Коричневая пелена, рыжие прожилки, розовые искры. Мелодия. Гудящие перепады, грохот. Тупой удар, сосущее потягивание, беззубое существо. Схватило, выплюнуло, схватило. Боль. Нога. Исчезла. Связь, электрические сигналы… К белому с серым веществом. Вверх. Потоки белых рыбок, похожих на сперматозоиды. 3 ряда зубов. Пожирает. Опять схватило. Жуёт. Отобьюсь. Больнее. Бьюсь-бьюсь-бьюсь.
Обе ноги лежали под одеялом. Одной он пытался бить другую. Найти удобное положение, инстинкт. Не помогает. Найти другое положение. Здесь, сейчас. Искры, скаты, больше. Меньше. Обратно в страну снов. Раствориться.

Но стягивает. Сила гравитации. Мышечное напряжение. Спазм. Удобное положение не найдено. Хотя это удобнее предыдущего.

Мокрое одеяло. Простыня мокрая тоже. Всплеск. Удар. Ещё удар. На стене мечутся тени, огни.

Когда тебе было 4 года, мама о время ужина поставила перед тобой на стол Laterna magicа.

«Волшебный фонарик!» - обрадовался ты.

С тех пор, как ты услышал о нём, тебе хотелось иметь такую игрушку. Это был первый раз, о котором ты можешь вспомнить, когда ты хотел что-то иметь не по глупой младенческой прихоти, а потому что получив много информации о предмете и найдя его жутко интересным, ты предвкушал удовольствие от встречи с ним и его функциями.

Папа мрачно посмотрел в тарелку с макаронами: «Что ты делаешь с этим мальчиком? Незачем потакать его капризам. Он сам не знает, чего хочет. Он испугается»

Но мать пропустила эти слова мимо ушей. Она помнила, что у неё у самой в детстве была эта старомодная игрушка и что от тёмных картинок на фоне света она получала дикое удовольствие: всадник на коне, ведьма, хэллуиновскя тыква, король, нищий. Текст доступный ребёнку, который ещё не научился читать умные книжки. Смотришь с замирающим сердцем на бе(гемо)тонную стену и чем сильнее страх, тем сильнее восторг.

В центре карусели… Интересно, что чувствовал бы Колфилд, если бы наблюдал за тем, как катается его сестра Фибби, не стоя или сидя рядом с каруселью, а находясь внутри прозрачного столба? Ошалел бы от страха за сестру, от жалости к себе или уснул бы убаюканный её смехом, причудливой мелодией?

К сожалению, вскоре после после появления фонарика в твоей жизни, тебя, Хаус, стало пожирать любопытство. Когда папы не было дома, а мама разговаривала с подругой по телефону, ты пробрался в комнату, где стоял дом фонарика, шкаф. Фонарик смотрел на тебя с самой высокой застеклённой полки, манил своей недосягаемостью и спрятанными чудесами.

Ты поставил стул, трюк проделанный ни один раз, - не так-то просто низенькому мальчонке таскать варенье, - и всё равно не дотянулся. Пошёл в коридор, стараясь действовать как можно тише, выдвинул ящик, где хранились зонтики и взял самый цветной и высокий, таким кажется, показывал детишкам сны Оле Лукойе?

«Не сердись на меня, Санта, - мысленно попросил ты. – Когда я вырасту, я буду хорошим. Я подарю тебе капли для носа и принесу 2 мешка подарков!»

Переливы. Снаружи, за окном. Стук. Дождь.

Вот почему нога разболелась. Тошнит. От боли или от виски? Не сразу различил цифры. Значит, спать осталось часа полтора. 3, если не торопиться на работу. Он не захотел остаться в кровати. Там было противно. И, главное, возрастало ощущение бессмысленности. Боль, мыслительные процессы, жизненные функции, гравитация. Логичные в своей связи, но лишённые логики по отдельности. Факты. Озарения. Вставая, корячась, чуть не споткнулся о пустую бутылку. Волоча ногу, направился к ванной.

Крюком на конце зонта вытащил фонарик. Нет, ты не разбил его! Потому что на место, куда он должен упасть, положил подушку. Он будет твоим! Твой новый друг смотрел на тебя и улыбался, предвкушая приключения.

Незнакомое желание владело тобой со вчерашнего дня. Понять, как фонарик показывает картинки. «Не волнуйся – нежно сказал, - я тебя совсем не больно открою, а потом соберу!»

Что пришлось собирать потом, так это маме кусочки фонарика по всей комнате. Собрать обратно его никто не смог, ни Грегори, ни родители, ни их друзья.

Сколько раз ты потом проводил бесчисленные эксперименты: отрывал крылья мухам, дразнил одноклассников, вкрадчиво хамил учителям. Только этим и можно было скрасить скуку. Школа была просто жутким местом: кроме пиццы, там всё было безвкусно, уроки мало удовлетворяли твоё любопытство. Все считали тебя очень умным мальчиком и многое тебе спускали. А зря. На Востоке глупым отрубают руку, умным - голову.

Тебе всегда было интересно, как люди реагируют на правду. Вытянуть правду, или догадаться о правде. Посмотреть на реакцию, когда кто-то, необязательно ты, узнает правду и скажет её лгуну.

Однажды ты понял, что машина, на которой приезжал в школу учитель математики, была угнана у директора. Педагог хотел досадить своему давнему недругу и нашёл этот способ весьма остроумным. Поменяв номера, он думал, что никто не догадается. Никто и не догадался, кроме Грегори Хауса.

Ни учителя, ни директора ты не любил, оба были строгими и глупыми одновременно, поэтому найдя достаточно доказательств краже, ты позвонил в полицию. То-то смешно было смотреть на красное, как жареный лобстер, лицо директора Скалли и арест профессора Беркли прямо по середине урока.

Кадди не нравилось, когда ты пользовался её щёткой. Наверное, поэтому ты стащил её для личного пользования. Всегда подозревал в себе нездоровый фетишизм. Глотнул несколько таблеток «Викодина» вместе с мятной пастой и водой. Так-то лучше. Посмотрел на своё отражение в зеркале. Ничего нового. Medice cure te ipsum.

Вспомнил вчерашнего пациента, его внутренности на томограмме и в операционной. Вытянутое лицо своего приятеля Уилсона. Терпкий запах лаванды на одежде женщины, с которой ещё недавно встречался. Попутно подумал что-то горестно, саркастично-ехидное. Перелистал в голове несколько медицинских статей. Освежил воспоминания другого идиотского пациента. Ты никогда не хотел лечить, ты хотел знать. Выпил воды из чайника. Сходил туалет. Связал в голове несколько случаев. Начал склоняться к мысли. Несколько раз.

Проделав такую гимнастику, приведя свой чердак в порядок, включил телевизор. Волшебный ящик. Сообщали новости о действиях американцев в Ливане. Факты падали однообразно и беспрерывно, картинки пытались запрыгнуть прямо в мозг.

Дождь за окном начал утихать и Хаус задремал. В неудобной позе. Но это не имеет значения, пока боль не мешает сну. Во сне он сам - и комната, и стена, и волшебный фонарик.

Добавлено (26.03.2011, 19:01)
---------------------------------------------
первый фанфик