)) главное, что будет xD

------------------

Господя... какие страшные вещи вы говорите!

Да как сказать... Секс как говорится не повод для знакомства

В общем то моей целью было просто ситуацию прикинуть по принципу "что если..."
ИМХО все что случилось - совершенное естественно, что еще там делать то было, долгими тропическими ночами? И опять же люди друг другу не постронние

Спасибо за отзывы, я прямо таю

Итак, что было дальше.

***
…Рука ныла и ныла. Кемерон боялась снять или поправить шину – одной не справиться, а Хаус… Сейчас он лежал в их хижине - то ли спал, то ли в забытьи. Три дня беспрерывных мучений, измотали бы любого.
Первые два дня он бродил по берегу, пока не падал в изнеможении, забываясь на час или два, чтобы потом вновь продолжить свою ходьбу. Сначала Кемерон пыталась как-то помочь ему, отвлечь разговором, но из пяти-шести слов, что он сказал за эти дни три были «убирайся».
Она внезапно вспомнила о сигаретах, что были у Хауса в кармане, в тот день, когда они попали на остров. Ничего не сказав ему, она пошла по берегу туда где они выбрались из моря. Она убила часа два, разыскивая размокшую пачку в прибрежном мусоре. За прошедшее дни, они подсохли, по крайней мере штук пять были вполне пристойного вида. Окончательно досушив табачное изделие и прихватив зажигалку она подошла к нему и молча протянула найденное добро.
Он схватил их, чтобы тут же рассыпать дрожащими руками. Кончилось тем, что Кемерон сама раскурила сигарету. Хаус глубоко втянул дым, немедленно закашлялся так, что на глазах выступили слезы. Следующий вдох был более аккуратным.
– Спасибо, – сказал он, не поднимая глаз.
Она не могла спать, глядя в безмолвном отчаянии на одинокую фигуру, то стоящую, то сидящую на песке. Вчера к ночи у него поднялась температура, Кемерон увела его с пляжа в укрытие, где он упал на травяную подстилку, почти не сопротивляясь ее заботам. Но все что она могла – это приложить мокрую тряпку к пылающему лицу да влить в рот немного чистой воды.

Четвертый раз в жизни наркотическая ломка лишала его человеческого облика. Первый раз было легче всего. Пусть он повредил руку, только бы отвлечься от боли, дать передышку измученным нервам – но это был спор, своего рода игра, проверка характера; игра, которую можно прекратить, просто сдавшись. Да и не верилось в то, что вот то, что с ним происходит и есть абстинентный синдром. Не верилось, потому что поверив в это – необходимо признать и тот факт что он – наркоман.
Он поверил и признал оба факта, глядя на флакон, услужливо подсунутый Форманом. Грела мысль, что силы воли хватило, чтобы не нарушить уговор в тот раз. А тот, так и нераскрытый флакон, являлся ему во второй раз так же как сейчас. Второй раз был самый плохой. Нервное напряжение из-за полицейского расследования и так заставляло его повышать дозу, а тот день, что Кадди выбрала, чтобы преподать очередной урок, был ну совсем не подходящим, одним из тех, что заставлял его хвататься за морфин. Непрерывная тошнота и раздирающая ногу боль, какой-то зыбкий туман – вот самые яркие впечатления тех дней.
Третий раз был в больнице, как бы он не ругался на программу реабилитации, но тогда можно было терпеть. И даже разговаривать с людьми, давать советы, адекватно оценивать обстановку, даже шутить. Нет, что ни говори, а третий раз – это просто рай. Сейчас было что-то среднее между первым и вторым. И ломка со всеми своими неизменными симптомами была уже как старая знакомая сука-проститутка, от которой знаешь что ожидать.
Он и ждал. Час проходил за часом, после утренней таблетки викодина, и это ожидание отравляло последние спокойные часы. Хаус ловил себя на мысли, что все чаще смотрит то на море, то на небо в наивной надежде, что появится кто-то. Он даже помог Кемерон, выкладывающей на песке слова SOS. Кто знает, может быть все же вертолет со спасателями пролетит мимо? Шум вертолетов они слышали, но и только. Может быть их и искали, только где? И когда расширят круг поисков? Кто знает, куда шторм занес несчастный катер? Да и отмечались ли владельцы катера у береговой охраны или, как там у местных она называется, куда повезли двенадцать туристов?
А обеспокоенный вид Кемерон раздражал его до невозможности.
– Что? – наконец зло спросил он, – у меня выросли рога? Если у кого что-то и выросло, то у Чейза!
– У вас зрачки расширены, – сказала она, не обращая внимания на его намеренную грубость. Но было видно, что его слова ее задели. – Будем ловить рыбу?
– Твоя очередь, – буркнул он недовольно. – Я не хочу есть.
Ночь он провел на берегу, тупо пялясь на звезды и игнорируя все призывы Кемерон забраться в хижину и немного поспать. Как спать если тело сходит с ума, выводя из себя наркотик?
Но это можно пережить. От ломки еще никто не умер. Ну, почти никто. Он был бы счастлив если бы был настоящим наркоманом, которому достаточно просто пережить эти три-пять дней расплаты за кайф. Но его нога… вот в чем была главная проблема. И даже если ломка кончится, а она кончится, рано или поздно, по-другому не бывает, останется нога и боль, настоящая боль, которая сведет его с ума понадежней этого вшивого, чертового, выворачивающего суставы наизнанку абстинентного синдрома.

И именно ее он боялся.
Зная, на что она способна.
Серый рассвет четвертого дня и принес эту его настоящую боль. Ту самую, которая заставляет кричать, не помня себя, ту, ради прекращения которой, можно сделать все что угодно. Странно было бы если бы нога не разболелась после всех экстремальных видов спорта последних дней, сырости, карабканья по горам, брождений по песку. Она еще только зарождалась, эта боль, давала о себе знать, намекала, но обмануться было невозможно, слишком хорошо он ее знал. И бороться с ней было просто нечем.
Он выбрался из хижины, и пошел к морю. Голова была ясная, а то, что он собирался сделать, было единственно верным и правильным решением. Еще немного, и он все закончит.
Шаг, еще один. Теплая вода обдала ноги, ласковой волной. Хаус наклонился, подцепил подходящую створку раковины, которые в изобилии устилали дно. Потом сел в воду, не заботься об одежде, взглянул на встающее солнце. Кривая улыбка побежал по губам, когда он с силой полоснул острием себя по левому запястью. Потом опустил руку в теплу воду и смотрел заворожено, как розовое облака расплывается возле него…

Добавлено (28.03.2008, 16:05)
---------------------------------------------
***
Кемерон слышала сквозь сон, что Хаус ушел. Наверное, в ближайшие кусты в туалет – решила она. Эллисон дремала, ожидая, что он вернется, и можно будет устроиться у теплого тела, и поспать еще. Минута шла за минутой, но Хаус не возвращался.
Кемерон забеспокоилась: он мог упасть, задеть больную ногу, или может быть его опять начало тошнить.
Она выбралась их хижины. Солнце уже встало наполовину из-за моря. Она увидела, что Хаус лежит на боку в воде, прямо в одежде. Это не могло быть утренней ванной. Либо он потерял сознание, либо… Сердце ее пропустило удар, когда она поняла, что он мог сделать. Прижимая руку к груди, она побежала вниз, молясь про себя, только бы не упасть, только бы не опоздать.
– Хаус!
Она рывком перевернула его на спину. И тут же увидела кровоточащую рану на руке.
– Скотина! – заорала она. – Хаус!
Она схватила его плечо, оттаскивая от воды неповоротливое тело.
Кемерон подняла поврежденную руку вверх, останавливая кровь. Нужно было чем-то перетянуть ее, замешкавшись на секунду, она выдернула у него из джинсов ремень. Отличный жгут, подумала она, перетягивая руку выше запястья. Потом пощупала пульс. Он был. Слабый частый, но был. Лицо бледное, до синевы.
Она сидела на коленях, слезы боли, обиды, безнадежности текли по лицу.
Стена горя надвигалась, грозя раздавить своим весом и некуда было бежать, только прижаться головой к груди единственного человека, который был рядом, человеку которому она была не нужна, которому никто не был нужен, обхватить его руками и зарыдать во весь голос.
Она не заметила, что Хаус открыл глаза, почувствовала только как ее рука накрыла ее голову и нежно погладила, грязные, спутанные волосы.
Она резко отстранилась от него.
Голубые глаза смотрели на нее без обычного ехидного прищура.
– Что…, – он запнулся, слова не шли с языка,
– Как ты мог?! – закричала она. – Ненавижу!
Он попытался привстать, это ему не удалось, он только побледнел еще больше, хотя казалось больше – невозможно. Его ладонь накрыла сжатый кулак Кемерон.
– Слушай, я…
– Как ты мог… – повторила она тихо.
Он попытался сфокусировать зрение, но ничего не выходило, он даже не слышал, что она говорила, видел только как шевелятся распухшие губы.
– Нет! Хаус! Пожалуйста, не умирай! Кемерон видела как закрылись его глаза, а голова откинулась на песок. Она затрясла его, стараясь привести в сознание. – Не оставляй меня! Грег! Пожалуйста!
Только через пару минут в Кемерон проснулся врач. Она развернула Хауса так, чтобы голова оказалась ниже ног. Пульс был, это утешало, но сколько крови он потерял?

Очнулся он через два часа. Сел на песке, прислушался к себе, ожидая боли, но все, что он чувствовал – жуткая слабость. В ушах шумело, очевидно, что давление совсем упало, Что ж, если так, если без той пытки, что он не в состоянии выносить – можно пожить еще немного. Он оглянулся. Кемерон нигде не было, а хотелось пить.
Надо встать и добраться до ручья. И при этом не свалиться в обморок еще раз.
Кемерон появилась, когда он доплелся до пальм. Оставалось еще столько же до их хижины и ручья.
Хаус сел на траву, он совсем запыхался.
Кемерон молча встала около него.
– Что, даже руки не подашь? – спросил он. – Знаешь от твоих взглядов можно зажигать костер. Прибереги пыл до вечера, О`кей?
– Сволочь, – сказала она и тут же пожалела о своих словах. Лицо Хауса дрогнуло, но он тут же усмехнулся.
– Ты только что узнала?
Хаус пощупал свой пульс, потом взглянул на Эллисон.
– Ты мне воды не дашь?
Глаза ее распахнулись, она подскочила к нему, коснулась плеч.
– Сейчас.
Она вернулась с половинкой кокосового ореха доверху наполненной холодной водой.
Он пил жадно, проливая воду на футболку, а она сжимала руки, молча смотря на него.
– Зачем? Господи, ну зачем? – наконец сказала она.
Остатками воды Хаус ополоснул лицо.
– Хаус?
– Зачем что?
– Я не отстану, слышите? Я хочу знать! Хочу знать почему ты решил, что можешь это сделать. Почему?
– Потому что так было бы проще. Для нас обоих.
– Обоих? – она чуть не задохнулась от возмущения. – Какое… кто дал вам право решать за меня?
– Прекрати орать. – Хаус повертел скорлупу в руках. Разговор был крайне неприятным. И личным, требующим объяснений и, того хуже, оправданий. Как раз таким, которые он так ненавидел. То, что она настроена агрессивно это хорошо, всегда можно отказаться поддерживать разговор на повышенных тонах.
Кемерон внезапно села рядом с ним на траву и обняла его.
– Мне страшно. Страшно. Пожалуйста не делай так больше, – она взглянула на него и Хаус отвел глаза. – Я не смогу здесь одна. Знаю, это глупо, смешно, но… Нас же найдут, правда? Осталось совсем немного потерпеть? Да?
Он вздохнул, обнял ее в ответ.
– Ты такой ребенок, Эллисон. Маленький напуганный ребенок.
Она потянулась к нему губами. Поцелуй длился, длился, пока Хаус не отстранил ее.
– Так и знал, что ты полезешь целоваться. Развратная девчонка!
Она улыбнулась, наверное, первый раз за три прошедших дня.
– Как твоя рука?
– Болит немного. А твоя?
Он взглянул на плотную повязку на запястье.
– Чем дольше мы тут сидим, тем больше у нас общего.
– Поговори со мной. Ладно? Просто поговори.
– О чем?
– Ну не знаю. Расскажи что-нибудь. Кто научил тебя так ловить рыбу?
– На огонь? Никто. Читал где-то. Всегда хотел попробовать.
– Половим вечером еще?
– Половим. Кстати, где ты помыла голову?
Она бросила на Хауса удивленный взгляд.
Он с удовольствием перебрал мягкие пряди ее распущенных волос.
– Если подняться повыше, там небольшое озеро. А еще там есть пара манговых деревьев. Очень вкусно.
– Вот значит чем ты тут занималась. Поедала деликатесы?
– В основном переживала. За одного своего вредного друга.
– Больного друга, – добавил он.
– Неважно. Мне очень хотелось ему помочь, но он был настолько гордым…
– Или настолько больным….
– …. что не хотел даже разговаривать со мной… Хаус?
Она почувствовала, как напряглось его тело.
– Хаус… Грег… почему… почему ты такой? Я же не враг тебе. Я так хотела помочь!
– Шшш. Я знаю. Спасибо за сигареты.
– Я и сейчас хочу. Я…
– Хорошо. Завтра поможешь мне добраться до этого озера. От соли чешется все тело.
– Это довольно далеко. И я имела в виду…
– Я знаю, что ты имела в виду. Пожалуйста, не надо. Не сейчас, хорошо?

Пусть, это будет хотя бы сон Кэмерон, или большой глюк Хауса:)))