Цитата Tani ()

В оригинале обыгрывалось washing и Washington. Вот где нам пришлось попотеть

Цитата Triest5609 ()

"Ты не оставил мне выбора" как то корректнее, что ли....

Добавлено (05.11.2016, 22:21)
---------------------------------------------
Глава 9 Разрешение

- Дамы и господа, позвольте Вам представить: слабоумный гений - Грегори Хаус!
В ответ на это заявление Хаус распахнул глаза, и Уилсон, стоящий в ногах больничной койки со злорадным удовольствием пронаблюдал за сменой выражений на его лице - от удивления к стыду, а затем, к сварливому раздражению:
- Что ты здесь делаешь?
Уилсон облокотился на изножье кровати:
- Я собирался тебя о том же спросить, но теперь и сам вижу, - он указал тростью на кровать. Хаус лежал неловко, наполовину прикрытый одеялом с правой стороны. Его левая нога покоилась на подушках - от бедра до лодыжки, перевязанная и обложенная льдом в области полусогнутого колена.
Хаус поерзал, стараясь устроится поудобнее.
- Все не так плохо, как выглядит, - пробормотал он.
- Не так плохо, как выглядит? - рявкнул Уилсон, но, вовремя вспомнив, что они всё-таки в отделении скорой помощи, а не в отдельной палате, зацепил тростью кольца шторы отгораживая кровать Хауса и возвращая себе хладнокровие в процессе. Более спокойно он проговорил:
- Это выглядит, как вконец испоганенная тобой нога.
Хаус осторожно наблюдал за ним, но то, что Уилсон понизил голос, слегка успокоило его, и он ответил с ухмылкой:
- Твои способности к наблюдению оставляют желать лучшего.
Уилсон снова облокотился на спинку кровати.
- Мне кажется, я должен сказать сакраментальное «Я же тебе говорил», - усмешка Хауса растаяла от сдерживаемой глухой ярости в его голосе. – А ещё мне кажется, что ты скучаешь по трости и таблеткам настолько, что готов составить мне компанию с болью.
- Да ладно, Уилсон, - тихо буркнул Хаус и принялся оправлять больничное одеяло, чтобы избежать пристального взгляда друга.
- Да ладно?!! Да ладно?!! Я частенько молча стоял в стороне, наблюдая, как ты творишь одну глупость за другой. И даже иногда помогал совершить некоторые их них. Но это… - Уилсон потёр шею и медленно вдохнул, стараясь успокоиться. - Я поверить не могу. После всех этих месяцев… в конце концов, после того, что я сделал для тебя…
- После того, что ты сделал?!! – теперь уже закричал Хаус. - После того, что ты сделал для меня?!! Ты сказал, что это твой выбор, ты сказал, что это никакое ни мученичество, а теперь ты хочешь, козыряя своей инвалидностью, читать мне мораль? Так вот, у меня есть для тебя новость: твое несчастье не делает тебя лучше других, Уилсон - Хаус многозначительно нахмурился. – Твое несчастье не фамильный герб, которым ты можешь лицемерно кичиться передо мной.
- Ты мудак, - зашипел Уилсон, нависая над Хаусом. - Я не ждал от тебя благодарности. Ни твоей жалости, ни твоего «спасибо» или новой квартиры. Я просто хотел вернуть своего друга. А теперь ты сидишь здесь, весь побитый, и все в Принстоне грёбаном Общем гадают, сможешь ли ты снова ходить! И на сей раз винить некого - только самого себя. Да я просто обязан отдать тебе это. – Уилсон махнул тростью на свою правую ногу, - тогда ты стал бы идеальным калекой: обе ноги хромые!
Хаус фыркнул неожиданным смехом, попытался что-то выговорить сквозь него, но не смог и только, беспомощно задыхаясь, указал на вкладыш в ногах кровати.
- Чему ты радуешься? - Уилсон схватил вкладыш. Постепенно, по мере чтения, его нахмуренное лицо расслабилось, и он тоже засмеялся, смущенно глядя на Хауса, наконец, взявшего себя в руки.
-Всё равно ты - мудак.
-С вывихнутой коленной чашечкой и порванным сухожилием. Немного хирургии, немного реабилитации - и я буду в порядке, - Хаус пожал плечами. - Могло быть хуже.
Улыбка Уилсона исчезла.
- Точно. Могло быть намного хуже.
Хаус отвёл взгляд
-Я знаю
- Ты мог потерять ногу.
- Я знаю
- Тебя могло парализовать.
- Я знаю.
- Ты мог разбиться насмерть.
- Я знаю.
Хаус дёрнул углом рта и, наконец, посмотрел на Уилсона:
- Я все это знаю.
Уилсон вздохнул и поджал губы. Простое «Я знаю» было, по меркам Хауса, почти равно извинению. Решив, что и так много добился, Уилсон сменил тему:
- Где твоя куртка?
- Удалось спасти, - ответил Хаус, указав на бумажный пакет на тумбочке. – Джинсы – другая история, - он откинул одеяло, и Уилсон увидел, что работники скорой помощи разрезали левую штанину, лоскуты от неё болтались под ногой Хауса, но правая штанина была нетронута. - Они здорово разозлились на то, что я не позволил срезать их полностью.
- Как ты планируешь их снять?
Хаус посмотрел вниз на свои колени, потом на шину и бинты, упаковывающие ногу
- Сделаю из них шорты, - он сдвинул ледяной компресс. - Может, пойдём уже домой?
- Ты же вроде сказал, что тебе нужна операция? - Уилсон, хмыкнув, сел на стул у кровати.
Хаус отмахнулся:
- Я не позволю этим клоунам даже прикоснуться к себе. Томлисон ждёт меня завтра днём.
- Ты позвонил Томлисон, но не мне?
Хаус снова пожал плечами:
- Томлисон, конечно, сука, но не будет, по крайней мере, брюзжать на меня.
Прежде, чем Уилсон мог ответить, медсестра отодвинула штору, отгораживающую кровать Хауса от остального помещения скорой:
- Ваши документы на выписку готовы. Вам помочь с этим? - она протянула ему больничную одежду и быстро отступила, потому что Хаус буквально вырвал вещи у неё из рук, зыркнув недобрым взглядом.
- Извините, - мягко сказал Уилсон, вставая с кровати. - Боль делает его немного раздражительным, - он укоризненно посмотрел на всё ещё угрюмого Хауса и двинулся за медсестрой к её столу. – Я, наверное, должен буду что-нибудь подписать? Думаю, для всех будет лучше, если я как можно быстрее заберу его от вас. И, пожалуйста, нельзя ли найти какие-нибудь ножницы?
Она примирительно улыбнулась в ответ и подала ему документы на выписку. К тому времени, как Уилсон вернулся к кровати Хауса, тот уже успел облачиться в больничную рубаху.
Уилсон прислонил к кровати принесённые костыли, захватил ручкой трости и снова задёрнул занавески. Из кармана он вытащил ножницы:
- Сам совершишь обряд пострижения или мне это сделать?
Хаус молча взял ножницы и откинулся назад, чтобы иметь возможность разрезать джинсовую ткань у пояса.
- Это была моя любимая пара, - пробормотал он, когда левая нога была освобождена от штанины. Когда он закончил, Уилсон забрал ножницы и протянул ему брюки от хирургического костюма. Хаус расстроено заворчал, когда не смог достаточно согнуть травмированное колено для того, чтобы самостоятельно надеть штаны.
- Вот, - Уилсон со вздохом помог ему всунуть ноги в штанины…
- Ты не должен был извиняться за меня, - проворчал Хаус, придвигаясь к краю кровати. Он с трудом натянул штаны на раздутое колено.
- Тогда бы ты ждал своих костылей ещё полчаса, - Уилсон указал на них подбородком, видя, что Хаус осторожно спустил ноги на пол. - И мы не ушли бы отсюда раньше двух.
Хаус, опираясь одной рукой на кровать, а второй всё ещё поддерживая штаны на уровне коленей, попытался встать, но, едва оперся на левую ногу, как зашипел от боли и слепо зашарил свободной рукой в поисках опоры, теряя равновесие.
Уилсон предвидел это, поэтому, сам опираясь на здоровую ногу, с готовностью обхватил Хауса за талию. Покачиваясь, они пытались сохранить равновесие, пока Хаус натягивал штаны на бедра.
Когда их глаза встретились, оба не смогли сдержать улыбку.
- Ну и парочка! - пробормотал Хаус.
- Мы, словно актеры, играющие «сладкий момент» в женском кино, - заметил Уилсон, и оба начали смеяться, обхватив друг-друга за пояс и удерживаясь с помощью двух здоровых ног - по одной на каждого.
Уилсон попытался подавить смех:
- Это… - задыхаясь, еле выговорил он, - не смешно.
- Да, - прохрипел Хаус. – Но это - смешно.
Он выпустил Уилсона и ухватился за кровать:
- Подай мои костыли, Хромоножка.
Уилсон, осторожно переступая, добрался до изножья кровати и протянул Хаусу один из костылей:
- Карета подана, Колченожка.
…………………………………………………………………………………………………………………………………

- Тебе нужно ещё что-нибудь?
Уилсон тяжело опирался на трость, чувствуя полное изнеможение, но, стараясь его скрыть.
И понял, что не преуспел в своей скрытности, когда Хаус ответил:
- Мне нужно, чтобы ты лёг спать.
- Хорошая идея - я не против, - Уилсон напоследок осмотрел спальню: Хаус устроен на кровати с подушками под его левым коленом и плечами, костыли в пределах досягаемости, бутылка воды и флакон предписанного ибупрофена - на тумбочке. - Кажется, у тебя есть всё, что нужно?
- Тебе больно, - Хаус приподнялся на локтях, едва Уилсон шагнул к двери. - Тебе нужны наркотики и сон, именно в таком порядке.
Уилсон остановился, свободной рукой опершись о дверной косяк:
- Я заеду утром.
- Ты мог бы остаться здесь, и заезжать не понадобилось бы.
- Твой диван - не лучшее место для калеки, чтобы провести ночь. Я живу всего в четырёх кварталах отсюда.
- Недалеко. Но тебе всё равно придётся ехать, а это означает, что твоя голова не коснется подушки ещё, по меньшей мере, с полчаса. А если ты останешься, уснёшь уже через пять минут.
Уилсон опустил голову, глядя на носки ботинок. Он подумал о неудобной необходимости перебираться из квартиры Хауса в автомобиль, потом из автомобиля - в свою квартиру. Перед глазами у него уже всё расплывалось от усталости. Не хватало калеке заснуть на ногах. Он снова покосился на Хауса через плечо, а тот приглашающе похлопал ладонью по пустой половине кровати:
- Только не пинайся, и тогда я готов обещать, что тоже не буду.
Уилсон вздохнул.
- Я одолжу тебе мою пушистую пижаму со снеговиками, - соблазнял Хаус.
Это заставило Уилсона отступить от двери и полностью повернуться к Хаусу.
- У тебя нет пушистой пижамы со снеговиками.
Хаус улыбнулся победоносной улыбкой и кивнул в сторону гардероба у двери:
- Третий ящик, на самом дне.
Он опустился в подушки, насмешливо наблюдая, как Уилсон роется в ящике.
Отодвинув несколько скомканных толстовок и изношенных пижамных штанов, Уилсон нашёл на дне идеально свёрнутую пижаму. Он вытащил её, и на миг зажмурился от яркого и где-то даже зловещего красно-белого рисунка на мягкой фланели. Снеговики на рубашке бесчинствовали. Уилсон оглянулся назад, на Хауса, удивлённо приподняв брови.
Глаза Хауса были уже закрыты, но он сказал:
- Отец их ненавидел.
Уилсон снова оглядел пижамную куртку. Никакого ярлыка, косоватый шов на планке, который вряд ли был бы выпущен за заводские ворота, две разных по форме цветные пуговицы. В его воображении живо промелькнула целая история: Хаус, страдающий после предательства и ухода Стейси, хромающий по дому его родителей и жалующийся на нежелание экономного отца как следует протопить комнаты. Блайт, шьющая пижаму, чтобы её сыну было тепло, из ткани, которую стал бы носить только безумец.
Ему понравилась придуманная версия. Да и другой не было -даже если бы он спросил, Хаус ни за что не рассказал бы ему реальную историю этой пижамы. Уилсон улыбнулся и положил куртку со снеговиками на место, прихватив вместо неё футболку и полосатые штаны. Когда он отправился в ванную переодеться, его уже преследовал тихий храп.
…………………………………………………………………………………………………………………………………

- Так что, это сработало?
- Ммммм… - Уилсон приоткрыл глаза, скользнув взглядом по знакомому тёмному потолку, и снова закрыл их, надеясь опять уснуть.
Как бы не так! Настырный голос продолжал допытываться:
- В скорой ты сказал, что сделал это, потому что хотел вернуть своего друга назад. Это сработало?
- Тот факт, что ты затеял этот разговор, когда я едва соображаю спросонок, говорит о том, что - да.
Кровать колыхнулась, когда Хаус закинул руки за голову:
- Я не думаю, что помню его, - задумчиво проговорил он.
-Кого? - Уилсон повернулся на бок, не желая проигрывать своё сражение за сон.
- Твоего друга. Каким он был раньше.
- Я помню, - сонно пробормотал Уилсон, протянув руку назад, чтобы неловко погладить бедро Хауса. - Он здесь…
Хаус слушал, как дыхание Уилсона замедляется и выравнивается, и ещё долго просто лежал, бездумно глядя в потолок, прежде чем заснуть.
……………………………………………………………………………………………………………………………….