи отца, перетряхнула весь список бывших пациентов, на которых я могу как-то нажать, сделала пару десятков звонков. И ничего. Никому ты. мой сладкий, не нужен. Вернее, почти никому.
- Что ты сделала?! Ты что, окончательно спятила?!
- Весьма уместный вопрос в психушке. Успокойся, Берти. Я осторожничала и говорила намеками. Твое имя не упоминала. Кроме того, мне все же кое-что удалось найти.
- И что же это? – я просто не знаю, плакать или смеяться. Или просто скрутить этой идиотке шею, чтобы знала, как совать нос не в свое дело.
- Шесть лет назад сюда попал некий Ричард Кэлеген. Он был врачом в одной небольшой, но весьма солидной частной клинике в Индиане, и все у него было просто замечательно. Отличная работа, прекрасная семья, хотя без детей, полно денег, престижная машина, в общем полный комплект. Пока в один не слишком прекрасный день от него не сбежала жена. Какая-то грязная история, я не помню подробностей. Кэлеген оказался настолько впечатлительным, что попал в Мэйфилд на целых три месяца.
- Почему сюда? В Индианополисе, что, уже не хватает психиатрических больниц?
- Его коллеги хотели избежать огласки, а один из них был дружен с нашим главврачом. Чем-то похоже на твою историю, разве нет? Кэлеген не был пациентом Дэвида, но я рано или поздно узнаю обо всех интересных новичках, а он показался мне интересным… как и ты. Его полностью вылечили, но назад он уже не смог вернуться. Жена наняла ловкого адвоката, и в результате развода он потерял почти все. В конце концов, Кэлеген на все это плюнул и уехал в свой родной город недалеко от Бостона. Какое-то время он был доктором в местной больнице, а сейчас он там главный врач.

- Кэлеген? Кажется, я о нем что-то слышал. Какая у него специализация?
- Хирург. Но он уже этим не занимается.
- Он закончил университет Хопкинса?
- Нет.
- Мичиганский?
- Стэнфорд. Ты с ним не учился, я проверила. У Кэлегена есть место начальника терапевтического отдела, на которое он может тебя взять.. Думаю, случаи для диагностики там найдутся. Рекомендации ему не нужны.
- Ты же сказала, его вылечили?
- Очень смешно. Он слышал о тебе. Кажется, он даже восхищается тобой. Так что я не думаю, что вы встречались. Это, во-первых.
- Идиотка, ты сказала ему, кто я и где я сейчас???
- Не ори. У него ЕСТЬ вакансия, да и что он может тебе сделать?
- Да, что ты вообще об этом знаешь? Ты сидишь тут, играешь в свои шпионские игры…
- А во-вторых, я даю его больнице деньги.
- Просто великолепно! Ты решила купить мне работу?
- Я решила купить тебе альтернативу.
- Я не собираюсь больше слушать эту бредятину. Позвони этому Кэлегену и скажи, что пошутила.

Мы не разговаривали целых четыре дня. Я не выдержал первым, потому что уже с ума сходил от одиночества, да и что, по сути дела произошло? Благими намерениями вымощена дорога в ад, а намерения Грейс вряд ли были плохими. Только вот идти по этой дороге придется мне.

Я стучу тростью в дверь. Молчание.
- Я знаю, что ты там. Мне Смолл сказал.
Дверь резко открывается. С растрепанными черными кудрями, она на какую-то секунду напоминает мне Кадди.
- Какого черта ты так на меня уставился, у меня что, рога выросли?
- Я вдруг подумал, что ты сегодня хорошенькая, - отвечаю неожиданно для себя.
Она смотрит на меня с нескрываемым подозрением:
- Опять галлюцинации?
- Шучу. Ты просто ведьма, - быстро исправляю ошибку.
- Уже лучше. Ладно заходи, - Грейс широко открывает дверь и идет компьютеру.
Я с удовольствием укладываюсь на диван. Пару минут мы молчим.
- Я принял решение.
- Твои бумаги на столе.
- Я хочу поговорить с этим Кэлегеном.

***
Она резко поворачивается ко мне с выражением явного удивления:
- Ты же это не серьезно? Издеваться пришел? Подписывай уже свой контракт и забудем об этом.
- Напиши мне номер и дай мобильник, - я не очень-то в это верю, потому что Грейс не дает мне прикасаться ни к телефону, ни к компьютеру. Ей, видите ли, Дэвид не разрешает. А лазить к себе в сейф и копаться в историях болезней пациентов он ей разрешает. Грейс несколько секунд молчит, потом набирает на телефоне номер, дает его мне и произносит:
- Десять минут.
После чего выходит из палаты и оставляет меня здесь одного. В первый раз за все время. Я прикладываю мобильник к уху и слышу приятный низкий мужской голос:
- Кэлеген. Добрый день, Грейс.
- Добрый день, доктор Кэлеген. Это доктор Грегори Хауз.

Беседа продолжалась больше десяти минут, но Грейс не возвращалась, наверное, подслушивала под дверью. Мы с Кэлегеном обсудили условия, он рассказал мне про мои будущие обязанности и сказал, что я могу начинать, когда мне будет удобно. В конце он немного замялся:
- Доктор Хауз! Я нисколько не сомневаюсь в Вашей компетентности и не собираюсь расспрашивать, почему Вы оставляете Вашу нынешнюю должность. Но я хочу убедиться, что Вы действительно понимаете, что наша больница – для вас большой шаг назад не только в деньгах.
- Я все понимаю, доктор Кэлеген. Меня это устраивает. Деньги меня не интересуют. Увидимся через десять дней, если вы не передумаете.
- Всего наилучшего. До встречи.

Вежливые беседы высасывают из меня все силы. Какого черта я делаю? Какой-то несчастный городишко, обычная больница, пациенты с Медикэйдом… . ну зачем мне это? Я все равно там долго не выдержу. Где этот чертов контракт?
Нет. Я не вернусь в Принстон. Не на этих условиях. Я справлюсь. Работал же я в клинике столько лет. Кадди говорила, что это должно прививать мне человечность, вот и проверим, сколько ее там привилось. А Кадди нужно понять, что…что.. С каким бы удовольствием я бы свернул ей шею. Решила окончательно выставить меня из своей жизни? Отлично, мечты иногда действительно сбываются.
- Ну что? – Грейс надоедает ждать.
- Я – новый начальник терапевтического отделения в больнице города Барнард-Ривер. Целых двое подчиненных. Хотя, не стану скрывать, оклад просто смехотворный, тебе стоит увеличить пожертвования. Начинаю через десять дней.
Она что-то не радуется:
- Ты там и недели не выдержишь.
- Так зачем ты это предлагала?
- Чтобы до тебя дошло, что тот контракт с Принстон Плейсборо – действительно единственный выход.
- Вот как, - детское коварство Грейс меня не удивляет. – Ты ошибаешься, дорогуша. Больница Принстон Плейсборо обойдется без меня, а я без нее. И хватит об этом. Меня больше интересует, как сбежать отсюда.
Грейс смотрит на меня ошарашено, но я не шучу. В течение трех месяцев после выписки я должен был продолжать принимать исключительно не опиатные обезболивающие. Помогали они плохо, но Смолл был уверен, что боль в ноге постепенно уменьшится. С чего бы, интересно? Если бы у него так болела нога, он бы не разводил всю эту болтовню про психосоматику. Это его Уилсон, наверное, научил. Самое паршивое, что на эти три месяца мне должны были имплантировать капсулу с налтрексоном, и, пока его действие не закончится, я просто не смогу принять Викодин или что-то другое, что действительно сможет мне помочь. Процедура была назначена на завтра. Но если я смоюсь отсюда раньше…

- Ты же это можешь. У тебя есть ключи. Уверен, среди них есть какой-то от внешних дверей. Ты выпустишь меня отсюда, за десять часов я доберусь до Принстона, заберу свои вещи и документы и исчезну.
- Нет, - решительно и быстро отвечает она.
- Почему нет?!
- Извини, Берти, но ты выйдешь отсюда в назначенный день и с налтрексоном между лопатками. Никаких неприятностей для Дэвида. Никаких побегов. Прости, но этому не бывать. Даже, если бы ты и убежал, через несколько часов это станет известно, и в Принстоне тебя уже будут ждать твои драгоценные друзья. Очень сомневаюсь, что тогда у тебя вообще будет какое-то будущее.
- А если я не сбегу, меня заберет Уилсон, отвезет к себе, и я уже никогда не попаду ни в какой Барнард-Ривер, как же ты это не понимаешь? Я просто не смогу сделать это с ним.
- А тайком сбежать от него ты можешь? Трус несчастный. Если искушение остаться в Принстоне настолько велико, почему бы тебе просто ему не поддаться? – Грейс смотрит на меня со смесью сочувствия и отвращения.
- Нет. Придумай что-то.
- Если ты выбираешь Барнард-Ривер, налтрексон остается. Если нет, делай, что хочешь, но без меня.
Я несколько секунд молчу. Эту ведьму не переубедить.
_ Хорошо, черт тебя подери, но ты попадешь за это в ад.
- Я уже там, Берти. Поговорим завтра, после твоей процедуры.

Грейс все устроила наилучшим образом. За три дня до моей выписки она позвонила Уилсону, сказала, что она ассистент Смолла и сообщила, что меня выписывают на два дня позже, потому что у меня возникли побочные эффекты от налтрексона, и врачи не хотят рисковать. Уилсон, кажется, ничего не заподозрил.

Утром назначенного дня я сложил вещи, подписал бумаги и в сопровождении медсестры вышел в приемный покой. Там меня ожидал Смолл. Мы пожали друг другу руки и попрощались.
- Разве Уилсон не зайдет? – спросил он.
-Нет, я попросил его подождать в машине. Я хочу выйти отсюда сам, также как и зашел.
Смолл кивнул:
- Понятно. Через три месяца жду Вас на консультацию.
Я вышел за двери, где стояла Грейс. Она протянула мне конверт с несколькими купюрами, так как у меня не было с собой ни гроша. Я поблагодарил и спрятал деньги в карман.
- Прощай, Берти, - с кривой усмешкой проговорила он.
- Грейс…, - начал я, но она меня перебила:
- Прекрати. Не разочаровывай меня. Никогда, слышишь, никогда не возвращайся сюда.
- Грейс…
- Вот номер. Ты можешь позвонить сюда, когда тебе будет совсем хреново, и просто не будет, к кому обратиться. Там автоответчик. Скажешь, где ты, тебе помогут. Я дала инструкции своим адвокатам. Иди, - она ткнула мне в руку бумажку, повернулась и исчезла за дверью.
Я еще постоял на крыльце, потом, тяжело опираясь на трость, спустился по ступеням и пошел к машине, которая стояла метрах в ста от входа. На случай, если Смолл вдруг посмотрит в окно, Грейс заказала в каком-то агентстве такую же модель, как и машина Уилсона. Я закинул чемодан на заднее сиденье и сел рядом с водителем.
- На станцию.

Поезд приехал в Принстон около девяти вечера, и я чувствовал себя совершенно измотанным. Боль в ноге уже дошла до стадии «совершенно невыносимо», поэтому я закинул в рот последнюю на сегодня таблетку и вышел на перрон. Первое, что я там увидел, была отвратительная физиономия санитара Джо, который сидел на лавке и нагло улыбался мне в лицо.
- Я тебя уже заждался, - сказала эта тварь и сплюнула себе под ноги. С каким бы удовольствием я врезал бы ему по морде, но, увы, не сегодня.
- Не знал, что ты не умеешь читать. Видишь там доску? Что написано? Р.А.С.П.И.С.А.Н.И.Е.
- Слушай, умник, лучше тебе не раздражать меня. Давай ближе к делу, - он достал из кармана пластиковый пакет и потряс им. В пакете затарахтело что-то очень похожее на таблетки в пластиковых баночках. МОЙ Викодин, чтоб этому Джо провалиться.
- Шесть там, где сказал, и две, о которых ты забыл, - он прямо светился самодовольством.
- Ничего больше не украл? – колко спросил я.
- Пошел ты. Коробки для вещей на полу, машина придет завтра в восемь утра, так что не заставляй парней ждать. Еда на столе. Ключ я положил на место. Ну, пока.
Он встал и, насвистывая, пошел к поезду. Я смотрел ему вслед без особого восторга. Этот гад лазил по моей квартире! Но делать нечего, это было условие Грейс, и она не желала уступать. Хотя я не думал, что она наймет для этого Джо.
Времени у меня оставалось чертовски мало, и я поспешил к стоянке такси. Через пятнадцать минут я наконец буду дома.

Пол восьмого, мне уже давно пора домой. Господи, как болит голова, просто раскалывается, да еще и шея затекла. Пол дня со спонсорами, пол дня – аттестация медсестер, оно и не удивительно. Черт! Опять сегодня не успею в спортзал, уже второй раз за неделю. Ну да ладно, пойду погуляю с Рэй, ведь я уже третий день это себе обещаю. В парке должно быть уже не жарко, хотя сегодня на улице просто пекло какое-то, даже удивительно для начала июня. Стук в дверь. Ну, кто там еще?
- Заходи, Кэмерон, что-то в скорой? – я искренне надеюсь, что это не надолго.
- Я хотела узнать о Хаузе.
- Что о Хаузе?
- Уилсон позавчера был у него, ничего не хочет рассказывать, говорит, что к нему нельзя. Я подумала, может Вы…- она умолкает, не договорив.
- У Хауза сейчас не лучший период – отвечаю, зная, что Кэмерон этим не удовлетворится.
- Но уже прошел месяц, как его нет! Сколько будет продолжаться эта детоксикация? Что с ним на самом деле такое?
- То, что и последние десять лет. Только в гораздо худшей форме.

Она молча садится на стул и какое-то время разглядывает мой ковер. Потом резко вскидывает голову:
- Это случилось с ним из-за … из-за Вас? – она смотрит мне прямо в глаза и ждет ответа, не в состоянии сдержать волнение.
- Из-за меня? Кэмерон, что ты такое говоришь?!
- По больнице ходят слухи, что между Вами … что-то случилось. То, что он сделал в холле, - это слишком, слишком даже для Хауза. Между вами действительно что-то произошло? И что было потом? Почему он это сделал? Вы испугались? Не захотели продолжения? – она теряет остатки самообладания.
- Кэмерон! Этим слухам много лет, и в них никогда не было ни капли правды, - я начинаю всерьез злиться. – Кэмерон, ради Бога, ты же прекрасно знаешь Хауза. Он и раньше сыпал непристойностями в мой адрес. Просто в этот раз он действительно перешел границы.
- Хорошо, но раньше после этого он не исчезал на целый месяц! И не ложился в какую-то реабилитационную клинику! Вы же его не уволили! Да что с ним такое? – она явно не собирается отступать.
- Кэмерон, между нами ничего не было. У Хауза серьезные проблемы. Не из-за меня. Из-за него самого. Извини, но это все.
Она кивает и стремительно выходит из кабинета. Я тяжело вздыхаю.

Иногда я действительно не понимаю, как вообще выдержала столько времени на свадьбе Чейза и Кэмерон. Все было именно так, как любят показывать в кино: отличный день, красавица-невеста в белом платье, сияющий жених, много гостей, искренние поздравления, слезы умиления… Вокруг все радовались, а я боролась с непреодолимым желанием сбежать. К счастью, должность главврача научила меня многим вещам, например, держать лицо в любой ситуации. В тот день это умение мне чертовски пригодилось. Рэй в новом платьице толклась у меня на коленях, вытягивала головку, стараясь рассмотреть людей вокруг. Все делали мне комплименты, какая у меня красавица-дочка, и, слава Богу, не слишком обращали внимание на мое не слишком радостное лицо. Потом Рэй расплакалась, потому что захотела спать, и я тихонько поехала домой.

Может, нужно было рассказать Кэмерон? Никто, кроме меня и Уилсона, не знает, что у Хауза были галлюцинации. Сначала мы надеялись, что он пробудет в той клинике где-то недели три, но позавчера доктор Смолл сказал, что понадобится намного больше времени, возможно несколько месяцев. Уилсон настаивает, что мы должны согласиться на это, потому что другой возможности у нас уже не будет. Могу только представить, что подумает об этом Хауз. Я так и не смогла заставить себя туда поехать. Возможно, в следующий раз. Собственно, детоксикация уже позади, но для него это было не самое страшное. Не опиатные обезболивающие слабее викодина, а Хаузу их нужно будет принимать еще несколько месяцев. Смол говорит, если он сорвется, то неизвестно, чем это все кончится.

Пусть так, но я же не смогу все это время делать вид, что ничего не происходит. Значит, нужно придумать какую-то версию, почему Хауза не будет, и назначить Формана временно исполнять обязанности начальника отдела. Разумеется, первое, что он спросит, насколько временно? А если Хауз вообще не сможет вернуться? Черт, я сейчас с ума от этого сойду. Нужно идти домой.

Через два дня я вызываю Формана к себе. Месяц, который прошел с тех пор Хауз «уехал», отдел диагностики проработал вообще без начальника, но и дело за все это время я дала им только одно. Выдумала, что Хауз взял отпуск по личным причинам, хотя потом Уилсон сказал Кэмерон, что он в реабилитационной клинике. Только не признался, ПОЧЕМУ. Не думаю, что этим троим нравится принимать только обычных пациентов, но до этого времени они не возмущались, даже Форман не приходил. Наверное, сам себя назначил главным, а Тауб и, тем более, Тринадцать не спорили. Мне, кстати, не очень нравится эта история с Форманом и Тринадцать, но уже пусть. Потом разберусь.

- Доброе утро, доктор Кадди! – Форман выглядит свежим, подтянутым и собранным. Как всегда.
- Доброе утро, доктор Форман, как дела?
- Нет пациентов, нет и дел, - а вот это уже звучит как вызов.
- Вот как? Что ж, сегодня это изменится. Я назначаю тебя исполнять обязанности начальника диагностического отдела. Пока на три месяца. Вот тебе и дело: мальчик семи лет, в скорой четыре часа не могли остановить кровь из носа. Мать клянется, что он не падал, не дрался, его никто не бил. Выписали, на следующий день тоже самое. Все анализы в норме. Вперед.

- Хауза не будет еще три месяца?! – Форман явно ошарашен.
- Да. Придется вам справляться без него.
- Да что, черт возьми, происходит?! Он раньше никогда и на две недели не уезжал, а сейчас… Где он – известно только Вам и Уилсону. Связаться с ним невозможно. Последнее время перед… перед ОТПУСКОМ он был какой-то странный, сомневался в своих решениях, но потом все вроде прошло. Или не прошло?
- Не прошло, - неожиданно я решаюсь сказать больше, чем обычно. Я понимаю, что это вас волнует, но я не могу говорить об этом. Не могу и не собираюсь. У Хауза есть проблемы, он их решает. Это все.
- Но нам нужен еще кто-то! После… после гибели Картнера мы это не обсуждали. Хауз вроде не собирался никого нанимать, но теперь…, - Форман замолкает, явно в ожидании моей реакции.
- Нет. По крайней мере, не в эти три месяца. Будут сложности - подключай Кэмерон и Чейза. Уверена, они с удовольствием тебе помогут. Вы же тогда справились и с балериной, и с тем парнем, у которого одна рука делала, что ей хочется.
- А если Хауз вообще не сможет вернуться?
Я какое-то время молчу и рассматриваю обивку на кресле. Как бы мне хотелось знать ответ на этот вопрос! Наконец, я смотрю Форману в глаза:
- Мы поговорим об этом в конце сентября.

Через десять дней после этого разговора я наконец решаюсь поехать с Уилсоном в Мэйфилд проведать Хауза. Из-за плохого прогноза погоды мы решили ехать машиной, потому что я страшно боюсь попасть на самолете в грозу. До Мэйфилда триста миль, дорога заняла больше шести часов. Мы в основном молчали, думали каждый о своем; я даже сделала попытку поработать, так как взяла с собой ноутбук, но быстро это забросила.
- Волнуешься? - спрашивает Уилсон, наверное уже просто не выдержав молчания.
- Нет. То есть, да. Честно говоря, меня уже просто трясет. Не знаю, что ему говорить, о чем спрашивать. В голове какой-то туман. Уилсон, мне хочется сбежать, - у меня неожиданно начинается паника.
- Лиза, постарайся успокоиться. Мы уже через час приедем. Смолл мне вчера звонил, сказал, что Хаузу немного лучше. У него там даже подружка завелась.
- Идиотская шутка, - отвечаю я и отворачиваюсь к окну.
- Да это вроде не шутка. Я ее видел в прошлый раз. Она чем-то на тебя похожа.
- Уилсон!
- Извини, Лиза, просто я тоже переживаю. Честно говоря, не знаю, как Хауз отреагирует на твое появление. Он не вспоминал о тебе эти полтора месяца, и я тоже молчал, потому что не представлял себе последствия.
Я никак не могу выбросить из головы те последние дни. То, насколько он был счастлив, когда считал, что… что у вас что-то было. Как его мучило и бесило, что он не может понять твое поведение. А главное – это его глаза, когда ты привела его ко мне, когда он понял, что это были лишь галлюцинации. И я простить себе не могу!
- Простить себе? Что простить? – я его не понимаю.
- Что я тоже в это поверил! Я же знал, что ему уже несколько дней являлась Эмбер, что ничего не помогало избавиться от этих видений. Он же практически согласился ехать в клинику! Я должен, должен был понять, что ты просто не согласилась бы проводить ему детоксикацию дома, а тем более… я как будто тоже галлюцинировал. Да еще подзуживал его. Ладно, извини, - Уилсон замолкает и пытается сосредоточиться на дороге.
- Думаешь, Хауз помнит все это?
- Ты сама знаешь, что да. Возможно, он не хочет помнить, возможно ему даже стыдно, но он не сможет это забыть. Его мозг создал реальность, в которой он ничем не жертвовал и получал все: освобождение от боли, освобождение от викодина и любимую женщину.
- Он меня не любит!!
- Может и нет, Лиза. Наверное, нет. Но ОН думал, что да. И дело не в этом. Он верил, что ТЫ любишь его. Ради Бога, будь с ним осторожна.

Можно было и не ездить. Мы вели себя, как дальние родственники на похоронах: короткие вопросы, короткие ответы. Привет, до свидания, вот и все. Даже не знаю, чего я ждала. Или чего он ждал.
Смолл говорит, что ситуация не безнадежна, но больше никаких опиатов, по крайней мере не сразу после клиники и не в прежних дозах. Но Хауз же не удержится, даже если захочет. Боль сильнее его, чтобы он там не говорил. Доктор Смол рассказывал Уилсону про какие-то другие методики, но я в это не верю. Пока существует Викодин, Хауз не согласится ни на что другое. Честно говоря, сейчас я не представляю, что он вернется в Принстон. Даже не знаю, хочу ли я этого.

На мой взгляд, удачно обыграны события, имевшие место в 5 сезоне, узнаваемые характеры и логичные поступки, хороший язык. За Берти особое спасибо и еще за такую правдоподобную Кадди.
Понравился новый женский персонаж с хорошими такими тараканами в голове - интересная и ненавязчивая.
Очень лихо закручивается сюжет, удачи вам, не сбавляйте темп!!!

Спасибо что переводите, но снова я в ожидании продолжения (похоже, уже перманентное состояние))))
А сколько всего глав запланировано?