Она слушает «яву»,
Но не танцует,
Она даже не смотрит на танцплощадку...
А ее влюбленные глаза
Следят за нервной игрой
И сухими, длинными пальцами артиста.
Это проникает ей под кожу,
Снизу и сверху.
Ей хочется плакать,
Это физическое чувство!
Всё ее существо напряжено,
Дыхание прерывается,
Это настоящая пытка музыкой!

Пока что единственный «хэмерон» в моем исполнении...

Автор: Bamby
Название: О музыке и любви
Размер: мини
Жанр: romance
Рейтинг: G
Пейринг: Кэмерон, Хаус
Статус: законченный

Ищущий, неспокойный взгляд останавливается на бутылке бордо, вытянувшей тонкое горлышко посреди бокалов и тарелок. Рука ее соседа справа лежит на краю стола, тонкие пальцы неслышно постукивают по белой скатерти. Она поворачивает голову и видит его глаза. Он смотрит понимающе и тепло. Кажется, он тоже чувствует себя не в своей тарелке. Бедняга Чейз. Форман с аппетитом уплетает оливки, перебрасываясь шуточками с доктором Сильвией Дицман, из радиологии, кажется...
Кэмерон поправляет колье, зацепившееся за прядь волос. На ней вечернее платье с декольте, открывающим плечи, колье тонкой работы красиво оттеняет сливочную белизну кожи. Она чувствует на себе заинтересованные мужские взгляды, которые она обычно невозмутимо игнорирует, словно окружив себя невидимой защитной оболочкой. Непонятно почему, но этим вечером, празднично-банкетным вечером, ей неспокойно. Хочется уйти из этого ресторана, с его ненавязчивой роскошью, изысканной кухней (выбор Кадди, как обычно, выше всяких похвал), но она не уходит. Просто сидит за своим столом, вместе с Чейзом и Форманом и заставляет себя улыбаться. Кадди время от времени поднимается со своего места, скользит между столиков в своем струящемся изумрудном платье, занимает гостей, как радушная хозяйка. У нее это отлично получается и Кэмерон завидует ей. Рассеянно двигая по тарелке кусочек осетрины, Кэмерон силится разобраться в себе. В своей нервозности. Что ее, собственно, не устраивает в этом банкете? Ресторан? Шум? Усталость? Трижды нет. Ощутимое неудобство ей причиняют только ее новые туфли от Manolo Blahnik, безумно дорогие, безумно красивые и... жутко неудобные. Такой высокий каблук – просто издевательство над ногами. Ну да Бог с ними, с туфлями... Люди? А что – люди? Коллеги, в большинстве своем милые, малознакомые... Мимо снова шелестит Лиза Кадди, улыбается в ответ на ее случайный взгляд. Коллеги, друзья... Вот они все, как на ладони. Нет, не все. Не все! Кэмерон встряхивает головой, волосы взлетают и опадают. Чейз смотрит на нее с удивлением, она не обращает на это внимания. Наконец она находит то, что мешает ей, как камешек в туфле, как крошки в постели. Хаус. Грегори Хаус. Или, вернее, его отсутствие.
А на что она, собственно, рассчитывала? Что он придет сюда? Усядется рядом и будет весь вечер ухаживать за ней? Легче представить себе Лизу Кадди в каком-нибудь рубище, чем допустить ТАКОЕ даже в мыслях. Хаус остался верен самому себе. Никаких глупых вечеринок с шампанским и танцами. Никаких огоньков свечей, поблескивающих на хрустале бокалов (а на столах только что зажгли свечи в серебряных канделябрах). Ибо в понимании Грегори Хауса все это пошлость и скука несусветная. Иначе быть не может. Придя к такому выводу ( в который раз!) Кэмерон позволила себе еще несколько глотков вина. Поможет расслабиться.
Молодой человек за соседним столом поворачиваетсяв профиль и ее сердце перестает биться. На какое-то немыслимое мгновение ей кажется, что она видит Дэна. Сразу после его смерти с ней часто случалось такое. Наверно, время не самый искусный лекарь, что бы там ни говорили. Сочетание слов «лекарь» и «искусный» опять наводят на мысли о Хаусе и Кэмерон не знает, радоваться этому или огорчаться. На ком ей лучше зациклиться? На ее мертвом муже или на гениальном социофобе? Кэмерон с трудом сдерживает приступ нервного смеха. Нечего сказать, подходящие мысли для банкета!
Половина двенадцатого. Черт побери эти туфли! Кэмерон мечтает о том, как доберется до дома и первым делом скинет с ног эти пыточные орудия. Прямо у порога! А потом – теплый душ и спать, спать, спать. Лучше - без снов и навязчивых мыслей. Кэмерон берет свою сумочку, повернувшись при этом к выходу (высокая, стрельчатая арка вместо двери.) . Там кто-то стоит. Потом этот кто-то делает шаг вперед и Кэмерон готова поверить, что она вовсе не собирается ехать домой и ложиться спать – она уже спит. Потому что в ресторан входит Грегори Хаус. В своем пиджаке и неглаженой рубашке. Опираясь на свою трость. Глядя на празднующее сборище своими холодными глазами. Синий лед в его глазах. И целая глыба льда у нее под сердцем. Это не «приятный холодок», это пронизывающий холод. И совсем непонятно, почему у нее горят щеки и дрожат пальцы. Она надеется, что это не так заметно. Она берет свой бокал, но он уже пуст. За спинкой стула, словно белый призрак, появляется официант. Еще вина. Поверх края бокала Кэмерон смотрит, как воплощение ее навязчивой мысли идет по залу. Не к столу удивленного Уилсона, который поднимается навстречу другу. Не к Кадди в ее потрясающем изумрудном платье. И уж конечно не к ней, Кэмерон.
- Надо же... – шепчет Чейз, он тоже удивлен не меньше Кэмерон, - Хаус пришел!
Куда же он направляется? На что он смотрит? Через секунду Кэмерон получает ответ. Рояль. Черный и солидный. Сверкающий. Ждущий прикосновения талантливых рук.
Музыканты, весь вечер играющие что-то ненавязчивое, переглядываются. Человеку за роялем нет до них никакого дела, они на другом конце Вселенной. Как и все остальные, очевидно. Оживленный гул голосов с отдельными всплесками смеха не смолкает окончательно, но затихает. Потому что Грегори Хаус начинает играть. Со своего места Кэмерон может видеть его лицо. А если слегка подвинуть стул – сможет увидеть руки. Она так и делает.
Она любит музыку. Не очень хорошо разбирается в ней, но любит, а это главное. Хорошая музыка в хорошем исполнении способна вызвать слезы, улыбку. Заставить сердце сжиматься от сладкой муки. Как раз это и происходит сейчас с ее сердцем. Кто в этом виноват – Моцарт ли, пианист, его руки... или расстроенные нервы? Кэмерон не хочет думать об этом. Ей нужно только слышать и видеть. Впитывать. Наслаждаться.
Теперь он играет мелодию, похожую на вальс. Переливы звучания. Приливы и отливы. Вдох и выдох. А в зале уже давно не слышно ничьих голосов. Точно ресторан вдруг превратился в концертный зал. Лица задумчивы, глаза блестят. У некоторых руки сложены, точно во время молитвы. Но Кэмерон ничего этого не видит. Она слушает. И смотрит. Худое лицо с впалыми щеками, отмеченное усталостью и болью. Глаза, которые видят то, что недоступно другим. И ей в том числе. Боже, как он играет! Она машинально проводит ладонью под глазами и чувствует влагу. Слезы, всего лишь слезы. Ее совершенно не заботит, что кто-то может увидеть ее плачущей. Какая разница, в конце концов! Слезинка скатывается по щеке и капает прямо в бокал с вином. Жемчужина в жидком рубине. Вот такая метафора.
А музыка не смолкает. Магия усиливается с каждым аккордом. Это блюз? Мелодия медленная и страстная. Жаркий огонь и холодная вода. Кэмерон стискивает руки – они тоже холодные. Она на секунду закрывает глаза. «Я считаю – раз, я считаю – два, я считаю – три…» - ведь так было в той жуткой книге Паланика?
Почему он все-таки пришел? Пришел и собирает дань восхищения. Дань… любви? Потому что Кэмерон кажется, что все женщины, собравшиеся здесь, влюблены в Грегори Хауса. Невозможно не влюбиться в этого человека, когда он ТАК играет. Это не просто мастерское исполнение – это... это... Кэмерон трудно подобрать нужные слова. Свет? Сила? Полет души? Она заставляет себя отвернуться, окинуть взглядом ресторан. Так и есть. В глазах Лизы Кадди она видит отблеск того же света, который исходит он человека за роялем.
Сколько нежности в этих звуках! Нежности, которую ни за что не угадаешь за непроницаемой броней, покрывающей Грегори Хауса. Господи, что же это такое... Лучше пусть он перестанет, перестанет... иначе она окончательно потеряет голову... если уже не потеряла.
Видимо, вмешались высшие силы, а может быть, просто телепатия. Хаус прекращает игру, но не обрывает внезапно. Музыка звучит все тише и тише, становится эхом эха, прежде чем раствориться где-то в отдалении... Несколько мгновений в ресторане царит абсолютная тишина. А потом – аплодисменты, взмывом, волной, шквалом. Кэмерон хлопает вместе со всеми, она ничего не может с собой поделать. И под шум оваций тот, кто вызвал их, спокойно удаляется. «Из ниоткуда – в никуда». «Как», «почему» и «зачем» в данном случае излишни. Неприменимы к Грегори Хаусу. Все это отлично понимают, Кэмерон – тоже. Вот теперь ей точно пора уходить.
Одиночество (особенно в темноте и тишине) – чертовски полезная штука. Ну… бывает таковой время от времени. Вернуться домой… заснуть под шум ветра, как под музыку. Под звуки рояля. Вот только без снов теперь никак не обойтись. Что ж… пусть будет так. Может быть, во сне она еще раз сможет увидеть сумрачное лицо и руки, летающие над клавишами. Может быть...

Счастья мне надолго хватит,
Говорю СПАСИБО Кате!

Сообщение отредактировал Bamby - Вторник, 19.05.2009, 21:11