Добавлено (10.10.2008, 23:03)
---------------------------------------------
Фрай-Уайльд

Добавлено (10.10.2008, 23:14)
---------------------------------------------

Фраймблдор

Stephen Fry in America Episode 1!!!

вторая часть
третья часть
четвертая часть
пятая часть

Добавлено (16.10.2008, 13:38)
---------------------------------------------

Добавлено (17.10.2008, 01:20)
---------------------------------------------
Ну вот, сказал, сделал. Стивен Фрай в Африке...с кенгуру...
Stephen Fry is now in Nairobi as he begins the balance of the expeditions with Mark Carwardine that will make up the TV series of Last Chance To See.
"I have flown to Nairobi to start work on the five films I am making with Mark Carwardine for the BBC. Mark Carwardine, you may remember, wrote Last Chance To See with my late great friend, Douglas Adams. This was a pioneering, prophetic book which saw the pair travelling the world in search of eight critically endangered species. Twenty-five years later Mark and I are revisiting the same places and looking for the same animals to see how world wildlife has fared in a quarter of a century. We already made one film in Brazil earlier this year, searching for the shy and endearing Amazon river manatee. It was during this expedition that I broke my arm. Who knows what will happen in Africa?"

Подробности можно будет читать тут - Stephenfry.com 2.0
Видео Стивен Фрай собирается в Африку

Добавлено (17.10.2008, 02:58)
---------------------------------------------
И интервью...
Interview: Stephen Fry by Guy Pewsey
In an office in the bowels of Oxford's Waterstones, I am attempting to present
myself as knowledgeable and witty, a feat made rather difficult by the fact that the man sitting across the table from me is Stephen Fry, knowledge and wit personified.
The stack of books that shrinks ever smaller as Fry signs each one is made up of his new travel book, Stephen Fry in America, documenting his long drive across every state in America.
His idea for the book stems from a childhood memory of when he would muse upon the life of Steve, the American boy who would have existed instead of Stephen, if only his father had accepted a job at Princeton. This boy wore jeans and T shirts instead of grey shorts and plimsolls, and listened to music instead of reading poetry. Essentially then, Steve was all-American cool, and Stephen was just a little bit scared of his imaginary counterpart.
I wonder, then, if Fry was equally scared of this proposed mission, this journey into the good old U S of A. He instantly accepts this suggestion; "there was an element of trepidation. One is concerned with the possibility of disappointment; the disappointment in the scenery, in the people, in the rudeness of people."
For Fry, this mission was about dispelling the myths that the British believe about American people and he freely admits that ‘there was a fear that there would be a confirmation of the prejudices that we have. Plus, there was the personal fear, those which effect us all; "Am I doing my job properly?" or "Am I taking good enough notes". So yes, there was an element of fear."
It is easy to forget that Stephen Fry, renowned for his intelligence, is of course a very funny man. As we converse, his publicist silently answers the phone over his shoulder. For a moment Fry looks confused as to where a muffled voice is coming from, and on seeing the phone looks relieved. "Oh good," he says, "I thought it was God telling me to kill again."
Trying to experience all fifty states, Fry took part in a vast range of activities, which caused a conundrum of conscience on several occasions. When hunting in New York state, whaling in Alaska, practising witchcraft in Massachusetts and voodoo in Louisiana, did he struggle to observe ways of life that he found morally dubious? "You've hit the nail on the head there,"

Fry begins, "because I feel slightly hypocritical. I'm a bit less kind in the book, whereas on the show I have to sort of play along."

A stark example of this difficulty of holding his tongue was found in Oregon, where a gun-toting doctor of psychology presented his case for the existence of Bigfoot.
Fry exclaims, "I thought he was preposterous! I was a bit unkind to him though! I mean, frankly they're all silly, but at least witches don't have homophobic beliefs and are obviously nicer to women! So really I have more respect for witchcraft than for Christianity. But it was difficult! I'm a rationalist, or an empiricist perhaps."
Despite his lack of religion, Fry was welcomed into almost every strain of Christianity, and was perhaps most charmed by a group of young Mormon men being photographed for a topless calendar in Nevada. I found this concept seriuosly bizarre, and Fry is in agreement; "well, you've got the scoop there; I found out that the guy who organised it has been practically excommunicated from the church. They decided that he was bringing the faith into disrepute. He asked me to intercede on his behalf, but..." He pauses. Who knows what the head of the Mormon Church would say if Stephen Fry called to give his thoughts on the matter.
Shortly before our interview began, Fry and I were stopped by an elderly Indian woman who insisted she was a huge fan of his movies. In Colorado, some children knew him instantly from his supporting role in V for Vendetta. As a man who has written books, starred in films, presented quiz shows (the list goes on), I ask if he is surprised when others recognise him because of the film.
"Yes it does," he says, "you never know what it's going to be. Some people will say "I just love Peter's Friends, or that Bright Young Things (Fry's sole foray into directing) is their favourite film. And then there'll be people who've never seen the films but have read my books, and so obviously that's very nice."
Now that the American quest is over, what's next for Stephen Fry? Currently working on the screenplay for a Dambusters remake, he's well in to the writing process; "I've done three drafts, and Peter Jackson is working on the action draft. He can write it out like a verbal storyboard as quickly as I can do the dialogue." Fry is clearly excited to be working with Jackson, and I ask how such a collaboration came about. "It's actually his project. David Frost bought the rights and got Jackson on board, and he gave me a call. Naturally I was very excited."
After breaking his arm filming in Brazil for another new travel-based series, he is off to Africa to continue where he left off. "Then," Fry says, gladly, "December off". "Completely off?" I question. "Well, I have some writing to do..." Clearly there is no rest for the wicked.
We are interrupted briefly as the manager of Waterstones, whose office we are using, pops in to offer us a coffee. Stephen appreciates the offer, but would prefer some red wine. A bottle of Bordeaux emerges from nowhere, and the wine is poured. After a quick pause for refreshments, I ask if he enjoys events like this; book signings, publicity drives and interviews with precocious student journalists; "I do, very much."
"I could live in the strange bubble of publicists, writers, journalists and other
such people", he continues, "Not to meet them would be a pity. It's interesting to see how things have changed. Students used to have posters of Che Guevara and Jimi Hendrix on their walls. Now they have Albert Einstein and Oscar Wilde. It used to be about politics, the message. Now it's about the mind."
Clearly Fry is all about mind over message. As the interview comes to a close, it is clear that the most intelligent man on television is also the most pleasant that this precocious student journalist has ever come across. If he's faking it, then he's a better actor than most give him credit for.
Interview: Stephen Fry

Добавлено (17.10.2008, 15:21)
---------------------------------------------
...сте-е-епь да сте-е-епь круго-о-ом....
Я тут так...сама с собой

P.S. Ха, теперь я знаю, как усыплять лобстеров (осталось придумать, куда эти знания применить). А Стивен ему ещё колыбельную спел, такой милый!

Добавлено (18.10.2008, 15:12)
---------------------------------------------
Да, а мой любимый сорт мороженого теперь - Ивен-Стивен. Я, правда, его никогда не пробовала, но уверена, что это очень вкусно!

Только тот фанат молодец, кто твердо знает: хадди- конец! © Ginger82

Добавлено (18.10.2008, 16:05)
---------------------------------------------

http://fryandlaurie.ty.land.to/2005....st.html

Интервью Фрая London Times, 21 декабря 2001 года. Интервьюер - Кэтрин О'Брайен

"Я - его разнообразие, он - моя стабильность"

Фрай собирается с духом

Фрай рассказывает Кэтрин О'Брайен, что всегда был "шибко умным", но после нервного срыва и после того, как у него появился бойфренд, стал более вдумчивым.

Стивен Фрай, который только что уселся передо мной в модном лондонском ресторане, оказался тем самым Фраем, претенциозным обладателем изысканных манер, которого мы все хорошо знаем. Костюм в узкую белую полоску, галстук с цветочным рисунком, волосы падают на лоб с очаровательной щеголеватостью. В одной руке болтается сигарета Marlboro, в другой - мобильный, одна из этих новых Нокий странного вида. Он собирается, в соответствии с правилами этикета, выключить мобильный, как вдруг телефон оживает.
"Ответь на гребаный звонок, ответь на гребаный звонок" - надрывается раздраженный голос, и через несколько секунд я понимаю, что этот голос - его. В мире, сотрясяемом рингтонами, сочиненными Моцартом и Вагнером, Фрай создал свой собственный. «Простите, простите» - бормочет он, прежде чем наконец-то нажать на кнопку «Выключить». Мы здесь, по видимости, для того, чтобы поговорить о его последнем детище – документальном фильме для BBC под названием «Медвежонок Паддингтон отправляется в Перу». В снятом во время месячного путешествия по Андам (маршрут проходил на высоте вплоть до 14200 футов над уровнем моря, и даже тогда наш проводник умудрялся выглядеть импозантно) фильме Фрай пытался отследить происхождение придуманного Майклом Бондом перуанского медвежонка.

Это не «Голубая планета» - «Я не хочу заходить на территорию Девида Аттенборо», - но и не телевизионная пустышка. По словам Фрая, история Паддингтона – просто отправная точка для чего-то более взрослого и значимого – рассказа о бедственном положении перуанских очковых медведей, редкого вида, которому грозит исчезновение.

Он обсуждал со своими друзьями-компьютерщиками возможность установки видеокамер для наблюдения за медведями в глобальном масштабе, и он организует благотворительный фонд для финансирования научных исследований и сохранения данного вида. «По некоторым оценкам осталось всего около 2000 очковых медведей. Они так же редки, как горные гориллы Дианы Фосси, может, даже еще более редки. Это вид-индикатор – если они страдают, значит, страдает вся экосистема вокруг них».

Так, так. Что он только что сказал про Девида Аттенборо? Второй раз за несколько минут я чувствую, что напугана.

«Ну, я не естествовед, не могу сказать, что мое мнение – мнение эксперта, но эта проблема меня сильно заинтересовала» - говорит Фрай с пылом новообращенного борца за охрану окружающей среды. – «Любой, кому повезло настолько, что ему слишком много платят, слишком много хвалят и с кем носятся, как с писаной торбой, должен использовать все влияние, какое у него есть, для доброго дела. Кроме того, вы должны учесть, что людям может надоесть, что ваше лицо постоянно мелькает на экране. Любой может начать раздражать».

Фрай с готовностью признается в своих раздражающих качествах – он может быть болтливым, эгоцентричным, проявлять снобизм - но это никогда не мешало его блестящей карьере. В 44 года он был провозглашен национальным достоянием, его ежедневник разбух от записей о профессиональных и общественных мероприятий. Принц Уэльский и Камилла Паркер-Боулз часто приглашают его в гости в Хайгроув, Петер Мендельсон называет его своим доверенным лицом, а завтра вечером он должен пересечься ни с кем иным как с Девидом и Викторией Бекхемами. Найдет ли он, о чем с ними поговорить?

«Вам это не понравится, но нас связывает отношение к прессе» - смеется он. – «Обычная тема разговора – как сильно все ненавидят Daily Mail, от самых высокопоставленных людей страны – не будем называть имен – до актеров средней руки мыльных опер».

Частично популярность Фрая сводится к роли придворного шута, но он говорит, что не возражает. «Ну, никому не нравится чувствовать, что его используют, как нанятого массовика-затейника, но если бы я был Ванессой Мей, я бы не обиделся, если бы меня попросили сыграть на скрипке. Обычно вы не против попеть ради ужина, но я никогда не полагаю, что меня приглашают только потому, что я заставляю людей смеяться. Это был бы финиш».

Более уместно, полагает Фрай, было бы объяснить его популярность его умением находить общий язык с людьми из самых разных социальных слоев. «В этом отношении мне нужно поблагодарить мать и отца за то, что привили мне хорошие манеры. Я могу сидеть рядом с глухой старушкой или тщеславной фотомоделью, и, надеюсь, приятнейшим образом пообщаться с ними, не грубя, и не ожидая, что разговор будет идти так, как хочется мне».

Он поборник вежливости, полагающий, что доброта – важнейшая человеческая добродетель, но за фасадом любезности Фрая скрывается далеко не всегда бывшая приятной личность. Мы знаем это не потому, что кто-то говорит о нем дурно, а потому, что он сам это рассказал.

В его написанной в 1997 году автобиографии «Моав – умывальная чаша моя» предстает Фрай-проныра, лгавший и жульничавший в свои школьные годы, таскавший деньги из карманов соучеников, прогуливавший уроки и в возрасте 17 лет укравший чужие кредитные карточки и пустившийся в бега – что привело его за решетку.

В книге откровенно говорится о его правонарушениях и проступках, его неврозах – он ненавидит спорт и не может петь, о зарождении его гомосексуальности. Но в нем лишь мимоходом упоминается о его подростковой попытке самоубийства и о том, почему мальчик из любящей, привилегированной семьи превратился в «клубок безумий».

Самым заметным, хотя и прискорбно неисследованным, фактором были его отношения с отцом Аланом, физиком и изобретателем. Фрай признается, что тогда он боялся и ненавидел отца, но сейчас его обожает.

Отчасти именно благодаря Фраю-старшему, который провел долгие часы, занимаясь с сыном математикой, чтобы тот сдал экзамен общего уровня, Стивен из тюрьмы предварительного заключения Паклчерч умудрился попасть в колледж Куинс в Кембридже, где был стипендиатом и изучал английскую словесность. В его высочайшем интеллекте никогда не сомневались – в подготовительной школе его назвали «почти что гением», и к 24 годам его способность к словоплетению уже обеспечивала ему, образно говоря, хлеб не только с маслом, но и с икрой.
За переделку либретто мюзикла «Я и моя девушка» ему заплатили 3% авторских, что оказалось очень большой суммой. Он проснулся миллионером, купающимся в роскоши. Одновременно в его владении находилось 11 машин, включая Астон Мартин и, как дань эксцентричности, черный кэб. Но это не было потолком его амбиций. Сыграв лорда Мелчетта в «Черной гадюке» и, позднее, Дживса, вместе со своим старым университетским приятелем Хью Лори, сыгравшем Берти Вустера, он получил признание как актер. Казалось, он не может сделать ничего неправильного.

Взрыв прогремел в 1995 году, когда он получил дурные отзывы о своей игре в пьесе Саймона Грея «Сокамерники». Через неделю после премьеры Фрай вышел из West End production и исчез, оставив своего партнера по спектаклю Рика Майалла в тяжелом положении, а своих друзей – в отчаянии от беспокойства. Теперь он описывает тот свой порыв как «легкую потерю равновесия», но здесь явно было что-то большее. Его обнаружили, четыре дня спустя, шатающимся по Континенту. Его отец забрал его из Амстердама и отвез его в психиатрическое отделение больницы Кромвеля. Оттуда Фрай направился в Санта-Барбару, где прошел трехмесячный курс психотерапии. «Сокамерники» не вернулись на сцену; спектакль через месяц был закрыт, финансовые потери составили 500 тысяч фунтов.

Грей не смог простить Фрая, а Майалл простил. «Я работал с ним через пару лет в телесериале» - говорит Фрай. – «Он милейший человек, замечательный, ведь я действительно тогда бросил его в беде, подвел его».

Когда вы изучаете «послужной список» Фрая, вас поражает, что у него так мало врагов. Он признает, что редко сам звонит по телефону и «великолепно безнадежен» в плане запоминаний дней рождения, и все же он любим своими друзьями, каждый из которых остался ему предан во время ставшего в его жизни переломным исчезновения периода «Сокамерников».

Самый близкий к нему человек – Лори. Хотя их личная жизнь диаметрально противоположна – Лори женат, у него трое детей, а личная жизнь Фрая изощрена и запутана, они общаются практически каждый день. «Думаю, каждый из нас дополняет другого, давая то, чего другому не хватает: я - его разнообразие, он – моя стабильность».

Одной из крупнейших перемен, произошедших с Фраем после «Сокамерников», стал его возврат к интимной жизни. Проведя 16 лет в целибате, красноречиво рассуждая об «омерзительных погружениях и брызгах, с которыми имеешь дело при сексе», теперь он счастлив и спокоен в отношениях, которые начались через год после его срыва. Личность его бойфренда не может определить ни один интервьюер, но в том, что он существует, сомневаться не приходится – достаточно посмотреть на довольное лицо Фрая.

Физическое самоотвращение, «период, когда я хотел быть только головой с голосовыми связками», исчезло. Но что более важно, при переоценке ценностей Фрай разобрался со своим умом – ценным активом, которым он слишком часто пользовался в жизни, чтобы обманом, вместо более благородных средств, достичь своих целей.

Один из самых дерзких умных поступков Фрая было получение высшего балла за эссе по «Миддлмарч», роману, который он тогда не прочитал. «Я был слишком умным, слишком сообразительным», - рассказывает он. – «В университете были невероятно усердные ученики, учившиеся честно. А я таким не был. Мне «Миддлмарч» был пофигу. Эта книга была скучной, угнетающей и чертовски длинной, и когда мне потребовалось через неделю предоставить эссе, мне нужно было быстро найти решение. И я его нашел».
Он пошел в библиотеку, просмотрел различные книги и составил на удивление связный текст. Написание эссе, объясняет он, это просто комбинация технических приемов и памяти. «Вот что такое система. Гражданские службы полны одинаково укомплектованными людьми».

Проблема Фрая – причина, по которой его уверенность в себе на протяжении практически всей его карьеры так опасно хрупка – то, что он видит, каков этот ум – он мелок, он просто ловкое средство для достижения цели.

«Вот он я, получающий большие деньги, и это еще одна грань проблемы, потому что каждый на моем месте решил бы «я этого не заслуживаю». Где-то люди в поте лица зарабатывают на жизнь, и ты чувствуешь абсурдную вину, потому что то, что ты делаешь, настолько легко».

Сегодня он стесняется демонстрировать свое богатство. Коллекция машин сократилась до «статусно-нейтрального» Сааба, и он прикипел к черному кэбу, «потому что это очень удобно, чтобы анонимно перемещаться по городу».

Он все еще может одурачивать и блефовать, если ситуация требует, но ему от этого неудобно. «Думаю, теперь я честнее, потому что я стал более любопытным. Полагать, что просто наблюдая за чем-то, ты видишь это насквозь – подростковая точка зрения. Я называю это реальностью Берчилла, потому что это характерная черта Джулиана Берчилла. Вы замечаете подобное у молодых комедиантов, не правда ли? Вот поэтому молодые – лучшие мимы и пародисты, потому что они лишь скользят по поверхности.

С возрастом вы уже думаете не так, и больше всматриваетесь в суть вещей. Если бы меня сейчас попросили написать эссе по «Миддлмарч», я знаю, что прочел бы книгу, потому что меня интересовало бы не то, какие умные поверхностные слова я смогу о ней сказать. Суть вещей, их внутренняя красота привлекают гораздо сильнее».