Часть 1.

Хаус проснулся, огляделся. Он был все так же один. Тяжело вздыхая спустил ноги на пол и сел. На часах было 9.22. Он снова вздохнул. Не потому что он уже как 22 минуты должен быть в клинике, а потому что Кадди сегодня сообщит, куда он будет отправлен на 2 недели.
Это «событие», как выразилась Кадди, было уже запланированно полгода назад. Сегодня Кадди сообщит свое решение, куда Кемерон, Чейз, Форман и сам Хаус будут направлены. Это должно быть два человека из команды Хауса, которые отправятся в другую больницу. Хаус был недоволен. Они должны помочь другим, потому что своих случаев у них пока не было.
На выбор были Rundak-Wiggum-Hospital в Аделаиде (Австралия) и Kaiser-Willhelm Krankenhaus в Берлине. Хаус надеялся, что все же попадет в Берлин, но что важнее было- либо с Форманом, либо с Чейзом. С Кемерон была бы снова куча проблем. При этом он все же заметил чувство, подсказывающее ему, что возможно и нет. Но это чувство Хаус, как и всегда, подавил в себе. Все же он переживал. Слишком часто подобное стало происходить с ним. Слишком часто стал он чувствовать приятное тепло, приливающее к сердцу, когда Кемерон по утрам подавала ему кофе. Конечно, он делал вид, что ничего не замечал. Он уже стал мастером, чтобы подавлять в себе подобные ощущения, даже тогда, когда ему хотелось ими насладиться.
Прогнав все подобные мысли из головы он оделся. Взял свою трость и покинул квартиру.

Что же опять случилось? Она снова не спала всю ночь, снова. Каким образом действовал на нее этот мужчина, что она ни на секунду не могла сомкнуть глаз, без того, чтобы не думать о нем? Она знала только одно, еще ни разу в жизни она не была так влюблена. Никогда. Каждый раз, приходя в больницу, ее нутро топил водопад чувств. Ей нравилось в нем абсолютно все. Его постоянно взлохмаченные волосы, его редкая улыбка, от которой миллионная стая бабочек разлеталась в животе, его шутки и замечания. Но больше всего она любила его глаза. Они были настолько красивы, что она не могла порой отвести своих глаз, попадая из-за этого в нелепое положение.
Она вздохнула. Все, что она представляла себе могло быть только во сне и ее мечтах, навсегда. Он был черезчур упрям, чтобы изменить в себе что-то. Да он бы и не изменился, даже ради кого-нибудь. Но что было еще хуже, он был уверен, что нравился ей только потому что был ущербным. Но она любила все в нем. Даже его ногу, она ведь была часть его.
Кемерон сморщила лоб, взяла ключи от машины. Последние слезинки текли по ее лицу, когда она вышла из дома.