___________________________________

- Грегори!.. Я знаю, что вы меня слышите, поэтому перестаньте изображать из себя кизивского Вождя* и подойдите к сцене. Хаус!...

Доктор Нолан стоял, полуобернувшись к залу, и в этот миг взгляд его тёмных глаз под выступающими надбровными дугами мог, казалось, заставить любого повиноваться. Но это был не жесткий взгляд, не угрожающий, не гневный – а наоборот, снисходительно спокойный, беспристрастный, пронзительно анализирующий всё и вся, обладающий несомненным гипнотизмом. Да, этот взгляд всегда действовал на пациентов! Даже на Хауса - хотя последний никогда бы в этом не признался. Сейчас Хаус сидел на третьем ряду, закинув ноги на спинки сидений второго ряда, и, комично морща лоб, пялился в потолок, делая вид, что находится в полнейшей прострации.

- Хаус, - повторил Нолан своим отвратительно спокойным тоном. - Вас ждёт вся труппа.

Хаус всё же соизволил переместить голову так, чтобы взглянуть на Нолана в ответ. Выражение лица доктора было неумолимым, что почти ввергло Хауса в панику – а когда Хаус следом поглядел на сцену и «труппу», то сердце его окончательно упало. На небольшой сцене толпилось с полдюжины людей - таких же пациентов мейнфилдской дурки, как и Хаус - чьи физиономии внушали Хаусу только одно желание: обозвать их идиотами. Но здесь обзываться нельзя, Хаус это понимает, а Нолан-гад беспощаден в своём намерении заставить своего пациента-мизантропа участвовать в этом дерьмовом мюзикле. Постановка мюзикла силами пациентов – которые, по замыслу психиатров, должны вложить в проект всю свою творческую энергию, - это был пунктик, который Хаус пропустил, читая программу реабилитации. Во попал!

- Я говорил вам, - нехотя откликнулся Хаус со своего третьего ряда, - что буду участвовать в этом коллективном сумасшествии, только если мы будем ставить Де Сада и его «Жюстину». В конце-концов, Де Сад двадцать лет провёл в дурке, и кому, как не нам, нужно выказать ему уважение?... Короче, или на сцене будет нимфетка в кружевах, а рядом с ней несравненная госпожа Дельмонс** в коже и с плёткой в руках, или я – пас!

- Мистер Хаус, мы оба знаем, что вы не сможете отвертеться от коллективной терапии, - усмехнулся Нолан и его физиономия блеснула белыми зубами. – Или вы немедленно поднимаетесь на сцену и присоединяетесь к труппе, или же я дам вам роль… кхм… допустим – снежинки - в этом мюзикле.

- Мы оба знаем, доктор Нолан, - продолжал упираться Хаус, - что танцевать снежинку я не смогу. Нога, знаете ли, инвалидствует, поэтому снежинка из меня не выйдет, разве что сталагмит из La Grotta Grande del Vento***. Я вот, кстати, почему здесь сижу – после процедур нога просто отваливается, двинуться не могу… Вас утешит, что мысленно я – рядом с вами, и с ними тоже? - он с надеждой поглядел на доктора.

- Не утешит. И вы лжете, Хаус – акупунктура действует на вас удовлетворительно, боль удалось взять под контроль без анальгетиков и вы вполне можете её игнорировать. Так что вставайте немедленно или будете снежинкой…

- …

- Хаус?

Хаус презрительно фыркнул, затем скинул ноги со спинки сидения, поднялся и захромал к сцене. Доктор Нолан довольно улыбнулся, и эту улыбку не стер даже ядовитый комментарий Хауза, когда тот проходил мимо:

- Так вы мстите за своих предков, которых привезли в Америку на галерах? – сказал Хаус, «прозрачно» намекая на афроамериканское происхождение Нолана.

Будучи сам по себе человеком умным и обладая уравновешенным характером, Нолан за свою практику научился не обращать внимания на выпады своих пациентов и даже, изредка, иронизировать над некоторыми колкостями. Грегори Хауса игнорировать было невозможно – и Нолан иронизировал, слушая его и наблюдая за его поведением. Хаус стал для него особенным пациентом после того, как тот – едва миновав стадию ломки - поставил диагнозы половине обслуживающего персонала больницы – обнаружив у людей ту или иную болячку, после чего главврача забросали больничными и просьбами дать отгулы. Определенно – этот пациент не был таким как все - обычным, и это зацепило Нолана; и он решил для себя разобраться в этом сложном механизме под названием «Грегори Хаус». Сейчас Хаус, корча гримасы, взбирался на сцену, бросая на «труппу» убийственные взгляды.

- Отлично! – бодро сказал Нолан. – Вся команда в сборе.

- Ты знаешь, что Юкио Мисима**** был поклонником Де Сада? – обратился Хаус к пациенту Мацу Кийосаки, японцу, который, приехав на работу в Америку, попал в тоталитарную секту, где его подсадили на наркотики и изрядно подпортили психику. Когда-то широкоплечий и уверенный в себе Мацу сейчас выглядел жалко: дрожащий подбородок, вжатая в плечи голова, лихорадочно бегающий взгляд – рядом с ним Хаус, несколько встрепанный и похудевший, но отчаянно язвительный, выглядел совершенно здоровым человеком. Мацу побаивался его, и поэтому ничего не ответил, однако это не помешало Хаусу продолжить: - Этот гомик тоже рехнулся и сделал себе харакири. Но посмотри, Мацу, на нашего великого доктора Нолона – попадись Мисима он, тот бы скорее всего не вспорол себе брюхо, а участвовал в идиотских представлениях на сцене дурки.

- Хаус, ближе в делу, - перебил его Нолан. – Сейчас мы займёмся распределением ролей в нашем небольшом мюзикле.

- А можно я лучше сделаю себе харакири?

- О, Хаус! Нельзя! – покачал Нолан головой – так, как это делают обычно мамаши, объясняя что-то трудным детям. – Если бы вы хотели сделать себе харакири, вы бы не оказались здесь. Мы оба это знаем. Вы не хотите существовать и просто функционировать – вы хотите ЖИТЬ, поэтому вы находитесь здесь абсолютно добровольно. Можете язвить сколько угодно, но согласитесь, что все, кто собрался на этой сцене – борцы, люди, которые решили бороться за качество своей жизни.

- О, какая патетическая речь! Надеюсь, нам всем на выходе дадут медаль героев мейнфилдской дурки! – пробормотал Хаус, но присмирел – речь доктора подействовала на него.

Увидев, что взгляд Хауса стал более серьезным, Нолан поглядел на свой список и огласил:

- Итак, к распределению ролей. Главная роль достается… Грегори Хаусу! Поздравляю, Грег, вы будете звездой нашего мюзикла!!!

КОНЕЦ

____________________________________________

* Вождь – персонаж книги Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом».

** Госпожа Дельмонс – персонаж книги Де Сада «Жюстина или несчастья добродетели».

*** La Grotta Grande del Vento – известняковые пещеры центральной Италии.

**** Юкио Мисима – известный японский писатель (1925-1970)