- Наш соведущий сегодня:
Давний поклонник джаза и блюза, он впервые прославился как половина дуэта Фрая и Лори, потом он играл милого фигляра Берти Вустера, а теперь он – самый высокооплачиваемый тра-ля-ля-ля.
- Да, тра-ля-ля-ля…
- Много-много раз тра-ля-ля-ля!
- Да, наверное, уже достаточно.
- Ну тогда мы больше этого повторять не будем. В понедельник выйдет в свет потрясающий новый альбом Хью Лори, Let Them Talk. Так давайте же поговорим. Хью, спасибо, что пришли к нам.
- Спасибо, что позвали.
- Вы давно на родине?
- Кажется, что вечно. На самом деле, это здорово, потому что примерно через полчаса возникает ощущение, что провел здесь уже десять лет. Это совершенно замечательно – как надеть старые ботинки.
Я здесь уже пару недель, и это очень приятно.
- И как надолго вы к нам, прежде чем эти американцы затребуют вас обратно?
- На самом деле туда я поеду еще не скоро, но в промежутке я отправлюсь в Папуа… я даже не могу это произнести.
- Папуа - Новая Гвинея.
- Да, спасибо. Я на несколько недель поеду в Папуа - Новую Гвинею снимать кино.
- Нет, ну вы только послушайте!
- Да, да, знаю. Бесит, правда?
- И что это за фильм? Ради бога, теперь ни у кого больше нет никаких шансов!
- Это фильм по очень милой книге Mr. Pip, и я очень взволнован. Но я понимаю, это действительно звучит довольно смело и шикарно, и сильно раздражает. Я сам себя довольно часто раздражаю.
- А вы еще и в Париж собираетесь, не так ли?
- Да, мы собираемся в Париж, мы сыграем концерт для этих французишек.
- Так вы дадите концерт, на прошлой неделе вы играли на фестивале в Челтенхеме – мы через пару минут послушаем песню с этого концерта — и довольно скоро вы вернетесь в Америку снимать сериал. Мы только этим утром говорили о Шерил Коул, она подписала контракт с сетью Fox – кажется, с Fox — на съемки X-Factor, так что у нее будет свое шоу. И она говорит, что ей не нравится уезжать далеко от дома. Правильно ли я понимаю, что когда вы подписали контракт с американским телевидением, это предполагает срок минимум в пять лет, и они принимают это решение.
- Да, совершенно верно. На самом деле, срок — шесть лет, и то, они требуют подписать контракт на шесть лет только потому, что по закону Калифорнии он не может быть дольше. Если бы они могли, то установили бы срок 30 лет. Так что ты подписываешься на шесть лет, но — это все равно, что заявить «шесть лет, если я выиграю в лотерею». Потому что вероятность того, что шоу выживет, примерно такая. И я ожидал, что все это дело займет две недели, и около года даже толком не распаковывал вещи. Я думал, что нас могут в любой момент закрыть.
- Ну да.
- Знаете, зачем мне покупать носки, этих вполне хватит. Примерно через год я купил чайник. Это был мой первый шаг к укоренению там. И вот прошло семь лет, я просто не могу в это поверить.
- Если прошло семь лет, значит, у вас пошел второй шестилетний контракт.
- О нет, нет.
- Ну да, еще пять лет!
- Нет-нет, я продлил его на два года, я подписал контракт еще на два года — до конца восьмого сезона.
- Подписались.
- Да, подписался. Вы владеете терминологией!
- Ладно, вернемся к музыке. Челтенхемский джазовый фестиваль. Это важное событие. Вы нервничали?
- Очень важное. Я был просто в ужасе! В ужасе! И я думал — не знаю, может я головой ударился — я совершенно забыл, что концерт собирались транслировать по радио. Я приехал, и там стоял грузовик с надписью ВВС Radioо 2 на борту, и я подумал: «Ну надо же! А эти что здесь делают?». Наверняка они просто тут припарковались. И выяснилось, что они собирались передавать это в эфире!
- В живом эфире!
- И я должен играть в прямом эфире. И на меня обрушилось сознание того, что я будут играть перед людьми!
- И как же вы справились со своими нервами? Как вы вообще с ними справляетесь? Поделитесь рецептом.
- Виски. Много-много виски. Это стало частью нашей…
- Да ладно!
- Нет, правда! В первый день работы над записью я пришел туда с этаким подношением богам — прекрасным односолодовым виски, чтобы наладить контакт с остальными.
- С парнями.
- Да.
- Со знатоками джаза.
- Со знатоками, именно! И я думал, что они все откажутся, что они все — бывшие алкоголики, меня с этим завернут, но на самом деле…
- Да, конечно, наливай.
- Наливай. Мы присосались к бутылке, и комната наполнилась прекрасным янтарным сиянием дружбы.
- И это до сих пор видно! Вы этим утром еще не прикладывались?
- Ну, знаете, это такое средство для поддержания настроения.
- Нам было приятно узнать об этой странице вашей жизни. Сейчас мы поставим You Don’t Know My Mind, это запись с живого концерта в Челтенхеме.
- Добро пожаловать на ВВС Радио 2! Хью Лори заткнул уши, пока играла песня! Хью, объясните, в чем дело?
- Я терзался. Знаете, слушать себя в любом виде, смотреть на себя — мне очень трудно.
- Это разве не аномалия? Вы и правда не любите славу, вы не любите смотреть и слушать то, что вы делаете и тем не менее продолжаете это делать, и как хорошо!
- Что же это такое творится?
- Это искренне? Многие актеры утверждают, что страдают от этого, но на самом деле это не так. Они часто говорят: «О, ненавижу свою работу!». Но у вас не тот случай — вы любите свою работу. И, кстати, вы правда отлично смотритесь, но от вас исходит такое нежелание.
Да, у меня зубы ноют, когда я вижу или слышу себя. Не знаю, отчего так. Обычно, когда проходит какое-то время, я иногда могу посмотреть, что я сделал пять лет назад и подумать — да, это неплохо, мне нравится. Но если это случилось меньше пяти лет назад…
- И когда вы установили этот срок, пять лет?
- Это вроде радиоактивного полураспада того, что я делаю.
- Итак, Хью Лори, Let Them Talk, это была песня с концерта в Челтенхеме. Она транслировалась по радио в прямом эфире, и вам аплодировали.
- Разве?
- Да, еще как!
- Вы не подложили их к записи?
- Нет!
- Это очень приятно.
- На самом деле, нам пришлось сделать звук потише, так люди хлопали. Вы знакомы с [не поняла толком, поправляйте, что-то вроде Morris Stuart].
- Да, это огромная честь.
- Это произошло 2000 лет назад.
- 2000 лет назад, точно.
- Давайте поделимся своим историями о Хью Лори. Это Джонни Сондерс. Вы – его герой. И не из числа спортсменов! Большинство его героев — спортсмены или комментаторы.
- Да. Но вы и спортивный герой тоже — вы же участвовали в гребных гонках!
- Да хватит уже, я же твои реплики не краду!
[Фрагмент о Джонни и спорте пропущен]
- Но расскажи нам о своей любви, своем обожании Хью Лори.
- О! Ну он великолепен во всем! Но на самом деле, вы меня как-то видели…
- Вот это заявление! Ты претендуешь на славу?
- Нет, я просто подумал, может быть, Хью помнит — уверен, что не помнит.
- Ты можешь на этом остановиться: «Я вас как-то видел». Все.
- Я никогда не видел вас во плоти. Я конечно же смотрел ваши шоу, но…
- Ладно, давайте все же разберемся, что там такое.
- ОК. Помните фестиваль Edinburgh Fringe 1997 года? Вы там были пару дней, смотрели спектакли. Там было нечто под названием Durren Review.
- Да, точно!
- Это было ужасное представление.
- Нет!
- Да-да, оно было довольно плохим.
- Правда?
- Мы все потом подошли к вам спросить, понравилось ли вам, и вы ответили: «Там была пара неплохих моментов».
- Нет, я такого не мог сказать. Нет. И если вы вспомните, в 1997 году я был на съемках в Новой Гвинее.
- Тогда 1996?
- Неужели я такое сказал?
- Да нет же, вы нас очень поддержали!
- Теперь он должен сказать, что в жизни не был на Edinburgh Fringe.
- Нет, я там ни разу не был. Это был кто-то другой.
- Вы выигрывали приз Perrier?
- Да, это правда, выигрывал. Но эти слова звучат как-то… Я сказал что-нибудь ободряющее?
- Вы были очень милы! Вы нас щедро похвалили, ничего лучше сказать было нельзя, учитывая, какой ужасный вышел спектакль.
- Так что вашу рецензию «Там была пара неплохих моментов» можно размещать на афише. «Приходите посмотреть на эти моменты!» У меня тоже был свой «момент с Хью Лори». Я однажды стоял рядом с вами в очереди в кулинарии в Кэмдене. Я покупал креветки, не знаю, что покупали вы — мне не хотелось глазеть, нарушать ваше общение с деликатесами.
- Это был мой деликатесный момент.
- Да, и вы приехали на мотоцикле.
- Да, кажется, именно в тот день я вышел из этого магазина, сел на мотоцикл и уехал, не сняв замок. И все это на глазах народа, стоявшего на автобусной остановке. Так что я доставил им развлечение. Потому что мне пришлось сделать вид, что да, я так всегда делаю, так и задумано, это полезно для мотоцикла.
- Я вспомнил, вы, кажется, покупали хумус!
- Ну и зачем вы это сказали?!
- Это был Triumph?
- Нет, Suzuki GS850, раз уж речь зашла.
- В тему о моментах встреч: у нашего продюсера Хелен тоже был свой момент с Хью Лори, потому что она ходила на ваш спектакль, когда ей было 14. Она стояла у выхода и попросила у вас автограф, и вы его дали!
- Неужели? Это очень маловероятно.
- Она мне в наушник подсказывает: задыхались! Кто? Он или ты? А, это пьеса называлась «Gasping!»
- Ну что, вы теперь вспомнили?
- Да, я помню пьесу. Простите, вас я не узнал, но у вас тогда было другая прическа!
- Да, и она была на 22 года моложе. Так, нас поджимает время. Но мы поставим еще музыку Хью Лори после новостей.
- Хью Лори, Swanee River. Две недели назад было его знаменитое появление в шоу Джулса Холланда пару недель назад. Это тоже было очень волнующе, не так ли?
- Да, я очень нервничал, но было и здорово, потому что Джулс…
- Он лучший. И он — настоящий музыкант.
- Да уж, настолько настоящий, что просто не знаешь, куда глаза девать.
- Это был Челтенхемский джазовый фестиваль по телевизору, да?
- Да, можно сказать и так.
- Да, во многом. Это очень похоже на Джулса, но и альбом в его стиле. Он бы мог записать такой диск.
- Да, я салютую ему в своих благодарностях, потому что я очень многим ему обязан. Он меня вдохновил. Помимо того, что он играет музыку, которую я люблю — я покупаю его записи, и они мне очень нравятся. Сам его характер кажется мне очень вдохновляющим.
- Он очень спокоен.
- Он прекрасен.
- Всезнающий. Очень мудрый.
- А у тебя был свой момент Хью Лори?
- Разве не у каждого был такой момент?
- У меня честно не было.
- Примерно 15 лет назад вы сидели на этом самом месте, и я рассказывала о пробках — и хватит уже меня преследовать! Это уже второй раз!
- Простите, простите!
- Да, это уже привычка! Он записывает новый альбом, едет в Новую Гвинею…
- Посмотрим, что будет через 15 лет.
- Итак, все утро с нами Хью Лори. Джонни сидит совершенно как громом пораженный, ведь Лори – его кумир во многих сферах! Конечно, он же знаменит, а в некотором роде даже печально знаменит — его первое появление на телевидении сучилось во время гонки, соревнования между Кембриджем и Оксфордом, и Кембридж проиграл четыре фута. И Хью признается, что его до сих пор мучают кошмары.
- Да, я могу проснуться весь в поту.
- Может быть, вам надо было больше попотеть тогда!
- Да, точно! Бесполезно теперь оглядываться.
- Но именно так вы и гребете.
- Да уж, вы гребете задом наперед. Это ощущение «если бы» — совершенно ужасное.
- Вы виноваты в поражении?
- Думаю, да, я пару раз сфальшивил, задумавшись о чем-то еще. И этого хватило.
- Вы говорили, что никогда в жизни не были в лучшей форме. Хорошая физическая форма помогла вам в жизни?
- Нет, она почему-то дает ощущение бесконечной летаргии, невозможно подняться с дивана, это просто изнеможение. Непреходящее измождение.
- Вы были вымотанным все время.
- Да, вымотанным.
- Итак, Хью Лори сидит с нами в студии, мы говорим о разных вещах, главным образом — о его новом альбоме Let Them Talk, который выходит в понедельник.
Хью, почему музыка? Зачем подписывать контракт — ведь это означает, что вы должны делать на публике то, что доставляет вам такое удовольствие в уединении?
- Хороший, хороший вопрос, заглянули в самую суть. Дайте-ка я погляжу, нет ли у меня где шпаргалки с ответом. Нет, видимо, оставил где-то… Сложный вопрос, не так ли?
- Это же настоящий, правильный контракт на запись альбома?
- Да, это правильный контракт. Все, что с этим связано — правильное. Я в студии носил галстук. Вот насколько все было правильно.
- Да, я прямо вижу это.
- На самом деле, так и было. Я решил, что не хочу делать это в джинсах, это казалось неверным. Мне хотелось правильно одеться.
Мне хотелось поделиться своей любовью к этой музыке. Я просто ничего не мог с собой поделать. Я решил, что если через десять лет я оглянусь назад и скажу себе: «Я мог это сделать, и не сделал», я просто возненавижу себя. Это стало бы еще одним «если бы». Не хочется, чтобы таких моментов «а что, если бы» в жизни было много.
- У вас они были?
- Ну, да, несколько. Но, мне кажется, те немногие подобные моменты, которые ты переживаешь, почти всегда связаны с несделанным, а не со сделанным.
- Разумеется.
- И я решил, что не хочу быть тем, кто будет говорить себе: «Я мог бы это сделать, но не сделал, потому что струсил».
[Очередной раунд сражения между ведущими, Хью их судит. Пропущен.]
- Вы — противоположность Баррри Манилоу.
- В каком смысле?
- Давайте я поясню. Баррри Манилоу был здесь пару недель назад. Мы включили его музыку. Он встал, повернулся к режиссеру и сказал: «Сделайте погромче, погромче!».
- Неужели?
- А вы говорили: «Пожалуйста, выключите, выключите!». Так что он — ваша противоположность. Он просто не наслушается.
- Ну, это же здорово, правда?
- Да, просто иначе. Он такой.
- И слава богу.
- Есть ли на вашем альбоме песни вашего сочинения?
- Нет, нету. Мне показалось, что этого не требовалось. Один из приятных аспектов всего этого — открытие этого невероятного изобилия прекрасных песен, написанных 80, 90, 100 лет назад, которые так долго не замечали и не слушали. Я подумал, что миру не нужны новые такие песни, и ему уж точно не нужны песни, написанные мной, и вся прелесть будет в том, чтобы найти и заново освоить песни, которые люди, возможно, не знают — а их стоит знать. Они должны знать, что Leadbelly был гений. Это должно стать общепринятым фактом. Школьники должны кивать друг другу и говорить: «Да, он был гений». Это должно подразумеваться. Этому следует учить.
- Вы берете с собой гитару на съемочную площадку?
- Да, у меня есть там маленькая гитара. Но я не ношу ее на саму площадку, я не стал бы играть перед людьми. Хотя в этом году моим подарком съемочной команде как раз были маленькие гитары. Теперь у них у всех есть гитары, они все играют. Если честно, я теперь немного жалею, это слегка пугает.
- Вы имеете ввиду команду «Хауса», да?
- Да-да.
- Ясно. Вот скажите, сколько недель занимают съемки? Ведь они очень много работают.
- Да, очень. Но все американцы много работают. Для меня это стало некоторым сюрпризом — и не то чтобы очень приятным. Я еду на работу примерно в полшестого — шесть утра, и все уже светится. Открываются магазины, конторы, появляются пробки на дорогах. Они — как японцы, только еще хуже. Они работают невероятно много. На съемки сезона, 22 серий, уходит примерно 9 месяцев в год.
- Так что — хотя это звучит эффектно и чарующе, и считается эффектным, и на самом деле таким и является, в повседневной жизни это самая не чарующая работа в мире.
- Представьте себе: это огромный сарай. Без окон. И бесконечные повторения. Ну да, я не пытался тут рекламировать гламур. Конечно, это приносит вдохновение, удовлетворение. Мне нравится заниматься этим, мне нравится персонаж, мне нравятся истории, сценарии просто великолепны. Я — очень счастливый человек. Но если задуматься — что в этой жизни приносит тебе столько удовольствия, что ты готов заниматься этим 15 часов в день, каждый день. Мне кажется, за исключением карри… ничего другого в голову не приходит.
- Надо поделиться одним фактом о Калифорнии — там потрясающие рестораны с карри, правда ведь?
- Да, на самом деле так. Но с карри такая штука: даже плохое карри — хорошее.
- Да.
- А вот мексиканская еда, которая — что-то вроде калифорнийского эквивалента карри… Плохая мексиканская еда…
- Плохааая!
- Плохааая!
Итак, 9 месяцев вы снимали «Хауса», потом вы записывали музыку, и собираетесь снимать фильм в Папуа – Новой Гвинее. И я только что вспомнил, что вы написали книгу! Да ведь, написали?
- Да, да, написал, и благослови вас бог, что вы об этом так любезно помните.
- Вы помните, как звучит первая фраза?
- О, нет, да ладно вам!
- Я помню, правда. Может быть, я неверно процитирую, я перефразирую.
- Я помню, что вы ее цитировали. Точно-точно, было такое.
- Итак: «Легко ли сломать себе руку? Представьте себе, что вам нужно сломать собственную руку».
- Ну почти.
- Да? Вот так: «Представьте себе, что вам нужно сломать собственную руку».
- Нет, не так. Но очень близко, так что я вам это засчитаю. На самом деле там «кому-то руку». Не собственную, а чужую. Я думаю, вас заинтриговал этот авто-перелом.
- Да. Это очень драматично.
- Собственно, я готов признать, что ваша версия лучше. Жаль, что я так не написал. Но уже поздно.
- А какой была последняя строчка?
- Последняя строчка книги? Боже, понятия не имею.
- Ну это выясним попозже. А как книга называлась?
- Gun Seller («Торговец пушками» в нашем переводе).
- Вы участвуете в таком большом шоу, вы могли бы снять по книге фильм.
- Ну, я и правда…Да, пытаюсь взбесить людей еще сильнее. Шанс есть. Я всегда представлял ее как фильм, который я сам с удовольствием бы посмотрел. Не потому, что я… я не пытаюсь заставить людей это смотреть. Я просто подумал, что я действительно хотел бы такой фильм, мне кажется, это хорошая история с характером, и я бы посмотрел такое кино.
- Вы бы сыграли главную роль?
- Ну, я уже несколько староват… но я бы попробовал.
- Если будете снимать, измените первую строчку в сценарии, затемнение… Как на самом деле пишут в сценарии?
- Да, затемнение, вполне.
- Представьте, что вам нужно сломать собственную руку. Если вы используете мою строчку, то вы знаете правила. Переделал — плати треть. Это 33%.
- Что, такое правило есть?
- Да, еще как. Раскошеливайтесь
- Ладно. Я думаю, вы стоите каждого пенни.
[музыка], ее выбрал Хью Лори из Лос-Анджелеса, урожденный британец. Tipitina. Он сказал о ней: «Еще в детстве я очень любил Tipitina, совершенно не понимая при этом, что это такое — город, женщина, напиток, да и какая разница!»
Tipitina. Вы ведь записали эту песню?
-Да, записал. Это моя музыкальная база, не проходит и дня, чтобы я не слушал какой-нибудь версии этой песни.
-Неужели?
-Да.
-Каждый день?
-Да. Это кажется громким заявлением, но я от него не откажусь.
[Обсуждают футбол, приметы. Хью посоветовал наплевать на суеверия. Пропускаем]
- Ну как вам Хью Лори? Почему его до сих пор не посвятили в рыцари? Вы никаких новостей из дворца не получали?
- Прекратите это немедленно.
- Мы прекратим, но не надолго.
[реклама шоу Нортона, в котором Хью участвует как раз сегодня]
- Он вас вытащил на телевидение?
- Да-да.
- Вас сегодня будут показывать.
- Да, сегодня.
- Как он вам?
- Отлично. Там были очень милые люди. Он очень смешной, очень гостеприимный…
- Очень гостеприимный!
- Да, бокал хереса всем. Нет, было правда хорошо.
[терзают Хью, чтоб он вспомнил последнюю строчку книги. Пропущено.]
- С нами Хью Лори, он уже собирается уходить. У нас произошел форс-мажор с принтерами, прошу прощения. В Голливуде наверняка есть десяток запасных на такой случай.
- Да, наверное. Жаль, ничем не могу помочь.
- Ну и ладно. Что же, ваш альбом выходит в понедельник. Поздравляем. Если честно, многие несколько опасались, но нет — это настоящий музыкальный альбом, и вы можете играть эту музыку. Молодец!
- Спасибо!
- Надеюсь, это не звучит покровительственно…
- Нет-нет, вы имеете полное право. Так что спасибо.
- Хью Лори, Let Them Talk, вы выступаете сегодня, завтра, в Париже, вы будете снимать кино в Новой Гвинее, у вас еще минимум два года [тут у него с математикой ошибочка вышла] съемок «Хауса», вы подписали контракт на выпуск пяти альбомов — каков ваш генеральный план, господин Лори?
- Потрясающий перечень, и кстати, я никогда такого не делал, так что спасибо вам за это. У меня нет генерального плана, на самом деле я не планирую дальше двух часов пополудни сегодня. Я не умею планировать. У меня нет планов на будущее, и я совершенно не помню прошлого. Я идиот, живущий текущим моментом. Да и его я вижу не очень отчетливо.
- Чем бы вы хотели заниматься?
- Должен сказать, все эти музыкальные занятия стали просто невероятным опытом. Просто играть с этими людьми, общаться с ними, это что-то. Каждый раз, когда мы начинали настраивать звук, я садился за рояль, и внезапно вокруг разворачивалась драма. И я думал: «Боже, да это настоящая драма». Это так захватывающе, это лучшая учебная площадка, о какой только можно мечтать.
- Уверен, вы сами боялись, что вас будут просто терпеть там, что вас по-настоящему не примут.
- Да, боялся, но в то же время удовольствие отчасти заключалось в том, что я решил сделать это несмотря ни на что. Я решил, что сделаю это в любом случае, что бы об этом ни подумали, что бы ни стали говорить, я просто сделаю, потому что в конечном итоге это не имеет значения. Для меня важно, что я люблю эту музыку.
- Хорошо. Ваша невероятная мировая слава, о которой вы знаете, но которой явно не радуетесь, которой вы добились почти случайно за последние шесть лет. Для нас как для нации это то же самое, как для гордых родителей — достижения их детей. Он наш сын, мы гордимся им, когда он возвращается домой, но мы гордимся всеми нашими детьми. Каково это, когда целая страна любит вас, целая страна так вас воспринимает — вы наш сынок!
- Должен сказать, что в каждый конкретный момент я не в курсе о том, что вы описываете, но если вы говорите, что это так, я поверю вам на слово. Это довольно приятно. Я счастлив быть сыном… я счастлив, когда мне говорят: «Замолчи и иди уберись в комнате». Собственно, именно это я и собираюсь сделать, когда уйду отсюда — пойду домой и приберусь в комнате.
- Как поживает миссис Лори и вся банда?
- Отлично!
