Автор: ia01.
Название: Гостья.
Рейтинг: G.
Статус: закончен.
Размер: мини.
Жанр: deathfic.
Время действия: 7 сезон, сразу после последней сцены 7х15.
Предупреждение: не бечено, смерть героя, ООС.
Описание: Если бы серия 7х16 была финальной серией сериала.
Дисклеймер: House MD и все его персонажи принадлежат Дэвиду Шору
От автора: Моя третья попытка убить и воскресить любимого героя. Прошу критику.

Он ждал её, как никого раннее. Её, и только её одну он желал сейчас. Он звал, потому что одно её имя означало избавление от боли. Переступив через гордость, он звал, умолял и просил. Шёпотом и криком, проклятиями и просьбами. На доли секунды желание стало столь сильным, что она услышала безмолвный призыв. И пришла.
Это оказалось очень легко. Не потребовалось глотать таблетки, втыкать нож в розетку, или колоть эпинифрин. Он просто очень сильно захотел. Как известно, «все, что человек хочет, непременно сбудется. А если не сбудется, то и желания не было…»
Возраст вошедшей в гостиную женщины сложно было определить – может быть сорок, может быть тридцать, может все пятьдесят. Одета женщина была в строгое чёрное платье, застёгнутое наглухо, и чёрные туфли на низком каблуке. Тёмные волосы гладко причёсаны и убраны в пучок на затылке. В руках она держала большую прямоугольную коробку из-под обуви.
Женщина приветственно кивнула ему, и принялась распаковывать принесённую коробку. Там оказались небольшая стопка слайдов и старенький диапроектор – даже с его места можно было заметить царапины на корпусе. Женщина воткнула шнур диапроектора в розетку, и оглянулась. Невысокая фигура, выжидающе застывшая у кресла, древний аппарат, светивший белым светом на голую стену – не хватало только главного действующего лица.
Он поднялся с пола ванной комнаты. Хрустнул под подошвой кроссовки пустой пластиковый пузырёк викодина. Он удивленно обернулся на звук, потому что двадцать минут назад пузырек был полон, но женщина уже ставила первый слайд в затвор диапроектора.

- Начнём с причин твоего преждевременного ухода, - сказала она после того, как он сел в кресло.
- Может быть, сразу перейдём к главному?
- Этот протокол придётся соблюсти. Итак, …

На экране возникло его собственное тело. Органы и системы были окрашены красным цветом различной интенсивности. Удивительно, сколько повреждений получил он за всю жизнь – хватило бы на нескольких пациентов из отделения скорой помощи. Были такие травмы, о которых он успел забыть, были и те, что напоминали о себе каждый день и каждую минуту.
Женщина щёлкала переключателем на длинном шнуре и комментировала кадры сухим механическим голосом. Ровный тон рассказа, термины на латыни и щелчки переставляемых слайдов в полумраке комнаты – всё вместе это напоминало скучную лекцию в медколледже. Он подавил зевок.
Женщина, кажется, заметила его равнодушие. Она сделала паузу в рассказе, как если бы репродуктору требовалось прочистить металлическое горло, достала новую стопку слайдов и произнесла:

- Ещё немного.

Теперь на обоях гостиной появлялись и исчезали кадры из его жизни. Логическая связь между изображениями отсутствовала. Следом за яркой открыткой из детства возникала мрачная гравюра одинокого Рождества, гениально поставленные диагнозы сменялись умершими пациентами, объятия любимых и близких чередовали одиночество и боль. Тем не менее такая последовательность оказывала на него странное воздействие.
Скука и холодная отстраненность от происходящего с каждым кадром сменялись заинтересованностью и живыми эмоциями. На экране проходила его жизнь, и он отнюдь не был бесчувственным ублюдком, каким считало его большинство людей. Тем очевиднее был контраст между ним и женщиной.
Какие-либо эмоции в голосе гостьи по-прежнему отсутствовали. Самые отвратительные и самые благородные поступки оставляли её безразличной. Она перечисляла факты, не ставя оценок и баллов, информировала о прошедшем достоверно и полно. Она просто выполняла свою работу.

Давным-давно (он назвал бы точное время, но часы остановились с приходом женщины), он тоже был таким – профессионалом, хорошо знавшим своё дело. Подчас он совершал невозможное, одерживая верх в заведомо безнадёжных схватках. Но он был всего лишь человеком. И злая насмешка судьбы заключалась в том, что побеждая высшие силы, он не сумел преодолеть самого сильного противника – себя.
Он оказался беспомощен перед страхом потери любимой. Её прощальные слова, горький, как запах миндаля, аромат её духов и упаковка викодина в ладони – это воспоминание, вызванное к жизни усилием воли, а не слайдом из диапроектора, подвело черту. Сейчас он не просто хотел. Он был готов умереть.

Женщина замолчала. На экране застыл размытый, одновременно знакомый и незнакомый кадр. В палате госпиталя находился пациент, но его нельзя было разглядеть из-за Уилсона, сидящего в кресле. Количество трубок и медицинских аппаратов, а также сгорбленная спина словно сломленного отчаянием друга, ясно свидетельствовали о безнадёжности дела. Это определенно был его пациент.
Сейчас женщина произнесёт несколько фраз, сообщит место, время, имена, причины и следствия, и он припомнит остальные подробности. Однако она медлила, рассматривая изображение. Он ждал. Вроде бы минутная заминка всё длилась и длилась.
Женщина положила переключатель на стол, открыла крышку диапроектора, дважды перепроверила слайды и механизм затвора. Аппарат был исправен, и размытый кадр на стене постепенно обретал резкость.
Встретив взгляд женщины, он понял, почему не помнит этого кадра. Потому что его ещё не было. Кадр был из будущего, а не из прошлого. А это означало только одно.

- Я ухожу.

Женщина выждала некоторое время, и направилась к двери. Он остановил её, дотронувшись до плеча. Женщина обернулась, и её глаза впервые за время визита отразили вполне человеческое чувство – чувство усталости. Две тени дрожали на поверхности проецируемого кадра, и казалось, что застывшая картинка вот-вот оживёт.

- Подожди, ответь только на вопрос: почему?
- Вы всегда спрашиваете. У меня много ответов. Какой понравится тебе?
- Тот, который правдив.
- Ты не готов. Ты слишком хочешь жить. Ты любишь загадки – так вот тебе ещё одна. Обернись, - совсем другим тоном попросила она, и он обернулся.

Узкий слепящий луч света диапроектора заполнил комнату, стал нестерпимо ярким и горячим, как жар тысячи солнц. Он заслонился рукой от света и пришёл в сознание. Тело сразу напомнило о себе болью. Мониторы среагировали на его пробуждение приветственным писком. В палате было сумрачно и тихо.

- Меня даже смерть отвергает, - произнёс он вслух, чтобы услышать свой голос.

Уилсон поднял голову. Выглядел он измотанным и невыспавшимся. На произнесённую фразу он никак не реагировал, видимо, посчитав её продолжением сна.

- Судя по твоему засаленному причесону… - тогда начал Хаус, и остановился. Эти слова пришли из прошлого, с них уже начиналась одна галлюцинация, и он замолчал, засомневавшись в реальности происходящего.

- Хаус! Ты очнулся. Как ты себя чувствуешь?
- Снова эти банальные вопросы. Ты ведь не галлюцинация? Я так, на всякий случай. Где я? Что со мной было?
- Ты в госпитале, сейчас, - Уилсон посмотрел на часы, - полтретьего ночи. – Ценой своей печени ты совершил двухнедельный тур в потусторонний мир. Путёвкой стал пузырёк викодина.
- Ты говоришь метафорами. Ты точно не галлюцинация?
- Я бы тебе врезал, но ты только что вышел из комы. Мы боялись, что…
- Кто эти «мы»?
- Команда, Кадди, я – одним словом, «мы». Она привозила Рейчел.
- Зачем? Проводила для ребёнка курс смертовоспитания?
- Напрасно ты так. Они переживали за тебя.
- Я вернулся к викодину. Кадди нужен отец для дочери и примерный муж, приходящий домой к ужину. Я никогда не стану тем, кто ей нужен. Я проиграл. Перестань светить в глаза, - добавил он уже раздраженно.

Уилсон закончил беглый осмотр.

- Тебе нужно отдыхать. Поспи.
- Ты ведь не уйдёшь сейчас?
- Нет. Я останусь. Спи.

Хаус закрыл глаза. Гостья была права. «…а если сбудется не то - разочарование только кажущееся: сбылось именно то» - пронеслось обрывком фразы и исчезло.

Конец.

Примечание. В тексте использованы слова А. Блока.